Слияние. Книга I. Синяя Луна

Нико Орсо, 2022

В сорок втором веке, где человечество живёт на единственном оставшемся материке и пытается вернуть себе прежнюю численность и уровень цивилизации, всё выстроено по чёткому распорядку. Главный герой, соблюдающий расписание, правила, устои и порядок, в один прекрасный день решил, что позволит себе выспаться до полудня, отменить заседания суда и отдохнуть. Так, всего второй раз в жизни пойдя на поводу своих эмоций, Марк стал двигаться по инерции, неосознанно реализовывая записанные сто лет назад предсказания, которые должны привести к наступлению Новой эры. Содержит нецензурную брань.

Когда последний из них замкнет старый цикл, новый уже будет идти, но по другой орбите, создавая спутников для своих планет. Взошедшие в это время Синяя Луна и Белое Солнце, сливаясь, сместят порядок вещей, и начнется Новая Эра.

Из цикла “Слияние”

Книга, первая “Синяя Луна”

Денед Левант

Часть I. Марк

Планета и её спутник — это два полюса магнита.

Только вместе они могут создать нужное поле для Слияния.

Являясь по сути разными, они есть часть общего и неразрывного.

Чем больше будет их полярность, тем сильнее будет их воздействие.

Книга Первая “Синяя Луна”

Денед Левант

1.

— Это что, бордель? — застопорившись, спросил один мужчина у другого.

— Именно, — толчок под руку. — Иди уже.

Они прошли через большой холл по белому мраморному полу и сели за накрытый столик. Подошедшая девушка предложила им вино на выбор: красное, закрывающее её левую обнажённую грудь, или белое, закрывающее правую.

— Какое предпочитаешь, Анжело?

— Одетое.

— Ну, хватит тебе. Я же знаю, что у тебя давно не было секса. Так что расслабься и прими это как подарок.

— В честь чего?

— Налейте ему красное.

Тут же плавной походкой подошла ещё одна девушка в струящемся платье, взяла бутылку и стала разливать.

«Эта хоть одетая», — подумал Анжело, так как напряжение начинало расти. Проститутка налила вино в бокал и отвернулась от мужчины, чтобы проделать то же самое для его спутника. «Твою мать, я обречён». Спина у неё оказалась открыта. Да и не только спина. С трудом оторвав взгляд от его любимой части женского тела, Анжело стал рассматривать голубые шёлковые занавески с таким любопытством, будто пришёл сюда исключительно ради них.

— Расслабься ты уже, — взмах рукой, девушек и след простыл.

— Мы никогда это не обсуждали, но расскажи мне, как ты это делаешь?

— Оно тебе надо?

— Да. Любопытство превыше всего.

— Я видел, как ты от её спины взгляд отвести не мог.

— Я как минимум на четыреста пятьдесят лет тебя старше — начал было возмущаться Анжело, но понизил голос, — Они в курсе, кто мы такие?

— Смею заметить, о старейший Анжело, что вы в юбке и кольцом.

— Зато мне так удобно. И я не самый старый бессмертный. А ты — маленький нахальный мальчишка.

— Мне почти сто. Про мальчишку сильно натянуто.

— Выглядишь не старше девяноста девяти.

— Сочту за комплимент.

Анжело обвёл взглядом сидящего напротив мужчину. Да, на вид очень хорош: высокий, широкоплечий, с острыми чертами лица, черными длинными волосами и такими редкими чистейшего синего цвета глазами.Ещё одной отличительной особенностью мужчины была раса — он был европейцем. Доминирующий чёрный ген вытеснял всё. Белокожих и светлоглазых людей в мире можно было по пальцам пересчитать. В их число входил и эмпат. Синие глаза этого стройного мужчины всегда смотрели в самое сердце. Иногда Анжело думал о том, что лучше: когда эмпат смотрит тебе в лицо или же, когда стоит к тебе спиной и с лёгкостью роется в твоих эмоциях.

— У тебя вообще женщины были? — вдруг неожиданно даже для себя произнес Анжело, — «Хотя уместнее было бы спросить партнеры. Я до сих пор не в курсе его ориентации».

— Нет, я не гей.

— Но вопрос был о женщинах.

— А думал ты о мужчинах.

— Мысли-то ты не читаешь!

— Зато в эмоциях превосходно разбираюсь.

— Это, мягко говоря, раздражает.

— Раздражает, что ты до сих пор думаешь, будто я могу этого не делать.

— Как же ты тогда спишь?

— Последнее время плохо.

— Что же нарушает твой сон?

— Твоя ночная мастурбация за стенкой, — и хитрые синие глаза посмотрели на Анжело с усмешкой, — Поэтому мы и здесь. И только попробуй сказать, что тебе не нужен секс.

— Я мог бы и потерпеть, сейчас не лучшее время для…

— Нет, не мог бы. Во — первых, ты отвлекаешься сам. Во — вторых, ты очень сильно мешаешь мне.

— Почему бы тебе самому не взять себе кого-нибудь?

— Потому, что мне секс не интересен, — с совершенным безразличием на лице заявил мужчина.

— Вас что, кастрируют при посвящении?

— Тяжело спать с женщиной, когда она думает не о тебе.

— Нашёл бы ту, которая думает о тебе.

— Видимо, ещё такая не родилась, — небрежно кинул эмпат куда — то в сторону и повернулся в поисках той, которая могла бы позвать девушек на показ.

— Это глупая затея, схватил его за руку Анжело. Мне пятьсот с лишним лет, мне пресытились эти ласки.

— Расслабься и доверься мне.

— Ты не понимаешь…

— Я понимаю тебя как никто другой, забыл? Я ведь чувствую каждую твою эмоцию, каждый порыв твоей души и каждое твоё желание, которое даже тебе ещё непонятно.

— Это вздор.

— Послушай, Анжело. — эмпат мягко положил ладонь на его руку, — Мы знакомы почти сто лет, но ни разу за это время ты не обращался ко мне за помощью, а я делал вид, что это не моё дело. Но пора бы уже расставить точки над “и”. Твоя жена и остальные родные давно умерли, ты по ним скучаешь, так же как скучают другие бессмертные по своим близким. Тоска — это плохое чувство. Но ещё хуже чувство вины, которое ты не можешь перебороть. Ты думаешь, что если ты переспишь с кем-то, то это сотрёт память о твоей прошлой жизни. Но прошлое нельзя перечеркнуть. Оно там было, есть и будет. Ты взрослый мужчина, тебе нужен секс, тебе нужна ласка этих девочек и возможность хоть кому — то говорить о своих внутренних переживаниях. Ты полностью посвящаешь себя работе, и не даешь себе отдыхать ни на секунду. Ещё и Денед в анабиозе не дает тебе покоя. Мне — во вторую очередь, а тебе — в первую, нужно, чтобы ты сегодня провёл здесь столько времени, сколько понадобится для того, чтобы твой мозг начал работать хорошо. Поэтому ты сейчас выберешь себе девочку, а лучше двух, пойдёшь наверх, вы займетесь дружным и бурным сексом, а потом ты поплачешь в упругую женскую грудь, пока тебя будут заботливо поглаживать по голове. После чего заснёшь крепким и долгим сном. Потом проснёшься, желательно потрахаешься ещё раз или два, как пойдет, и ты с хорошим настроением вернёшься домой, где мы поговорим о том, как нам предотвратить войну за сраный клочок земли.

Каждое слово заставляло Анжело отдаляться от эмпата, а тот нависал над ним как чёрная туча. За глаза его называли синеглазым демоном из-за способности проникать в те уголки души, в которые мы сами боимся заглядывать. Анжело понимал, что тот прав во всём. Он всегда считал эмпата очень проницательным человеком, хотя отчасти эта проницательность была связана с тем, что этот мужчина с раннего детства мог улавливать тончайшие изменения эмоционального состояния души. Но никогда, за всё время их знакомства Анжело не задумывался, что эмпат может залезать так глубоко. Туда, куда даже он сам боялся заходить. И тот сделал это так легко, будто это ничего ему не стоило. Анжело в очередной раз убедился, что эмпат не просто видит эмоции. Он в них еще и очень правильно умеет их трактовать.

Подошла соблазнительная мадам. Рывком убрав руку с Анжело, пока тот сидел в оцепенении, мужчина встал и сделал шаг навстречу. Все женщины таяли перед его шармом и синими глазами. Да и не только женщины.

— Уважаемая, найдите, пожалуйста, моему другу верную спутницу на ближайшее время, — мадам услужливо махнула рукой, и вот уже стайка девушек появилась посреди зала.

Анжело, пытаясь перебороть нахлынувшие мысли и подавленность, глядя в одну точку, начал жевать свои губы.

— Либо ты соберёшься сам, либо я воткну тебе вилку в бедро.

— Я же бессмертный, — прошипел Анжело сквозь зубы.

— Но боль-то ты чувствуешь.

Анжело откинул салфетку с колен и встал рядом с эмпатом, который уже окидывал быстрым взглядом каждую присутствующую.

— И часто ты проделываешь такое с людьми? — почти на ухо шепнул Анжело.

— Чаще, чем хотелось бы.

— Теперь понятно, почему у тебя не было партнёра, — «Хотя я не уверен, что кто-то вообще согласится спать с этим надменным засранцем».

— Нет, я не девственник.

— Вопрос был не о…

— Ага. Именно так всё и было, — лёгкой и уверенной походкой он шагнул навстречу смотрящей прямо на него крашенной в рыжий цвет смуглой кареглазой девушке на вид лет двадцати пяти.

— Как вас зовут, милая? — улыбаясь одними глазами, он протянул к ней руку, а она с вожделением протянула ему свою.

— Рози.

Он легко поцеловал её кисть и тут же потянул из общей толпы за собой. Повернувшись лицом к Анжело, он взял девушку за талию, и пока они медленным шагом направлялись к столику, начал шептать на ухо:

— Мой друг, Рози, пережил ужасную потерю и никак не может справиться с ней. Вы, я знаю, тоже. Возможно, вы сможете помочь друг другу, — девушка медленно и начала поворачивать на него голову, но он поднял руку с талии на шею, — Смотри на него, а не на меня. Я лишь нашёптываю желанное.

— Кто вы? — так же шепотом произнесла девушка.

Мужчина выпрямился, его лицо было спокойным, глаза излучали доброту, а на губах была легкая улыбка. Он поправил с лица прядь волос, и девушку передернуло от удивления. Так когда-то делал её возлюбленный, которого убили несколько лет назад. И в ней вдруг разлились эмоции от воспоминаний. Но не привычный ужас и горе. А нечто другое. Эти теплота, ласка и спокойствие — вот, что исходило сейчас от мужчины.

— Я — Марк.

Они стояли уже рядом с Анжело. Вся троица остро ощущала неловкость момента: Анжело, потому что никогда не был с проституткой; Рози, потому что по натуре таковой не являлась; А Марк, потому что видел эмоции обоих. Про себя он знал, что если Рози понравится Анжело (а она понравится, в этом он даже не сомневался), тот вытащит её отсюда.

Эмпат обернулся и по его взгляду мадам поняла, что выбор сделан. Она жестом показала остальным выйти, и направилась в сторону Марка.

— Рози ведь знает куда идти? — не дав открыть рот женщине, спросил эмпат.

— Конечно, Господин.

— Рози, иди. Анжело тебя догонит, — и подтолкнул девушку в сторону лестницы.

— Это провальная авантюра…

— Я могу бесконечно копаться в твоей душе, и, поверь мне, сведу тебя с ума, — сказал Марк, закуривая сигарету, — Но ещё хуже, что ты ведешь себя, как ребёнок. Тебе выпала честь быть сегодня со святой.

— Она шлюха, а не святая.

–А разница? — с ухмылкой Марк выпустил дым изо рта, резко подошёл вплотную к Анжело и прошептал, — Не спорь со мной, я сильнее тебя. И сильнее всех предыдущих эмпатов вместе взятых. И мне надоело терпеть твоё самобичевание. Мне нужно работать, и тебе тоже. И пока ты такой, никто из нас не справляется. Так что тебе по лестнице вверх, а мне во дворец решать вопросы с главнокомандующим этого дурацкого государства. И я без твоих слов чувствую всё твоё недовольство и негодование, так что можешь мне ничего не говорить по этому поводу.

Осознав свою безысходность, Анжело обречённо отпрянул от эмпата. Взяв бутылку вина, он сделал глоток с горла и пошёл, куда ему указали, вслед за рыжеволосой красоткой.

— Утолите же своё любопытство, мадам. — Глядя ему вслед сказал Марк.

— Он выглядит не старше сорока, но, насколько мне известно, ему за пять сотен лет?

— Да, бессмертные не стареют.

— Эмпаты тоже не стареют?

— Только я.

— Вам на вид около тридцати пяти. Сколько же вам на самом деле?

— Девяносто девять, — минутная пауза, — Продолжайте, не стесняйтесь.

— А вы не хотите взять себе девушку?

— Нет.

— То есть вы не хотите себе такую честь? — с ухмылкой сказала мадам.

— А вы хотите? — с ответной ухмылкой ответил Марк.

— Для нас было бы честью принимать вас в любой из наших постелей…

— В любой из ваших девушек, вы хотели сказать. Попросите принести мой плащ.

— Послушайте, репутация нашего заведения…

— Я в курсе о репутации вашего заведения. И о вашей лично — тоже, — накидывая плащ и надевая капюшон от любопытных глаз прохожих, произнёс Марк. — Я знаю, что в глубине за этой маской постыдной суки сидит женщина, которая потеряла всё в своей жизни, и что каждая из этих девочек для неё как дочь родная, как бы вы их не ругали и не били. Вы облегчаете им их страдания и учите тому, как выжить. Принимаете их под своей тёплой крышей и кормите вкусной едой. Отбираете среди извращенцев только тех, кто будет хорошо вести себя с вашими любимицами, и выгоняете потаскух обратно в их отвратительные бордели. Так что, повторюсь, ваша репутация просто превосходна.

–Тяжело вам, наверное, живётся, — Марк поднял глаза на неё с выражением: «Ну давай, расскажи про меня хоть что-нибудь», — Я всегда думала, что эмпаты холодные. Думала, они лишь распознают эмоции других. Но вы, наоборот, чувствуете всё и пропускаете через себя. Если это и вправду так, то смею предположить, что мои личные поступки волновали вас гораздо больше, чем звание “самого лучшего борделя в столице”,

— Я смотрю вам немало польстил тот факт, что я доверил вам своего друга.

— Было бы куда приятнее, если бы вы доверили мне себя, — хитро улыбнулась мадам, — Но я вас прекрасно понимаю.Тяжело расслабиться, если под вами женщина думает о другом мужчине.

— А вот это уже интересно.

— В этом суть моей работы: сделать так, чтобы мужчине было интересно, — ответила она с ухмылкой и мысленно облизнулась.

«Я бы и сама с радостью под такого легла. Он точно знает, как ублажить женщину». Марк медленно покачал головой из стороны в сторону, дав понять, что ей, как и всем остальным, ничего не светит. Мадам вздернула вверх подбородок, махнув своей чёрной охапкой кудрявых волос, и с напускным недовольством пошла раздавать команды девушкам.

Эмпат выпустил смешок ей вслед. Он знал, что иногда людям нужно было подтверждение правильности их желаний и действий. И ему нравилось подталкивать их к этому.

Выйдя на порог борделя, Марк ещё глубже натянул капюшон. Каждый житель столицы знал его в лицо — европейцу сложно скрыться в толпе. Эмпат жил по строгому расписанию, и время уже поджимало. Он посмотрел на карманные часы: половина девятого — как раз, чтобы пешком дойти до дворца и уединиться за своими делами. Но только в том случае, если его не узнают на улице. Марк поежился. Несмотря на то, что он обрел свои способности в возрасте трёх лет, что делало его самым молодым эмпатом в истории и одновременно приговорило к жизни во дворце под опекой бессмертных, он не любил, когда ему воздают почести. А вот люди делали это с превеликим удовольствием: падали на колени, целовали ему руки и несли детей на благословение. А всё, чего хотел эмпат — это видеть людей как можно реже. Но кто бы ему подарил такую роскошь.

Зайдя в толпу, Марк плавно пошёл по небольшим улочкам к своему дому. Он действительно считал дворец своим домом — местом, где он мог укрыться, местом, где его понимали и поддерживали его капризы. Иногда он и вправду чувствовал себя там подростком. Ещё бы, его наставнику и человеку, который воспитал его, было почти две тысячи лет. Он шел, попутно пропуская через себя эмоции людей: радость и ненависть, доброту и злость, любовь и похоть. Всё смешивалось в нем воедино, но уже давно не вызывало тревожности. Он научился бороться с этим, когда был еще ребенком. В противном случае, он бы давно сошёл с ума от переизбытка чувств.

Дойдя до дворца, Марк кивком поздоровался со стражником, зашёл в просторный холл, где его уже встречала управительница — женщина лет семидесяти, но, благодаря стараниям Анжело, выглядевшая явно моложе. Он снял плащ, отдал ей и, уже зная, что она накинется на него с просьбами, закатил глаза, отвернулся и пошёл вверх по широкой парадной лестнице к себе в покои.

— Господин Марк… — начала было управляющая, пытаясь успевать за его легкой походкой.

— Ничего не хочу знать.

— Но… — умоляющим тоном продолжила Магда

— Где Анжело? — резко спросил спускавшийся с лестницы мужчина.

Он выглядел от силы лет на сорок пять, но был одним из самых старых людей на планете. И одним из немногих оставшихся в живых европейцев, хоть и с доминантными генами темных волос и карих глаз.

— В борделе, — непринужденно кинул Марк, ни на секунду не останавливаясь.

Время поджимало. Прочувствовав всё удивление Адольфа, он прикрыл рукой смешок.

— Где??? — мужчина остановился на лестнице, как вкопанный, и не отводил глаза от эмпата, который спокойно прошагал мимо него.

— Ой, ну не говори, что ты вдруг стал плохо слышать, — Марк еле сдерживался, чтобы не расхохотаться.

— Во — первых, у Анжело не так много свободного времени, чтобы шляться по борделям. Во — вторых, я знаю, что это — твоих рук дело. А в-третьих, как ты, черт побери, его заставил? — уже переходя на крик, заговорил Адольф, так как эмпат удалялся от него со скоростью гепарда.

Марк, будучи уже наверху, перегнулся через резные широкие деревянные перила и с ехидным лицом полным самодовольства заявил:

— Вам куча лет, а вы не можете выделить пятнадцать минут на секс?

— И это говоришь мне ты, девственник недоделанный!

