Симбиоз

Николай Бербец

Книга получила название по одному из рассказов, входящих в неё, и включает в себя небольшие произведения разных жанров. В их числе стихотворения, басни, миниатюры и рассказы.

© Николай Бербец, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Стихотворения

Мудрый кот

Вот кот мудрей меня. Он нем.

Закрыл глаза и тихо дремлет.

Стихи читаю. Он не внемлет.

Засуетился лишь затем,

Чтоб уплести кусочек сыра.

Прокуда. Негодяй. Проныра.

Я отвернулся — на столе

Он доедал остатки пищи.

За мышей он в трудах не рыщет.

Сидит и нежится в тепле.

Ему не ведома тоска.

Душа не ропщет в огорчении

На жизни ленное течение.

И на бессмысленность. Легка

Его судьба. Устав от лени

Приплыл, улёгся на колени

И о ладони морду трёт.

Мурлычет и награды ждёт.

Хитрец! Устроился не плохо.

Ну, как не приласкать пройдоху!

Ты ушёл

Вот ты ушёл. Тебя сманили дали,

Желание славы, призрачный успех,

Всё то, чего так многие желали,

Чего всегда не достаёт на всех

А я другим, а тут знакомых много,

Киваю или же машу рукой.

Какая блажь — ведь разная дорога —

Они всегда проходят стороной.

А ты ушёл. А мы с тобою братья

Одною веры. Что там ни пиши,

Но даже миг простой рукопожатия

Рождал во мне движение души.

Мой поиск скуп. Я не грешу соблазном

Родство души с другими обрести.

Киваю всем. И тем поклоном праздным

Как бы лишаюсь прежнего пути.

Вот ты ушёл. А жизнь — она продлится,

Сменяя дни, сменяя имена.

Какая блажь — искать и суетиться,

Вот мир созрел — и в мир пришла весна.

Всё намечено…

Всё может не предрешено,

Но шагом, сделанным давно,

Уже намечено оно.

И что роптать на то, что есть

Оно содеянного весть,

А может месть.

А может быть, скорей итог

Скорей урок.

Да был бы прок!

Говорливым

Как вы сегодня утомили,

Как много слов наговорили.

Я мысленно уже кричу,

Что я вас слышать не хочу.

Что мне совсем не интересен

Остылый прах отпетых песен.

Я слышу: новая весна

Вовсю щебечет у окна.

Целое

Есть эти краски вдалеке,

И этот странный миг заката,

И счастие идти куда-то

В безмолвии и налегке.

Есть только этот дивный свет

И чувство общности движения.

Нет прошлого. И нет сомнения,

Что будущего тоже нет.

Есть только Целое. Оно

Живёт, течёт переливаясь.

И я в нём частию являюсь.

И этим Целым заодно.

И в нём бессмысленны слова

Есть только вечный миг прекрасный,

Когда в безмолвии так ясно,

Что эта жизнь во всём права.

Порыв

Иду на обострения,

Скольжу на грани срыва,

Вся суть в преодолении

И в ярости порыва.

Легко живет лишь праведник

Не знающий сомнения.

Иду к ответам правильным

Сквозь боль и потрясения.

Ушла любовь

Как долго я любовью болен был.

И я страдал, забвения не зная.

Ушла любовь. Ушла, смирив мой пыл.

Но отчего-то снова я страдаю.

Как будто прежнее страдание забыв,

Я вдруг лишился жизни вдохновенной.

Ушел из сердца трепетный порыв,

А вместе с ним и смысл сокровенный.

Возможность

Когда б возможно в Немоте

Существовать и быть Поэтом,

Или творить, стихи при этом

Глаголя только Пустоте.

Чтоб, не накапливая строк

Нередко напоенных кровью,

Дышать вселенскою любовью

К тоске назначенных дорог.

Смирение души ценя

Все отражая тихим слогом,

Искать общения лишь с Богом

И в малом проявлении дня.

Первый узелок

Когда бы всё по-новому,

Чтоб душу не тая,

Успеть сказать ей вовремя

О том, что думал я.

Чтоб развязать по-свежему

Пока не вышел срок…

Кровит, болит по-прежнему

Тот первый узелок.

Воспоминание

Когда её увидел я впервые,

Душа моя затрепетала сразу.

И, встретившись, не отвели мы взглядов.

Я никогда не мог смотреть так долго

В глаза ещё кому-нибудь.

Окликнул кто-то, лишь тогда очнулись.

Я не мечтал о ней, я ею жил.

Потом ещё нашлась одна причина.

Мы встретились, и мы опять смотрели.

Нет! Не смотрели, упивались взглядом.

И мир прикосновений был не нужен.

Мы говорили сразу обо всём,

Лишь только б слушать голоса друг друга.

Когда ж настала жажда прикоснуться,

Судьба нас развела…

Родство

Лежит перед взором уснувшее море:

Ни лодки, ни катера, ни корабля.

И ветер не стонет в безбрежном просторе

Умчался буянить в другие края.

Такая громада застыла в бессильи!

Не верится сердцу. Здесь ветер вчера

Метался, расправив огромные крылья,

И море кипело почти до утра.

