Среди паксов

Никита Садыков, 2023

Пять лет назад московский и стамбульский фотограф Никита Садыков сменил профессию и стал московским таксистом. И открылся ему удивительный мир пассажиров, паксов на профессиональном жаргоне (PAX – устоявшийся термин в перевозках и туризме). Оказавшись в его желтом автомобиле с шашечками, разговорчивые паксы становились его собеседниками, а молчаливые – просто объектами для наблюдения. Многие сценки просятся в кино, многие их участники – в методички по психологии. А для коллег автора, мастеров извоза, эта книжка может стать неплохим учебным пособием. Для пассажиров ничего обидного или компрометирующего в таком «подглядывании» нет. Есть эффект узнавания: да, это мы – «увиденные удивительно чутким к подробностям автором, который в прежней профессиональной жизни снимал, но, как выяснилось, бог дал ему еще и писать» (Михаил Шевелев). Используется нецензурная брань.

Среди паксов. Книга рассказов

* * *

Проторчав несколько месяцев в Москве, вдали от любимого Стамбула, где была сосредоточена вся моя фотографическая работа, и не найдя себе в который раз применения на Родине, я решил, что надо попробовать временное трудоустройство, которое не угрожает стать постоянным. Что-то, что я мог бы начать немедленно — и так же немедленно, при необходимости, забросить.

В последние годы, едва заслышав от кого-то из знакомых жалобы на невозможность заработать «по специальности», я авторитетно возражал, что уж если вопрос стоит о зарабатывании денег без претензий, то работы вокруг полно. «Иди в такси!» — говорил я очередному приятелю так, будто был уверен в очевидной верности моего совета. Конечно, «в такси» была фигурой речи, метафорой. Я имел в виду «иди и делай что-то руками и ногами, уж раз вопрос стоит о том, что надо заработать денег».

Оказалось, что «пойти в такси» совсем не так просто, как я думал. Нет, сама процедура попадания за руль жёлтой машины с жёлтыми номерами была совсем несложной. Трудно было настроить себя самого.

Я вдруг понял, что почти все окружающие оценивают уход человека в извоз как финальную, окончательную стадию деградации, падения в тартарары. «Старик, что произошло? Нужна помощь?» — звучало от тех, с кем поделился моей идеей накануне.

То есть, все считали, что в жизни должно что-то произойти, какая-то трагедия, чтобы человек вдруг решился на такое.

Меж тем, у меня ничего не произошло: и именно это толкало меня на поиск работы. Несколько дней, проведённых перед компьютером в поисках информации про работу водителем такси, дали некоторые ответы на мои вопросы. Во-первых, надо идти и пробовать. Во-вторых, не в самый дешёвый тариф, а в средние по цене «комфорты». В-третьих, обнаружилось, что больше всего проклятий от водителей звучат в адрес агрегатора Яндекс. Такси. При этом, сами проклинающие водители оставили ощущение не самых вменяемых. Так что, я решил, что начну именно с Яндекса.

Таксопарк тоже выбрал случайно: по наличию в нём любимого микроавтобуса «ситроен», с дизельным мотором и механической коробкой передач, в моём понимании — идеальном сочетании для такси. На этом автомобиле и отъездил первые летние месяцы, затем поменяв машину на среднего размера седан с труднопроизносимым корейским названием. Ожидая на очередной мойке и глядя на проступающие сквозь пену очертания кузова, выдумал кличку: Афродита. Так я и стал назвать мою «сонату», страшненькую с лица, но просторную, выносливую и ежедневно выходящую из пены. Ту, что смывает привычную московскую осенне-зимнюю грязь.

Между водителем и автомобилем всегда есть какая-то связь, а уж в такси и подавно. Необходимо особенное, железобетонное ощущение уверенности в машине. Мы с ней возим паксов (PAX (англ.) — пассажир), наматывая сотни километров в день по Москве и области. Афродита, хоть и дурнушка, но трудится почти безукоризненно, лишь изредка досаждая перегорающими лампочками. Я забочусь о ней, пилотирую аккуратно, я бы даже сказал деликатно, а она не капризничает в ответ. Ровно тот случай, когда брак не по любви, но по расчёту — и никому не стыдно. Утром я выгуливаю собаку, мы подходим к Афродите, делаем коробочку, как сказали бы пилоты — облетев машину вокруг и проверив состояние кузова и фар, пёс метит колёса жёлтого седана, а я вздыхаю, глядя на мраморные разводы реагентов. Через двадцать минут, прихватив с собой термос с кофе, сажусь и завожу мотор. Поехали.

* * *

— Включите, пожалуйста, музыку, но только не шансон…

Ко мне садятся бабушка с дедушкой лет по 90, с палочками, двигающиеся аккуратно и очень достойно. Ехать нам далеко, с Обручева в Балашиху.

В то утро меня почему-то потянуло на Окуджаву (бывает раз в год, когда несколько дней запоем хочется слушать его без остановки).

И вот они садятся, мы обсуждаем температуру в салоне и звуковое сопровождение — «…но только не шансон». Я смотрю на них строго и отвечаю:

— Нет, давайте слушать именно шансон.

В зеркале две пары испуганных глаз.

«Как наш двор ни обижали — он в классической поре…»

Надо было видеть это изменение у них на лицах: ужас сменяется на широкие улыбки. Через 30 секунд они начинают подпевать, ещё через минуту подпеваем уже все вместе, две пластинки Булата Шалвовича — и мы на месте, в каких-то сосновых лесах за Балашихой.

* * *

— Дядя тебя сейчас высадит!

Эту фразу я слышу буквально по два-три раза в день. Причём не в ситуациях, когда ребёнок разбушевался и ведёт себя отвратительно (таких случаев попросту ещё не было), но в совершенно безобидных.

Сколько же людей смакуют возможность унижать своих детей. Бесконечными «ты что, не понимаешь, я тебе тысячу раз говорила», «да успокойся ты наконец» (интересно, может ли ор вообще кого-то успокаивать?), «почему ты такая бестолочь, перестань, я тебя накажу» (будто сам по себе такой тон и лексика — не наказание).