Адольф уже готов был задушить Марка. Этот мелкий гаденыш достался ему по наставлению Госпожи, и вот уже девяносто шесть лет исполняющий обязанности главы государства пытался усмирить этого самодовольного беса. Несмотря на то, что Марк был безупречно воспитан, с домочадцами, в особенности с Адольфом, он вел себя иногда просто отвратительно. Всё из-за его способности чувствовать эмоции. Он грязно манипулировал людьми, играя на их чувствах. Но для окружающих делал это настолько красиво и элегантно, что люди заглядывали ему в рот и делали всё, что он пожелает. А вот с бессмертными, за редким исключением, он показывал всю свою натуру. И Адольфа бесило, что он ничего не мог с этим сделать. И бесило то, что Марк знает об этом и еще больше старается вывести его из себя."Словно ребёнок", — подумал про себя Адольф, закрыл глаза, сделал глубокий вдох, чтобы хоть как-то успокоиться, а когда открыл, Марка уже и след простыл. Он бросил взгляд на часы: сейчас эмпат закроется в своей комнате подальше ото всех и выйдет оттуда уже с другим настроением. У Адольфа было ровно три минуты, чтобы закрыть вопрос с Анжело, потому что Марк больше не захочет об этом говорить. Взбежав по лестнице, он свернул в просторный коридор направо в сторону покоев эмпата, и увидел там его удаляющуюся спину и семенившую за ним Магду. По сутулым плечам и склонившейся голове Адо понимал, что она пришла к Марку с просьбой, которую он, скорее всего, отклонит, как и все остальные. Но Магда пришла и не отстаёт, значит, это было что-то весомое. И Марк, хоть и наотрез отказался её слушать, до сих пор не прогнал её. «Значит действительно что-то серьезное. Стоит ли отбирать у неё эти три минуты на выяснение дел относительно борделя? А может он специально не прогоняет её, так как хочет уйти от разговора со мной? Чертов лис!»

Адольф даже остановился на долю секунды, но увидев, как Марк, открывая дверь, бросил на него свой ехидный взгляд, еще увереннее зашагал вслед за ним.

Заходя в комнаты, эмпат пропустил сначала Магду, и начал уже заходить сам, как услышал гневное: «Маркус, я с тобой ещё не договорил!». Поджав губы, чтобы не рассмеяться, он вошёл в комнату и захлопнул дверь прямо перед носом Адо.

— У тебя три минуты, — отрезал Марк, довольный тем, что в очередной раз смог взбесить главу государства, и прошагал через просторную залу, мимо своего огромного дубового стола к большим, полностью стеклянным дверям балкона и начал задёргивать тяжелые бархатные занавески.

— Давайте я! — кинулась было Магда.

— У тебя три минуты, — напомнил Марк, давая лишний раз понять, что помощь ему не нужна.

Он был единственным из Господ, живущих в этом доме, у которого до сих пор не было служанки. Ему и так хватало постоянного присутствия людей и их эмоций, не хватало ещё, чтобы у него был персональный транслятор чувств всегда под боком.

— Господин Марк, я… — и запнулась, уставившись в пол.

Магда понимала, что, скорее всего, ничего не добьётся этим разговором. Но она не видела другого выбора и пришла на поклон к единственному, кто бы смог понять всю проблему целиком и решить её должным образом.

— Когда тебе что-то от меня нужно, ты превращаешься в мямлю. Где же та жесткая управляющая, которая гоняет палками малолетних конюхов?

Магда резко выпрямилась, подняла подбородок, лицо стало уверенным:

— Я хочу, чтобы вы взяли себе служанку…

— Нет.

— Я не договорила…

— Нет.

— У вас нет выбора, — резко отрезала Магда.

Марк, стоя спиной, ухмыльнулся, достал из своего портсигара сигарету и закурил.

— Это ты так считаешь, — голос был спокойный и твердый.

— Послушайте. Я прошу вас взять в служанки не любую девушку, а конкретную.

— Эта та, что в подсобке оплакивает своё тяжелое детство? — так же спокойно продолжил Марк.

По его тону Магда поняла, что эмпат не намерен выполнять её просьбу.

— Я не знаю, что она там оплакивает. Но я хочу ей помочь…

— Так возьми её кухаркой. Прачкой, швеёй, санитаркой… Да кем угодно! Почему именно служанкой? Да ещё и ко мне? Ты и сама прекрасно знаешь, что я никогда этого не делал и не сделаю.

Магда открыла было рот, чтобы возразить, но тут дверь приоткрылась и в неё вошла девушка. Магда обернулась и вздрогнула, а Марку это не нужно было: он всегда знал, кто заходит. К тому же сейчас он приманил её сам.

— Агата, я же сказала тебе ждать внизу!

— Это я, — медленно протянул Марк, развернулся и уселся в своё любимое обитое красным бархатом кресло.

Он даже не смотрел на двух женщин в комнате: они жутко его бесили. Одна — своей упертостью и непониманием, вторая — тем, что она просто была. Марк вообще был довольно раздражителен. Он видел всех людей насквозь. И за самой красивой внешностью мог разглядеть настоящее"лицо"в виде души. Редко можно было встретить человека, который привлекал его своими эмоциями. Единственным исключением были маленькие дети.

— Теперь вы обе выйдете отсюда к чертовой матери, и одну из вас я желательно больше никогда не увижу, а второй придётся постараться пару дней не попадаться мне на глаза.

Магда поёжилась. Господин редко бывал в гневе, но если это настигало его, то все во дворце прятались от него подальше. Он не только чувствовал эмоции людей, но мог также заставлять ощущать их. И будучи в плохо расположении духа, он вселял в страх и ужас в каждого, кто попадался ему на пути.

Но, несмотря на страх попасть в немилость, управляющая решила предпринять последнюю попытку. Она сдернула капюшон со стоявшей рядом девушки и повторила:

— У нас у всех нет выбора, господин Маркус.

Эмпат на долю секунды поднял синие глаза на молодую девушку и понял, почему Магда так упорно пытается пропихнуть её к нему в служанки. Она была безумно красивая. С достаточно светлой для нынешних людей кожей, с безупречными чертами лица, пышными черными локонами и огромными карими глазами.

— Покажи ноги, — коротко приказал Марк.

— Что?

— Ноги.

Посмотрев на эмпата ещё пару секунд, девушка опустила голову, взялась за подол плаща и подняла его вверх, обнажив босые ступни. Все они были в кровавых мозолях и отекли так, что ей пришлось снять обувь. Девушка уже стала поднимать подол выше, не зная, насколько именно ей нужно было продемонстрировать свои ноги Господину, но он жестом показал, что ему этого достаточно.

— Руки.

Выпустив подол, она робко развернула к нему свои ладони с длинными пальцами.

«Ладони как у знати, а ноги как у рабыни».

— Твой отец знает, куда ты сбежала?

Удивленный взгляд её огромных глаз смотрел на него.

— Ну? — подняв брови вверх, переспросил уже чуть громче Марк.

— Не знает. Но откуда вы…

— Я беру её, — резко вставая и уже не глядя в сторону женщин, сказал Марк, — Объяснишь ей подробности. И проваливайте уже отсюда обе, вы отнимаете моё время.

— Спасибо вам огромное, Господин Маркус! — Магда уже отступала назад, волоча за локоть новую служанку, — Вы же сами понимаете…

— Понимаю, а теперь проваливайте! — крикнул эмпат, заходя в ванну и расстегивая рубашку.

Услышав, как захлопнулась за ними дверь, Марк уперся обеими руками в широкую раковину, поднял голову к высокому, украшенному лепниной потолку, выдохнул и тихо в никуда сказал:

— Как будто вы хоть раз дали мне выбор.

Постояв так пару секунд, он перевёл взгляд на себя в зеркале, посмотрел в свои синие глаза и поёжился. «Вот дерьмо», — спокойно подумал он, снял рубашку, кинул её на мраморный пол, умылся и провёл влажными руками по своим черными волосам, чтобы пригладить их назад. Достал из верхнего ящика острую бритву и стал наполнять ванну горячей водой. Он, как никто, понимал, что было с этой девушкой и что будет, если не взять её к себе на служение. Она бежала от отца, потому что он насиловал её. По её осанке и ухоженным рукам понятно, что она не из бедной семьи. Но шла в столицу она очень долго — это видно по её ступням. И Магда была права. У них не было выбора. Как бы Марк не пытался подавлять похоть и другие подобные эмоции в городе и во дворце, они всё равно возникают. И эту девушку, будь она слугой, просто пустили бы по кругу какие-нибудь бравые солдаты или торговцы. Оставив её при себе, Марк делал ей огромную услугу: он отдалял её от людей и давал ей своё покровительство. Все в городе знали, как эмпат наказывает за непослушание и нарушение порядка. Никто и дотронуться не посмеет до его служанки, даже если сильно того захочет. Оставалась другая проблема: как теперь доказать всем, что он вовсе не собирается её трахать.

Магда закрыла за собой дверь покоев, достала из складок своей одежды ключ и заперла засов. Взявшись за резные ручки дверей, управляющая убедилась, что они действительно закрыты и торжественно вручила связку Агате.

— У Господина Марка есть свои. В покои заходить, только если он скажет или позовет.

— Позовёт? — уточнила с непониманием Агата, окидывая взглядом огромный трехэтажный дворец и массивные двери покоев. Даже при большом желании эмпат не докричится до служанки, чья комната находилась в другом конце дома.

— Как позвал тебя сейчас, — отозвался мужской голос, — Сработало?

Обе женщины обернулись. На кушетке сидел Адольф, скрестив ноги и положив на колени ладони.

— Сработало! — всё еще с удивлением произнесла Магда.

Адо окинул взглядом стоящую рядом с ней, наверное, одну из самых красивых девушек, которых он видел за 1700 лет своей жизни. Он добродушно улыбнулся и, вставая, сказал:

— Он нам это просто так не оставит.

— Не оставит, — подтвердила Магда, — но и других вариантов я не видела.

— Ты всё правильно сделала. Приведи эту красотку в человеческий вид и сделай так, чтобы она не наделала ошибок, иначе Марк сживёт со свету нас всех.

— Ну, вас-то точно нет, — засмеялась Магда.

— Меня в первую очередь, — отшутился Адо. Жестом он показал новоиспеченной служанке куда идти, и пошёл рядом с ней, — Кто твой отец?

— Это так важно? — с раздражением в голосе спросила Агата.

— Это сейчас самое важное. Мы на пороге войны. Ты не из беззнатного рода. Если вдруг кто — то решит, что мы тебя выкрали и удерживаем тут не по своей воле, то это может стать поводом для того, чтобы напасть.

— Но я ведь сама ушла.

— И как я должен доказать это всему миру? Ты будешь в служении у главного манипулятора человечества. Ничто не помешает нашим врагам сказать, что Марк запудрил тебе мозги и использует тебя в качестве своей любовницы.

— Кто в здравом уме захочет быть вашим врагом?

— Все люди — наши враги.

Агата слегка замедлила шаг. Она прекрасно понимала, о чём Адольф говорит. Девять человек в этом мире были бессмертны. Их нельзя было убить не одним известным способом. Лишь эмпаты могли умереть, как обычные люди. Однако нынешнему недавно исполнилось девяносто девять, и он явно не собирался стареть. Несмотря на их силу, человечество охотилось на них, как на животных. Все хотели узнать секрет их генов, в которых, как говорят, и скрывалось их способность в разной форме управляьб материей. Все они могли управлять материей, только в разной форме. Адольф, к примеру, смог развить свои ментальные способности настолько, что, по слухам, он был просто бездушной вычислительной машиной. «А с виду и не скажешь», — подумала Агата. Адо производил впечатление добродушного мужчины, который вот-вот усадит на колени и начнет рассказывать сказку на ночь. Таких “материалов” на нынешний момент было восемь. Им в противовес всегда шли эмпаты — те, кому были подвластны чувства. Они контролировали не химические процессы в мозгу, а то, что творилось в душе. Неизвестно, как передавалась эта способность, но новый эмпат мог появиться лишь тогда, когда умирал предыдущий. Причём унаследовать этот талант могли исключительно мужчины. И как только один эмпат умирал, на его место тут же приходил другой.

Эти девять человек внушали страх всему миру. Особенно их единственная женщина — Госпожа Виктория. Она была самой старшей и первой, кто смог подчинить себе материю. Но проблема заключалась в следующем: никто не видел её уже сотню лет. А один из первых бессмертных — Денед, который мог предсказывать будущее, находится в летаргическом сне. И Мир начал думать, что у него появилась возможность захватить власть над человечеством, отобрать самый большой материк у Господ и заодно завладеть нужным наборов генов. До сих пор оставался открытым лишь один вопрос: если напасть на государство, не примчится ли Госпожа защищать свой народ? По старым легендам эта женщина не щадила никого, кто смел встать у неё на пути. Но из-за долгого отсутствия её перестали бояться так, как раньше. И пять стран жили в состоянии полной готовности к нападению на Аркам в надежде оторвать свой лакомый кусочек. Агата знала всё это. А Господин Адольф прочел это по её лицу.

— Ты правильно мыслишь. Поэтому я повторю свой вопрос: можешь ли ты стать поводом для нападения на наше государство?

— Могу, — честно призналась служанка, понимая, что от этого проницательного взгляда всё равно ничего не утаишь, — Но где гарантия, что они не найдут другой причины, чтобы объявить вам войну?

— Вопрос в другом, дорогая моя. Сейчас ты здесь в роли служанки, а по меркам остальных государств считай, что рабыня. Любой правитель без зазрения совести скажет, что мы взяли тебя в плен и делаем с тобой всё, что хотим, пока твой бедный папаша якобы терзает себя горькими слезами. Но если мы провернем всё по-другому…

— Не будет по-другому, — резко оборвала его Агата.

Магда слегка ошалела от такого дерзкого тона новой служанки в отношении того, кто исполнял обязанности главы государства в отсутствии Виктории. Но, в отличие от управляющей, девушка прекрасно понимала, о чем идёт речь. Её могли выдать замуж за какого-нибудь чиновника или человека с богатой родословной, что сделало бы её не служанкой при ненавистном всем правителям Господине Марке, а женой статусного человека, а её отца — именитым свекром. Но Агату трясло от одной мысли, что хоть ещё один мужчина дотронется до неё, отчего на её лице появилось отвращение.

— А ты не думала, что Господин Марк захочет сделать с тобой всё, что только пожелает? И я глубоко сомневаюсь, что кто-то его будет останавливать, — с нажимом произнес Адо.

Ему нужно было выудить из неё максимум информации. Плевать на девушку, его больше заботил Марк. Впервые за сотню лет он принял служанку, ещё и такую красивую. Да, он понимал причину, но вот последствий этого решения он не мог предвидеть, несмотря на то, что обладал безупречным аналитическим умом. Марк был одним из тех, кто не поддавался никакой логике. «Бесит!» — сжав челюсть, подумал про себя Адольф.

Агата в испуге колебалась, но в разговор встряла Магда:

— Он не сделает тебе ничего плохого. Господин Марк чаще всего раздражителен, зол и надменен, но это лишь с виду. Он хороший человек. Он помогает людям больше, чем все, кого я когда-либо знала… — управляющая резко опустила глаза и замолчала, почувствовав на себе взгляд Адольфа.

— Покажи её Анжело, как только он вернется из борделя.

— Мне следует найти его? — спросила ровным тоном Магда, как будто и не было всего этого разговора.

— Тебе следует научиться держать своё мнение при себе, — резко ответил Адольф, — Ты правда думаешь, что Марк не позаботился о том, чтобы мы не нашли Анжело как можно дольше? — и, не дожидаясь ответа, развернулся и пошёл вниз по лестнице.

— Анжело — это целитель? — спросила, глядя ему вслед Агата.

— Господин Анжело, — поправила её Магда, — Всех бессмертных следует называть Господами. И он не любит, когда его называют целителем. Просто доктор.

— Но он ведь исцеляет людей?

— Он говорит, что не бывает неизлечимых болезней. Бывает лишь неправильное лечение.

2.

Свой тридцать пятый день рождения Марк праздновал в отдаленном отеле Ассеклы на берегу океана. Для него лучший отдых — это отдых от людей. Ему нравилось, когда в столице объявляли празднования: для народа это повод стать чуточку счастливее и порадовать тем самым эмпата. Но после таких гулянок Марку приходилось несколько дней разгребать дела о побоях, изнасилованиях, а иногда и об убийствах, и в этом году Адольф решил, что пора дать своему воспитаннику заслуженный отпуск.

Чтобы максимально сбросить с себя бремя одного из Господ, к которому люди обращались за советом по любому поводу и без, Марк подстриг свои длинные волосы, часто носил чёрные линзы и представлялся всем другим именем. За пределами столицы его мало кто видел в лицо, а в Ассекле было предостаточно европейцев, чтобы не так сильно бросаться в глаза.

Отель Марк выбрал себе под стать. На самом краю соседнего государства на берегу океана стояло огромное каменное здание, больше напоминающее дворец. Из плюсов — просторные номера с шикарным интерьером, ресторан, театр, умопомрачительные виды из окон и не задающая лишних вопросов обслуга. Из минусов — стоимость. Но для Марка, капитал которого на одну половину состоял из зарплаты второго по значимости человека в государств, а на вторую из наследства покойной матери, это не представляло никакой проблемы. Поэтому эмпат решил не мелочиться, и в свой первый значимый отпуск снял себе на два месяца самые дорогие апартаменты.

По словам работников, это был номер в средиземноморском стиле и состоял из двух спален, гостиной, просторной ванной комнаты и столовой. В отеле даже было электричество, непонятно каким чудом сюда протянутое. Но главной особенностью его апартаментов являлся огромный балкон с видом на парк и океан. По габаритам номер вполне соответствовал покоям эмпата во дворце. А это означало ещё большее отдалению от людей, отчего на душе у Марка становилось ещё радостнее.

Стоя в холле отеля, эмпат поинтересовался, сколько сейчас постояльцев (а их оказалось всего пять) и сколько обслуживающего персонала у данного места. «Двадцать человек в совокупности, ближайший город в трехстах километрах. Меня ждёт отличный отпуск».

Юноша за стойкой уточнял формальности: на сколько Марк приехал, планирует ли он есть у себя или в ресторане, какие мероприятия он бы хотел посетить. Тщательно занося все пометки в большую толстую книгу, он так медленно выводил каллиграфическим почерком буквы, что в какой-то момент Марк подумал, что сейчас заснёт.

— К вам кто-нибудь присоединится?

— Надеюсь, нет, — с ужасом проговорил Марк.

— А хотели бы? — жирно намекнул юноша на дам легкого поведения.