А ныне, как будто устав от безумья

Прохладою дышит, покоя полно.

Раскинулось тихое, словно в раздумье:

Зачем же вчера бушевало оно?

И долго внимая и буйству и спорам

Стихий двух огромных, узнал я одно:

Я сын того ветра и этого моря.

В борьбе и в волнении мне жить суждено.

Об искренности

Мне искренность всего милей.

И вижу мудрость и отвагу

В том, чтоб прямым и твердым шагом

Идти дорогою своей.

И я всегда стою на том

Чтоб глупо душу не неволить.

Пускай она по доброй воле

Горит безудержным огнем.

Прощание

Мне приснилось земли раздолье,

Мне причудилось — счастья нет.

И вдали над зеленым полем

Разливается нежный свет.

Это радужное сиянье

От твоих исходит волос.

И как будто у нас прощанье

Без упреков, обид и слез.

Платье алое в синий горошек

И в руках твоих роз букет.

Я, наверно, тобою брошен.

И как будто кричу вослед:

«Хорошо мне было с тобою».

Но рассеялся нежный свет.

И исчезли и ты, и поле,

И молчание мне в ответ.

Новая дорога

Мой друг, и ты уходишь от меня.

Дорогой новой, как и суждено.

Предвидел я. Но, знаешь, всё равно

За горечью не вижу света дня.

Я не живу надеждой и мечтой.

Душе невмочь от пройденных потерь.

Вот за тобой уже закрыта дверь.

И где, когда увидимся с тобой?

Но на Судьбу обиды не таю.

Так суждено — испытывает нас.

Но в каждый день, и в каждый новый час,

Я, как всегда, Её благословлю.

Горная река

Над горной рекою,

Над бурным потоком

Стою одиноко,

Природе внимая.

И всё принимаю:

Реки быстротечность

И гордую вечность

Горной вершины.

И всё здесь едино:

И неба безбрежность,

Суровость и нежность,

И лёд, и цветенье.

Святое мгновенье

Желанной свободы,

Как горные воды,

Меня освежило.

Рождаются силы

И зреют желанья

Под ликованье

И грохот потока.

Измерения

Не видя разницы отныне,

Не славлю тех

Чей путь и вычурен и длинен,

Кто ждет успех.

И тех, кто молча у дороги

Глядит вослед.

Они собратия в итоге —

Зеркальный след.

И кто ищи чего-то дале,

А кто и здесь

Познает на своём привале

Всё ту же весть.

Всё что б иные не избрали

Они равны,

Они, увы, одной медали

Две стороны.

Но есть и Некто, чьё Прозрение

Увы, чудно,

Совсем в иное измерение

Ведёт оно.

Свет доброты

Немало лжи через тебя пришло,

Но находил всему я оправдания.

Я видел в том незрелые желания,

В тебе на миг не допуская зло.

Незамутнённой полагая суть

Я длил наш мир, пускай и вышло всё же,

Что этот мир мне вылился дороже,

Чем так возможный искренности путь.

Вот и доныне где-то в глубине

Сама в себе еще источник света

Зрит доброта. Она не ждёт ответа.

Она свечою теплится во мне.

И не кричу: твой затуманен лик

И не ропщу, что горечью изранен.

Ты дал мне знать: я вечно постоянен

Свет доброты предполагать в других.

Моя душа

Неумолимо

Судьба бежит,

Неутолимо

Душа болит,

В себя вбирая

И даль и быль,

Года роняя

В земную пыль.

О чем болишь ты,

Кого зовешь,

Сквозь ветра свисты,

И снег, и дождь?

О чем вздыхая

Куда спеша,

Летишь шальная,

Моя душа?

Характер

У неё был скверный характер,

Я бы даже сказал — истерический.

Её не любили многие,

Я бы даже сказал, ненавидели.

Но быть может как двое отверженных,

Может даже во многом похожих,

Мы всегда понимали друг друга,

Я бы даже сказал, любили.

Не жалею

Уходя, ни о чём не жалею.

И отпустят меня навсегда,

И широкая эта аллея,

И полночная эта звезда.

Что с того, что любил беззаветно,

Что с того, что душа горяча,

Всё едино во мгле предрассветной,

И моя догорает свеча.

И другой, от любви обомлея,

Будет думать, что вот навсегда,

И широкая эта аллея,

И полночная эта звезда.

Элегия

Я Вас не обожаю более.

Я испытал: Вам не даны

Ни боль, ни пониманье боли.

Я знаю, как Вы холодны.

Что не встревожит, не поранит

Ничто уже души пустой.

Я не хочу делиться с Вами

Своей мечтой.

Живите так, как Вам живется,

Холодной красотой маня.

Вам кто-то может, улыбнется.

Другой. Не я.

Закатный день

Я видел стоящим его у окна,

Смотрел он куда-то невидящим взглядом.

Была его дума печали полна,

Была его дума пропитана ядом.

Он мимо прошёл, не заметив меня,

Весь сжавшись пружиной, и губы кусая,

Шептал он: «Не буду терпеть я и дня».

