Полустёртая зебра. Сборник рассказов

Николай Александрович Галынин, 2020

Маленький сборник рассказов, где черных полос в жизни людей гораздо больше, чем белых. Каждая история со своей трагичностью повествует о жителях разных городов и даже разных стран и об их судьбах.

Выпускной, который запомнят

Глава I. Последний звонок

Жаркое майское утро началось для Паши с бытовых хлопот. По дому гуляли суета и спешка. Мать гладила брюки и одновременно готовила завтрак для своего выпускника, при этом укоряя отца в неучастии в важном для их ребенка событии. Папа же в свою очередь сидел на кухне, читал газету и пытался абстрагироваться от всех звуковых волн, исходящих изо рта его жены. Радио кричало на весь дом, что еще больше заставляло встать со своего ложа Пашу.

— Проснулся наш совёнок, — смеясь, сказала мама.

— Мам, ну я же спал, зачем так рано всем этим заниматься, — зевая, сказал Паша и посмотрел на часы. — Сейчас ведь всего восемь часов. А мне надо в школу только к половине одиннадцатого.

— А как же иначе? А покушать? А примерить костюм?

— Я не хочу есть, — со стоном произнес школьник. — А насчет костюма, зачем его вообще мерить, мы же видели, как он сидел на мне, еще в магазине.

— Надо померить, а вдруг придется брюки подшить? А вдруг костюм сел? К этому надо ответственно относиться! Как никак, выпускной бывает только один раз, — сказала мать.

— Мам, у меня сегодня только последний звонок, незачем так стараться, — продолжал канючить Паша.

— Ну, прям-таки, — не обращая внимания на недовольство сына, продолжала родительница.

Одиннадцатиклассник отправился на кухню.

— Ну что, малец, готов отправиться во взрослую жизнь? — шутливо произнес отец.

— Да, конечно, — с равнодушием произнес Павел, садясь за стол и подвигая к себе тарелку с блинами.

— Какие уж там экзамены ты сдаешь, напомни? — наигранно спросил папа.

— Русский, математику, биологию и химию, — механически произнес школьник.

— А, ну да, ты же у нас в медицинский собрался, — проговорил отец, хватая с тарелки жирный и промасленный блин. — А на кого конкретно решил уже?

— Сначала пойду на лечебное дело, а дальше хотел учиться на патологоанатома.

— С трупами возиться собрался? Не, это не дело. Иди лучше на венеролога, больше в жизни пригодится, — сказал и засмеялся во весь голос родитель.

Паша лишь слегка улыбнулся.

— Ты мне, кстати, вот что скажи, ты с девушками уже… ну это… было?

Этот вопрос давно сидел в печенках у Паши. Практически каждый месяц после наступления четырнадцатилетия этот вопрос задавался ему. Он уже устал отшучиваться от так надоевшей ему темы, поэтому решил просто проигнорировать сказанное, молча поедая блины.

— Эх, ты! Я в твои-то годы стольких девок перепялил… — начал отец.

— Кого ты там пялил? — с недоумением на кухню зашла мать с огромными бигуди на голове.

— Ой, Свет, иди свои дела делай, я тут парня жизни учу.

— Учит он! — с укором в глазах сказала мама, а потом обратилась к сыну. — Я тебе там костюм погладила, он на кресле лежит.

— Отлично, — проговорил Паша и ринулся умывальнику. — Я сейчас как раз и пойду.

— Так ты же сказал, что еще рано.

— Ну, пока дойду, пока чего. Не зря же вставал, — с приподнятым настроением сказал Паша.

Он забежал в комнату, быстро надел костюм с рубашкой на выпуск и пошел в школу.

Солнце пекло так сильно, что со лба Павла прямо за воротник рубашки катились коварные капли пота. Выпускник решил снять свой пиджак и ускорить шаг. Маршрут его был проложен через заднюю часть школы, в которой находилась деревянная пристройка, по совместительству — столовая. Павел был далеко не пай-мальчиком и часто попадал в кабинет директора за свое безответственное поведение. В кабинете каждый месяц появлялось что-то новое: то диванчик, то кожаное кресло, то плазма размером со школьную доску. Выпускника всегда удивлял столь богатый кабинет директора, тогда как сама школа походила на какое-то полуразрушенное здание из Чернобыля.