Марк так многозначительно посмотрел на молодого человека, что тот замялся, похватал ртом воздух и осознав, что этот гость — мужчина самостоятельный, молча опустил глаза в книгу, поставил жирный прочерк и стал искать ключи от номера.

В этом момент внимание эмпата привлёк управляющий отеля. Он зашёл через парадную дверь, с виду очень спокойный и рассудительный, но эмпат учуял тревогу. Подойдя к юноше за стойкой, он что-то прошептал ему на ухо. Молодой человек кивнул в ответ, и управляющий развернулся к Марку:

— Я приношу свои извинения за столь деликатную просьбу, но всё же не могу не спросить. К нам только что прибыла наша частая постоялица, которая всегда проживала в апартаментах, приобретённых сейчас вами. Могу ли я предложить вам переселиться в другой номер? Они находятся на одном этаже, напротив друг друга и очень схожи по интерьеру.

— Если они, так как похожи, то почему бы ей в этот раз не пожить в соседнем номере? — вещи Марка уже были подняты к нему. Он ехал в этот отель семь дней. Всё, что он сейчас хотел, это принять ванну, которую, по заверению юноши уже набирали, перекусить и лечь спать.

— Она всегда останавливалась исключительно в этих апартаментах…

— Что ж, пора ей познакомиться с чем — то новым, — Марк чувствовал, что смотритель переживает, как бы эта дамочка не закатила ему скандал, но ему было все равно.

Он перегнулся через стойку, выхватил у юноши ключи от своих покоев, развернулся и пошёл вверх по лестнице к своей мечте о ванной.

Пока Марк поднимался, он услышал, как открылась входная дверь, и кто-то вошёл. Обернувшись, он увидел, как смотритель с умоляющим видом пытается объяснить фигуре в плаще, что апартаменты заняты. Эмпат почувствовал, как расстроился стоящий внизу человек, но на удивление, не разозлился. Отвернувшись, он понял, что ему смотрят в спину и оценивают. Свернув направо с лестницы на площадку в сторону своих покоев, он бросил взгляд на холл. Внизу стояли трое: юноша, смотритель и фигура в плаще с глубоким капюшоном, полностью закрывающим лицо. Эмпат поёжился и замер в коридоре. Он знал, что под плащом девушка. И чувствовал, что в ней намешано всё, что только встречалось ему в жизни. И мужское, и женское, и старческое, и детское, и злое, и доброе. Марка всегда притягивали такие экземпляры. Считать сразу всё в них было невозможно, а ещё сложнее было подчинить их себе. Практически невозможный контроль над их эмоциями. «Прекрасный экспонат. Можно поупражняться".

3.

Он чувствовал, как касается её нежной кожи лица своими пальцами, гладит её русые волосы, отливающие золотом, пока она лежит у него на груди. Положив руку на её обнаженную спину, он прижал её к себе сильнее, боясь выпустить, боясь, что она сейчас исчезнет. Почувствовав его страх, она с тревогой подняла на него свои прекрасные серые глаза, с желтым ободком вокруг радужки…

Марк резко проснулся. Опять этот сон. Он лежал в своей постели на спине, которая была насквозь мокрая от пота. За окном глубокая ночь. Он сел, тяжело дыша и пытаясь успокоиться. Эти чертовы кошмары мучили его почти всю жизнь. Посидев ещё пару минут, он пошёл в ванну, включил холодную воду и встал под душ, опираясь руками в стену, чтобы максимально расслабиться, развеять остатки сна и нагрянувшую на него тревожность. Будить Анжело он не хотел, он и так слишком много знает. Сны стали чаще мучить его, и он не хотел посвящать в них доктора. И ещё больше не хотел, чтобы он заподозрил, что они мешают ему нормально жить и выполнять свои функции. Стоя под ледяным душем, он услышал, как в замочной скважине повернулся ключ, и вошла Агата, неся в руках бутылку вина. Выключив воду, он взял полотенце и только сейчас осознал, что стоял под душем, как был — в пижаме. Тихо выругавшись, он снял штаны, бросил их на ванну, надел халат и вышел в зал. Там Агата уже открыла бутылку, налила бокал и протянула ему с легкой улыбкой. Её лицо было помятым ото сна, а сама она была в плаще, накинутом на ночную сорочку. Он разбудил её посреди ночи и заставил сделать то, что нужно было ему. Марк смотрел ей прямо в карие глаза, выпивая залпом свой бокал вина и задавался вопросом, что же она сделает раньше: попытается убить его или накинется с поцелуями. Облизнув губы, он взял со стола бутылку, откинулся на софе и налил себе ещё вина.

— Там есть ещё один бокал, — кивком указал он Агате на сервант.

— Я не люблю красное, — с улыбкой протянула девушка.

— А вставать посреди ночи по моим прихотям ты любишь? — чуть наклонив голову и глядя на неё, спросил Марк.

— Где вы говорите бокал? — не захотев отвечать на вопрос, уточнила служанка.

— Ты и сама прекрасно знаешь, не строй из себя стеснительную особу, — он взял себя за переносицу и зажмурился. Эти серые глаза всё еще смотрели на него из остатков сна, и он знал, что не заснет, пока образ русоволосой европейки не сотрется из его памяти. Он протянул бутылку подошедшей Агате, она налила себе немного красного полусладкого и села на стул рядом.

— Даже не пытайся, — остановил её Марк, — я ничего тебе не расскажу.

— Тогда давайте я, — сделав глоток, произнесла красавица. Она сидела прямо, скрестив ноги и гордо держа подбородок. Она уже пару месяцев несла службу у Господина Марка и это была далеко не первая ночь, когда он будил её из-за своих прихотей. Хоть он ничего и не говорил, она догадывалась, что ему снятся кошмары. Иногда эти посиделки затягивались до утра и переходили в длительный день, который эмпат заканчивал не раньше полуночи. Оба получались безумно уставшими, но гарантий, что и в следующую ночь ей не придётся пить в компании мужчины, который был старше её минимум в четыре раза, не было никакой.

— Сегодня кухарка Милли родила мальчика…

— Ой, ты думаешь, я не знаю?! Рождение ребенка — это событие, которое никто в этом городе не обойдет стороной. И я, к сожалению, тоже.

— Они ведь приходят к вам за благословением.

— Они просто не знают, что я черствый и бездушный скотина.

— Но вы не такой.

— Очень мило с твоей стороны, но по — моему тебе уже пора посмотреть правде в глаза. Я не даю тебе спать сутками напролёт и гоняю тебя не хуже скаковых лошадей по своим ребяческим прихотям…

— А могли бы приковать к батарее и насиловать по три раза на день, — перебила его Агата.

Марк закатил глаза и запрокинул голову:

— Ну я же не твой отец.

— Он не приковывал меня к батарее.

— Святой человек! — усмехнулся Марк, прекрасно зная, что это было единственным достижением её папаши.

— Везде нужно искать положительные моменты, — с улыбкой произнесла она.

— И какие положительные моменты ты видишь в сидении со мной в три часа ночи?

— Много людей оставалось с вами наедине? — хитро взглянула на него Агата.

— Большинство из них после таких встреч либо сходили с ума, либо умирали, — произнес он и улыбнулся. Марку не нужно было смотреть на служанку, чтобы понимать в её глазах сейчас испуг. Как бы она не пыталась быть стойкой и непринужденной, Агата боялась эмпата. Его все боялись. Марк был крайне непредсказуемым и, что ещё страшнее, мог подчинить себе практически любого человека.

— Не удивительно, — более тихим и смиренным тоном сказала Агата.

Помолчав пару минут, Марк махнул рукой на дверь, намекая на то, что служанке пора идти спать.

— Вы уверены?

— Похоже, что я когда-нибудь сомневаюсь в своих решениях? — с раздражением в голосе спросил он.

Агата колебалась. За это время она начала проникаться к этому мужчине. Она совершенно не понимала его, но сочувствовала. Видела, как тяжело ему даётся судейство. Видела, как он бушует, после того, как хороших людей грабят, убивают и насилуют. Он общался с ними, с их родственниками, пропускал всё это через себя и выдавал решения, за которые его часто осуждали. Он пытался быть справедливым, принимая во внимания жизненные обстоятельства, но не мог донести это людям. Поэтому за пределами столицы его считали надменным ублюдком, который вершит самосуд. Но те, кто хоть раз бывали на заседаниях, понимали, что лучше этого человека никто не сможет принять решение в отношении преступника и его жертвы.

День Господина Маркуса Вальтера начинался в 6 утра. Он вставал, завтракал в общей гостиной с теми, кто просыпался в это же время, независимо от их положения и занимаемой должности. После чего гулял по парку или читал дневники Денеда, и к 9 часам уходил в свои покои и запирался там. Все знали, что в это время его беспокоить нельзя, чтобы не происходило. Он выходил оттуда сам, иногда через 15 минут, иногда через 4 часа. Из–за этого часто приходилось откладывать заседания суда, но Марк наотрез отказывался менять свой образ жизни, да и за столько лет все к этому уже привыкли. Разбирал он дела в собственном порядке, как пожелает. И делал это всегда быстро. Ему достаточно было от силы тридцати минут, чтобы вывернуть из человека все эмоции наружу перед присяжными и залом, после чего он пояснял, почему нарушителя закона нужно оправдать или на сколько осудить. Высшей степенью наказания была смертная казнь, решение по которой Марк никогда не принимал сам. Но ходили слухи, что при необходимости он подталкивал присяжных и слушателей к этому. Эмпат всегда сам исполнял приговор. Смертника уводили в отдельную комнату, где Марк забирал у человека душу, превращая его по факту в овощ. После чего тело отправляли на центральную площадь города, где оно служило в назидание всем, кто захочет повторить поступки провинившегося.

Агата так же знала, что у Маркуса есть родной брат, младше его на 3 года. И что он тоже бессмертен. Лев стал феноменом феноменов. До его рождения бессмертные обучались управлять материей уже в осознанном возрасте. Лев же умел делать это сразу после рождения. Марк и сам стал самым юным эмпатом в истории, обретя дар в момент зачатия его родителями Льва. Агата знала, что и отец, и мать их были знатного древнего рода, оба европейцы. Поговаривали ещё, что мать Марка — София, была рыжей, а таких на планете было меньше одного процента. Но ни она, не обычные обитатели дома, также, как и жители города ни разу Льва в глаза не видели. И Агата сомневалась в том, что его, когда — либо видел и сам Маркус. Дело в том, что София умерла в родах. Как только Лев появился на свет, их отец забрал ребёнка и уехал вслед за Викторией в неизвестном направлении. С тех пор их никто не видел.

Агата думала, что всё это плохо влияет на психику Марка: тяжелое детство, обязанности эмпата, судейство. Сочувствовала ему, но не знала, как помочь. Иногда ей хотелось просто прижать его к себе и погладить…

— Хватит тут сопли распускать, — перебил её мысли Марк, — я сказал тебе идти.

— Но я хочу остаться.

— Ты хочешь спать и думаешь, что если останешься, то поможешь мне больше, чем, если уйдешь, но это не так. От твоего присутствия ровным счетом ничего не меняется. Только за вином теперь ходить не приходится.

Агата нервно дрогнула и хотела бы уже открыть рот, но Марк сел прямо и посмотрел ей в глаза:

— Не делай самой главной ошибки в своей жизни: не думай в меня влюбиться.

Служанка поджала губу. Она не задумывалась над этим так явно, но понимала, к чему он это сказал.

— Мне много лет, не ты первая, не ты последняя, кто пытается мне помочь, посочувствовать и пригреть на своей пышной женской груди…

— Вы гей?

— Да чтоб вас всех! Я что, похож на гея?! — вдруг заорал Маркус.

— Ни капли, — сдерживая смех, сказала Агата.

— Не зли меня.

— Всё-таки, прикуете меня к батарее?

— Поверь мне, я могу сделать вещи и похуже.

— Пока вы только словами пугаете.

— Ох, женщины, вечно вы лезете на рожон. Чего вам не живётся спокойно?

— Думаю, многие делают это в надежде побывать в вашей постели, Господин Маркус.

— Да, — коротко отрезал он.

Агата поднялась со стула и поставила бокал. «Ну, ещё раздеваться начни», подумал про себя Марк, снова положил пальцы на переносицу и зажмурился. Образ девушки всё ещё плыл перед глазами.

— Вы даже не смотрите на меня.

— А тебе бы этого хотелось? — «Зачем я спрашиваю, если и так знаю ответ».

— Да, но я переживу, если вы этого не сделаете, и порадуюсь за вас, — вдруг с нежной улыбкой проговорила она.

Марк поднял на неё вопросительный взгляд.

— Я знаю, что безумно красива. Мужчины толпами бегали за мной всю мою жизнь, даже родной отец не устоял. И я умею соблазнять, этому в детстве меня учила мама, пока не умерла. Но я знаю, что с вами это не пройдёт. Не потому, что вы знаете мои желания наперед. И не потому, что как многие считают, вы гей. А потому, что вы уже любите другую женщину, это понятно без лишних слов.

Она смотрела на него сверху вниз с торжеством. А лицо Марка стало жестким и непроницаемым. Отвернувшись, он сделал глоток вина и резким голос приказал ей:

— Села.

Агата от неожиданности вздрогнула, упала в кресло и поняла, что её начинает наполнять страх и ужас. Она зашла слишком далеко и понимала, что сейчас будет два исхода: либо это последние минуты её жизни, либо Господин смилуется над ней и просто выставит за пределы дворца.

Марк сделал ещё один глоток вина и глубоко вздохнул.

— Если эта информация выйдет за пределы двух квадратных метров, я отдам тебя на изнасилование роте солдат, можешь в этом не сомневаться. И позабочусь о том, чтобы это продолжалось как можно дольше, по крайней мере, до тех пор, пока я не перестану ненавидеть тебя. Это понятно?

Он даже не смотрел на неё, а ей и не надо было. Агата вжалась в кресло и уже хотела орать от ужаса, который переполнял её, но не могла даже открыть рот.

Марк повернул на неё голову:

— Это понятно?

Агата еле-еле кивнула.

— Умница. А теперь выпей вина, приди в себя и проваливай нахрен из моих покоев.

Он взял со столика портсигар, достал оттуда сигарету и закурил. Подпустив служанку к себе так близко, Марк не задумывался над тем, что она начнет разнюхивать его секреты.

«Вот же сука».

4.

— С вами всё в порядке?

— Да, да, всё нормально…

Марк стоял, держась за стену, и пошатывался, как пьяный. Никогда прежде он не чувствовал ничего подобного: сознание плыло, а ноги подкашивались. Но ему не было плохо, ему было хорошо. Как будто он только что испытал самый лучший оргазм в своей жизни, и лежал в постели, наслаждаясь моментом. Это одурманивающее состояние преследовало его с момента въезда в отель, и он не мог понять, с чем это связано. Сделав ещё пару глубоких вдохов, он медленно поднял голову, выпрямился, оторвал руку от стены и поднял глаза на стоявшую перед ним девушку.

В этот момент ему захотелось просто сползти по стене на пол и лежать там, пока его не отпустит. Он понял, что проблема была в ней. Молодая высокая европейка в черном плаще смотрела на него своими серыми глазами с желтым ободком вокруг радужки. На остром лице плотно сжатые тонкие губы, выражающие не беспокойство, а скорее отвращение.

«Она думает, что я пьян в стельку»,

— Я.. я… Марк, — не найдя себе оправдания, сказал эмпат.

На лице у девушки дернулась ухмылка, и она подняла вверх черные прямые брови.

— Ну, раз у вас всё нормально, оттого что вы Марк, то я, пожалуй, пойду.

«А лучше уезжай из отеля», — отправил её от себя Марк. «Что вообще за хрень происходит? Я совершенно не могу себя контролировать. И её. Все эмоции как на ладони, но такой жесткий контроль, будто это она, а не я манипулятор».

Девушка жила в номере напротив. Смерив мужчину ещё раз сверху донизу надменным взглядом, она сняла рукой в черной перчатке капюшон, показав свои длинные русые волосы, спадающие волнами на высокий лоб. Достав из кармана ключ, она стала отворачиваться от Марка, чтобы пойти к своим апартаментам. Подол плаща распахнулся, и под ним и без того плывущий от возбуждения эмпат увидел шелковое темно синее платье, так красиво оттеняющее бледную кожу девушки. Сделав первый шаг, она обнажила ногу в разрезе платья, который поднимался так высоко, что должен был показывать нижнее белье, но на ней его просто не было. От полнейшей вульгарности это платье спасали только серебряные цепочки, которые держали разрез вместе, и натягивались по её бедру при ходьбе. Такая эротика была для Марка не в новинку. Он знал, что в Ассекле это норма: показывать своё тело настолько, насколько это позволяет тебе твоя красота.

Почувствовав ещё более презренный взгляд, он с трудом оторвал глаза от её бедра и посмотрел ей в лицо. «Ох, мне конец».

— Вы, судя по всему с Аркама. Вечно как голодные псы.

— Прошу прощения, я думал, вы одеваетесь так, чтобы все смотрели, а не чтобы все отворачивались.

Съязвив, Маркус стал чувствовать себя немного лучше. У девушки была бешеная энергетика. Она испытывала эмоции так остро и сильно, что затмевала для эмпата всех остальных людей. Вызвав в ней легкую злобу, он отвлек себя от мыслей о сексе, тем самым дав себе продохнуть.

Каково было его удивление, когда вместо того, чтобы продолжить свои нападки, девушка ехидно улыбнулась, сощурила, как лисица, свои серые глаза и отстегнула полочку плаща. Легким движением она сняла с себя тяжелую ткань и перекинула через руку. Платье держалось на таких же тонких серебряных цепочках, которые стягивали бедро, а сквозь ткань было были видны контуры сосков. Она демонстративно развернулась, и он увидел открытую спину. Настолько открытую, что подойди он к ней ближе и, глядя сверху вниз он смог бы узреть её межягодичную складку.

Обернувшись через плечо, девушка кинула ему вслед:

— Это вам за то, что заняли мой пентхаус.

«Сука драная! Представляю, сколько стоит трахнуть тебя, учитывая стоимость номеров этого отеля. Да ещё и русая светлоглазая европейка. Даже элитнейшие куртизанки нервно курят в сторонке»,

Всё ещё злясь на эту особу, он зашел в свой номер, скинул одежду и пошёл под горячий душ. Ему хотелось смыть с себя все её эмоции, но знал, что это вряд ли получится. Она здесь, за стенкой, так же продолжает злиться, прислонившись спиной к двери. «Ну ничего, я с тобой ещё поиграю», — подумал про себя Марк. Постояв ещё немного под горячей водой, он вышел из ванной, упал на кровать и заснул от усталости. Так сильно его выматывали только заседания суда над особо тяжкими преступлениями.