И стукнул он с силою, дверь закрывая.

Она прибежала чуть-чуть погодя

В волнении взглядом повсюду блуждая.

Спросила: «А где он?» — к окну подойдя.

Пожал я плечами: «Откуда я знаю».

Смотрели мы в небо закатного дня

Она разрыдалась, ко мне припадая.

Меня опахнуло дыханьем огня

Я что-то шептал, её плечи лаская.

Она прикоснулась губами к губам,

И долго стояли мы, день провожая.

А он вдруг ворвался безудержный к нам,

И вышел, её за собой увлекая.

Тревога

Я знаю эту тревогу.

Я ненавижу эту внутреннюю вибрацию.

Расскажи мне мудрую сказку

О вечном существовании духа,

Мне будет легче отрешиться

От обманчивых красот жизни.

Встреча с другом

Я много лет не видел друга.

По воле жизненного круга

Я шёл, выискивая смысл

Или единственную мысль,

Одно, быть может, откровение

О сущности предназначения

Явления на этот свет,

От горькой думы отречения,

Что смысла нет.

Из крайности вдаваясь в крайность,

Я уходил в материальность,

Но, погружаясь в мир вещей,

В нём не нашёл судьбы своей.

Благоустраивая быт,

Так быстро оказался сыт

Никчёмностью земных забот,

Которые из года в год

Никоим образом не тают,

А возрастают.

И много долгих лет со рвением

Растратил я на обучение,

Чтобы понять: в тех знаниях нету

Меня тревожащих ответов.

На ниве неких общих дел

Я, может быть, и преуспел,

Но мне не интересно это:

Там тоже нужных нет ответов.

И, чувствуя в душе тревогу,

Я как-то обратился к Богу.

Он был по Божьи милосерден,

Но не настолько я усерден,

Покорен, тих, неутомим.

И я безбожно спорил с ним,

Поэтому, и не случайно,

Он не открыл мне вечной Тайны.

И вот опять замкнулся круг,

Но спился друг.

И в полутьме, в полусарае

Я с ним сегодня выпиваю.

Мы с ним равны.

И наши речи так длинны,

И в нашем пьяном восхищении

Мы вновь непризнанные гении,

Иль, может быть, скорей мессии.

И жизнь бессмысленно красива.

Движение

Я на земле немало жил,

И пел, и думал, и любил,

И был знаком с тоской безбрежной,

С печалями, и с чувством нежным.

Знакомы были мне дела,

И радость дом не обошла,

И вспоминаю, что бывало

Меня и счастье навещало,

Когда казалось: лучших дней

Не будет впредь в судьбе моей.

Так не пора ли мне устать,

И мирно отдыха искать?

Зимою нежиться в постели,

Весной дремать под звон капели,

Лениться летом в холодке,

Всю осень где-то в уголке —

Уютном, тихом и укромном —

Читать, читать роман никчемный.

И чередуя чтенье сном,

Жить и не думать ни о чем.

Но глупо тешиться мечтой

Что можно обрести покой.

Всё сердце требует движенья.

Ему ушедшие мгновенья —

Далёкий и тревожный сон.

И вроде был и не был он.

И как не бейся, но желанья

Не утолить воспоминаньем.

Душе на смену подавай

И новый ад, и новый рай.

Свой путь

Я паленый и каленый,

Бит и катан, и ядрен,

Я сомненьями взращенный,

И ошибками учен.

Не трудитесь, фарисеи

Мне навязывая путь,

Я своим умом дозрею,

Где и как мне повернуть.

Различие

Я с тобой вполне согласен

В том, что женщины умней,

Что они гораздо раньше

Постигают суть вещей.

В ходе жизненных явлений

Разбираясь так и сяк,

Женщины в одно мгновенье

Понимают, что и как.

Тут решаешь, что там будет

Что когда-то совершишь,

А они уже обсудят

Даже то, о чем молчишь.

Там в саду

Я тоскую о тихой гавани,

Где уставшие корабли,

После долгих и бурных плаваний

Молча смотрят на край земли.

И где с берегом волны в сговоре

И ласкаются, и шумят.

И где небо счастливым пологом

Укрывает цветущий сад.

Там в саду под цветущей яблоней,

Прислонившись к ее стволу,

Я б вдыхал ароматы отрадные,

Тихо б радовался теплу.

А под вечер бродил к заливу,

Заучил бы его, как стих,

И влюблялся бы в женщин красивых,

Светлолицых и молодых.

Живая истина

Весь мир во лжи. И нет благословения.

Пророки лгут. Не потому,

Что, может быть, не знали Откровения,

А потому, что не рассеять Тьму

Пророчествам, чья суть уже пуста.

Ведь Истину не передать из уст в уста.

И нет любви. И нет благословения,

Когда первостепенное значение

Приобретают древние слова.

У фарисеев Истина мертва.

У книжников не может быть спасения.

Живая Истина — Живое Откровение.

От сердца к сердцу Истина идёт.

В Живом Пророке Истина живёт.

О, жалкий род, достойный умирать,

Живых Пророков не способный дать.