Почти всегда меня пытаются втягивать в эти игры с «дядя тебя высадит» и как бы ждут моего подключения к идиотическим нотациям.

И я всегда подключаюсь:

— Светочка, а давай высадим маму и поедем с тобой дальше одни!

Дети начинают весело ржать, мамы — вслед за ними, за 15 секунд ситуация разряжается, и вдруг оказывается, что можно продолжать ехать и общаться в совершенно дружеской манере без намёка на шипение, крики и истерики.

Мамаши при этом, по-моему, обалдевают от того, как просто, эффективно и молниеносно можно прекратить конфликт. Или начинают понимать, что я действительно хочу их высадить где-нибудь на обочине.

Самое забавное, что многие из них, прощаясь, просят мой номер:

— А можно мы вас будем всегда заказывать?

* * *

— Пусть едет, проверяем только таджиков!

Гайцы останавливают по ночам все таксишные машины для проверки документов. Остановили и меня, я включаю в салоне свет и лезу за бумажками в бардачок, а коллега кричит моему проверяющему — не трать, мол, время, «проверяем только таджиков».

Я вручаю гайцу документы со словами:

— Проверяйте, проверяйте. Я таджик.

Тот недоверчиво смотрит на меня, потом в права, потом снова на меня.

— Таджик Никита?.. Хуёвый ты таджик. Путевой лист в порядке? Ехай дальше. Счастливого пути.

* * *

— Сдачи не надо, это чаевые…

На табло 996 рублей, а я полез за мелочью в карман — для проформы, конечно: чаще всего клиенты такую сдачу с тысячной купюры не берут.

Но бывают именно чаевые. Когда клиент, получив сдачу, возвращает из неё пару купюр в 50–100 рублей и я благодарю в ответ.

А бывает, если поездка по безналу — чай «квакает» в программе сразу по завершении поездки (скорее всего, там он включен у клиента по умолчанию).

Реже — чай приходит водителю через 15 минут, час или даже день. Это означает, что клиент, приехав на место, даже не доставал телефон из кармана, и лишь потом, включив снова приложение, отправил деньги мне вслед.

И вот именно такие чаевые — ужасно приятные. Не как сумма в рублях (хотя, бывает, люди отправляют и по 15–20 процентов от недешёвых поездок), а как «спасибо!», которое тебе передают уже без возможности насладиться ответной благодарностью. Просто «спасибо».

Иногда чаевые приходят от пассажиров, не произнесших в дороге ни слова. Только кивнувших напоследок на вопрос «Удобно, если я остановлю здесь?».

Если вы проехали в такси и водитель был адекватен во всех смыслах — не обязательно его хвалить и делать ему комплименты. Не обязательно даже ставить ему хорошую оценку (хотя и желательно: рейтинг, составленный по этим оценкам, очень важен для получения хороших заказов).

Но если вы дадите на чай — пусть даже 5 % с дешёвой поездки от метро — это будет лучшая благодарность, какую только вы можете выразить понравившемуся водителю такси.

* * *

Нет ничего удивительного в том, что абсолютное большинство знакомых и родственников были шокированы моим решением уйти в извоз.

У многих есть ощущение, что уйти таксовать — это какое-то «днище», падение ниже плинтуса, деградация и путь в никуда.

Согласиться можно только с тем, что это действительно никакой не путь, что действительно в никуда: вряд ли тут можно сделать карьеру, начать зарабатывать втрое больше, купить серо-голубой Zegna, чтобы пролить на штаны La Grande Dame во время обеда на набережной в Сан-Тропе. Но мою тайную мечту носить Zegna и пить La Grande Dame я пока припрятал до лучших времён, ещё успею, если даст несуществующий бог.

А вот работать ради работы и зарабатывания, спокойно и добросовестно, немного тяжело физически, но и не убивая себя — вполне возможно.

Это не стыдная работа, особенно если делать её хорошо. Она не опаснее других работ. И её можно прекратить в любой момент — как только получишь Пулитцеровскую премию или что там дают…

Работа эта делается своими руками и ногами, которыми рулишь и жмёшь на педали, головой и жопой, простите, которой сидишь, никого не надо просить о помощи (да тут её и быть не может ни от кого — независимость от переживаний окружающих полная и в этом огромный кайф), ты всё-таки свободен от офисов, графиков и менеджеров среднего звена.

Возможно, я пока не вижу каких-то серьёзных существующих проблем, но пока что, дорогие мои, переживать совершенно не о чем и не за что.

О чём я вас и обнимаю.

* * *

— А есть ли приметы у таксистов?

— Простите?..

— Приметы. У таксистов есть приметы? — худенькая девушка с огненно-рыжими волосами вдруг заговорила после двадцатиминутного гробового молчания. — Я собираю приметы разные. Какие у вас в такси есть приметы?

— Хм… Я даже не знаю. Есть плохие приметы — например, если пассажир попросил остановиться по пути и сбегает, а оплата заказа наличными.

— Почему? Ах да… Поняла… А ещё? Только рассказывайте помедленнее, я буду записывать.

Я сходу выдумал пяток примет, хороших и плохих. Девушка осталась довольна. 126 рублей чаевых.

* * *

Подъезжаю за клиентом к воротам роддома. Звоню, чтобы уточнить, нужно ли проникнуть через шлагбаум внутрь.

— Здравствуйте, это ваш водитель. Я подъехал по адресу и стою на улице, но, может быть, вы хотите, чтобы я подал машину во двор?

— Какой водитель?!

— Водитель такси. С вашего номера телефона сделан заказ такси.

— Я не делал никакого заказа. Что за такси? Вы о чём?.. У меня телефон глючит, наверное…

— Я вас понял. Тогда снимите заказ, пожалуйста. Он у вас оформлен, из роддома на улице Херсонской.

— Погодите. Я хотел сделать заказ. Но потом передумал. Но машина нужна. У вас минивэн?

— Минивэн.

— Нам понадобится минивэн. Я сейчас скажу охране, чтобы вас пустили. Заезжайте.