Открыв глаза, Марк понял, что на улице глубокая ночь. Перевернувшись с живота на спину, он уставился в потолок. Весь режим пошел к чертовой матери. И весь отпуск тоже. Он планировал провести этот месяц, отдыхая от эмоционального шквала людей. Специально приехав ради этого в удаленный отель у моря, где было крайне мало постояльцев. Но эта особа заменяла ему всех горожан вместе взятых. Пораскинув мыслями, он понял, что нужно съезжать из отеля и искать себе другое место для разгрузки. Взяв с прикроватного столика свой портсигар, он накинул на себя халат и вышел на балкон курить. Луна светила так ярко, что было видно весь парк. Марк сделал пару затяжек, глядя на звездное небо и опустил глаза на прекрасные клумбы, за которыми вдали был открытый бушующий океан. Теперь понятно, почему она любит эти апартаменты: тут просто божественный вид. На скамейке в парке под лунным светом он увидел фигуру, очень спокойную и почти медитирующую. Кто-то сидел в темном плаще и смотрел вдаль. «Какое умиротворение, вот бы и эта стерва была такой же спокойной». Марк сделал глубокий вдох, будто втягивая запах эмоций, и испытал очень чарующее и забытое состояние. Именно этого ему и хотелось, спустя почти тридцать лет интенсивных тренировок и работы. Поняв, что заснуть снова он сейчас не сможет, он тоже решил пройти прогуляться. Эмпат оделся, спустился вниз, и пошёл по тропинкам сквозь розовые кусты. Всё вокруг благоухало. Шум прибоя звенел вдали. Он не хотел подходить к тому человеку на лавочке, но ноги сами вывели его именно к нему. Темная фигура в капюшоне сидела, откинувшись назад, и смотрела, как волны бьются о скалистый берег. Он застыл на мгновение, наслаждаясь этим спокойствием, и сделал шаг навстречу. Мелкий гравий хрустнул под его ногами, и человек обернулся на звук. К своему удивлению Мрак увидел смотрящие на него из — под капюшона серые девичьи глаза.

— Вы меня что, преследуете? — мягким голосом спросила девушка.

— Я.. не знал, что это вы. — «С каких это пор я стесняюсь говорить с людьми?»

Слегка помедлив, девушка кивком показала на свободное место рядом с собой и снова повернула голову к шумным волнам.

«Ещё в обед она готова была воткнуть в меня свои когти, а сейчас она одна из самых спокойных людей за всю мою жизнь. Чем она там занималась, пока я спал?»

— Поздно ложитесь, Марк? — спросила девушка.

— Нет, я только проснулся… — и понял, что не знает, как её зовут.

— Вера.

«Лгунья».

— И надолго вы здесь? — уже вслух спросил Марк.

— Какой вы наглый, ей Богу! Мало того, что вы пялитесь на меня, так ещё и выгнать из отеля хотите?

— Я вовсе не это имел в виду, — «Хотя нет, именно это».

Вера подняла вверх брови с вопросительным выражением на своём остром бледном лице, ожидая услышать, что же он ей наврет.

— Ладно, признаю, ваше присутствие здесь меня раздражает, — отвернулся от неё Марк. — Вы как этот океан: красивая, но уж слишком неспокойная.

— Да срать я хотела на то, что вас там раздражает, — также не глядя на него, сказала она.

«Она определенно что-то приняла, чтобы вдруг за полдня стать такой уравновешенной».

Посидев пару минут в тишине, Вера вдруг сама начала разговор:

— Я приезжаю сюда подальше от людей. И вы раздражаете меня не меньше. Мало того, что вы заняли апартаменты, в которых я обычно останавливаюсь, так вы ещё и как — будто за мной следите. Куда не плюнь, везде вижу вас. Даже в два часа ночи вы вдруг выперлись посмотреть на Луну.

— Я вовсе вас не преследую.

— Ну-ну.

— Послушайте. Я действительно не слежу за вами, но так вышло, что с момента моего… нашего въезда в отель, мы постоянно оказываемся в одних и тех же местах. Но мы в отдаленном месте, здесь мало культурных программ, один ресторан и один рынок. Было бы странным, если бы мы нигде не пересекались.

— Возможно, — отрезала девушка.

Снова переведя взгляд с неё на океан, Маркус глубоко выдохнул и понял, что игра с ней будет тяжелая и долгая. Она не глупа, язвительная, с огромным эмоциональным диапазоном и с такой же уравновешенностью. «И красивая. Слишком красивая для 42-го века, чтобы в таком возрасте быть незамужней. Такие хорошие гены в почёте».

— Где ваш муж?

— Как тонко. Думаете, генетика позволяет хорошо выйти замуж?

— Думаю да.

— Тогда в таком случае, где ваша жена? — с лисьей ухмылкой спросила у него Вера.

«Попался на свою же удочку, идиот».

— Я не женат.

— Судя по тому, как вы смотрели на меня, вы не гей. Судя по тому, что вы здесь, денег у вас много. Вы красивый, умный европеец средних лет, а жены до сих пор нет? Вы импотент?

— Хотите проверить? — с такой же язвой в голосе спросил Марк.

Улыбка скатилась с ее лица. Хмыкнув, она отвернулась от него с раздражением.

«Думает, что я хочу с ней переспать. А может и вправду хочу»…

— Мой муж умер, — коротко ответила Вера.

«Врёт и не краснеет! Ну, давай, говори, что тебе от меня нужно».

Набравшись смелости, Вера сказала:

— Уступите мне свой номер в отеле.

— Ха. Недурно. Но с чего бы?

— Он мне привычнее.

— Я тоже, знаете ли, успел привыкнуть к нему за неделю.

Шумно выдохнув, Вера поджала губы, принимая тот факт, что Марк был несносным говнюком, а она была не в том настроении, чтобы торговаться.

— Поужинайте со мной.

— Что? — с раздражением посмотрела на него девушка.

— Ужин, — с легкой улыбкой сказал эмпат. — Это такое событие, когда люди употребляют еду последний раз за день. Желательно в приятной обстановке.

— При свечах и музыке? — с язвой произнесла она, но в её словах он слышал скорее «да пошёл ты».

— При вине и официантах. — «Интересно, в постели она такая же колючая?» — возникла у эмпата первая мысль. — «В постели?! Марк, ты что, из ума выжил?!» Дело в том, что эмпат никогда не заводи романы. Только легкие интрижки и одноразовый секс. Марк не испытывал привязанности к людям, там более к женщинам. И не хотел. Все эмпаты знали свою судьбу и своё предназначение. И создание семьи не входило ни в чьи планы. Исторически считалось, что все эмпаты вообще не способны на любовь. Ни у кого не было жён или любовниц, хотя никто не запрещал им этого. Марк поёжился. «Нужно бежать от неё подальше».

— И вы уступите мне апартаменты?

— За ужин? Конечно, нет.

— Что же вы хотите?

«Придушить тебя, чтобы ты не мешала мне нормально мыслить».

— Просто ужин, а там посмотрим.

Вера расхохоталась. Смех был громкий, звонкий и попахивал истерикой.

— Очень смешно! Думаете вы первый, кто пытается это провернуть, в надежде заняться со мной сексом?

— Думаю не первый. Но у меня есть, что предложить вам нового.

— Что же? — с любопытством спросила Вера.

— Сходите со мной на ужин.

— На ужинах я уже была, — мягким мелодичным голосом ответила девушка.

— Сходите на ужин и узнаете, — Марк знал, что может заинтересовать эту колкую сероглазую язву. И он уже знал, что хочет получить от неё. Если она согласится отужинать с ним, она подпишет себе приговор. Марк же, готовый на всё, уже протягивал ей свой подписанный экземпляр.

Откинувшись на скамье, Вера расслабила скрещенные на груди руки, сняла капюшон и заправила прядь волос за ухо. Она не смотрела на Марка, а он чувствовал, как она колеблется. Медленно, на автомате, она коснулась пальцами острого подбородка, и, подняв голову к небу, провела ими вниз по длинной шее до ключиц. Мужчина не мог оторвать от неё взгляд. Ему хотелось протянуть к этой длинной шее свою руку и…

— Хорошо.

Растерявшись на мгновение, Марк перевел взгляд на её лицо.

— Завтра в семь вечера.

«Пока не передумала». Встал и пошёл прочь.

5.

Открыв глаза, Марк посмотрел на часы: оставалось полчаса до полудня. Он с удивлением нахмурил брови: никогда в жизни он столько не спал. «Спал. Когда она была рядом, я мог спать днями напролет, ощущая это умиротворение». Он повернулся на спину, посмотрел на полог своей кровати и понял, что лежит не один. Глубоко вдохнув, Марк повернул голову и увидел, что спиной к нему мирно спит Агата. «Только этого мне ещё не хватало». Он медленно встал. Дойдя до ванны, мужчина закрыл за собой дверь. По привычке оперившись руками в раковину, он посмотрел сначала в потолок, глубоко вздохнул, после чего перевел взгляд на своё отражение. «Доброе утро», поприветствовал он сам себя. Синие глаза смотрели на него с непривычной печалью. Ополоснув лицо холодной водой, он открыл первый ящик под раковиной, посмотрел на его содержимое, помедлил пару секунд и закрыл ящик обратно. «Весь день насмарку».

Марк переоделся, но даже не стал приводить себя в порядок: взъерошенные волосы, одежда нараспашку, не застегнутые рукава рубахи. Он выдохся до предела и понимал, что ему нужен отдых. На сегодня у него были запланированы заседания, но все по мелочам. «Подождут», — решил про себя эмпат. Не став будить Агату, он вышел из своих покоев и пошёл вниз к обеденному залу. Войдя, он увидел Адольфа и Анжело, рядом с которым, хлопая своими длинными ресницами, сидела Рози. «Я был прав», — подумал про себя Марк, вспоминая своё предсказание относительно того, что доктор вытащит эту проститутку из борделя. Троица обернулась на него, и он почувствовал удивление. Отодвинув стул, Марк устало опустился в него, протягивая руку к кофейнику.

— Почему ты выглядишь, как помойная крыса? — спросил Адольф.

— И тебе доброе утро.

— Ты что только проснулся? Время почти полдень.

Настороженность в Анжело заставила Марка поднять на него глаза, в которых явно читалось, что тому стоит держать свой рот на замке.

— Марк? — в ожидании ответа повторил Адо. — Да что с тобой такое твориться последнее время?

Это был скорее наезд, чем беспокойство. «Хотя бы раз ты мне посочувствовал, Адо», с отвращением подумал Марк.

— Адольф, — и эмпат сделал глубокий вдох, размышляя над ответом — Пошёл бы ты нахрен.

— Рози, иди, погуляй, — мягко произнес Адо. И девушка тут же ринулась с места, не желая участвовать в споре трёх Господ. — Что происходит, Марк? — так же спокойно продолжил он.

Эмпат чувствовал волнение. Адо окончательно теряет контроль над ним, и все в этой комнате это понимали. Марк и сам терял контроль над собой. Он бы с радостью ответил на вопрос: «Что происходит?» Русоволосая девушка снится ему каждую ночь, и это уже превращается в навязчивое состояние. Ещё эта Агата, чтоб её черти драли, лезет, куда не просят. За всё время, что он живёт в замке, ни разу Марк не проспал своего привычного графика, а тут он еле ноги волочит. Всё ужасно его бесило и раздражало.

— Маркус, если тебе нужна помощь, ты всегда можешь к нам обратиться, — заботливо произнес Анжело.

«Помоги сначала сам себе», — подумал Марк.

Он сидел прямо, не глядя на двух самых близких ему мужчин. Они оба принимали в его воспитании главную роль. Один учил его, как управлять государством, второй — как не сойти с ума.

Они оба не дураки…

— Давай, организуем тебе отдых, поезжай куда-нибудь, — твердо произнес Адо.

— Мы на пороге войны, — «И я уже так один раз съездил, спасибо, лучший отпуск в моей жизни, до сих пор не могу прийти в себя», думал про себя Марк.

— Значит, просто возьми выходные и не работай.

Марк начал было возражать.

— Это не обсуждается, — сказал Адольф. Марк почувствовал, что глава государства, как и раньше, взял бразды правления в свои руки. Так, как он делал это в юности эмпата, когда выступал в роли его отца. Но он знал, что сейчас разочарует Адо. Закрыл глаза, глубоко вдохнул и с отчаянием произнес:

— Никаких выходных, Орест меня их лишил.

В это же мгновение дверь распахнулась, и в неё протиснулся просто огромный мужчина ростом за два метра. Он был такой широкий, что казалось, будто вошли двое. На плече он нёс девушку, которая орала на иностранном языке ругательства и колотила его локтями в спину.

— Всем привет! — ответил довольный великан.

— Какого чёрта ты приехал, Орест? — сказал равнодушным голосом Марк, — и поставь ты девушку на землю.

— Ой, простите, — вспомнил мужчина о своей ноше и поставил её на пол. Девушка тут же ринулась бежать, но Орест наступил на её длинный плащ, и она упала, больно ударившись.

— Просто отлично. Мало того, что ты её перепугал до смерти, теперь ещё и калечишь?

— Я не хотел, — жалобным голосом начал оправдываться здоровяк, понимая, что эмпат отчитает его по полной, несмотря на то, что Орест в четыре раза старше.

Анжело и Марк ринулись со своих мест, пытаясь помочь девушке встать. Но та стала вопить ещё сильнее и отбиваться. Черный плащ, в который она была завернута, напоминал мешок. На руках были черные перчатки, а почти всё лицо и голову покрывало черное продолжение воротника её платья. Развернув девушку на спину, Марк увидел перепуганные голубые, почти прозрачные глаза на совершенно белом лице и понял, что видит перед собой альбиноса.

— Да прекрати ты! — крикнул он и перешёл на язык её страны, — я сказал, хватит!

Девушка перестала колошматить его, но не от того, что перестала бояться, а скорее наоборот. Разглядев получше мужчину, она поняла, кто над ней склоняется, и захотела с нечленораздельной речи перейти на вопль, но крик застрял в горле.

— Так лучше по-твоему? — удостоверился у неё эмпат. Резко дернул её за плечи и поставил на ноги. Отодвинув один из стульев, он швырнул туда девушку, сам сел рядом и придвинул за подлокотник к себе. — Дыши поглубже через нос и успокаивайся. Орест, что за новости? Где ты её отрыл?

Такой полный альбинизм был крайне редкой генетической особенностью. С учётом того, что девушка в панике кричала на языке Ассеклы, скорее всего оттуда она и была родом, что вообще выходило за рамки понимания: такую как она там бы уже давно выдали замуж. Несмотря на то, что на вид ей было не больше пятнадцати.

— Этот бешеный наёмник её приволок.

— Наёмник? — переспросил удивленно Адольф.

— Да, я настиг их на Тайных тропах, спускались с гор, видимо из Ассеклы бежали.

Эмпат внимательно следил за реакцией девушки, чтобы понимать, насколько верные предположения сделал Орест.

— А где сейчас этот наёмник? — уточнил Марк, уже зная ответ.

— О, я его скрутил и посадил к тебе в тюрьму, он же наёмник.

— Ох, он тебе сейчас наваляет, — с довольной ухмылкой выдавил Марк.

В эту же секунду в дверь влетел молодой рыжеволосый мужчина в черной форме. Он был весь растрёпанный, кожаная одежда была кое-где порвана и испачкана в крови и грязи. По безумным от злости глазам можно было понять, что он сейчас кинется на Ореста и начнет бить его до тех пор, пока у самого не кончатся силы. А Марк знал, что сил у этого разъяренного молодого человека не меньше, чем в здоровяке. Успев встать между ними, эмпат постарался удержать наёмника от драки, но тот протащил Марка пару метров по скользкому полу и уже хотел отпихнуть эмпата, как почувствовал, что тот схватил за ухо, и больно тянет. Пытаясь отбиться, рыжеволосый мужчина стиснул зубы, чтобы не завыть от боли, и сжал кулак в надежде хорошенько двинуть своему оппоненту.

— Тебя тоже успокоить? — глядя ему в глаза, заявил довольный Марк. Понимая, что парень не собирается сдаваться так просто, он ещё сильнее выкрутил ухо и, уклоняясь от удара, резко оттолкнул парня назад. Этого хватило ровно на секунду передышки, и наёмник снова бросился вперед. Подставив ему подножку, Марк повалил его на землю и сел сверху, прижав его голову к холодному полу. — И ты тоже глубоко подыши через нос. Орест, попроси Магду подать обед ещё на троих, — как бы между делом добавил он.

— Пусти меня! — заорал мужчина.

— Ага, чтобы вы тут всё разнесли? Я слишком люблю эту столовую. Интерьер тут, знаешь ли, умиротворяющий. Ты оглянись вокруг, может, успокоишься наконец.

Наёмник тяжело дышал под Марком, который впервые за долгое время, наконец — то почувствовал себя довольным. Он, можно сказать, был счастлив в тот момент.

— Как он выбрался из тюрьмы? — с непониманием начал мямлить Орест.

— Ну, учитывая твои интеллектуальные способности, не удивлюсь, что ты просто не закрыл клетку.

— Но я его сковал!

— А на этот вопрос у меня тоже есть ответ. Да, Лев? — заявил довольный Марк, посильнее нажав на голову младшего брата, которого просто распирало от злости. — Тебя что, не научили держать себя в руках?

— Он её забрал! — выпалил в гневе Лев.

— Девушка. Ну, надо же. А говорят, бессмертные бессердечны. А ты вон, что вытворяешь ради неё.

— Не твоё собачье дело! — прошипел рыжий парень.

— Как это не моё, я же твой старший брат! Мне нужно всё знать в первую очередь, — Лев попробовал дернуться. — Ты ничего не сделаешь мне, уж прости. Как бы ты не был силён физически, я нахожусь в другой области воздействия. Так что, пока ты не успокоишься окончательно, с этого пола ты не встанешь.

Дав Льву ещё пару минут отдышаться и прийти в себя, Марк плавно убрал руку с его головы и поднялся на ноги. Схватив за шкирку младшего брата, он помог ему встать. Последний недолго думая отряхнулся, мотнул головой, будто пытаясь поставить мысли на место, и выпрямился. На лице не было ни одной эмоции, наёмников этому учат — отстраняться.

— Прошу прощения, был не в себе, — совершенно ровным тоном заявил он.

— Тебе бы поработать над гневом, — добавил, еле сдерживая улыбку Марк.

— С ним у меня всё в порядке. Я просто никак не думал, что этот… бездарь, — кивнул он в сторону Ореста, — решит делать всё, что ему захочется.

