Полночная любовница

Никола Корник, 2010

Меррин, в отличие от старшей сестры леди Джоанны Грант, известной светскими приемами, выглядит синим чулком, скрывая, что под видимостью заурядной жизни она работает на частного сыщика. Меррин жаждет отомстить Гаррику, новоиспеченному герцогу Фарну, убившему ее брата. Но во время пивного наводнения молодые люди оказываются перед лицом смерти, и неприязнь и ненависть друг к другу перерождаются в безумную страсть. Но возможно ли сохранить трепетное чувство после того, как ужасы наводнения останутся позади?..

Глава 4

Меррин отправилась в библиотеку, а Том начал нервничать, он просто не находил себе места. Несколько часов он занимался бумажной работой, но в конце концов отложил документы в сторону, подошел к окну и глянул на восток поверх ветхих крыш. Солнце уже зашло, небо стало жемчужно-серым, а улицы казались скользкими от дождя. Река выглядела темной и мрачной. Приближался вечер. Стоя у окна, Том отчетливо понимал, кто он и откуда. Стоило только посмотреть на пирс Святого Джилиса, пришвартованные суда, ожидающие разгрузки, и запутанный лабиринт узких улочек и проходов, которые были для него когда-то родным домом. Он прошел длинный путь; резвый наблюдательный мальчик, использовавший свои способности, чтобы обчищать чужие карманы и прилавки, превратился в человека, который ищет людей и не только их. Браконьер превратился в егеря. Но ему нравилось работать на самом берегу Темзы. Это напоминало, как высоко он поднялся — и сколько еще предстояло карабкаться.

Раздался стук в дверь, и входная дверь под властной рукой сразу же распахнулась. Том повернулся и оказался лицом к лицу с молодой женщиной лет двадцати с небольшим. Очень красивой женщиной, высокой и статной. Он мог бы назвать ее амазонкой — если бы был начитан хотя бы на четверть так хорошо, как Меррин. Но поскольку начитанным он не был, а был просто мужчиной, который ценит красивых женщин, то отреагировал он скорее телом, чем разумом.

— Мистер Брэдшоу? — вопросительно произнесла женщина. У нее был хрипловатый голос, полный многообещающего сексуального удовольствия. Или, рассеянно подумал Том, ему просто нравится так думать.

Женщина прошла через комнату и протянула ему руку. Брэдшоу окутал аромат духов, и голова пошла кругом. Женщина была одета дорого и шикарно, но что-то в стиле ее одежды говорило не в пользу скромности. Юбки слишком тесно прилегали к ногам и соблазнительно шелестели. Платье было с глубоким вырезом, и, подчеркивая его V-образную форму, меж холмиков груди поблескивала бриллиантовая брошка. Том сказал первое, что пришло ему в голову:

— Вам не стоит носить драгоценности в нашем районе, особенно после наступления темноты. Вы прямо напрашиваетесь на ограбление.

Женщина засмеялась.

— Хороший совет, — сказала она и наклонилась к нему поближе. Том даже ощутил тепло ее кожи. — Все мои драгоценности — просто стекляшки, — прошептала она. — Настоящие я продала несколько лет назад.

«Ненастоящая леди во всех смыслах», — подумал Том. Он отступил на шаг и попытался сосредоточиться.

— Чем я могу вам помочь, мэм? — спросил он.

Ей понравилась его любезность. На губах заиграла слабая улыбка.

— Я слышала, что вы лучший сыщик, — сказала она.

Том тоже улыбнулся.

— Это зависит от того, чего вы хотите.

Женщина оглядела его с головы до ног, явным образом показывая свои желания.

— Я еще не встречала человека, который бы не утверждал, что он лучший во всем, — промурлыкала она.

— Я скорее спец в одном, чем мастер ни в чем, — сказал Том. Он предложил ей сесть и вернулся обратно за стол. — По-моему, вы не представились, — добавил он.

Ее глаза вспыхнули.

— Я предпочитаю этого не делать.

Том пожал плечами. Он уже знал, к какой категории она принадлежит. Испорченная богачка, возможно даже титулованная. Ей всегда потакали — или не обращали внимания на ее недостатки, — и в результате она отбилась от рук. Она привыкла получать то, чего хотела, и, скорее всего, была не столь искушенной, как притворялась. Интересно, о чем думали ее родители или опекуны, когда предоставляли ей столько свободы. Однако сейчас она уже не ребенок, и не его дело наставлять высокородных молодых леди на путь истинный.