Пассажиром, сделавшим заказ, оказался счастливый папа уже шестой по счёту дочери. Временами казалось, что он в прострации — наверное, это обычная реакция на такое количество женщин вокруг…

Мы приехали на место, мама с малышом в окружении родственников поднялась в квартиру, а мы с папашей закурили во дворе.

— Понимаешь, я о дочке мечтал тогда. Говорили, молись за дочку. Я молиться то не умею, бормотал какие-то глупости… И вот теперь — как сына-то сделать?

Я молчал: совета на этот случай у меня не было.

— Тёща из Иваново у нас теперь прописалась. Мать моя помогает. Вокруг одни бабы. Я мужиков только с балкона вижу. Да по телевизору.

— Так сильно хочешь сына?

— Очень хочу.

— Усынови. Тогда точно лотереи с полом не будет.

Папаша прикурил вторую сигарету.

— А вот об этом я не думал. Отличная идея. Сейчас обсужу это в курятнике.

— Не рановато? Там другим сейчас заняты. Погоди с годик-другой.

— Не рановато. Поищи в Яндексе, где усыновить ребёнка, я ни черта не понимаю в ваших телефонах.

Я подумал, что Яндекс по-настоящему уникальный сервис. Он не просто привозит из роддома, но и тут же ищет следующего ребёнка для усыновления.

* * *

— А дайте ваш телефончик. У меня часто групповухи.

Девушка лет тридцати смотрит на меня в зеркало спокойным открытым взглядом.

— Хм. Я, наверное, староват для групповух-то…

— Да нет, я не об этом. У вас автобус удобный для групп небольших. Я экскурсовод. Нам часто нужны такие вот машины.

* * *

Пока что самым тревожным и потенциально опасным типом заказов является развоз со свадеб.

Подуставшие невесты (многие, как водится, с токсикозом), разгорячённые, с лентами через всю грудь и рубашками навыпуск из-под пиджаков свидетели. Страдающие новоявленные свекрови. Мирно спящие со слюной на штанах женихи. Звон полупустых бутылок в пакетах, расставленных в ногах по всему салону. Багажник, скрипящий упакованными в блестящее миксерами и утюгами. Выпиленные лобзиком заграничные слова Love, покрашенные белой гуашью и пачкающие обивку…

Чаще всего гости и брачующиеся едут домой хмурыми, уставшими, сонными и совершенно несчастными.

Возможно, оттого, что везёт их домой не роскошный лимузин, списанный из такси Лас-Вегаса, а банальное такси, без оформления куклами и цветами, ибо в новой жизни, куда ворвалась молодая семья, нужно быть рачительнее…

* * *

— В шоубизе щас тоже гонорары говно…

Пассажирка в алом брючном костюме сидит на переднем кресле, боком, нога на ногу, предлагая для обзора умопомрачительное декольте.

Я обозреваю и одновременно прислушиваюсь к подвеске: хорошо бы поменять амортизаторы… Но в парке экономят на обслуживании и наверняка откажут.

— У меня было аншлаговое на открытии ТэЦэ на МКАДе, репертуар огненный, хореография, костюмы, а эти козлы платят десять тысяч. А мы только на такси потратили четыре. Кстати, а чё у вас такие тарифы высокие?

Молча развожу руками: дескать, что же я могу поделать. Была б моя воля, я бы… А так…

— У вас есть зарядка для айфона экс? Она родная? Можно подключусь?

Протягиваю певице кабель, заверив, что он именно для айфона экс и самый родной.

— Так что, скоро сама таксовать пойду. У вас с автоматом бывают?

Утвердительно киваю. Бывают, конечно.

— В Нальчик зовут меня. Там и жених, и дом. Вы бывали в Нальчике?

Качаю головой. Хотел бы, мол, но не доводилось.

— Они же дикие там, сами понимаете. Я вот и думаю… Сколько с меня? Округлим до пятисот. До свидания.

* * *

— Давайте тут не будем поворачивать. Дальше повернём.

В салоне шестеро хмурых загорелых таджиков. Единственный из них, кто говорит по-русски, просит поехать не по указаниям навигатора.

Я посадил их в Ашане на пересечении МКАДа и Можайки, везу по какому-то адресу на Генерала Дорохова.

Мы сворачиваем в узкий проезд между высокими заборами и медленно ползём по разбитой дороге куда-то внутрь совершенно нежилой, жуткой зоны. Передо мной освещённая башня ТЭЦ на горизонте. Остовы разобранных битых машин в закутках справа и слева. И вот куда-то в чёрную неизвестность я везу шестерых мрачных человек.

— Вы не бойтесь, нам просто дальше нужно, там узко, но проедем.

Набираю воздуха в лёгкие и интонацией Чака Норриса отвечаю:

— Главное, чтобы вы со мной не боялись… — я расплываюсь в бесстрашной убедительной улыбке.

Вроде бы, понимаю, что «ситроен» мой вряд ли им нужен, налички у таксистов обычно немного, две мобилы относительно недешёвые — плохой трофей для изощрённого ограбления. То есть, вроде бы, бояться не надо…

Минуты полторы петляем по жутким тропам и оказываемся перед ангаром. Ну, думаю, сейчас и узнаем: поездка ли это с клиентами или что-то другое.

Мужики выходят из машины, протягивают 600 ₽ (на счётчике — 571 за 12 минут езды).

— Рахмат, брат. Нас многие высаживают на дороге, сюда не едут. Прости. Мы уставшие просто. Купили поесть. Голодный? Заходи к нам.

Беру деньги и отказываюсь от приглашения. Надо ехать работать. Спасибо, парни. Берегите себя и удачи.

Вдруг всё встало на свои места. Вокруг десятки цементовозов. Эти таджики — или водители, или механики, живут в ангаре, вкалывают. Ближайший магазин, где можно купить еды — Ашан, пешком туда не дойти никак.

Мрачные? Да просто уставшие. Тихие и вежливые. Все поблагодарили, кивнув и приложив ладонь к сердцу. Пожелали хорошего пути и показали, как удобнее развернуться на пятачке рядом с ангаром.