— Ну, вообще-то он выполнял свои обязанности, — добавил Адольф, который за всё это время не двинулся с места, — отлавливал беженцев.

— Я — гражданин этой страны, а она, — ткнул он пальцем в девочку — подростка, — моя жена. Но этот верзила решил, что спрашивать наши документы ни к чему.

— Вы перешли границы в неположенном месте, — добавил извиняющимся тоном Орест.

— Потому что через положенные границы я бы её не провёз.

— Не обижайся на него, он у нас особенный, — добавил Марк, приглашая брата за стол. — Что там с обедом, Орест?

— А, сейчас позову Магду, — и пошёл тяжелым шагом к выходу.

— Я правильно расслышал, ты сказал жена? — уточнил Адольф.

— Правильно, — ответил Лев, опустившись в кресло рядом с девушкой, — он сильно тебя помял?

Девушка отрицательно покачала головой.

— Хорошо, — и молодой человек откинулся назад на спинку стула, закрыл глаза и с облегчением выдохнул. Он выглядел очень уставшим. Судя по всему, он не спал несколько дней: переход через горы тяжело даётся всем, включая бессмертных.

— У неё небольшой отек легких, — добавил Анжело. — Я её подлечу.

— Как скажете, — не открывая глаз, отозвался Лев. Казалось, он заснет прямо в кресле.

— Так, давайте ещё раз. Ты — бессмертный Господин, самый младший из нас, женат? На альбиносе? Ей сколько, пятнадцать? — продолжал допрашивать его Адольф.

Браки в нынешнее время были чем-то из ряда вон выходящим. По давно установленным правилам до 15 лет девочка принадлежала отцу. После — она была вольна делать всё, что ей вздумается. Для того, чтобы спокойно восполнять численность населения и генетическое разнообразие, девушки имели право рожать от кого угодно. Чем больше детей от разных мужчин — тем выше был статус женщины в обществе. При этом отцы несли ответственность за своё потомство в течение трёх лет. Дальше — на собственное усмотрение. Но вот если ты хотел от этой же женщины второго ребенка, то тебе нужно было на ней жениться. Если ты становишься препятствием для генетического разнообразия, то должен нести ответственность за жену и всех её детей, независимо от того, кто их отцы. Женщина в таком случае переходила в подчинение мужу. Развестись было практически нереально. Поэтому все браки в мире заключались по двум принципам: либо по холодному расчёту между двумя знатными родами, чтобы потомство несло хороший генетический материал; либо по большой любви. Учитывая тот факт, что бессмертные были бесплодны, а любить кого — то, когда живёшь так долго — бессмысленно, никто из них не разу не был женат. До этих пор.

— Мне по порядку на вопросы отвечать или можно только на последний?

— Ты хоть понимаешь, что это значит?

— Что у меня есть жена, а у вас нет?

Адольфа аж перекосило. Он будто разговаривал с рыжей версией Марка. Внешне два брата были совершенно не похожи, за исключением телосложения. Всё остальное — круглый овал лица, черные глаза, рыжие волосы, даже кожа более смуглая, чем у Марка. Но характер видимо был такой же несносный.

— Ты ошибаешься, — встрял Марк, считывая эмоции Адольфа. — Он слишком добрый, в отличие от меня.

— Добрый? Он, насколько я понимаю, наёмник, — с раздражением заявил Адольф.

— Наёмник с добрым сердцем, — мечтательно протянул эмпат, пытаясь вообразить эту картину. — Ты и вправду убиваешь людей за деньги?

— Не совсем. Я их тренирую.

— Час от часу не легче, — обреченно вздохнул Адольф.

— А что тебе не нравится? Образцовый семьянин, учит людей хорошо выполнять их работу, является примером для остальных…

— Заткнись, — оборвал самодовольного эмпата Адо. — Куда вообще Виктория смотрела? А Фард?

— Да, кстати, — обратился Лев к Марку, полностью игнорируя главу государства, — Госпожа спрашивала, сможешь ли ты найти человека по описанию его эмоций?

— Пожалуй, да. Но что за странности?

— Он живёт здесь под другим именем, я не видел его три года. Так что его запах мог измениться, и не факт, что я смогу его найти.

— О ком идёт речь? — поинтересовался Марк.

— Контрабанда людей. Он перевозит их с других материков и прячет по стране.

— Таких немало.

— Да, но нам нужен конкретный.

— Почему именно он?

— Госпоже нужно вывести одного человека из Ассеклы. Доверить эту работу она может только этому контрабандисту, — Марк почувствовал осторожность. Лев точно знал, кого хотят доставить в страну, но говорить не хотел.

— Хорошо, давай попробуем, — молодой человек достал из внутреннего кармана куртки сложенное письмо и протянул Марку. Развернув листок, эмпат увидел на нем текст на общем языке. Письмо было написано так, будто молодая девушка стала встречаться с новым ухажером и дала подробное описание всех его черт внешности и характера. «Очень умно», — подметил про себя Марк. — Ты сейчас это хочешь провернуть?

— Да, если я сейчас усну, то просплю дня три, так что предлагаю быстро сходить по делам, и окончательно расслабиться.

И оба брата начали вставать из-за стола.

— Так, стоп, — остановил их Адольф, — ты не ответил ни на один мой вопрос.

— Это моя жена, её зовут Адавийя, ей 15, и да, она альбинос.

— Кто вообще вас поженил, а самое главное зачем?

— Нас поженила моя Госпожа. Затем, что не так просто защитить альбиноса в Ассекле, особенно когда ты девушка из средней касты, — средней кастой в других государствах являлась прислуга. Хоть они и имели юридически больше прав, чем самое дно общества, но на деле вся их жизнь заключалась в служении высшему сословию. Они были неплохо обучены, в зависимости от выполняемых функций многие из них умели даже читать и писать. Но вся жизнь, так или иначе, крутилась вокруг тех, на кого они работают. И самым главным принципом жизни среднего сословия было сделать так, чтобы твой хозяин никогда не узнал о твоём существовании. Не выделяйся — и тебя не заметят, не отправят в рабство, не убьют, не сделают любовницей или любовником, не отберут твоих детей и крышу над головой. Да, скрыться в таких условиях альбиносу было нереально.

Адольф было открыл рот, чтобы начать спрашивать дальше, но Лев с презрением на него уставился:

— Это может подождать? Я хочу переодеться, сходить по делам и лечь спать.

После долгой паузы Адольф утвердительно кивнул и махнул рукой, отпуская братьев.

— Вийя, я скоро вернусь, этот мужчина, — показал Лев на Анжело, — о тебе позаботиться…

— Я пришлю за тобой мою служанку, она найдет тебе комнату, одежду и приведет тебя в порядок. Только сначала поешь, — добавил Марк.

Братья вышли в холл, где им навстречу уже неслась Магда и следом за ней Агата. Марк коротко отдал указания обеим, и отпустил управляющую, а служанку затормозил.

— Агата, на два слова, — подозвал её Марк. Девушка замялась, и эмпат посмотрел на неё так, что она тут же пожалела о своих сомнениях. Подойдя вплотную в мужчине, она уставилась ему в плечо, перебирая в голове, что же он ей скажет.

— Какого хрена ты спала в моих покоях? — в голосе она услышала явную злость, но на лице Марка было такое добродушное выражение лица, будто он рассказывает ребёнку сказку на ночь.

— Я просто была пьяна и не смогла дойти до своей комнаты, — виновато произнесла она.

— Еще раз так сделаешь…

— Отдадите роте солдат?

— Придушу.

6.

Вера уже была за столиком в обеденном зале, когда Марк спустился к ней, и внимательно следила за двумя другими постояльцами отеля, сидящими по соседству.

— Не хотите отсесть подальше?

— Вас что-то смущает, Марк?

— Люди.

Вера перевела на него свой хитрый взгляд и откинулась на стуле.

— Не хотите, — обреченно вздохнул эмпат и опустился в кресло напротив, — красное, пожалуйста, — обратился он к официанту.

— Предпочитаете вино? — осведомилась у него Вера.

— Да, — заерзал на стуле Марк. Он чувствовал себя некомфортно по двум причинам: близость людей и близость этой женщины. Её настроение сегодня было крайне агрессивное. «Будет обороняться», подумал про себя мужчина.

— Расслабьтесь, чего вы так нервничаете? — с ухмылкой произнесла Вера и снова повернулась к соседней паре.

— Что так привлекло ваше внимание? — взглянув на людей за столиком, осведомился Марк.

— Генетика.

— Не вижу в них ничего примечательного.

— Отнюдь. У женщины частичный альбинизм и поэтому голубые глаза, а у мужчины ямочка на подбородке, не так редко встретишь, но всё же.

— Чем вы занимаетесь?

— Пялюсь на людей?

— Нет, я имел в виду по жизни.

— Путешествую, ленюсь и читаю много книг.

— Откуда такие познания в генетике?

— Я же сказала: читаю много книг.

— Если просто читать эти книги, то боюсь, многое будет не понятно. Без специального образования вряд ли можно впитать в себя знания настолько, чтобы видеть такие вещи. Нужна практика.

— Вот я и практикуюсь, — улыбнулась она в ответ и накинула салфетку на колени. Сегодня она была одета более прилично: на ней было изумрудное платье в пол. Из-под стола Марк разглядел серебряные туфли на невысоком каблуке, а сверху накинута такая же серебристая мантия. Волосы, как и всегда, распущены, и свой броский макияж она тоже оставила при себе: чёрные тени наложены так, что вытягивают её миндалевидные глаза ещё больше к вискам, а серые подчеркивают природный цвет. Губы же были покрыты помадой кроваво-красного цвета, исключительно матовой. На руках он рассмотрел несколько колец из золота и серебра, достаточно массивных для девушки, но интересных. «Кто же ты блин такая?», подумал про себя Марк. И посмотрел ей прямо в серые глаза:

— Вы и сама обладаете довольно редкими генетическими особенностями. Если пренебречь вашей кожей, цветом волос, глаз и европейскими чертами, то ваша ямочка на щеке вполне себе интересная мутация.

— Это из-за буккальной мышцы.

— Вы и в анатомии разбираетесь.

— Определенно. Также, как и в родословных, — ответила Вера и улыбнулась ровно той половиной лица, на которой красовалась ямочка.

— Что вы имеете в виду? — Марку не нужен был ответ. Она точно знала, кто он такой.

— Думаю, вы и сами знаете, Господин эмпат. Благодаря тому, что у вашего отца радужка была голубая, она не сдоминировала над цветом радужки вашей матери. И поэтому вы такой красивый синеглазый брюнет.

— Вы знаете, кто я, но я понятия не имею кто вы.

— Оно вам надо?

— Если честно, то нет. Вы ведь всё равно мне наврёте, — теперь уже Марк начал говорить льстиво и плавно. Он почувствовал себя в своей стихии.

— Моя фамилия Карпентер.

— Это один из самых древних родов, который исходит корнями от Госпожи Виктории?

— Да, точнее от её брата.

— То есть в вас есть кровь самой известной женщины во всем мире?

— Ну, формально, род Карпентера не несёт её крови, только кровь её матери. Но думаю, общие гены между потомками её единоутробного брата и самой Викторией остались.

— Например, несущие европейскую внешность?

— Именно.

К столу принесли первое блюдо и разлили вино.

— Вы меня совсем не боитесь, — вдруг произнёс Маркус.

— Пока вы не сделали ничего, после чего бы мне следовало вас остерегаться.

— То есть вы боитесь людей только после того, как они вам навредят? Не лучший подход.

— А вы хотите нанести мне какой-то вред? — подняв брови, добродушно спросила Вера. Марк посмотрел на неё с восхищением:

— Нет.

— Тогда предлагаю начать есть, — девушка встала из-за стола и развязала мантию, потом отвернулась спиной к Марку и сняла её. Эмпат ощутил две пронзительные эмоции: первую — от вида её стройного тела в платье, которое было не так скромно, как ему показалась на первый взгляд. Оно стягивало и без того узкую фигуру настолько, насколько это позволяла свобода движений. Чтобы можно было ходить в этом платье, был предусмотрен разрез по среднему шву у юбки, вот только заканчивался он неприлично высоко. Наклонись она на пару градусов вперёд, и можно было бы разглядеть всё. Вторая эмоция была такова: мужчина за соседним столиком так обомлел от вида Веры спереди, которого эмпат ещё не видел, что открыл рот и не мог отвести взгляд. Девушка лишь ехидно ухмыльнулась, радуясь всеобщему вниманию, развернулась к Марку лицом, чтобы снова занять своё место за столиком и эмпат понял в чем дело. Изумрудный атлас, в который была затянута девушка, заканчивался под грудью. А выше шла еле видная серебряная ткань, через которую прекрасно просматривалась Верина грудь. Марк положил два пальца на переносицу, закрыл глаза и подумал о том, что весь оставшийся вечер ему придётся смотреть на это… сначала он хотел сказать вульгарное представление, но почему-то образ девушки было сложно назвать таковым. Она не выглядела как дешевая шлюха, скорее, как дорогая куртизанка. Вера так умело чувствовала грань между полнейшим развратом и красотой, что Марк не мог не засмеяться этому удивительному выбору одежды.

— Опять что-то не так? — игриво произнесла она.

Марк скрестил руки и положил их на стол.

— Вы ведь не хотите ни с кем спать? Что за странная форма выражения своей сексуальности?

— А что плохого в сексуальности?

— Скорее в недоступности. Все они смотрят на вас и знают, что вы никому не достанетесь.

— Знаете, как часто мне предлагают секс? — с негодованием сказала она.

— Знаю. И вчера я сказал вам, что у меня есть для вас кое-что поинтереснее.

— И что же?

— Давайте есть, а то остынет, — и сделал глоток вина, не сводя при этом глаз с любопытного лица Веры. «Не только ты умеешь подогревать интерес публики, красавица».

7.

— Ну ладно, а теперь рассказывай, что задумал на самом деле, — Марк натянул капюшон и прогулочным шагом двинулся в сторону центра столицы.

— В смысле? — отозвался с удивлением Лев.

— Кого ты собрался везти через границу?

— Эмм, тебе не понравится мой ответ.

— А чужой ответ мне понравится больше?

— Это наш отец, — замялся Лев.

— Он всё ещё жив? — тон Марка при этом был такой непринужденный, будто они обсуждали погоду.

— Не думаю, что ему долго осталось.

— И что, перед кончиной на родину потянуло?

— Марк, я понимаю, что ты думаешь, будто он тебя бросил… — начал жалобным голосом Лев. Как бы он не был уравновешен и спокоен, перед старшим братом, он почему-то робел.

— Я так не думаю

— Что?

— У него не было выбора, — ответил ему Марк.

— С чего ты это взял?

— Видимо я знаю немного больше, чем ты.

— Что же?

— Это лишь догадки. Когда найду доказательства своей правоты, обязательно тебе расскажу.

— Ты всегда такой скрытный?

— Не люблю болтать попусту. Ну, разве только для того, чтобы запудрить мозги Адольфу и довести его до бешенства, — ехидно заявил эмпат.

— Да, я заметил, что ты любишь над ним поиздеваться.

— Ты тоже не промах. Только откуда столько недовольства в сторону главы государства?

— Могу задать тебе тот же вопрос.

— Можешь, но это не ответ.

— Обсуждения Адольфа у нас под запретом.

— У вас?

— Да, Виктория, Фард и Северин никогда о нем не говорят вне рамок политики.

— Стоп, Северин?

— Да, он живёт с Викторией.

— С каких это пор?

— Да лет двадцать уже.

— Так вот куда он смылся. Но почему?

— Виктории нужна была поддержка.

— А ты на что?

— А я помогаю отцу.

— Как всё запущено.

— Ты доверяешь Адольфу? — серьезным тоном спросил Лев.

— Мне это не нужно.

— Как это не нужно? Ты живёшь под его правлением в одном с ним доме…

— Лев, я эмпат. Очень сильный эмпат. Я из любого могу вить верёвки. Так что, каким бы не был умным Адольф, он ничего не сможет сделать в обход меня. Я узнаю об этом ещё до того, как он об этом задумается. А ему не нужно моё одобрение, потому что он знает, что ему дозволено делать, а что нельзя. В противном случае, я сведу его с ума.

— Звучит так, будто ты контролируешь управление государством.

— Что за глупости, у меня и своих забот полно.

— И что же это: вино, женщины и плотские утехи?

— Что ты имеешь в виду, братишка?

— Красивый знатный черноволосый европеец, который застрял в возрасте 35-ти лет. Да женщины должно быть перед тобой на коленях ползают.

— Не ползают.

— Ты им такого не позволяешь, джентльмен.

— Смущаешь меня, Лев.

— Вряд ли это возможно, — со смехом ответил младший из братьев, глядя на мертвецки бледного эмпата, — так почему же ты ни с кем не спишь?

— Это так заметно? — удивленно спросил Марк.

— Это слухи.

— Какие масштабные слухи, что долетают аж до других государств.

— А эта Агата?

— Я с ней не сплю.

— А сегодня от неё воняло тобой за километр, — с тонкой улыбкой проговорит Лев.

— Воняло?

— Я же превращаюсь в огромную кошку, забыл? Нюх всегда при мне.

— И тем не менее, повторюсь, что я с ней не сплю.

— Правильно делаешь.

— Почему? Я думал, ты не против того, чтобы у меня был секс.

— Это не твоя женщина.

— Как ты это понял?

— По запаху, — Марк вопросительно посмотрел на Льва. — У людей, которые подходят друг к другу запахи сочетаются между собой, образуя единый. Когда пара неправильно подобрана, запахи не объединяются.

— Капюшон надень, внимание привлечёшь, — Лев поспешно прикрыл свою европейскую рыжую голову. — Это очень интересная теория.

— Это подтверждённый факт.

— Допустим, — Марк свернул с улицы и подошёл к красивой резной двери. — Какая она?

— Кто?

— Виктория.

Лев задумался, подбирая правильные слова.

— Она удивительная. Тебе бы понравилось.

— Какое невероятно точное описание. Буду с нетерпением ждать встречи с вашим удивительным величеством, — саркастично протянул Марк, распахнул дверь, пропустил туда Льва и зашёл сам.

Лев встал как вкопанный.

— Только не говори мне, что мы в борделе, — с ошалелым видом заявил он.

— А что? — ехидно заявил Марк.

— Я женат.

— Она не будет против, — продолжал издеваться эмпат. Повернувшись к уже спешащим к ним девушкам, он произнёс:

— Девочки, покараульте моего младшего брата, пока я буду занят, — а сам легкой походкой зашагал вверх по лестнице в комнату мадам.

Молодые проститутки тут же окружили Льва. Он испуганно вжался в дверь.

