Когда приходит ночь

Николай Богомолов

Сборник рассказов: ужасы, мистика. Публикуется в авторской редакции с сохранением авторской пунктуации и орфографии.

© Николай Богомолов, 2022

ISBN 978-5-0056-7084-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Казанский поворот — Вспомни

Он ехал неторопливо — дорога была пустынна, да и кому и куда было спешить был выходной и все кому надо было приехать уж приехали. Стрелки часов показывали 10 вечера накрапывал мелкий дождь. Надо поспешить пока он не стал еще сильнее.

Он заметил их метрах в ста от остановки чуть дальше поворота на Печищи. Двое-мать и сын.

Женщина махнула рукой. Он подъехал, остановился.

— Куда? — крикнул он через приоткрытое окно.

— До Казани довезете?

— Да садитесь.

— Сколько возьмете?

— Да недорого. По сотке с каждого. Я ведь так-подкалымить. Сам в Казани живу-считай попутно.

Её он убил сразу отъехав метров триста. Красивая, стройная. Белый почти матовый цвет лица. Иссиня-черные волосы.

Красивая.

Странно-но мальчишка не орал, видно так и не понял что его мать мертва.

Тем лучше. Будешь вторым.

Он оттер кровь с шеи убитой, усадил так чтобы голова слегка касалась окна. Надел темные очки-все как-будто спит. Все-норм.

Мальчишку рядом-тот сразу положил голову на колени матери.

До Казанского поворота оставалось километров 5—7 но в Казань направо-а вот ему налево. Оставалось проехать еще километра два как впереди резко заверещала сирена. Менты. Полуослепленный встречным светом фар он резко затормозил. съехал на обочину и остановился.

— Документы пожалуйста и выйдите из машины.

Мент тормознувший его был молод. Год два как из армии.

— Слышь командир, в чем дело-то. Спешу.

— Мы тоже спешим. Из машины выйдите.

Он нехотя, кряхтя вышел, протянул документы.

— Так — хорошо. А почему нарушаем гражданин?

— Че сразу нарушаем, я ехал-то как черепаха.

— А я не о скорости, тут три штрафа у вас не оплачены.

— Командир ну ты.. Я же не отказываюсь, оплачу.

— Ну ладно, ладно только оплатите. Не задерживайте.

А на заднем сидении кто у вас?

— Да жена с ребенком, умаялись в дороге. Спят.

— Ну да — оно и видно. Можно я поближе посмотрю.

Он подошел к задней дверце постучал в окно-и все понял

— Ты…?

Пора.

Нож вошел как в масло пробив плотную милицейскую куртку. Тот пытался крикнуть но от сильной боли мог только сдавленно хрипеть.

Его напарник от изумления выронил рацию по которой с кем-то говорил.

— Ах ты сука-и потянулся за автоматом в кабине.

Время.

Раз.

Истошно взвизгнула молния на куртке.

Два.

Ствол. Зарядка.

Три.

Выстрел.

Мент завалился назад едва успев поднять ствол до груди. Еще два в голову-как в тире, для надежности.

Он видел как смерть меняет людей-этих она тоже изменила. Печать боли неверия и обиды застыла на их лицах.

Дождь пошел еще сильней.

Тела ментов он сбросил в канаву отогнал машину и выключил свет.

Время есть — мало но есть. До поворота километра два-до дома тоже.

Успею — время есть.

Дом его стоял недалеко от дороги. Тускло горел фонарь на столбе. Он загнал машину во двор, сунулся к двери-закрыто.

— Открывай сука-заорал он в ярости пиная дверь.

Через минуту дверь словно бы нехотя медленно распахнулась. Милка.

— Че орешь-то дурак-лениво, потягиваясь словно кошка спросила она

— Валить надо, вот че. Там в машине двое баба мертвая да пацанчик, да еще ментов двоих мочкануть пришлось.

— Сдурел совсем урод.

— Я тебе сдурею, сука-прошипел он.

— Сдурею.

— Случилось-то что, объясни.

— Случилось.. Я тебе скажу что случилось. Берем бабу на кровать ее — щенка к ней по отъезду грохнем.

— Этот как там.

— Кто?

— Конь в пальто. Тот в сарае.

— Да жив вроде. Молчит.

— Вот и ладненько — будет снегурке нашей напарник. Щенка с собой возьмем-если что прикроемся. Ты давай вещички деньги документы все собери и пожрать по быстрому сготовь. У нас на все про все час-полтора. Главное до Казани минут за сорок добраться-дальше вылезем.

— А че сейчас — то надумал?