* * *

— А как в Москве можно продать измеритель сахара?

Пенсионерка из Иваново. Едем с Курского в Перово, там живёт подруга.

Год назад ударила предплечье. Пошла в травмпункт. Сказали — ушиб мягких тканей, мажьте гелем, делайте йодовую сеточку.

Шли недели. Гель и йод не помогали. Рука болела и не поднималась.

Поликлиника, терапевт, анализы. У вас диабет. Покупка сахарного показометра, таблетки для снижения сахара, снова анализы — в очереди долго ждать, но можем сделать платно…

Всё ещё болит? Вам к мануальному терапевту. И к невропатологу. Каждый нашёл проблемы и назначил терапию, выписал таблетки.

— У нас в Иваново они очень дорогие. Мне из Москвы присылают иногда. Тут дешевле.

Месяцы терапии. Тратит заначки, помогают дети. С диабетом сомнения: сахар всю дорогу в порядке, никаких намёков на аномалию, но на всякий случай проверяет регулярно: диагноз-то поставлен… Иголки для показометра только недешёвые: должны быть бесплатно, но в наличии их нет, приходится покупать самой, с пенсии.

А рука всё болит и не поднимается.

— Я в швейном цеху работаю всю жизнь. Там рука всё равно лежит на машинке, поднимать её не надо. Но вот с полки на кухне взять что-то уже не могу. Только левой. Вышла на пенсию, но с этим лечением пришлось идти обратно работать.

Снова заход на новый круг обследований и анализов. У вас рак. Щитовидка. Уже не спасти. Но можно попробовать препарат. Он, правда, дорогой.

Потрачены «гробовые», прощается с родственниками, хлопочет о месте на кладбище. Денег почти не осталось, но не перекладывать же расходы на детей…

В ивановской клинике за плату попадает к лучшему онкологу. Тот почти смеётся в голос: какой рак, откуда, даже намёка нет, не морочьте голову, идите домой.

Идёт домой, обзванивает родственников, отменяет договорённости по кладбищу.

Но рука всё болит.

Вам в Москву, разводят руками ивановские гиппократы. Здесь, в столице, делают МРТ. Сухожилие оторвалось. Нужна срочная операция. Иначе, рука будет болеть и не будет подниматься.

Кредит в банке. Поездка в Москву. Операция. Ждите месяц, всё будет хорошо.

Прошло три месяца. Рука болит и не поднимается. В столичной больнице, успешно прооперировавшей пациентку, разводят руками: ну чёрт его знает, приезжайте, посмотрим, «что у вас опять не так»…

И вот наша героиня снова в златоглавой. Рада, что ни один диагноз, поставленный ранее, не подтвердился: ни диабета, ни сосудов, ни сахара. Здоровье, вроде бы, в порядке.

Рука вот только не работает: болит и не поднимается. В столичной клинике должны разобраться, за такие-то деньжищи…

— Вы пробовали писать куда-то? В Минздрав? — задаю ей глупый, возможно, вопрос.

— Писала. Ответили — врачебная ошибка. Мне потом главврач наш звонил, приносил извинения. Говорил, теперь все анализы только бесплатно будут делать. А я им про руку снова…

* * *

Везу группу щебечущих китаянок. На светофоре торможу — и колодки начинают чудовищно скрипеть.

Такое бывает иногда. Видимо, разогретые до определённой температуры, выше и ниже которой всё в порядке, они начинают издавать ужасные звуки.

— I beg my pardon. These braking pads… you know… they’re from China.

Девушки замирают на мгновение в гробовой тишине, а потом взрываются диким смехом.

* * *

— Сергей Михалыч, снимай охрану с объекта. Не хотят давать списки, значит мы там не нужны. Директор пожаловалась в департамент, будто ты её в школу не пускаешь, представляешь?

Руководитель ЧОПа в каком-то сибирском городе разруливает проблему всю дорогу до Домодедово.

— Да я им и говорю: что значит, директора в школу не пускаем? Вы что такое несёте?! Она врёт им, понимаешь. Лжёт и порочит нас, скотина. Я лечу уже. Я разберусь. Михалыч, снимай охрану. Пусть по домам идут. Что?.. Не понял. Как это — не пускали? Вы что, директора школы не пускали? Вы что, идиоты? Какой список? Зачем тебе список? Вы почему директора школы не пускали внутрь? Идиоты! Зачем ей быть в списке?! Она же директор, Михалыч. Она заслуженный учитель. Она сейчас жалобу в гороно пишет. Ты Путина тоже не пустил бы? Она для тебя — Путин! Она эти списки пишет сама! Ты что, идиот? Ты понимаешь, что сейчас будет? Иди к ней, извиняйся!.. На колени падай, баран! Я сейчас прилечу, я тебя выебу и высушу! Вы почему директора не пускаете в его школу, дебилы? Что?.. Пускаете? А, понятно. То есть, всё-таки пускаете. Верно? Тогда снимай охрану. Хватит это терпеть. Мы им парты таскали, а никакой благодарности. Она же змея, ей на пенсию вот-вот, она сейчас будет врать про нас… Ты же понимаешь. Она всем говорит, будто вы её в собственную школу не пускаете. Да. Я понял. В смысле? Так всё-таки пускаете или нет? Михалыч, заткнись! Заткнись, не говори ни слова! Не хочу тебя слушать! Заткнись! Я спрашиваю, пускали или нет?! Ответь: да или нет?! Говори! Пускали? Ну хорошо. Видишь, она же врёт. Она врёт не переставая. Будем отбиваться в департаменте. Я уже лечу. Созвон.

* * *

Мой пес Алекс никогда не ездил в моей рабочей машине. Но всегда ею очень интересуется, описывает ей колёса, обнюхивает со всех сторон, смотрит потом на меня внимательно и вопрошающе: это вот этим от тебя теперь пахнет всю дорогу?..