— Марк, не оставляй меня здесь одного! Марк!

— Они не кусаются! — крикнул эмпат, не оборачиваясь.

Рывком распахнув дверь к мадам, он застал ее верхом на молодом парне. «То, что нужно!» — ликовал Марк. Закрыл за собой дверь и плавно двинулся в сторону кресла.

— Ты кто блин такой?! — с перепуга начал кричать юноша. Мадам лишь расхохоталась.

— Снова вы! Добро пожаловать! Хотите присоединиться? — как всегда льстивая улыбка и хитрые глаза.

— Присоединиться? — с не менее хитрым лицом заявил Марк, — Я думал вы его всё — таки выгоните, с ним вам ничего не светит.

— Чего?! — завопил ещё громче задетый за живое молодой человек.

Мадам залепила ему пощёчину. Приподнялась на коленях и легла рядом на кровать.

— Проваливай, — махнула она юнцу не глядя. А тот и сам был готов бежать, куда глаза глядят. Собрав одежду с пола, он, даже не став надевать ее на себя, выскочил за дверь. Мадам красиво растянулась на своих взбитых подушках на огромной кровати. Она была очень фигуристой: пышная грудь, округлые бедра, тонкая талия и старый шрам от кесарева сечения. Поправив чёрные кудри, она задрала хищный взгляд на Марка:

— Так что вы хотели? — голос у женщины звучал очень притягательно. Не будь эмпату все равно, он бы взял её прямо сейчас.

— Мне нужна информация об одном человеке, — так же маняще протянул он. Не дожидаясь ответа, Марк встал, подошёл к кувшину с водой и вымыл руки.

— И вы думаете, я знаю это человека? — игриво заявила мадам и стала накручивать прядь своих волос на палец, пытаясь всё-таки уломать эмпата на секс. Она была возбуждена, но не кончила: попытка утолить свою жажду молодым конюхом не увенчалась успехом.

— Думаю, знаете, — поддерживая обольстительный тон разговора, Марк подошёл к мадам, наклонился над ней и упёрся одной рукой в изголовье. Женщина готова была рассказать ему всё, лишь бы он постоял так над ней минут пять, глядя на неё своими красивыми синими глазами. Но тут она почувствовала, как его вторая рука скользнула вверх по бедру и через секунду пальцы Марк уже были в ней. Застонав от неожиданного удовольствия, она закатила глаза и вцепилась в постель руками.

— Ну, так вот, — не сводя с неё самодовольного лица, продолжил Марк, — этот человек контрабандист, возит людей из Ассеклы прямо через границу по поддельным документам.

— Почему нельзя провезти кого-то Тайными тропами? — заплетающимся языком спросила мадам. Марк вошёл ещё глубже.

— Потому что мне нужно через границу, — медленно и тихо проговорил он, пока мадам начинала стонать ещё громче, — он афроамериканец, молодой парень, очень веселый, можно сказать раздолбай, но дело своё знает лучше остальных.

— Я… я…

— Да, дорогая? — Марк уже нашёл эрогенную зону у женщины, он понимал, что пару движений, и она получит то, чего не добилась от юноши, но оттягивал удовольствие.

— Он работает на базаре… в лавке у бакалейщика…

— Невысокий парень лет 20-ти с косами? — уточнил у неё Марк.

— Да…

Марк наклонился к её уху:

— Умничка, — сладко прошептал он ей, и за считаные секунды довёл её до оргазма. Мадам вцепилась в его плечо и закричала.

Продолжая нависать над ней, опираясь на изголовье кровати, Марк подождал пару минут, пока она придёт в себя. Когда она открыла глаза и посмотрела на него, спросил:

— Давно путешествовала?

— Что?

— Путешествие. Мне нужна спутница.

— Но у меня бордель…

— Оставь на кого-нибудь.

— Вы уверены?

— Уверен, — Марк выпрямился, взял со столика полотенце и вытер руки. Женщина колебалась и эмпат, зацепившись за это, произнёс:

— Собирай вещи, выезжаем через три дня, — бросил полотенце на пол и уже направился к двери — Кстати, как тебя зовут?

Мадам все ещё тяжело дышала от возбуждения:

— Аннета, — с придыханием произнесла она.

— Спасибо, Аннета, — и вышел из комнаты.

Спустившись, он увидел занимательную картину: Лев так и стоял, прижавшись спиной к двери, вокруг него крутились семь полуголых девушек и хихикали, поглаживая его.

Еле сдерживая хохот, Марк сказал девушкам разбегаться.

— Твою мать, Марк, что ты мне устроил!

— То есть в армии наемников ты послужил, а вот семь девушек свалили тебя наповал?

— Да иди ты!

Они вышли за дверь, Лев посмотрел на закуривающего сигарету Марка и ещё более удивленно и непонимающе спросил:

— Ты что, трахнул проститутку?

— Как не вежливо!

— Ты серьезно сейчас, Марк?! Я думал мы пришлю сюда по делу!

— Не ори! Мы и пришли сюда по делу.

— Хорошее дело — спать с проституткой. То есть нормальную любовницу ты завести не хочешь…

— Что в твоём понимании нормальная любовница? Которая спит только с тобой?

— Да!

— Какой романтичный, — съязвил Марк и, не дав открыть Льву рта, продолжил: — Мадам Аннета вывозит из стран рабынь и сиротских девок, которых там пытают, и устраивает их здесь под своё крыло. Это не так легко организовать, так что у неё есть один очень хороший контрабандист, который по счастливой случайности нам и нужен. Как мило, что она поделилась со мной этой информацией. Не за что, дорогой брат, всегда к твоим услугам. И я с ней не спал.

— Ну-ну, — спускаясь с порога в уличную толпу, сказал Лев.

— Какой ты ханжа, оказывается.

— Утешусь малым.

— Это чем же?

— Даже если твой член на кого и встанет, то твоё сердце явно принадлежит другой.

— Что за бред? — равнодушно произнёс Марк.

— От тебя пахнет сексом, даже оргазмом, исключительно женским. Думаю, ты помог ей кончить за информацию, а что тебе с этого?

— Это же бартер. Я дал ей то, чего она давно не могла получить.

— Ты эмпат, тебе не нужен никакой бартер, чтобы люди говорили тебе правду. Она тебя чем-то зацепила?

— Снова скажешь, что она не моя женщина?

— Тебе нужен ответ? — Лев был уже более спокойным.

— Я его знаю, — Марк выглядывал среди прилавков нужный. — Она красивая, манящая, умная. Но не более.

— Зачем тогда давать ей ложные надежды?

— Не по-джентльменски? — Марк остановился возле ларька, за которым молодой веселый афроамериканец продавал орехи и специи.

— Ты такой странный, — нахмурив брови, произнес Лев, — верен одной, а спишь….

— Я ни с кем не сплю, — уже начиная злится, сквозь зубы процедил Марк.

— Тогда что это было?

— Учитывая твоё присутствие с последующим осуждением — ошибка. Но в отличие от тебя, эта женщина прекрасно понимает, что ничего большего ей не светит.

— Грань измены очень тонкая.

— Хорошо. Если бы тебе сказали выбирать: переспать с другой женщиной или твою благочестивую альбиноску убьют, чтобы ты выбрал?

— Надеюсь никогда не попасть в такую ситуацию, но, по-моему, сейчас не шла речь о жизнь и смерти.

— Возможно, но иногда я люблю действовать так, как мне удобно, а не искать изощренные пути, лишь бы не задеть ничьи моральные принципы.

— То есть ты её трахнул, но без огонька?

— Да, — помедлив, Марк повернулся лицом ко Льву и добавил, — я не спал ни с кем уже 65 лет. И не собираюсь. Меня вполне устраивает моя жизнь.

— Звучит так, будто ты передо мной оправдываешься.

— Ну, хоть перед кем-то же я должен это делать.

Оба мужчины повернулись в сторону ларька с орехами и специями за прилавком которого работал молодой афроамериканец лет восемнадцати. Вокруг него была толпа покупателей, по большей части девушек, и он весело болтал со всеми, попутно спихивая товар. Обаяние и беззаботность — лучшие качества для контрабандиста.

— Хорошо знаешь его? — удивленно спросил Марк у Льва.

— О да. Это воспитанник Виктории и Северина. Какой-то сирота, они подобрали его на улице. Года три назад они выпустили его из-под своего крыла, а он натворил кучу дел, которые мне пришлось разгрести. Я думал, Виктория выгнала его.

— Но она на такое не способна?

— Да, я всё время задавался вопросом, как у неё хватило духу. А оказалось, она сделала из него лучшего контрабандиста в мире. Иногда мне кажется, я вообще не знаю эту женщину.

— Что же он такого натворил?

— Помог девочке из низшей касты. А это оказалась ловушка. Его быстро схватили и отправили в лагерь. Молодой сильный юноша, сам понимаешь, чем это всё могло закончится. Я смог вытащить его через две недели. Если честно, я думал он на себя руки наложит после такого.

— Эти места… — протянул Марк

— Ты поэтому не выезжаешь за границу последние годы?

— Нет, я умею абстрагироваться от эмоций. Но то, что они делают там с людьми. Нас и так мало, а Ассекла решила, что нужно убивать каждого третьего жителя своей страны, чтобы воспитать своих солдат.

— Убить — это полдела. Я бы сказал, они приучат к жестокости. Они ломают людей. Это как попасть в клетку со зверем: либо он тебя, либо ты его. И другого варианта там нет.

— Как же ты вытащил его?

— Я сжег лагерь.

— Вместе с людьми?

— С некоторыми.

— Это определенно доставило тебе удовольствие.

— Не люблю убивать.

— Удивительно. Ты же наёмник.

— Ты много обо мне не знаешь. Как и я о тебе. Но не думаю, что тебе доставляет наслаждение убивать своих подсудимых.

Оба стояли молча, глядя на веселого продавца. Марк думал о том, что иногда он даже ненавидел себя за то, что ему приходится делать. Как и Лев. Но всегда понимал, что так правильно. Даже если им обоим это не нравилось.

Две высокие фигуры мужчин, стоящие посреди улицы, привлекли внимание юноши, и он бросил на них быстрый взгляд, понимая, что наблюдают они именно за ним. Узнав смотрящие на него из-под капюшона синие глаза, он сделал легкий кивок в знак того, что понял намерения двух бессмертных.

— Пойдём, он сам найдет нас, — сказал Марк.

— Думаешь?

— Знаю. Воспитал ли его лагерь, или Виктория, но он хорошо знает своё дело.

8.

— Хотите потанцевать? — Марк прочел на лице Веры приятное удивление. — Хотите, — и подал ей руку. Поколебавшись немного, девушка протянула ему в ответ свою. Эмпат, не раздумывая, потянул девушку за собой в центр ресторана, где танцевали пары. Встав напротив, он положил руку ей на талию и шагнул на встречу. Вера захотела попятиться, но он её удержал.

— Ладно, — смирилась девушка с напором мужчины. Довольно ухмыльнувшись, он повёл ей в танце.

Для себя Марк уже давно всё решил. Эта женщина была для него объектом обожания. Ему была интересно ковыряться в её эмоциях. Несмотря на то, что он читал её как открытую книгу, эмпат восхищался тем, сколько в ней всего было. А самое главное, как быстро одни чувства сменяли другие. Ему хотелось всё это упорядочить и разложить по полочкам. А потом опять всё смешать и начать сначала. Марку казалось, что ему не хватит всей жизнь, чтобы понять, что за чем идёт в этом сложном клубке эмоций: то она задорно хохочет, то становится настороженной, словно остерегаясь чего-то. Некоторые чувства переплетались такими странными сочетаниями, которых он в жизни не встречал: Вера могла испытывать и страх, и возбуждение одновременно. Будто он подстегивал ее к оргазму. А иногда она становилась такой холодной и бесчувственной, что Марку приходилось оглядываться и проверять: в сознании ли девушка.

Эмпат прекрасно понимал, что у Веры проблемы с психикой, она была нестабильна, рассеяна и склонна к рефлексии. Но сам факт того, что она рядом, заставлял его забывать про всё на свете. Она была как сломанная игрушка, а он знал, как починить её. Единственный вопрос, который мучил мужчину: если он всё-таки поставит все детали этого пазла на место, не наскучит ли ему эта особа?

— Вы давно не танцевали? — спросил у девушки Марк.

— Плохо справляюсь? — уточнила Вера, глядя куда-то, в сторону. Чем ближе подбирался к ней эмпат, тем больше она отстранялась.

— Просто прекрасно. Но радуетесь, как ребёнок.

— Что в этом плохого?

— Разве я сказал, что это плохо? Вам бы научиться разбираться в эмоциях.

— Очень смешно, — съязвила девушка.

— Знал, что вы оцените.

— Вы всегда такой надменный?

— А то ж. Было бы глупо не пользоваться тем, что дала тебе природа. Вы же вот не пренебрегаете своей красотой.

— Я ещё и очень умна.

— И, без сомнения, скромны.

— Как и вы.

— Нам бы не пошла скромность.

— От чего же?

— Ваш типаж скорее подходит для власти и управления, чем для жизни послушной скромницы. Вы бы потеряли себя в образе какой-нибудь скучной домохозяйки с кучей детей.

— Ну, если бы они были от разных мужчин… — самодовольно протянула она.

— Вот так больше картинка складывается, — улыбнулся Марк. — В наши времена брак совсем исчерпал себя как понятие, а статус девушки тем выше, чем больше у неё детей от разных мужчин.

— Да, разнообразить генетику — вот настоящий вклад в развитие человечества, — саркастично заявила она.

— Не одобряете?

— Как человек науки — одобряю, конечно. Население Земли исчисляется парой миллионов, в то время как две тысячи лет назад их было семь миллиардов. Вполне логична пропаганда смешанных браков, если это можно так называть.

— Но всё-таки вы не стремитесь обзавестись несколькими партнерами?

— Вы видите рядом со мной хотя бы одного?

— А как же я?

— Мне казалось, мы обсудили вопрос того, что вы хотите со мной переспать, и я вам, мягко говоря, отказала.

— Чем же я вам не угодил?

— Если уж вас так беспокоит население планеты, то вряд ли вы пополните генофонд, вы ведь, как и остальные бессмертные и эмпаты, не можете иметь детей.

— А по-вашему я хочу, чтобы вы мне детей рожали?

Девушка отшатнулась от него с отвращением. Сжав кулаки от злости за то, что не смогла сдержаться и отреагировать подобающим образом, она прошла сквозь танцующую пару и вышла на улицу. Сделав пару глубоких вдохов, она постаралась успокоиться.

— Я не хотел вас обижать, — сказал ей вышедший следом Марк.

— Дело не в вас.

— Значит в моих словах, не важно.

— Если бы вы сказали их другой женщине, она бы реагировала по-другому.

— Да, например, той, которая не подвергалась насилию со стороны мужчин.

По Вериному взгляду Марк понял, что попал в точку. Общаясь на протяжении нескольких дней с этой девушкой, эмпат задавался вопросом, как она, в свои двадцать пять лет с такой внешностью и раскрепощенностью не имела ни одного любовника, и что ещё более странно — не имела детей. И очень быстро нашёл ответ.

— Вы не имеете права в это лезть, — прошипела на него Вера со злобой.

— Я и не собираюсь. Я не на суде, а вы не обвиняемая, чтобы я вытягивал из вас хоть что-то. Захотите — расскажете сами. А нет — я не настаиваю.

— Вам лишь бы сболтнуть, как вы хотите меня трахнуть.

— Такого я ни разу не говорил.

— Смысл одинаковый.

— Нет, разный.

— В чём же разница? Переспать, заняться сексом, трахнуть. По-моему, суть одна и та же.

— В этом списке нет того, что я хочу с вами сделать.

— Вы же сами говорили…

— Что могу предложить вам нечто большее. Я прекрасно помню свои слова.

Вера не могла устоять на месте, мечась из стороны в сторону по веранде. А Марк был спокоен и внимательно наблюдал за девушкой. Одно неверное слово, и он может с ней попрощаться. Он знал, что ему нельзя допускать ни одной ошибки в отношении Веры.

— Послушайте, — мягким голосом произнес эмпат.

— Ой, не надо вот этих ваших сладких речей, — накинулась она на него с ненавистью.

Марк склонил голову на бок, окинул взглядом девушку и добродушно улыбнулся.

— Вас это забавляет?

— Я вами восхищаюсь, — и эмпат резко шагнул наперерез идущей от одного края веранды к другому Вере. Она от неожиданного выпота врезалась прямо в мужчину, а тот успел обхватить её руками и прижать к себе.

— Отпусти, — одними губами произнесла девушка.

— Нет. Я же не дурак. Я тебя отпущу, и ты убежишь. А я хочу совершенно обратного.

— Всегда добиваешься, чего хочешь?

— Всегда, — Марк смотрел прямо в серые глаза и видел, как одна эмоция там сменяет другую. Она металась между желанием и страхом.

— Так чего же ты хочешь от меня? Если не секса?

Вместо ответа эмпат наклонился и поцеловал её. Хватило доли секунды, чтобы она ответила ему тем же. Марку казалось, что у него сейчас земля уйдет из-под ног. Первый раз за свои тридцать пять лет он целовал женщину с такой страстью и с таким желанием, и радовался этому как ничему в жизни. Его так захватили эмоции, что казалось, он забыл, как дышать. Подняв правую руку на шею Веры, он прижал её к себе ещё сильнее, как будто ему было мало её. Засунув ладонь под высокий воротник платья, в котором в этот вечер была девушка, он распахнул его и сделал то, чего так возжелал во время их встречи в парке: поцеловал её длинную красивую шею. Спускаясь ниже к её острым ключицам и пытаясь обнажить плечи, чтобы тоже дотронуться до них губами он вдруг понял, что они стоят на веранде ресторана при отеле, и что им срочно нужно сменить локацию. Резко выпрямившись, он ещё раз поцеловал её в губы, после чего обхватил лицо руками и произнес:

— Я очень хочу твоей любви.

9.

Марк резко повернулся на сто восемьдесят градусов, когда увидел приближающегося Адольфа.

— Ну уж нет, — затормозил его глава государства, — тебе-таки придётся с нами посидеть.

— Отстань, ты знаешь, что я не люблю все эти милый"семейные"встречи.

— Ты уезжаешь сегодня, впервые за сколько? Шестьдесят лет?

— Шестьдесят пять.

— Вот именно.

— И ты решил по этому торжеству накрыть на стол и позвать всех, кому не лень?

— Там будут не все.

— Да — да. Напутственное слово прочтёшь? А то как-то без твоего благословения туговато дорога пойдёт.

— Не язви.