— Так чем я могу вам помочь? — повторил он.

Женщина искоса посмотрела на него своими кошачьими глазами.

— Я… мне нужно, чтобы вы кое-кого нашли для меня.

— Мужчину или женщину?

Она прикусила губу.

— Ребенка.

— Вашего? — поинтересовался Том.

Женщина презрительно глянула на него:

— Ради бога! Я не настолько небрежна.

Том не слишком-то ей поверил. Он легко мог себе представить, что она еще девочкой сбилась с пути истинного. Ее могли отослать из дома, чтобы скрыть беременность, ребенка потом отдали, а дело замяли. Том довольно часто сталкивался с такими историями. Тайны и ложь — это его хлеб с маслом.

— Что ж, очень хорошо, — сказал он. — Тогда чьего ребенка нужно найти, если не вашего?

— Герцога Фарна.

Том чуть не сломал перо.

— Прошу прощения?

Женщина нахмурилась.

— Я хочу, чтобы вы нашли ребенка Гаррика Фарна.

— У Гаррика Фарна нет детей, — возразил Том.

— Совершенно верно. — Она склонила голову к плечу и посмотрела на него. — Я полагала, что вы не в курсе. Я была не права?

— Ладно, — сказал Том. — Значит, вы утверждаете, что у Гаррика Фарна есть внебрачный ребенок, существование которого он скрывает — по какой бы то ни было причине. И вы хотите о нем или о ней узнать, включая местонахождение?

Женщина кивнула:

— Все верно.

— Зачем? — поинтересовался Том.

Женщина нетерпеливо передернула плечами.

— Не думаю, что обязана объяснять вам причину. Я предполагала, что мне нужно только предложить вам работу. И заплатить.

Строго говоря, она права, подумал Том. Он множество раз брался за работу ради денег и не задавал вопросов. Но в данном случае ему было любопытно.

— Просветите меня, — сказал он.

Женщина посмотрела на него и вздохнула.

— Слушайте, меня зовут Гарриет Найт, и я… я была подопечной покойного герцога Фарна.

Значит, это та самая женщина, которую, по словам Меррин, Гаррик Фарн выставил из своей спальни. Том окинул взглядом обтянутое шелковым платьем шикарное тело и подметил призывный блеск в глазах. Похоже, правду говорят, что Фарн похоронил свое сердце вместе с женой, зарекся от бесшабашных утех юности и живет как монах. На Гарриет Найт среагирует любой мужчина, если только он не сделан из камня.

— Зачем вы хотите найти приблудыша Фарна? — прямо спросил Том.

Гарриет глянула на него уголком глаза:

— Может, чтобы о нем заботиться?

Теперь настала очередь Тома удивляться.

— Я вас умоляю! Разве я похож на человека, который купится на такое?

Гарриет медленно растянула губы в улыбке:

— Ладно. Правда в том… — Она сделала паузу. — Правда в том, что мне любопытно. Я слышала много всего — и о его связи, и о ребенке. Когда жена Гаррика умерла, я была еще девочкой, но очень любознательной девочкой. И обожала подслушивать. Я слышала, как герцог — мой опекун — говорил о ребенке, как искал для него респектабельную семью, как платил ей деньги… Я была еще подростком, но отлично знала, что Гаррик — ужасный повеса. — Ее глаза засверкали. — Сказать по правде, это-то как раз меня в нем и привлекало. — Глаза Гарриет погасли, она помрачнела. — Вот я и решила узнать, что было с этим ребенком дальше. — Женщина откинулась на спинку стула и с надеждой посмотрела на Тома.

— Но почему именно сейчас? — настаивал тот. — Почему вы ждали так долго, прежде чем начать задавать вопросы?

Гарриет пожала плечами.

— Я хочу узнать, потому что… — Она затеребила замочек сумочки, избегая взгляда сыщика.

— Вы хотите узнать, потому что это даст вам своего рода власть над Фарном, — сказал Том. — Вы по каким-то причинам хотите его оскорбить.