В салоне автобуса действительно характерный запах: я откопал дома флакон духов, который мне когда-то подарил один турок (парфюмер) и раз в неделю слегка надавливаю на кнопочку: сильно жать опасно, это зелье невероятной концентрации.

На днях вёз по городу какого-то метанолового короля: идеально сидящий костюм, тихий, спокойный голос, фантастически точно и лаконично формулируемые мысли. Производственник. Владелец заводов.

— Что у вас за ароматизатор такой? — спрашивает вдруг меня, закончив разговор по мобиле.

Объясняю в двух словах: мол, не ароматизатор, а парфюм натуральный, приятель намешал для меня и подарил, а я слишком традиционный и не слезаю со своего yohji homme и старого доброго fahrenheit, решил попробовать еле заметно облагородить салон ароматом подарка — вроде бы, удачно.

— А как называется? Где купить?

— Никак не называется, нигде не купишь, увы. Я серьёзно говорю. Хенд мейд.

— Можно флакон посмотреть?

Протягиваю склянку без единого названия или стикера.

— Я брызну на себя?..

— Конечно. Только очень аккуратно, с расстояния, не лейте много на кожу, очень высокая концентрация.

— Да не волнуйтесь, я капельку… Как связаться с вашим парфюмером?

— Никак, увы. Он, по-моему, перестал заниматься этим делом пару лет назад, и я потерял его. Это нетипично для стамбульских знакомых, чтобы пропадали… но вот с ним произошло.

Метаноловый король продолжал разглядывать флакон.

— Я два года назад попал под уголовное преследование. Знаете, сколько людей вокруг немедленно пропало?..

— Догадываюсь. Все, кроме семьи и пары друзей?

— Именно. А потом я отбился и сразу все пропавшие вернулись. Вы почему за баранку сели? Я ж вижу, вы не таксист. Неурядицы?

— Да нет, просто деньги надо зарабатывать. Неурядицы есть, но они идут параллельно и с такси не связаны.

— Вернётся ваш турок. Как только у вас всё наладится.

— Наверное, вы правы. Но я не особо переживаю его потерю: мне этого флакона хватит очень надолго…

* * *

— Виктор Константинович, видел вчера вас в ресторане с девушкой. Внучка ваша так подросла?.. Да шучу. Шутка такая. Понял. Но вы это… Не забывайте: «за совращение малолетних» — это не тост, это статья!.. Что? Нет, нет, шутка. Шучу я. Не забудьте про совещание в понедельник.

* * *

— Толко если можна очен очен быстро.

Ко мне прыгает дядечка, мчим в Домодедово. Похож на турка…

— Во сколько ваш вылет?

— В четыре.

— Пегасус в Стамбул?

Пассажир ошарашено смотрит на меня.

— Да, откуда знаешь?

— Вы похожи на турка. В четыре вылетает Пегасус в Стамбул.

— Да, я живу Стамбул. Ты был Стамбул?

Сорок пять минут обмена секретными местами, где поесть — счёт 3: 6 в его пользу. То есть, я узнал от него про шесть мест, в которых не бывал ранее. Он от меня — о трёх…

Ничего, ничего… я наверстаю.

* * *

— Боже, как просторно! Какая стеклянная крыша, какой обзор!

Барышня месяце на девятом восторгается автобусом.

— Здесь даже крутилочка есть. Зачем она? А, разобралась… А спинки сидений откидываются назад? Роскошно! Вы принимали когда-нибудь роды?.. Я хочу рожать в этой машине!..

Так многообещающе начался рабочий день.

P.S.: Пятнадцать процентов чаевых, однако!..

* * *

— У вас, наверное, очень интересная работа. Драки часто бывают?

Молодая симпатичная барышня задаёт неожиданный вопрос. Мы уже час ездим по центру, останавливаясь у московских церквей и храмов, пытаясь застать там кого-то и договориться о крещении ребёнка. Пока что безуспешно: лишь в храме Иверской иконы Божией Матери предложили свободный слот на один из ближайших дней, но за 70 тысяч рублей.

— Да не особо часто дерутся. Один раз всего драка была, да и то не со мной. Дрались пассажиры, пакистанские военные. Между собой. Прямо в машине.

— Здорово! А из-за чего?

— А чёрт их разберёт, я не узнавал. Они до этого терзали меня вопросом «Где в Москве секс?», а потом начали мутузить друг друга.

— Постойте, а вы что им ответили?

— Я не успел толком раскрыть тему, сказал, дескать, для вас, дорогие мои, секс у нас везде.

— Я вам сейчас дам адрес и телефон, погодите…

— Простите?..

— У моего мужа стриптиз-клуб в Москве. Привозите нам клиентов. Будете получать комиссию.

— Деньгами, я надеюсь? — робко отвечаю, — У меня нечасто такие запросы у пассажиров, вряд ли смогу поставлять вам клиентуру… Я в основном, знаете ли, пассажиров в аэропорт, мам с детьми по секциям…

— Вот, держите визитку, не важно, как часто. И клиентов привозите, и сами заскакивайте. Вы ведь любите стриптиз?

— Даже не знаю… Видимо, не особо. Но спасибо за приглашение.

Пассажирка вдруг переходит на серьёзный, почти назидательный тон.

— Вот многие думают, это просто — танцевать. А это не просто, поверьте! Знаете, какие мозоли?!..

Киваю утвердительно — мол, могу себе представить.

— Это труд похлеще, чем у батюшек! — продолжает барышня теперь уже почти с обидой в голосе, — И по 70 тысяч не заработаешь. Вот чего они там делают на этом крещении такого, объясните мне?!

Я не был готов объяснять, чего они там делают такого, эта тема завела бы нас слишком далеко.

— Куда едем теперь? Может, лучше в стрип-клуб?.. Скоро будет Садовое, надо определяться с направлением. Кстати, может, вам в деревенскую церковь любую с вашим крещением податься? Тут, в центре, в церквях «повышенный коэффициент», как в Яндекс. такси.

Барышня оживилась.