— Я знаю, чего ты добиваешься. И знаю, как ты рад наконец-то от меня избавиться. Сразу границу перекроешь, как мы выедем, или подождёшь пару дней ради приличия?

— Какого ты обо мне мнения, Марк?

— Такого, которое ты заслужил, Адольф.

Глава государства выдохнул и повёл Марка в его покои, где в столовой собралась уже целая компания бессмертных.

— О! Ты всё-таки пришёл, — поприветствовал его Бенджамин, один из самых молодых. Выглядел парень на восемнадцать лет, не старше. Так уж случилось, что его убили совсем молодым, и последние двести пятьдесят лет он был в теле юноши, из которого ему больше никогда не вырасти.

— Вы в моей столовой, если ты не заметил. Не прийти было тяжело, — печально произнес Марк, усаживаясь за стол, за которым уже сидели Анжело, Орест, Лев, Вийя, Агата и молодой контрабандист Далан.

— Ну что ж… — начал было Адольф.

— Как твои дела? — перебил его эмпат, обращаясь к прячущейся за спину Льва невестке.

Альбиноска робко бросила взгляд своих прозрачных глаз на Марка.

— Всё хорошо, — еле слышно промямлила девочка.

— Они тебя тут не сильно обижали?

— Я вообще-то говорил.

— Да никому не интересно, что ты там говорил. Сядь, — и дернул Адольфа за рукав. Тот недовольно опустился в кресло. — Ну, так что?

— Нет, — ещё тише ответила альбиноска, и тут же нырнула за плечо Льва, в надежде, что больше никто не вспомнит, что она сидит за этим столом.

— Ну ладно. Анжело, она на тебе. Агата, Лев, Далан и Адольф остаются, все остальные могут идти.

— Но мы только сели! — начал было возмущаться Бенджи.

— Так. Орест пришёл поесть, ему вообще не интересно тут быть. У Анжело руки чешутся поработать и потискать свою бывшую проститутку Рози. Ты, — ткнул он пальцем в юношу, — будешь проситься со мной, но я тебя всё равно не возьму.

— Ну, Марк! — запротестовал Бенджамин.

— Это не обсуждается. Мы не в отпуск едем.

— Но этот едет! — ткнул он пальцем в контрабандиста.

— Знаешь, сколько раз он пересекал границу за последние три года? И чаще — в неположенных местах. И он афроамериканец, а ты — мулат. Ему проще слиться с толпой не только из-за внешности, но ещё и потому, что он, в отличие от тебя, вырос не в утопическом государстве, где порхают бабочки, а в трущобах и нищете. Так что вопрос закрыт.

— Это не честно! — вскочил парень из-за стола. — Не честно! Ты всегда говоришь, что будешь брать меня с собой, а в итоге я всё время торчу во дворце!

— Я беру тебя с собой на прогулки.

— И больше никуда! — Бенджамин так кричал, что уже начинал задыхаться от нехватки воздуха.

— Хорошо! Давай мы сделаем как обычно. Я подброшу монетку, и она всё решит.

— Мне всё время не везёт!

— Ну, когда-то же должно, — и Марк достал из внутреннего кармана золотую монету. — Правила ты знаешь. Если орёл, я победил, и ты остаёшься.

И подбросил. Бенджамин с нетерпением ждал результата, затаив дыхание. Развернув ладонь с пойманным золотым, эмпат показал результат юноше — орёл. Последний с силой рванул со спинки кресла свой плащ и, заливаясь слезами, пулей вылетел из покоев Марка. За ним последовал спокойный Орест, которому вообще было без разницы на всё происходящее.

— Когда-нибудь он догадается, — добавил Анжело.

— Не догадается, — эмпат перевернул монетку на другую сторону и там тоже оказался орёл.

— Тем не менее, это жестоко, — осуждающе произнес доктор.

— Так мне прихватить его с собой?

— Ни в коем случае. Но будь с ним поласковее. А то его несформированная лобная доля скоро из нежных юношеских слез перетечёт в бурную подростковую агрессию, — Анжело покосился на Адавийю, которую не было видно за широкой спиной Льва. — Пойдём? Они тут побеседуют, и твой муж к тебе подойдёт.

— Иди, — спокойно добавил Лев и погладил девочку по голове.

После того как за столом остались четверо, Марк решил побыстрее избавиться и от них. Он хотел отдохнуть перед дорогой от чужих эмоций, а не погружаться в них. Эмпат прекрасно понимал, что следующий месяц ему придётся провести то в дороге, то в тесном доме под одной крышей с отцом и ещё несколькими малознакомыми людьми, и это выводило его из себя.

— Итак, Агата ты всё сделала, о чем я тебя просил?

— Да.

— Хорошо. В десять придёт Аннета, встреть её, пожалуйста. Ты её ни с кем не спутаешь: фигуристая темнокожая красотка с пышными чёрными локонами. Ведёт себя как шлюха, коей и является. И иди тоже отдохни.

После того как служанка вышла, Адольф решил перейти в наступление, и уже было открыл рот, но Марк жестом его прервал.

— Рано. Теперь ты, — ткнул он пальцев в Далана. — Всё сделал, чтобы мы спокойно пересекли границу в обе стороны?

— Конечно.

— Вроде в себе уверен, — скептически заверил Адольф.

— Я бы представил вам письменный отчёт, но боюсь, что мои дела не подразумевают бумагомарательства, — парировал его скепсис Далан.

— Ух, как страшно. Ты не путай меня с Викторией и Северином, я с собой так разговаривать не…

— Ой, да плевать тут всем, — в очередной раз перебил его Марк. — Ты тоже иди — махнул он рукой на Далана. — Кстати, можешь помочь Агате с Аннетой, вы ведь знакомы?

— Как скажете.

— Ты совсем обнаглел? — обратился Адольф к эмпату, как только контрабандист покинул комнаты, — тебе не кажется, что ты переходишь уже все границы. Одно дело, когда ты дерзишь мне на Совете, среди бессмертных, но другое при слугах и всякой… Эм…

— Швали? Слово, подходящее не смог найти? Тоже мне, глава государства, который ни во что не ставит своих подопечных.

— А ты ставишь? Дергаешь их за веревочки как марионеток.

— И тебя тоже.

— Если ты думаешь, что умнее…

— Я хитрее, Адольф. Это мы уже давно выяснили. И хватит тут разводить все эти сопли, моим воспитанием нужно было заниматься, когда я был маленький, а теперь пожинай плоды своих же бестолковых трудов. Что ты хотел со мной обсудить?

Адольф покосился на Льва с опаской. А оба брата уставились на него: старший с недовольством, а младший с презрением.

— Просто будь аккуратнее с Викторией.

— С Госпожой Викторией, — поправил его Лев.

— Я прекрасно знаю, кто она и как её зовут.

— И в чём же опасность? — уточнил Марк.

— Я говорю не об этом. Не думаю, что она захочет навредить тебе, скорее наоборот, зная твои садистские наклонности.

— Я теперь ещё и садист, представляешь? — обратился эмпат ко Льву.

— Марк! Хоть раз в жизни ты можешь не передергивать и выслушать нормально? Виктория — женщина. И очень тонко организованная натура. Её отношения с эмпатами всегда складывались не очень. Я не хочу, чтобы ты вдруг стал её врагом по своей глупости.

— Женщина? А я и не заметил.

— Ты меня услышал?

— Конечно.

— Повтори, — произнес Адольф, не ожидая услышать адекватный ответ.

— Ты попросил меня не передёргивать. Хотя я не представляю, как ты можешь раздавать такие советы, когда сам занимаешься этим каждый вечер в своей постели. Потом было что-то про натуральных женщин и глупых врагов. Всё верно?

Адольф закатил глаза и встал из-за стола.

— К чёрту! — и пошёл к выходу, пыхтя себе под нос какие-то ругательства.

— Ты всегда так им вертишь? — спросил Лев старшего брата.

— Только когда хорошее настроение. Когда плохое — верчу сильнее.

— И Адольф не против?

— Если ты хочешь что-то спросить, то спрашивай, — сказал Марк, зная, что конкретно узнать брат.

— Я повторю свой вопрос, который задал тебе в первый день: кто в действительности правит государством?

— На всех документах его подпись.

— Это не ответ.

— Лев, мы с ним две стороны одной медали. Он холодный и расчетливый, а я чувствительный и импульсивный. Я лишь помогаю ему.

— Почему я тебе не верю?

— Знаешь разницу между тем, как мы с ним видим решение проблемы?

— Ну — ка.

— Он может просчитать все возможные варианты и даже на несколько шагов вперед. А я знаю лишь один, но зато тот, который будет наверняка.

— Этот ответ меня устраивает.

— Рад помочь, — сказал Марк, тоже поднимаясь из-за стола.

— Я думал ты не знаешь Госпожу?

— С чего ты взял обратное?

— Ты съязвил, что не заметил, будто она женщина. Так бы сказал только тот, кто видел её.

— Какой ты проницательный, — и его даже взяла гордость за своего младшего брата. Мало кто догадывался о личном знакомстве эмпата с Викторией.

— Тогда зачем ты спрашивал моё мнение о ней?

— Я у всех спрашиваю. Мне интересно как её видят люди.

— Почему?

— Знаю об её грязных делишках.

— Это каких же?

— Ну… Предположим, это тайна.

— Что же она тебе такого сделала?

— О, она оказала мне огромную услугу.

— Какую же?

Марк лишь приподнял брови и хитро улыбнулся.

— Удивлен, что ты не в курсе, братишка.

10.

Вера проснулась от того, что Марк прижал её к себе ещё сильнее. Он и без того ни на секунду не выпускал её из своих объятий, как будто боялся, что она уйдёт. Полежав пару минут, девушка поняла, что спина уже начинала ныть от постоянного постельного режима. Она аккуратно подняла тяжелую руку Марка со своей талии и села на кровати. Шторы его номера были плотно задернуты. Они оба не любили, когда лунный свет бьет в окно. Но на дворе уже был день. Она сладко, но аккуратно потянулась, так чтобы не разбудить спящего рядом любовника, поставила ноги на пол и как кошка плавно стала вставать с постели. В последний момент она почувствовала, как Марк схватил её за запястье и рывком вернул обратно на подушку. Вера с напускным недовольством уставилась на его якобы спящее лицо с закрытыми глазами.

— Хотела убежать от меня? — игриво произнёс Марк, подтягивая легкую девушку ближе к себе и снова обвивая её своими руками.

— Мааарк, — капризно простонала она

— Что такое? — делая вид, что не понимает причины её недовольства с беспокойством, спросил, он

— Надо же иногда выбираться из постели, — продолжала она жалобным тоном.

— Зачем? — с улыбкой произнёс он — тут есть всё, что мне нужно.

— Зачем?!

— Да, мы и так иногда встаём.

— Ага, поесть и принять ванну!

— А что плохого в еде и ванной? — говорил он, играясь с её волосами. Вера уже лежала сверху на его груди и, сощурив свои миндалевидные серые глаза, готова была двинуть ему за то, что он любит поиздеваться над её капризами. Улучив момент, она резко опустила голову и укусила Марка за плечо.

— Ай!

— Не можем же мы всё время так проводить.

— Почему? — он поднял её голову подальше от своего тела, чтобы не получить очередной укус её острых зубов, и стал гладить её по щеке, — Почему я не могу проводить своё свободное время так, как я хочу, лёжа с тобой в своей постели сутками напролёт?

— Потому, что рано или поздно наш отпуск кончится… — начала было она, но увидев, как нежная улыбка на лице Марка сменилась грустью, она потупила взгляд и уже сама пожалела, что завела эту тему. Они оба знали исход. Но никогда это не обсуждали.

— Эй, — Марк сел на кровати и потянул вверх Верин подбородок, чтобы она подняла на него глаза. — Ну же, не думай об этом, милая. Не сейчас, пожалуйста, — а Вера упорно отворачивала от него своё лицо, пытаясь успокоить нахлынувшие на неё эмоции. Марк взял ее за голову двумя руками и повернул её лицо к себе. — Любовь моя, прошу тебя… — и стал осыпать ее поцелуями. Под шквалом этих нежностей девушка начала таять, а на лице появилась довольная улыбка, она прикрыла уже глаза, готовая отдаться в руки Марка, как резко начала отталкивать его:

— Это не значит, что нам не нужно вставать с постели! — капризным тоном заявила она.

— Я сделаю всё, что ты хочешь, моя радость, — с мягкой улыбкой произнёс он. И потянулся к ней снова, а она отпрянула ещё дальше.

— Ладно, — смирился Марк. — Встаём, — сел и откинул с себя одеяло и тут же опять лёг под весом прыгнувшей на него верхом Веры.

— Вот ты сучка! — Русоволосая красавица смеялась над ним своим звонким смехом, — зачем тогда все эти уговоры?

— Люблю побеждать, — с торжеством сказала она, целуя его шею и плечи.

— Ты и так уже давно меня победила.

— Я думала, что в общем зачете пальма первенства всё же у тебя?

— Тут самая красивая девушка на свете сидит на мне сверху обнаженная, и я не заплатил за это ни копейки. Определенно, я выиграл больше.

— Многие видели меня голой, — откинув назад свои длинные волосы, она села прямо, а Марк, в очередной раз полюбовавшись той, что ему досталась, провёл руками по её бёдрам и потянулся ей навстречу. Обхватив всего одной рукой ее тонкую талию, он приподнял её, сел, придвинулся спиной к изголовью кровати и оперся на подушки. Вера была сверху и обнимала его за шею своими тонкими бледными ручками. Сейчас ее лицо было чуть выше, и она с улыбкой провела ладонью по его волосам, потом прижала его голову к своей груди и вдохнула его запах. Он слегка прикусил её сосок и тут же поцеловал его.

— И у скольких из этих многих ты была в постели? — Марк уже целовал её шею, плечи, подбородок, но не давал ей сесть на него, поддерживая уже обеими руками ее хрупкое тело.

— Ты говнюк… — уже заплетающимся от предвкушения языком произнесла Вера.

— А ты моя, — и Марк отпустил руки, девушка села на него верхом. Больше конца их секса он любил только начало. Марк обожал эти первые секунды, когда входил в неё. Она вцеплялась в него своими пальцами и вожделением вдыхала, закрывая глаза. Делая ещё пару коротких частых вдохов, она начинала таять в его руках, становясь пластичной и отдаваясь ему полностью без остатка. Дальше Марк мог делать с ней всё, что душе угодно: следующие минуты она принадлежала только ему.

11.

Чем ближе компания из двух бессмертных, хозяйки борделя, служанки и контрабандиста приближалась к границе, тем сильнее менялось их настроение. Марк и Аннета становились тише и настороженный, а Далан и Агата — болтливее. Лишь Лев ни капли не изменял своему поведению, так как бывал в передрягах и похуже. После того, как они совершенно спокойно пересекли границу и оказались в Ассекле, им требовалось ещё два дня пути, чтобы добраться до дома Фарда, который жил в самом удаленном уголке страны.

Но глядя на карту, можно было понять, что он, как никто другой близко живёт к Аркаму — перейди горы и ты окажешься на равнине, которая прекрасно просматривалась из окон покоев Марка. Сложность заключалась в том, что горы были высокими, скалистыми и по большей части заснеженными. Тропы, лежащие напрямик, называли Тайными. Отчасти потому, что ходить там без проводника — это верная смерть, отчасти из-за того, что ты мог встретить там всё что угодно. Эти тропы даже не считали за границу между государствами — рискнуть перейти их могли лишь те, кто понимал, что в Ассекле его ждет верная смерть. Даже для бессмертных этот переход был не самым легким. Поэтому те, кто хоть раз прошёл по Тайным тропам и остался живым, не боялись практически ничего.

Настоящие же границы между государствами протекали не там. В обход гор, через море, можно было добраться за то же время. Но благодаря напряженной политической ситуации, пересекать их было так же опасно, как и ходить по Тайным тропам. Всё дело было в том, что несколько десятилетий назад разногласия между странами начали нарастать, и была опасность того, что разовьется более масштабным конфликт, вплоть до войны, который в первую очередь хотел избежать Аркам. На это было несколько причин. В первую очередь их страна являлась материнской — более двух тысяч лет назад произошло глобальное потепление, из-за которого уровень мирового океана поднялся настолько, что оставил на планете один единственный материк. Вырвавшиеся из — подо льда инфекции поглотили тех, кто смог спастись от затопления. После чего весь человеческий род сократился до нескольких десятков тысяч. В попытке спастись от воды, болезни и прочих природных бедствий, последовавших за потеплением, народы объединились на одной территории, наиболее отдалённой от океанов и морей, и почти наполовину окружённую горами. Спустя несколько столетий борьбы за выживание людям удалось стабилизировать падение численности и по новой начать развитие цивилизации. Некоторые технологии, знания и записи сохранились, что помогло с большей скоростью восстанавливать предыдущий уровень жизнь, но даже спустя две тысячи лет после, человечество находилось в упадке. Люди резко сместились с социальной лестницы на биологическую и их основной задачей стало одно — выжить. Размножаясь по мере своих возможностей в виду малого количества земель, пригодных для сельского хозяйства, человечество всё-таки достигло таковой численности, которая потребовала расселяться за пределы Аркама. Первой для заселения послужила территория, которая пролегала точно за Горами. Люди так боялись воды, что решили, что лучше замерзнут или разобьются о скалы, чем утонут. Но тех, кто добрался, ждало вознаграждение: отступившая вода по ту сторону хребта дала много плодородных земель, а климат там был теплее, за счет того, что большую часть земли окружало море. Казалось, что Ассекла — страна последователь — должна стать раем на земле, но обилие продовольствия и жажда власти сделали своё дело: за несколько столетий страна превратилась в кошмар для большинства её жителей. Необходимость рабочей силы способствовала резкому разделению народов Ассеклы на классы: низший — рабов, средний — обслуги и главенствующий — тех, кто пользовался всеми привилегиями. Земля быстро начала истощать себя, не поспевая за запросами зажравшихся высших слоев общества, и они решили зарабатывать на том, чего, по их мнению, в их стране было предостаточно — людях. Были созданы лагеря, где жителей принудительно воспитывали в двух направлениях. Если тебе повезло родиться сильным мальчиков, ты попадал в класс для обучения наёмников, откуда тебя могли продать за хорошую цену. Если не повезло родиться девочкой, да ещё и с хорошими генами, то тебя воспитывали как рабыню для рождения детей для вышестоящих классов, которую так же могли купить за баснословные деньги. Если же ты принадлежал в низшей или средней касте и умудрялся сделать хоть что-то неподобающее и не подходил ни под одно из вышеупомянутых описаний, то ты становился жертвой в этой лагерях: мальчикам нужно было на ком-то тренироваться убивать, а девочкам — есть. Тех, кто прошли через такие лагеря и остались в живых и не сломленными, можно было пересчитать по пальцам. Все остальные были частью огромного конвейера по переработке людей, который приносил многомиллиардный доход. Глядя на всё это, часть народа Ассеклы всё же решили отсоединиться и, перегнув через небольшой залив южнее, открыли для себя ещё одни новые земли, которые назвали Парвой. К западу их всё еще окружал горный хребет, а со всех остальных сторон — вода. И территории им досталось в разы меньше чем двум другим государствам, но они были довольны относительным спокойствием и умиротворенностью.