Лицо Гарриет вытянулось.

— Ну, это уж слишком. — Она захлопала ресницами. — Я хочу выйти замуж за Гаррика. Он отверг меня и отослал из города. Он думает, что я сейчас на пути в Сассекс, где живет его мать. — Она улыбнулась. — Я похожа на девушку, которой захочется гнить в деревне под присмотром вдовствующей тетушки?

— Ничуть, — сухо ответил Том. — Как нехорошо со стороны Фарна вас отвергнуть. — Сыщик подумал, что Гарриет Найт, должно быть, уже очень давно хочет заполучить Гаррика. Скорее всего, она влюблена в него еще с детских лет. Неудивительно, что она так лелеет свою обиду. Он встал и обошел стол. — Примите мой совет, мисс Найт…

— Леди Гарриет, — поправила она его.

Том усмехнулся.

— Примите мой совет, леди Гарриет. Распространяя ради мести информацию о внебрачном ребенке Фарна, вы не получите желаемого удовлетворения. И это не убедит Фарна на вас жениться.

Гарриет надулась.

— Зато мне от этого станет лучше, — сказала она. — Мне нравится мстить.

— Встаньте в очередь, — пробормотал Том.

Ее большие зеленые глаза широко раскрылись.

— Прошу прощения?

— Нет, ничего, — сказал Том и вздохнул. — Наилучшей местью было бы показать Фарну, что именно он потерял. Найдите себе импозантного мужа, сбегите с кем-нибудь, вместо того чтобы лить по герцогу слезы…

— Ему будет все равно, — мрачно пояснила Гарриет. — Ему вообще на всех наплевать. Я хочу, чтобы он обратил на меня внимание.

— Ну, он безусловно вас заметит, если из-за вас его будут обсуждать в обществе, — сухо заметил Том. Он покачал головой: — Леди Гарриет, прошу вас, подумайте еще…

Она покачала головой.

— Если вы мне не поможете, — заявила она, — я просто найду кого-нибудь другого.

«А вот этого не нужно», — подумал Том. Ее сведения очень интересны. Они могут оказаться ему полезны. С другой стороны, втянувшись в это дело, можно обрести сложности, без которых он прекрасно обойдется. Однако Гарриет Найт — капризная и упрямая женщина. И она терпеть не может, чтобы ей отказывали. Если он не возьмется за ее дело, она найдет себе другого сыщика, а как раз в данный момент Тому очень не хотелось, чтобы кто-то, кроме него, рылся в делах Фарна. Они могли обнаружить, чем занимается Меррин. И могли узнать, что у него есть в этом деле свой интерес. И тогда разверзнется настоящий ад.

— Хорошо, — неохотно произнес он. — Я берусь за ваше дело.

Гарриет возбужденно заерзала.

— Есть только одна мелочь… — промурлыкала она.

Потом встала, подошла к Тому и прижала его к столу, прислонившись к нему своей большой, мягкой, теплой грудью.

— Я не могу заплатить вам, — пробормотала она.

Том старался не смотреть на ее сексуальную ложбинку.

— Я уже и так растратила свое последнее пособие. Так что… — она погладила его по груди, — нам стоит договориться о другом способе оплаты.

— Я так дела не веду, — прохрипел Том.

— А кто здесь говорит о делах? — Рука Гарриет скользнула по его бедру и ухватила промежность. — Как мило. — Она горячо дышала ему прямо в ухо. — Ты одарен не только хорошей смекалкой.

И не успел он возразить, как она поцеловала его. Дерзкий язычок сразу проник ему в рот, и все его протесты тут же умерли естественной смертью. Она целовала его жадно и страстно, ее руки сновали у него по груди, залезали в рубашку и ныряли под пояс.

А потом все кончилось — быстро и жарко. Оглядываясь назад, Том назвал бы это потрясающе невероятным. Гарриет толкнула его на стул и умело расстегнула его штаны. Затем уселась сверху и оседлала Тома. Том застонал так, что задрожали стекла, а с крыши с сердитыми криками взлетели чайки. Он понял, что на Гарриет вообще нет нижнего белья. Он стянул с нее платье, и великолепные груди теперь колыхались у него перед носом при каждом ее движении. Но Гарриет внезапно спрыгнула на пол, оставив его задыхаться от неутоленного желания. Однако сразу опять вернулась и наклонилась через стол, беззвучно приглашая его к себе. Том не замедлил принять это предложение. Он притянул Гарриет к себе за шелковые юбки и глубоко вошел в нее. Стол закачался, перья, чернильница и куча папок со всеми секретами посыпались на пол.