— Точно! У нас под Бронницами же есть церковь. Почему я сразу не подумала?.. Вы молодец. Давайте на Добрынинской остановимся. Сколько с меня? Держите две тысячи. Сдачи не надо. Приезжайте к нам в клуб обязательно. Скажите охране, что от меня. Адрес на бумажке. Спасибо вам огромное, дайте я вас чмокну!..

Всегда знал, что язык мой — враг мой. Ну куда ты, спрашивается, лезешь с советами? Катал бы красотку ещё пару часов, беседу бы интересную вёл: РПЦ, мозоли…

* * *

— Музыка не мешает? Температура комфортная?

Я до сих пор не могу понять, какими именно универсальными фразами обращаться к севшему в машину пассажиру с вопросом о климате и музыке.

— Не мешает, давайте даже погромче сделаем. Вот так. Ещё погромче можно. Ещё. Ещё. Нет, теперь потише. Вот. Отлично. Сколько у вас там градусов выставлено? 22? Сделайте потеплее. 23. Ага. Нет, это слишком. Давайте 22,5. Отлично. Музыку погромче. На шажочек. Вот так. Хорошо. Элтон Джон? Отлично. Ещё капельку. Вот, замечательно. И верните климат на 22, а то жарко. Отлично. Поедем по Садовому? Сколько навигатор говорит? 17 минут? Замечательно. Чуть потише сделайте, пожалуйста. Ага. Спасибо. Лишь бы нам не застрять перед Крымским. У меня в запасе всего минута. Вы надавите по возможности, хорошо? Вот там сначала правее, а потом левее, ну вы знаете… Чтоб мы кабанчиком. Всё-таки давайте 22,5. Я простужаюсь вечно от этих кондиционеров. У меня оплата по карте. Вы притормозите, я выскочу мухой прямо. Спасибо. Жарко сегодня. Это песня Believe? Вот здесь к обочине. Спасибо.

* * *

— Виктор Семёнович, вы же меня знаете, я человек слова, если пообещал, значит сделаю в срок.

Воротила строительного подряда спешит на мне в сторону Внуково.

— Да, должны были защебенить до сентября, я помню. Но у меня КАМАЗы все в Вологду ушли, я же вам говорил. Ничего мы вам не задерживаем, не придумывайте, вас с бетоном должны были продинамить на две недели минимум. Это же не задержки, это рабочие моменты. Защебеним площадку в срок, я вам детьми клянусь. Всё застынет, я вам как профи гарантирую. Как человек слова. Сейчас температура-то какая, посмотрите. А КАМАЗы приедут совсем скоро. Они уже едут. Почти приехали. Почти на месте. Я же никогда вас не обманывал. Нет, тогда форс-мажор был. Я же объяснял. Бухгалтерия напутала с платежами. Я вам слово даю, защебеним. Машины в пути уже.

Затем, прикрыв микрофон рукой, уже обращаясь ко мне:

— А можно я вам на карту Сбера переведу оплату? Буквально в течение часа, не больше. Почему нельзя?.. Я знаю, что заказ наличными. Просто у меня с собой нет. Прямо сейчас не могу перевести онлайн, вы же видите, у меня важный разговор. Слушайте, я что, похож на человека, который не расплатится?!..

* * *

— А вот вы пропустили того перестраивающегося…

Пассажир внимательно мониторит мои манёвры в плотном потоке.

— Конечно, пропустил. Он с разворота перестраивался из крайнего левого в крайний правый и просто физически не мог встать в хвост «очереди». Спокойно подъехал с поворотником и попросил пустить. Я пустил.

— Но потом две машины вы же не пропустили!..

— Да, я не пропустил двух умников, объехавших «очередь» слева и пытавшихся грубо вклиниться. Их не пустили и машины за мной. Зачем?

— На всё у вас есть объяснение! — почти с досадой в голосе ворчит клиент.

— А вы бы предпочли водителя, который едет и не может объяснить, почему он делает именно так, а не по-другому? — стараюсь как можно дружелюбнее, без наезда, произнести эту фразу.

— Вы и тут выкрутились… — совсем потухшим голосом отвечает дотошный пассажир.

Дискуссия окончена, слава богу.

* * *

— Я уже вышла из аэропорта и жду вас тут на улице. Я не знаю, какой номер колонны, я не разбираюсь в этом. Вы меня узнаете: я в таком приталенном белом пиджаке и красных киттен-хиллах.

* * *

— Да, как и ожидалось, «ситроен» — это полное говно.

Мы не успели проехать и ста метров с пассажиром, как тот сделал авторитетный вывод.

— Вот это окно наверху, оно нахера? На звёзды смотреть? Не могли нормальную крышу сделать, да? Протекает зимой? А, вклеено… Ну всё равно. Как в теплице. Жарко же летом. Шторкой закрывается? Не вижу шторку. А, теперь вижу. Электрическая, что ли? Сломается. Французы же. У них же через жопу всё. Вон там у вас чё за цифры? Как понять, где скорость, а где температура? Я-то различаю, я ж не осёл. Но другие-то как? Едет тихо, конечно. Но это просто асфальт новый. Суки, деньги пилят постоянно, перекладывают дорогу раз в год! А это что тут? Столик? Зачем? В карты играть? Это ж надо было додуматься, столик сделали… Оригиналы, бля. Нормально ничего сделать не могут. Сколько он жрёт-то на сотню? Да ладно!.. Это вам компьютер говорит, что шесть. Французский. Там под десять литров минимум! Я вас научу считать расход. Вы когда заправляетесь, вы обнуляйте… Так и считаете? Да, поверил, конечно. У моего друга был ситроен какой-то. Девятитысячный. Вот бредовая машина была. Двадцать литров на сотню. Что? Какой шведский? «Сааб»? Ну «сааб», какая разница. Тоже всё не пойми какое. Ручки какие-то кривые. Японца купите и не мучайтесь. Только японцы делают нормальные машины, слышите? Ну ещё мерс был нормальный когда-то. А сейчас тоже говно. Как и ваш «ситроен».

* * *

— А вот если вы закончите поездку пораньше, цена будет другая?