Подойдя к деревянной пристройке, Паша увидел рабочих, которые ставили на окна белые, с ржавчиной в некоторых местах, железные решетки. Директор объяснял такое решение тем, что семиклассники воруют еду, хотя все прекрасно понимают: пищу забирают сами повара. Их нельзя осуждать — им платят копейки, если платят вообще. Был даже случай, когда зарплату им не платили два месяца подряд, после чего все поголовно начали увольняться. Они уходили и снова возвращались, потому что с их образованием дальше школьной столовки пробиться было некуда, а в других школах вакантных мест не было.

Паша остановился и стал наблюдать за работниками. Из пристройки вышла женщина. Это была тетя Зина, считавшаяся главной по столовой. Ее знали в школе все — от учеников до преподавателей. Самая добрая женщина в мире, всегда вежливая, улыбчивая, добрая, никогда не откажет в добавке. Тетя Зина знала многих школьников, так как всех провинившихся отправляли к ней отбывать наказание: мыть посуду или полы. А провинившихся в этой школе было много. Но тетя Зина всегда всех отпускала, жалела их. Увидев Пашу, она его окликнула:

— Павлуша, привет! — радостно крикнула женщина.

— Здравствуйте, теть Зин! — добродушно улыбаясь, сказал выпускник.

— Павлуш, слушай, помоги, а? Грузчики продукты привезли, а я одна все не разложу. Старая, да и стреляет в спину что-то.

— Да, конечно, без проблем, — ответил он.

Они направились в столовую. Посреди нее на главном столе возвышалась гора из продуктов. Картофель, рыба, пачки макарон в коробках, куриные тушки и так далее. Паша под руководством тети Зины стал раскладывать пищу по местам. Он справился с этим быстро, меньше чем за пять минут.

— Ну, все? Я пошел? — спросил он.

— Подожди, не мог бы ты это ведро поставить вон на ту полку над окном?

Паша посмотрел на старую полку и спросил:

— Теть Зин, а вы уверены, что она выдержит? Мне кажется, она на соплях держится.

— Да выдержит, выдержит. Она и не такое выдерживала, а тут всего то шесть литров масла.

— Ну ладно, — сказал выпускник, взяв ведро и поставив его на дряхлую полку.

— Ну вот, я же говорила, все, можешь идти. А нет, стой, — тетя Зина достала яблоко из кармана и дала Паше. — Вот, это тебе за помощь.

Он поблагодарил повариху и быстрым шагом отправился в свой класс, где уже находились практически все одноклассники: девочки, которые поправляли друг другу банты; парни, громкий смех которых звучал подобно ржанию лошадей; класснуха, Валерия Алексеевна, поочередно приделывавшая степлером красные ленточки к одежде выпускников. Проходя мимо них всех, он отдаленно слушал их разговоры. Алёнка Глызина хвасталась тем, что получит золотую медаль, хотя сама ничего не знает и преподаватели ее очень сильно натягивали с тройки на пятерки — за родительские деньги, конечно. Влад Дубовский в красках описывал, как переспал с миловидной кассиршей из продуктового. Колька Азимов сидел в стороне от других, был в своих мыслях и изредка спрашивал сигареты у мимо проходящих одноклассников. Все происходило так, как происходило всегда. Ничего нового.

— Так, дети, время! Пора, пошли в актовый — громким, командным голосом проговорила классная руководительница.

Все сразу же схватили по букету и направились в зал. Актовый на удивление выглядел лучше, чем всегда. Помещение было украшено шарами и яркими буквами, из которых были сложены слова “ВЫПУСКНОЙ” и “УЖЕ НЕ ДЕТИ”, закрывавшие облезлые стены. Места в зале были поделены на три части: по краям сидели учителя и родители, а посередине — сами выпускники. Зазвучал гимн, и все встали. Паша никогда не понимал этого ритуала на выпускных. Зачем они это делают? Понятно было, зачем он нужен на военных парадах и государственных мероприятиях, но в школах — нет.