Чуть позже Гарриет со слабой улыбкой посмотрела на Тома.

— Первым у меня был камердинер моего опекуна, мне тогда было шестнадцать. — Ее глаза заблестели. — Боюсь, с тех пор у меня появилось пристрастие к низшим слоям общества.

«Она совершенно четко указывает мне на мое место», — подумал Том.

Она томительно медленно поцеловала его и ушла.

Тому понадобилось немало времени, чтобы вернуть себе способность соображать, и еще больше, чтобы привести контору в порядок и вытереть пролитые чернила. Когда он наконец снова уселся за стол и подкрепился стаканом бренди, его мысли вернулись к предполагаемому приблудышу Гаррика Фарна. Если Гарриет была подростком, когда умерла Китти Нортекс, значит, подслушанные ею разговоры о ребенке примерно совпадают по времени с убийством Стивена Феннера. У Тома был отличный нюх на тайны, и он интуитивно чувствовал, что оба скандала связаны между собой. Если сведения насчет ребенка похоронены так же глубоко, как дуэль с Феннером, будет очень трудно, хотя и не невозможно, их разыскать. Гарриет не ошиблась: он действительно лучший в своем деле.

Интересно, когда она вернется узнать, есть ли новости в расследовании. Том с нетерпением ждал новой порции платы. Он чувствовал себя чертовски удовлетворенным, хотя разум подсказывал, что смешивать дела с удовольствием, особенно связанным с ненасытной леди Гарриет, очень неосмотрительно. Но сыщик не жалел, что согласился на это. Правда, он понимал, что, расследуя дело Фарна, надо иметь ясную голову, но Гарриет оказалась чересчур соблазнительной. Она свалилась ему на голову как подарок судьбы во всех смыслах, а Том никогда не отказывался от возможностей, которые сами так и плыли в руки.

Том откинулся на спинку стула и посмотрел на реку. Он не сомневался, что справится с этой ситуацией, какой бы сложной она ни была. Меррин расследовала обстоятельства дуэли, и ею легко было манипулировать, потому что она ненавидела Фарна и хотела вершить правосудие. Сам Том был не слишком в ладах с последним понятием, он считал его смехотворно идеалистичным. Однако оно помогало ему иметь на своей стороне Меррин. Между тем Гарриет дала ему дополнительные сведения. Он изучит их и, возможно, найдет что-нибудь для себя полезное. А потом… Том припомнил свой грандиозный план. Возможно, он пошантажирует Фарна, если это будет соответствовать его целям. А может, даже позволит Меррин раскрыть обществу, что герцог — убийца. Получить такую власть, держать в руках судьбу герцогства — да, это будет отличный подарок. Все, о чем Том мог только мечтать. Он допил бренди. Сегодня на редкость удачный день.

Меррин быстрым шагом удалялась от королевской библиотеки, стук каблучков по мостовой отражал ее внутреннее смятение. Как Гаррик Фарн осмелился поцеловать ее; да еще так внезапно, что совершенно лишил ее разума. Этот надменный и дерзкий мужчина последовал за ней в библиотеку, разоблачил ее и бросил вызов ее планам. И ничем не показал, что сожалеет о смерти Стивена. Эта мысль причинила Меррин невероятную боль. Гаррик Фарн совершенно не сожалеет о трагедии. И уже за одно это он должен понести наказание.

Теперь у нее есть улика, еще один маленький кусочек мозаики, которая складывается в картину, отличную от официальной версии. Меррин торжествовала. Гаррик может обесценить ее расследование, может самоуверенно заявлять, что она не найдет доказательств, чтобы выставить его преступником, но она-то знает, что это не так. Девушка сунула обтянутую перчаткой руку в карман шубки, пытаясь нащупать маленький листочек бумаги с выписанными из газеты сведениями.

Но там ничего не было.