Пассажир задумчиво смотрит в экран телефона и, судя по всему, переживает о высокой стоимости поездки (390 ₽ за 8 км по городу, ты ж мой хороший).

— Да, стоимость пересчитается и, возможно, будет пониже.

— Давайте тогда прямо сейчас закончим, хорошо? Я просто разорюсь на такси иначе.

— Вы имеете в виду, что хотите выйти прямо здесь?..

— Нет, нет, выйду я на Парке культуры, вы что, откажетесь довезти меня туда? Вам что, жалко? Тут ехать пару минут. Просто, триста девяносто — это очень дорого. Ваш Яндекс совсем сошёл с ума. Я на автобусе проехал бы быстрее и дешевле.

* * *

— Поедем на Варги? Не откажетесь?

Я стою перед шлагбаумом на въезде во двор дома, жду пассажира. К автобусу подъезжает парень на коляске.

— Поедем, конечно. Это же вы меня вызывали?

— Я вызывал. Я сейчас сяду вперёд, а вы коляску в багажник кинете, хорошо? Нет, мне не помогайте, я сам. Только коляску.

Едем. Я думаю о его вопросе про «не откажетесь?». Не понимаю, стоит ли педалировать тему… Всё-таки спрашиваю:

— А почему вы спросили про «не откажетесь»? Машины не берут вас, уезжают?

— Бывает… Смотрят на меня как на прокажённого. Я им говорю: мужики, это не заразно, это спорт, травма, ноги не работают… Нет, говорят, нам с коляской в багажнике неудобно ехать. Колёса испачкают обивку.

Парень улыбается и говорит всё это совершенно без злобы и будто бы даже без обиды.

— Да и хуй с ними. Правда? Я Максим. Давай на ты.

— Точно. Хуй с ними. Я Никита.

Восемь лет в коляске. Делает какие-то сайты несложные. Заработка вполне хватает на жизнь, как говорит.

— Я раньше часы на микроволновке не мог выставить, понимаешь? И вот припёрло, а чем ещё заниматься дома. Предлагали какой-то колл-центр, отвечать на звонки. Попробовал, не пошло. А потом кто-то предложил сайтами заняться. Вот сейчас изучаю медленно. Очень медленно. Совсем не моя тема. Но Джумлу изучил, ВордПресс изучил…

Я попросил его дать пару советов по ВордПрессу и он с удовольствием, а главное, толково, объяснил мне, что и как.

Мы болтали всю дорогу. Обсудили заказчиков. Студию Лебедева. Пандусы у подъездов со склонами 30 %. Жизнь, в которой среда твоего обитания ограничена физическими препятствиями. Бессмысленными, непреодолимыми.

— А почему ты, кстати, не заказал такси к подъезду? Метка стояла снаружи, за шлагбаумом.

— Ты понимаешь, это вечные проблемы с охраной. Они не любят пропускать такси почему-то. Я звоню, делаю заявку, диктую номер. А они не пускают машину. Та ждёт снаружи, я жду внутри, время идёт, деньги капают, водитель плюёт и уезжает, я снова заказываю… Опаздываю на процедуры. Зачем? Мне проще выехать самому.

— Но не пускают-то почему? Ты пробовал поговорить с этими вахтёрами?

— Пробовал. Обещают, что будут пускать, а потом снова проблемы. С ними надо ругаться, а я не умею. Да и не хочу.

— Хочешь, я с ними пообщаюсь? Я чемпион мира по «ругаться». Эффективно и негромко.

— Да нет, брат, спасибо. Обойдусь. Надо самому учиться это делать. Ты прав. Завтра проведу с ними беседу. Доставку пиццы пускают ведь… Это же мой дом, в конце концов.

* * *

— Тань, привет, можешь говорить? Нет, погоди, это потом обсудим.

Молодая барышня уже минут пятнадцать строчит что-то в ноутбуке, а теперь вот звонит кому-то и громко вещает:

— Пойми, у них аджайл такой. Нам сначала надо утвердить бизнес-кейс с финансистами, а уж потом выходить самим на первый план. Поговори с ними. Я не уверена, зафоллоуапят ли они нас. Они редко апрувят вот так сходу. Опекс, капекс обсудим потом. А возвращаясь к твоему письму — я его полностью переделала. Всё переписала от начала и до конца. Да потому что, блядь, Таня! Во-первых, «гондон» пишется через «о». Во-вторых, если хочешь, чтобы он вернулся — обращайся к нему как-то по-другому!..

* * *

— Сколько у вас мест? Шесть? Отлично! Нас восемь человек. Ой. Как же. Да. Заказываем вторую машину. Тогда мы вот тут поедем, а Макарченковы там. Нет, Серёжа с нами. А вам чемоданы. Или наоборот. Неважно. Вот с этим осторожно, там османский светильник, не разбейте. Пакеты в руки. Миша, не тормози, спешим ведь. Водитель! Как вас? Олег? Никита? Никита, нам нужно быстро до Шереметьево. Что это за очередь перед нами? Света, замолчи, я ничего не слышу. А, на выезд. А почему очередь? А мы успеем на наш рейс? Не помню, во сколько. Макарченковы где? Сзади? Спереди? Как они нас обогнали-то? Олег, поднажмите. Лёша! Где Лёша? Где ребёнок? У Макарченковых в машине? Уверены? Нет, надо позвонить. Алё! Лёша с вами? А где?! Нет, он не у нас. Вы же должны были взять и ребёнка, и коляску! Водитель! Максим! Разворачивайтесь! Мы ребёнка забыли. Что значит, нельзя? Разворачивайтесь, ему всего четыре, вы с ума сошли, он замёрзнет, он в коляске там спит! Куда вы?! Разворот?.. Только быстрее, умоляю! Я всё понимаю, но там ребёнок! Один! Где мы садились? Вон там! Нет? Тогда там? Куда вы едете? Ах да, вон там. Лёшенька! Сыночек! Я его вижу! Сигнальте, водитель, сигнальте, вон ребёнок! Лёшенька! Сынок! И пакет с ним. Кто должен был взять пакет?! Позвоните Макарченковым, они идиоты! Как можно было забыть ребёнка и пакет? Водитель, пожалуйста, быстрее! У нас вылет из Шереметьево!