Проиграл гимн, и все сели на свои места. На сцену поспешила выйти завуч на пару с директором. Виктор Геннадьевич, директор школы, был одет в шикарный темно-синий костюм, от которого веяло дороговизной.

— Дорогие ученики, вот и настал тот день… — директор начал речь, которую он проговаривает каждый год, не изменяя в ней ни слова.

Никто его не слушал. Все лишь потерянным улыбчивый взглядом смотрели на сцену и думали о своем. Паша делал также. Его распирало от несправедливости. Он сгорал от негодования к директору-коррупционеру. Павел смотрел на радостное, наглое и лицемерное лицо Виктора Геннадьевича и мысленно избивал его где-то в темном переулке. Он вспоминал, как он просто издевался над обычными работниками, не платя им зарплату, аргументируя это нелепыми отмазками, наподобие «работа сделана некачественно» или «это можно было сделать быстрее». Такие люди должны быть наказаны по закону. Эти мысли настолько сильно не давали покоя, что Паша пропустил напутственные слова от всех: от директора, от завуча, от класснухи.

Настало время выходить на сцену. Выпускники сплошным потоком двинулись к подмосткам. Один за другим одноклассники зазубрено начали рассказывать стишки, которые раздали за несколько недель до последнего звонка.

Заиграла музыка. Пришло время для прощальной песни одиннадцатиклассников. Весь класс дружно начал покачиваться в такт заезженной песне. Веселые голоса учеников звучали в унисон и как будто заигрывали с мелодией, которая заседает в голове после первого же прослушивания. Пели все, кроме Паши. Мысли о наказании директора настолько не давали ему покоя, что он забыл все слова песни и просто открывал рот, дабы не выглядеть идиотом.

«Прокуратура!» — промелькнуло у него в голове.

— Мам, я пошла, меня Дима отвезет, — прозвучал звонкий голос девушки, и захлопнулась дверь.

В коричневом платье и белом фартуке, подскакивая на одной ноге, светловолосая девушка спешила к черному автомобилю, который уже сигналил ей. С букетом в руке, легким бегом на носочках, она стремительно приближалась к машине. Сев в салон, она сразу же чмокнула водителя в губы.

— Все, коть, я готова, поехали! — звуком серебряных колокольчиков радостно проговорила девушка.

— Минуточку, — сказал шофер и достал с заднего сидения букет белых роз.

Глаза загорелись и заблестели подобно морю в солнечный день. Они, не требуя ответа, спрашивали: «Это мне? Это мне?»

— С окончанием мучения, Алён, — широко улыбаясь, сказал Дима.

— Котя, ты такой милый, — Алёна обхватила букет и любовалась цветами. — Сейчас, подожди, только выложу фотку.

Она достала телефон, включила фронтальную камеру и состроила миловидную рожицу. Закончив быстро водить пальцами по экрану телефона, она вновь обратила свой взор на Диму и снова поцеловала его.

— Все, давай, поехали, а то опоздаем, — сказала она и продолжила смотреть на розы.

Машина тронулась и помчалась. Окна были открыты, поэтому волосы выпускницы развевались подобно праздничным лентам на ярмарках при сильном порывистом ветре. В машине на полную громкость играла какая-то популярная в последнее время песня.

— Ты, кстати, во сколько сегодня заканчиваешь? — спросил Дима.

— Чего? — Алёна не слышала ничего из-за сквозняка в машине. Водитель закрыл боковое стекло со своей стороны и повторил вопрос.

— Во сколько ты сегодня заканчиваешь?

— А, не знаю, ну, наверное, часам к двум освобожусь, а что?

— Может, после звонка поедем ко мне? — с надеждой спросил Дима.

— Ну не, коть, мне надо к экзаменам готовиться, давай лучше после выпускного? — мило улыбаясь, как котёнок Гав, сказала Алёна.

— Ладно, — немного поникшим голосом сказал он.

— Ну чего ты? — начала допытываться девушка.

— Да ничего, — равнодушно сказал Дима.