Меррин застыла как вкопанная. На нее тут же налетел юный клерк из юридической конторы. Он отскочил, извинился и наградил ее удивленным взглядом. Меррин не обратила на него внимания, она отчаянно обыскивала карманы, буквально выворачивая их наизнанку. Ничего. Пустые карманы были как издевательство.

Может, она где-то выронила бумагу, на улице или в библиотеке… У Меррин упало сердце. Неужели ей могло так не повезти? Если она потеряла листок в библиотеке, есть вероятность, что его подобрал Фарн… Девушка снова застыла на месте.

— Низкая, презренная, коварная, отвратительная, гнусная жаба! — выругалась она.

Проходившая мимо респектабельная пара взглянула на нее с некоторым беспокойством. Меррин топнула ногой, да так, что ей стало больно. Но боль не уменьшила ее ярости.

Теперь она представляла, как все произошло. Глаза обожгли слезы гнева и разочарования. Она проиграла, подумала Меррин, вспомнив разговор с Гарриком.

Вы не найдете доказательств…

У меня уже есть кое-какие улики…

Как герцог догадался, где она прячет листок? Он еще в библиотеке видел, как она опустила его в карман? Но она же была так осторожна… Меррин сунула руки в карманы и снова двинулась в путь. Поникшая, несчастная. Не важно, как Гаррик это выяснил. Главное, что теперь он знает, чем она занимается. Ему известно, что она собирает улики, и он в курсе ее намерений. Как только герцог понял, что она для него опасна, он сразу же начал действовать. Он кого-то нанял, чтобы узнать о ней, и потом проследил за ней.

Том был прав. Гаррик Фарн — опасный человек… Она его недооценила.

Меррин прикусила нижнюю губу, до сих пор ноющую после поцелуя Гаррика. И на мгновение все ее тело пронзило эхо испытанных ею чувств, кожу опалило огнем безысходного возбуждения и горькой обиды. Она ненавидела Фарна, но на какую-то безумную минуту наивно подумала, что он, может быть, поцеловал ее просто потому, что хотел этого. Она наслаждалась поцелуем гораздо больше, чем должна была, и это ее саму очень удивляло. А теперь она испытывала ярость и стыд. Ведь Фарн бывший распутник. Он использовал все свое былое обаяние, чтобы обмануть ее, обвести вокруг пальца. Он поцеловал ее намеренно, чтобы отвлечь, пока лез в ее карман, а она, маленькая невинная дурочка, растаяла от одного его прикосновения. И даже не заметила, что он сделал. Она ответила на его искусное соблазнение, а когда уходила, у нее кружилась голова и все мысли были только о нем. Он же получил именно то, что хотел. Он выиграл.

Меррин вскинула голову. Ну, в следующий раз ему уже не удастся так легко ее облапошить.

Холодный ветер норовил сорвать с нее шляпку, жалил щеки. Жаль, что она не может предугадать следующий шаг Гаррика. В некотором смысле он тоже был «хамелеоном»; Меррин чувствовала, что под ледяной оболочкой самоконтроля скрывается совсем другой человек. Непредсказуемый, загадочный. И еще в нем чувствовалась властная мужественность, какую она видела у немногих. Ее шурин Алекс тоже обладал ею, но Меррин просто отмечала это — и видела, как сильно Джоанну к нему тянет. Как и все ее наблюдения, это тоже было совершенно объективно, безо всяких эмоций. Но в случае с Гарриком… По телу девушки прокатился озноб. В случае с Гарриком грубоватая мужская привлекательность затрагивала ее лично. Она остро чувствовала его присутствие. Она чувствовала себя очень уязвимой. И не могла этого объяснить или как-то избавиться от этого чувства. Меррин скрипнула зубами. Вот почему Гаррик смог воспользоваться своим преимуществом — из-за ее ответной реакции.

Девушка завернула за угол и вышла на Тависток-стрит. Она жила у Джоанны и Алекса в городском доме, который те снимали. Здесь было тепло, тихо и уютно. Слуги выполняли каждое ее желание. Единственно, чего ей недоставало, — так это свободы. Меррин не привыкла отчитываться перед родственниками за каждый шаг. Частично поэтому она придумывала себе «друзей», у которых якобы оставалась ночевать, когда Джоанны не было в городе. Сестра никогда ее не расспрашивала. Она не подозревала о ее двойной жизни и работе на Тома Брэдшоу. Она доверяла Меррин. И до недавнего времени Меррин не чувствовала за собой никакой вины. Но Джоанна уже вернулась в город, поэтому Меррин каждый день приходилось обманывать сестру, и ее начала мучить совесть.