— А когда вышло нам, тогда и надумал. Ты че мне башку-то трахаешь? Того убил сего убил, бабу, мальчишку или напомнить тебе куда остальных девали. А? По пятьдесят тыщ баксов за башку и это только сопляки. А что зачем для чего и как их там? Это как.

— Да поняла я поняла.

— А раз поняла то и делай. За такие делишки вилы нам обоим, а эти — эти за наш счет же и отмажутся. Клиенты сука.

Выйдя во двор он закурил и пошел в сарай.

Мужик лежал в дальнем левом углу и не шевелился. Пинком ноги он перевернул скрюченное легкое как перышко тело — и понял мертв. Вот и ладненько. Сбив резким ударом крышку с канистры разлил бензин. Вторую прихватил с собой в дом. В принципе все-польем дома, дальше само разойдется.

Пойдя через сени в дом он зашел на кухню, налил водочки закусил.

Звериным чутьем что не раз спасало его он понял что-то не так.

Холод и какая-то звенящая тишина стояли в доме.

— Эй, ты че уснула что ли-окликнул он Милку.

— Вот сука, молчит.

Прихватив с собой ружье он пошел в зал. Милка сидела за столом вся какая-то словно окаменевшая с одурелыми от ужаса глазами.

— Ты че расселась, дура — ждать не буду.

— Петь.. ты на часы посмотри Петь. Лед на окнах — как зима Петь.

— И че часы твои, да время щас ныне лето — завтра зима.

— Петь ты в угол посмотри Петь. Шепчет он — вспомни говорит. Что вспомни Петь?

Он обернулся и точно мальчишка стоял в углу и бормотал что-то неуловимо разборчивое. Он сунулся было к нему но словно невидимая стена отбросила его назад и ожгла непонятно то ли огнем то ли холодом.

Милку внезапно забила крупная дрожь и захлебываясь диким криком пополам с воем и плачем она заорала

— Вспомни, вспомни! Что вспомни аааа…!Мальчишка был уже в середине зала. Милка прекратила орать и стояла вытянувшись в струнку возле стены. Мальчишка продолжал что-то шептать но с каждым шагом его голос становился все громче и отчетливей

— Вспомни, вспомни.

Пламя жутким и звонким огнем вырвалось из стен охватив огнем почти всю комнату. Милка вспыхнула как смоляной факел. Он стоял и смотрел как она горела-не звука не слова.

Жадное пламя метнулось к нему. Разбив плечо о косяк он вывалился из комнаты. Пламя за ним.

Дверь.

Заклинило.

Удар, другой третий. И он вывалился на улицу. Вывалился в непонятную темную муть. Под ногами противно зачавкала жидкая грязь пополам с ледяным настом. Напротив него в столбе какого-то серо-белого цвета стояли двое. Мальчишка и его мать.

— Ты должен вспомнить-сказал он.

Внезапно оба они оказались на расстоянии вытянутой руки от него.

— Ты должен вспомнить.

Резко без замаха она ударила его. Он отбил удар прикладом. Плоть. Значит можно убить. Но мальчишка опередил его. Резкая боль. Запястье потом живот. Кое — как ремне он перетянул запястье, боль немного утихла.

— Ты должен вспомнить — снова повторил мальчишка.

И он вспомнил.

— Так вот вы кто. Тот же день. То же время. Первыми у меня были суки. Вернулись значит, только вот хрен вам не докажите. Все сгорит сука. Все! Жаль я вас сразу обоих, повошкаться решил. Ах ты гадина, помню как ты орала, всю рожу мне когтями расцарапала. Мстить пришли-убить хотите. Да поздно, поздно, хера вам суки.

Смотрите, смотрите-мать вашу!

Дом за его спиной горел вовсю, и уже снизу горы слышался слабый вой пожарных машин.

— Слышали, хрен вам суки.

— Мама-он вспомнил, теперь мы пойдем домой?

— Да, пойдем теперь можно.

И они зашагали прямо к столбу света что горел метрах в десяти от них.

Ружье, где-то здесь есть ружье. Он шарил руками вокруг себя. Обдирая ногти об мерзлую землю. Ружье. Где-то здесь.

Вдруг краем уха он расслышал злобный рык откуда-то слева. Метрах в трех от него стоял огромный ободранный бродячий пес. В темноте за ним жались собаки поменьше. Пес стоял и нагло в упор смотрел на него, крепко прижав левой лапой его ружье. Он посмотрел в его глаза и увидел в них леденящую кровь пустоту.

Пощады не будет.

Он пытался кричать-но не смог.

Пес выдрал ему глотку.

Стая докончила остальное.