— А ну говори! — показушно нахмурив нарисованные брови, проговорила выпускница.

— Да просто, ты должна понимать, мне все-таки двадцать шесть, мне нужно удовлетворять свои физиологические потребности и… — начал парень.

— Я понимаю, но и ты меня пойми, у меня экзамены на носу, мне совершенно не до этого, — потом, наклонившись к его уху, сладко прошептала: Вот закончится это — и я вся твоя. Вся.

Затем резко отклонилась, вдавившись в кресло, и прикусила нижнюю губу.

Машина подъехала к школе.

— Ну, все, коть, я пошла, — сказала Алёна, взяла оба букета и снова поцеловала парня.

— Давай, удачи, — сказал Дима.

Алёна сразу же помчалась в класс. В помещении была только классная руководительница.

— Валерия Алексеевна, это вам, — протягивая букет с астрами, быстро проговорила она.

— О, Глызина, я как раз собиралась тебе звонить, зайди к директору, это по поводу твоего аттестата.

— Хорошо… — с небольшой тревогой в голосе сказала девушка и вышла из класса.

«Блин, зачем он меня вызывает? Мама же сказала, что она договорилась с ним. Ему что, мало предложенных денег? Или какие-то проблемы с учителями? Скорее всего, математичка зажала оценку поставить. Ух, как я её ненавижу! Надеюсь, эта старуха помрет быстрее, чем я поступлю в университет,» — думала Алёна на протяжении всей дороги к кабинету директора. Дойдя до двери, она постучала и немного приоткрыла её:

— Можно? — робким девичьим голосом спросила Глызина.

— А, это ты, Алёнушка, да, заходи, присаживайся, — директор обнажил свою белоснежную улыбку, напоминавшую по цвету китайскую керамику. — Чайку не хочешь? Может кофе?

— Нет, спасибо, — утвердительно проговорила выпускница.

— Ну ладно. Тогда ответь мне, Алёнушка, как дела у золотой медалистки школы номер восемь? — не снимая улыбки с лица, продолжал говорить Виктор Геннадьевич.

Алёна после этих слов почувствовала облегчение и выпалила:

— Спасибо, все хорошо.

— Конечно, хорошо, а как же иначе? Золотая медаль — это почет. Тебе сразу накинут дополнительных баллов при поступлении, — он подошел к девушке, положил ей руки на плечи и наклонился. — Передай маме, что я договорился и завтра жду от нее посылку. Хорошо?

— Да, хорошо, — Алёна вскочила с кресла.

— И кстати, — Виктор Геннадьевич полез в ящик и достал оттуда корочки. — Возьмите ваши аттестаты. На последнем звонке их не раздают, а на выпускном вам будет не до этого.

— Да, конечно, — выпускница взяла аттестаты и поспешила вернуться в класс.

Здесь уже было несколько человек. Алёна положила корочки на первую парту и сказала:

— Ребят, разбираем аттестаты!

Все накинулись на эту кучу картонок, как голодные львы на свежую тушку мяса. Каждый старался первым урвать свой документ. Когда все разобрали свои аттестаты, Алёна подошла к компании одноклассниц.

— Девки, прикиньте, а я с золотой медалью закончу школу, — начала она.

— Подожди, так у тебя же по математике три, да и по физике не очень, — сказала одна из одноклассниц.

— Было не очень, а сейчас все хорошо! Одни пятерочки! — хвастливо визжала Глызина.

— Ну, Алёнка, ты даешь, конечно! — удивилась все та же одноклассница.

— Так, дети, время! Пора, пошли в актовый — громким командным голосом проговорила классная руководительница.

Пока звучал гимн, Алёна находилась в своих грёзах. Она представляла, как приходит в университет с золотой медалью. Ее там встречают с аплодисментами и на ковровой дорожке. Говорят всякие милости и комплименты. Стихает гимн, но мысли не уходят. Они продолжают идти караваном в ее воображении. Так длится до того момента, пока весь класс не выходит на сцену. Звучат проникновенные стишки для учителей, и вот очередь доходит до Алёны:

Конец ознакомительного фрагмента.