Девушка подошла к дому номер двенадцать. Лакей с поклоном пропустил ее внутрь. К Меррин радостно бросился маленький белый терьер, и она наклонилась, чтобы его поприветствовать. Сестры Меррин, Джоанна и Тэсс, сидели в гостиной и читали модные журналы — «Ледис мэгэзин» и «Ледис монтли мьюзем», — или, точнее, смотрели картинки. В доме была библиотека, но, кроме Меррин, ею пользовался только ее шурин Алекс. Меррин иногда задумывалась, что Алекс нашел в Джоанне. Их брак был устроен, но сейчас стало очевидно, что они любят друг друга. Меррин казалось непостижимым, что такой мужчина, как Алекс, с его разносторонними научными интересами, острым умом и проницательностью, мог влюбиться в ее сестру, которая интересовалась только магазинами, а ум у нее был не острее бисквита.

— Меррин, дорогая! — Джоанна отложила журнал и радостно улыбнулась младшей сестре. — Иди скорей к огню. Ты же до костей продрогла! Чем ты сегодня вечером занималась?

— Я была в библиотеке, — ответила Меррин, не вдаваясь в детали.

— Как мило, — сказала Джоанна и добавила: — Хочешь чашечку чая?

Принесли еще одну чашку, и Тэсс налила ей горячего напитка. Меррин сделала глоток и начала согреваться. Приятный аромат взбодрил ее. Тэсс и Джоанна болтали о модных зимних нарядах. Они сидели на диванчике и, склонив друг к другу головы, листали журналы. Их темные волосы поблескивали в свете камина. Память перенесла Меррин в давние времена. Две маленькие девочки, хорошенькие, как фарфоровые куколки, сидят в детской, и все ими восхищаются. Она же была лишь бледной копией их красоты. Не говоря уже о том, что постоянно лазила по деревьям, рвала юбки и сбивала коленки. И она любила читать. По мере взросления Джоанна и Тэсс все больше времени проводили вдвоем и почти не обращали на нее внимания. Гаррик тоже не замечал ее — в тех редких случаях, когда он приезжал из Лондона вместе со Стивеном. С приездом этой парочки обыденная повседневность, так опостылевшая Меррин, резко менялась в лучшую сторону — в доме воцарялись смех, живость и отчетливо чувствовалось мужское присутствие. Она хорошо помнила, как они вваливались домой, все в грязи после верховой прогулки. Рыжие волосы Гаррика взлохмачены ветром, лицо бронзовое от загара. Меррин помнила и импровизированный боксерский поединок, который они со Стивеном устроили в загоне; гувернантка — мисс Браун — квохтала над девочками как курица и старалась увести их подальше. Но они все же успели увидеть Гаррика обнаженным по пояс, мускулистого и широкоплечего, почти такого, каким Меррин увидела его той ночью в спальне… Меррин заерзала на стуле и склонилась над чашкой, чувствуя, как пылают щеки.

В комнату вошел Алекс и тепло поприветствовал Меррин. Она смотрела, как он наклоняется, чтобы поцеловать Джоанну, и на секунду заметила в его потемневших глазах какое-то сильное чувство, которое она видела во взгляде Гаррика, когда тот смотрел на нее. Внезапно Меррин вся запылала, ей стало трудно дышать. Джоанна тоже раскраснелась, ее щеки порозовели, как у юной девочки. Алекс улыбнулся своей жене. Атмосфера в комнате накалилась. Меррин испытывала крайнее неудобство, как рыба, вытащенная из воды. Много лет она рассматривала любовь как литературный феномен, считала ее вымыслом и анализировала, будто это была дисциплина вроде философии или филологии. Но сейчас внутри нее что-то очнулось от зимней спячки и не желало засыпать вновь. Она на секунду прикрыла глаза и вновь почувствовала твердое и уверенное прикосновение Гаррика к ее щеке. Его рот — голодный и властный — прижимается к ее губам.

Конец ознакомительного фрагмента.