Еще через пару столетий в попытке освоить новые территории жители Аркама мигрировали южнее, сумев пересечь множество речных долин, и оказались на территории, которую постоянно затапливало приливами. В Инунде Люди быстро приспособились к жизни: построили дома на сваях, возвышавшиеся высоко над уровнем моря, стали делать корабли и осмелели выходить в открытый океан. Наладив торговые водные пути с Аркамом, Парвой и Ассеклой, они быстро разбогатели и смогли разрастись до своего предела. Несмотря на сохранявшуюся низкую численность населения планеты, это государство установило лимит на рождение детей и ссылку за его превышение. Ассекла всегда была рада новым рабам, а Инунде не нужны были лишние рты.

Последним и самым молодым государством, которому всего четыреста лет, был Экстремус. Когда народ решил идти на север, они не ожидали увидеть там продолжение горных хребтов. Но возвращаться в Аркам не хотелось никому. И люди стали жить там, где пришлось: в горной местности, хоть и не такой высокой, но трудной для возделывания, тешась тем, что они находятся вдалеке от моря.

Достаточно быстро исчерпав потенциал земли, которая им досталась все государства, за исключением Аркама, которым на нынешний момент правил Адольф решили, что пора им воспользоваться накопленной силой и захватить лакомый кусочек. Материнская земля была самой крупной по своей площади, умелое управление государством, правильное распределение ресурсов и социальных ролей сделало из Аркама утопию, приводя тем самым в бешенство всех остальных. Адольф трясся от злости, когда речь заводили о войне, ибо не хотел, чтобы всё, что он создавал совместно с Викторией и Денедом на протяжении последний 1500 лет разрушили слабоумные варвары. Поэтому сдерживая себя из последних сил, он доверил решение внешних конфликтов Марку — который с помощью своих способностей мог убедить любого делать именно так, как скажет он. Каждый раз благодаря вселенную за этот дар свыше в виде столь умелого эмпата, он также просил её о том, чтобы никогда в жизни талант этого молодого черноволосого мужчины не обернулся против него. Но чем сильнее Адольф хотел контролировать эмпата, тем меньше он ему подчинялся. Ходя по тонкому льду каждый раз, вступая с Марком в диалог, Адольф старался обдумывать каждое свое слово, чтобы угодить спесивому бессмертному. А Марк знал страхи своего наставника и без зазрения совести пользовался этим.

Эмпат крайне удивился, узнав, что его отец решил сбежать из Аркама в Ассеклу — самое агрессивно настроенное государство. Да ещё и с новорожденным Львом. По словам младшего брата Виктория и Северин жили там же, хотя по сути являлись врагами для главенствующей касты этой страны. Фард был Министром внешней политики, пока жил в Аркаме и уж он-то точно знал, как к нему будут относиться в госудрастве, которое хочет поработить всё, что видит на своём пути.

Хоть Марк и задавался всеми этими вопросами, он знал, что иногда лучший способ что-то узнать, это просто подождать. А времени на ожидание у него было предостаточно. В отличие от его отца, которому было уже 125 лет, и который неизвестно каким чудом ещё был жив и в своём уме. Поэтому Марк и решил поехать за ним лично, он глубоко сомневался, что старик протянет ещё хотя бы месяц.

На его удивление, когда они добрались до дома Фарда, дверь им открыл хоть и старый, но бодрый мужчина. Достаточно жестко поприветствовав своих гостей, он был явно недоволен их количеством, а увидев Марка и вовсе потерял дар речи. Эмпат чувствовал удивление отца от его приезда, но не это смущало его. Смущала тревога. Фард будто боялся смотреть на Марка, думать о нём и даже находится в одной комнате. Бросая каждый раз косые взгляды на старшего сына, он проворачивал в голове новую мысль, которую эмпат не мог понять, но остро ощущал, как старик беспокоится при этом. Отец определенно испытывал отвращение и чувство вины, глядя на Марка. Но эмпат знал, что долго Фард с этими чувствами не проживёт и выльет свои переживания одному из сыновей, тогда-то всё и станет понятно. Подумав, что давить ему на нервы нет смысла, Марк решил, что сделает то, что умеет лучше всего — подождёт подходящего момента.

12.

— На людях ты такая серьёзная, — отшутился Марк.

— А какая я должна быть? — удивилась Вера.

— Я же рядом, можешь хоть чуть-чуть расслабиться?

— Не хочу, — хитро улыбнулась девушка.

— Ну ладно, — протянул эмпат. — Всё забрала?

— У меня было не так много вещей, — ответила девушка, поднимаясь на ступеньки вагона. — Но, пожалуй, ещё одну я бы прихватила с собой.

— Ты же знаешь, что я не могу поехать с тобой.

— А ты знаешь, что я не могу поехать с тобой.

— Да, — разочарованно произнес Марк. Все его уговоры по поводу переезда Веры поближе к столице увенчались провалом. Причём таким, что девушка обычно переходила на крик и начинала истерить так, что ему казалось, она его придушит, если он снова заведет эту тему. — Таинственная особа.

— Ну, эмоции свои от тебя я скрыть не могу, так что нужно оставлять хоть что-то при себе.

— Нетяжело найти девушку из рода Карпентеров, — сомнительно произнес Марк.

— Ты даже не представляешь, как хорошо я умею прятаться.

— Да, как и все европейки за пределами Аркама.

— Да, у вас там идиллия.

— Сколько сарказма, моя дорогая.

— Ничто не может быть совершенством. Тем более государство.

— А как же ты?

Вера мило улыбнулась на этот комплимент, глядя на Марка сверху вниз. Протянув свою белую руку, она погладила его по щеке.

— Тридцать пять — хороший возраст?

— Отличный. Я взрослый, ещё красивый, чуть — чуть мудрый и не совсем устал от жизни. А вот в тебя влюбился, как глупый мальчишка.

— Как ты часто говоришь о своих чувствах.

— Не стесняюсь выражать себя.

— Да, не то, что я.

— Мы просто с разных полюсов, — отшутился Марк.

— Ну что ж, рада, что тебе нравится, — наклонилась, поцеловала его на прощание и поезд тихо тронулся. Схватив девушку за руку, Марк провел пальцем по нежной коже и его наполнила печаль. Он понимал, что, скорее всего больше никогда её не увидит. А девушка, глядя ему в глаза ловко, но медленно, так, чтобы он заметил, стянула с его руки кольцо, усыпанное сапфирами. Эта реликвия, которая передавалась от одного эмпата к другому на протяжении двух тысяч лет. Но Марк не был против. Он знал, что Вера не ворует, а берет на память.

Сделав пару шагов вслед за уходящим поездом, Марк остановился. Что ж, теперь он был уверен, что испытал за свою жизнь всё. Стоя на платформе, он пытался в последний раз прочувствовать единственную женщину, которую смог полюбить. Такая спокойная, печальная и светлая. На секунду он закрыл глаза и сделал глубокий вдох, пытаясь втянуть как можно больше её чувств. И ощутил сожаление. Тоскливое свербящее чувство где-то глубоко в этой хрупкой и одновременно сильной девушке.

Взглянув последний раз на Веру, которая всё еще свешивалась с вагона, держась за перила, он понял, что она ждёт чего-то. И смог поймать мгновение, когда она будто нашла то, что искала и резко нырнула в вагон. Марк понял, что больше она не выглянет.

Решив, что пора возвращаться в отель, он развернулся на платформе в противоположную сторону и увидел стоящего на расстоянии вытянутой руки мужчину, который смотрел прямо на него. В надежде успеть хоть что-то сделать Марк резко шагнул назад, но почувствовал, что по горлу полоснули лезвием. Холодное оружие прошло так глубоко, что распороло ему всё, до чего достало: сосуды, нервы и трахею. Сделав первый же вдох, эмпат буквально начал захлебываться собственной кровью. Прижав к горлу руку и почувствовав, как по ней ручьем стекает горячая кровь. Марк припомнил, что эмпаты смертны, и понял, что обречён.

13.

Пока Аннета и Агата накрывали на стол, Марк решил почитать в гостиной. Растянувшись на диване, он стянул с полок Фарда какую-то книгу о политике и бегло читал между строк. Изучая близко новых людей и в частность своего отца, он следил за их реакциями на события, за тем, как они эти реакции пытаются скрыть и самое главное от кого. Больше всех вопросов вызывали Далан и Фард. И по счастливой случайности, контрабандист решил перед ужином тоже почитать в гостиной и пристроился рядом с Марком на кресле. Довольный таким стечением обстоятельств, эмпат кинул взгляд поверх книги на сидящего сосредоточенного юношу и опустил свой томик на грудь. Пристально наблюдая за Даланом, он решил, прежде чем заняться расспросами, слегка разволновать его эмоции, чтобы тот сам захотел ему всё рассказать. Не прошло и двух минут, как контрабандист заметил на себе взгляд синих глаз и занервничал.

— Успокойся, я же не враг тебе, — добродушно сказал Марк.

— Вы так смотрите…

— Я на всех так смотрю.

— Пугает.

— Ничего не могу с собой поделать.

— Вы что-то хотели? — уже спокойнее спросил молодой человек.

— Тебя вправду воспитали Виктория и Северин?

— Да, — Далан захлопнул свою книгу.

— Лев сказал, ты был в лагере какое-то время.

— Две недели, если быть точным.

— Как же так вышло?

— Я попался. Северин не хотел, чтобы я оставался жить в Ассекле, и устроил мой переезд в Аркам. Сами они не могли меня проводить, слишком много внимания европейцы привлекают. Я по своей глупости и юности решил помочь девочке на дороге. А она оказалась приманкой для таких мягкотелых как я.

— Отлавливали тех, кто пытался улизнуть от лагеря?

— Именно, — Далан опустил глаза в пол и начал теребить свои пальцы.

— Тебе было пятнадцать, ты был совсем мальчиком.

— Но мозги то нужно иметь.

— Ты слишком сильно себя винишь.

— Не достаточно.

— Слушай, эти лагеря…

— Знаете, что там делают с людьми? — выпалил юноша.

— Прекрасно знаю. Работал с каждым звеном из этой цепочки.

— Я эти две недели никогда в жизни не забуду.

— Что же произошло?

Далан мялся. Хоть воспоминания и крутились у него в голове так ясно, будто это было вчера, он толком никому об этом не рассказывал. Ему было как минимум стыдно за то, что он там оказался. А ещё больше преследовало чувство вины за то, что его там не убили.

— Они не люди. Те, кто заведуют этими лагерями. Я не понимаю, как так можно делать. Точнее нет, понимаю, если бы заключенные были в чём-то повинны, я бы может и воспринимал это как справедливость. И то — задумался бы. Но все, кто там есть — ничего никогда плохого не сделали. Просто родились не в том месте и не в то время. Эта девочка, которой я думал, что помогаю. Они называют их «лишние». Слабые, больные, родить не смогут. Нерентабельный товар. Поэтому их можно пустить в расход. И её пустили. Сначала отдали её наёмникам — выпускникам, чтобы потешились вдоволь. Спустя несколько дней, когда она уже еле ноги волочила, они решили, что насиловать им её больше не интересно и стали загонять её как животное. Заставляли убегать от стрел, кидались в неё камнями на очки. Попал в конечность — десять, в туловище — двадцать, в голову — пятьдесят. Я сначала думал, они так развлекаются ради секса — толпой трахать одну девочку как-то не очень удобно. А они разыгрывали, кому достанется главный приз. Ей отрезали сначала ноги, потом руки, уши, соски… В общем, всё, что только можно было. А потом её сварили и съели. Победителю, как вы понимаете, досталось самое вкусное — голова. Ей было лет двенадцать, не больше. А я на всё это смотрел. Я ничего не ел всё это время, надеялся умереть от голода раньше, чем… даже не знаю, что. Воду они в меня вливали. Когда Лев пришёл за мной и сжег их всех, он силой тащил меня оттуда, потому что я хотел сгореть вместе с этим чёртовым лагерем. Я думал Виктория меня прикончит от злости, а вместо этого она меня выхаживала.

— Потому что ты был ни в чём не виноват.

— Но это не так.

— Нет, так. Далан, — Марк сел на диване, и посмотрел ему в глаза, в которых стояли слёзы, — Они бы убили эту девочку с тобой или без тебя. Как и всех остальных людей, погибших в лагерях. Ты просто стал участником того, что происходит на протяжении десятков лет из года в год и изо дня в день.

— Почему вы не можете прекратить это? Аркам ведь сильное государство, все бессмертные на его стороне…

— У нас нет регулярной армии, и мы не уверены в исходе войны. Ассекла зарабатывает миллиарды в год, поставляя людей по всему миру. Они давно обеспечили себе защиту в виде огромного количества наёмников, которые разгромят нас при первой же возможности. Аркам — это утопия. Да, там всё идеально. Но ничего не бывает совершенным. Пока мы можем держать всех остальных на должном расстоянии, то будем это делать. Что лучше: лагеря на территории Ассеклы или вероятность того, что и Аркам будет таким же? Наша территория насчитывает столько же квадратных километров, сколько все остальные государства вместе взятые. Если нас захватят, весь мир превратится в один большой инкубатор наёмников и девочек — рабынь, вынашивающих чужих детей.

— Это ужасно, Господин Марк. Это всё так ужасно.

— Я знаю, дорогой, — эмпат обнял мальчика и прижал его к груди. — Ты молодец, что смог выжить. Не вини себя за смерть этой девочки. Мы не можем помочь всем людям на свете.

— Ладно, идите все за стол, мы уже накрыли! — прокричала Аннета мужчинам в доме.

Далан быстро вытер слезы и вскочил с места. Сделав пару шагов в сторону столовой, он обернулся на Марка и одними губами произнес: «Спасибо».

Последним к ужину доковылял Фард. После неудачного падения несколько лет назад, он сильно хромал и ходил с тростью. При этом наотрез отказываясь от чьей — либо помощи, обосновывая это тем, что если вдруг он не сможет заботиться о себе сам, то скорее сдохнет.

— Это кошмар, — проскрипел старик, глядя на эмпата с его распущенными черными волосами и белой кожей.

— Ты о чём? — уточнил у него Марк.

— Тебе нужно одеваться в мешок из-под картошки. В доме две такие роскошные девушки, а всё внимание всё равно достается исключительно тебе.

— Учту твои пожелания, — подняв брови от нежданной похвалы, ответил эмпат. Он никогда не думал о себе как о красивом мужчине. Ему всегда казалось, что его привлекательность связана со статусом и способностями расположить к себе любого человека на свете.

— Это ж надо было так случиться, — продолжил ворчать себе под нос Фард, — эта стерва была права…

— Папа, ты сегодня какой — то особенно… старый, — обратился к нему Лев.

— А ты особенно отвратительный. Я не стар, просто слегка износился.

— Тебе 125 лет, Фард, — Марк не называл его отцом, — не слегка, а изрядно. И о какой стерве идёт речь?

— Об этой русской суке! — гневно закряхтел старик. Хотя старых государств, национальностей и языков уже давно не существовало, первые бессмертные вправе были говорить, что они со старых земель. Даже Денед, который родился спустя полвека после катастрофы, называл себя немцем. Хоть даже на тот момент все национальности и расы были сильно перемешаны.

— О Виктории, — пояснил Лев для всех присутствующих.

— А ты не перебивай отца! — и замахнулся на младшего сына ложкой. Поворчав под нос ещё какое-то время, он принялся жевать то, что положили ему в тарелку.

— Я думал ты хотел продолжить? — своим мягким голосом произнес Маркус.

— Да мало ли, что ты там думал.

— Понятно, — подвел итог этой бессмысленной перепалки эмпат. За несколько дней он уже привык к периодическим нападкам старика. То Фард с горящими глазами кидался расспрашивать у старшего сына подробности политических съездов, то начинал ворчать и проклинать всё, что попадалось ему на пути, приговаривая фразы «чёртов ублюдок», «там ему и место» и «эта дрянь была права».

Спустя полчаса ужина, проведенного практически в полной тишине, не считая бурчания старика о том, что ему подали какую-то перемолотую гадость и оправдания Агаты, что у всех в тарелках одно и то же, Лев потерял терпение и предложил Фарду пойти спать. На что бывший политик согласился, при этом обматерив всех присутствующих за столом мужчин, просто потому, что ему так захотелось. Как только, продолжая злиться и выкрикивать что-то на всех доступных ему языках, периодически поглядывая на Марка, старик доковылял до своей спальни на первом этаже и захлопнул за собой дверь, Лев подошёл к кухонному шкафу, открыл верхнюю полку и достал оттуда две бутылки и пять бокалов.

— Это вам, — протянул он одну из бутылок Аннете, — а это нам с Марком.

— У вас вкуснее? — с иронией спросила женщина, откупоривая вино.

— У нас крепче. Нам же нужно больше и сильнее, чтобы нас проняло.

— Меня всё равно не берет, — начал было отказывать Марк.

— Это возьмёт. Рецепт Северина, ты меня ещё завтра проклинать будешь.

— Звучит заманчиво, — Марк оторвался от спинки стула и потянулся к бокалу, понюхал содержимое, нахмурил брови и сделал небольшой глоток. — Твою мать! Что за дрянь?

— Точно не знаю, там смесь всего и вся. Мне кажется, если это поджечь, то можно спалить полгорода. Но для бессмертных самое оно.

— Почему в столице такого нет? — удивленно спросил Марк.

— Да вы бы там все спились к чертовой матери, — с усмешкой добавил младший из братьев. — Ну что ж, за наш небольшой отпуск! — и все подняли бокалы, отпили и облегченно выдохнули.

14.

Когда Марк открыл глаза, лежа на какой-то дряхлой подстилке в непонятном сарае, он подумал, что потусторонний мир мог быть и получше. Впрочем, учитывая его заслуги при жизни, это хотя бы не кипящий котёл с лавой. Сделав пару глубоких вдохов, он обрадовался, что больше не тонет в собственной крови, хотя вкус её всё еще ощущался на языке.

Конец ознакомительного фрагмента.