* * *

Едем из Домодедово с семьёй: папа, мама, дочка пяти лет. Папа встретил маму и дочку в аэропорту. Те прилетели с отдыха.

Ребёнок быстро заснул, а родители, истосковавшиеся друг без друга, ближе к МКАДу устроили качественный петтинг. Ну, а мне-то что, с другой стороны. Мне — лишь бы оплата по карте прошла.

Мчим уже по Каширке. Те начинают рассматривать фотографии в мобиле. Вот отель. Вот ресторан. Вот горки водные.

На Варшавском папаша начинает шутить, мол, уже не первый раз вижу морду этого типа в кадре. Жена отшучивается: чуркобесы, Вась, они ж все на одно лицо.

Ближе к Тульской выясняем, что это Мурат, турок-месхетинец, гид, продаёт в отеле экскурсии и просто случайно оказывался рядом всю дорогу.

Подольское шоссе подарило новые подробности: ухаживал, вернее пытался, но ничего дурного в этом нет, ведь правда?

Когда поравнялись с Павелецким, стало ясно, что и вот этот край волосатой ноги на фотографии — неспроста.

Ну а уже в конце поездки вырулили на Новоспасский и стало понятно, что муж и сам кобель, что не раз был замечен, что другая бы давно бросила, а эта давала второй шанс (Мужу? Мурату? Мы уже не уточняли).

Ячейка общества рассыпалась в ржавую труху прямо на моих глазах.

Вывод: смартфоны — зло.

* * *

— Нарушаем?

Весёлый инспектор ДПС даже не просит документы.

— Бывает… А что, почему вы спрашиваете?

— Вот вы сейчас развернулись. Вы что, не видели меня?

— Видел, конечно. Как вас не заметить?

— Ну и зачем развернулись? Вы таксисты совсем уже, что ли?

— Мне надо было развернуться. И я развернулся.

— Так нельзя ж. Знак висит.

— Какой знак? Где нельзя? Всё можно.

— Вон знак. И вон знак.

— Первый знак я проехал. После перекрёстка он не действует. До второго не доехал. Сплошная кончилась. Я ничего не нарушил. Вам помощь не нужна?

— Какая помощь?!

— Ну я не знаю. Может, вы устали. Может, чувствуете себя плохо. Как офицер МВД может не знать правила дорожного движения?

— Я знаю!

— Вот. Видите. А несёте пургу. Значит, устали или плохо себя чувствуете. Нужна помощь? Может, скорую вызвать?

— Так. Ну-ка, документы ваши покажите!

Проверил документы. Пожелал счастливого пути. Отнял, мудак, две минуты моего времени.

* * *

— Мы что, не можем ехать быстрее?

Пассажирка на заднем сиденье возмущена тем, что мы еле плетёмся. Поддатый супруг её спит в переднем пассажирском, преклонив голову и повиснув на ремне, как подстреленный в воздухе парашютист.

Еле плетутся и все остальные на Ленинградке, перед нами авария. Строго говоря, мы даже не плетёмся, а стоим.

Дама всю дорогу набирала мобилой какой-то колл-центр, где ей предлагали нажать один для того-то, два — для того-то или девять для отправки факса. Выбрать нужный вариант не получалось, и она ужасно злилась. И вот наконец обрушилась на меня: мы что, не можем ехать быстрее?

— Конечно, можем. Для того, чтобы ехать со скоростью двадцать километров в час, нажмите два. Чтобы ехать со скоростью сорок километров в час нажмите три. Если вы хотите развить восемьдесят — нажмите четыре или оставайтесь на линии.

По-моему, я сегодня заработал ещё одну единицу.

* * *

По тому, как пассажир плюхается в машину, можно сделать некоторые прогнозы.

Например, если мужчина открывает заднюю дверь, но не садится туда, а лишь кидает портфель или сумку, а сам садится спереди — скорее всего начнёт рассказывать какую-то историю («Залил вчера масло в двигатель новое — не поверите, теперь прёт как глухонемая!», «Ездили в Астрахань на рыбалку: вдоль трасс столько девчонок — кровь с молоком!») и активно руководить нашим передвижением («Вот здесь держитесь левее, там в среднем ряду кочки, резко направо и сразу газку — успеем на стрелку»). Оплата наличкой, «под расчёт».

Если же мужчина садится на заднее, скорее всего, разговоров не будет. Уткнётся в мобилу, в которой громко заведёт Камеди клаб или Игры престолов. Оттуда услышу лишь вопрос «Есть зарядка для самсунга?»: кстати, заряжают почему-то именно самсунги… Оплата по карте, чаевые 5 %.

С девушками всё сложнее и разнообразнее.

Строгих правил разодетые в скромное — исключительно назад, голос тихий, почти испуганный, вопросов не задают. Разряжает обстановку лишь песня A Sorta Fairytale со старого альбома Tori Amos. Оплата по карте. Тихонько выскакивают из машины, робко захлопывая за собой дверь. Оставляют хорошие чаевые.

Девушки в юбках выше колена, садящиеся назад, но обращающие колени в сторону водителя — будут много болтать. Темы разнообразные: «Все мужики козлы, но мой Митя — лучший», «Все мужики козлы, и мой Митя не исключение», «Начальник на работе пристаёт, козёл, вот вам, кобелям, только одно нужно», «Как же задолбали эти вечные пробки», «Что порекомендуете — “рейндж ровер или новый ягуар эс ю ви?”», «Как освободить место в айклауде?», «Когда упадёт доллар?». Пару раз пересаживались влево за мной, обнимали спинку водительского сиденья и доверительным тоном начинали что-то рассказывать мне в правое ухо… Не подумайте ничего такого, им ровным счётом ничего от меня не было нужно — просто манера общаться такая. Оплата по карте, чаевых не будет.

Молодые девчонки, садящиеся на переднее, тоже не молчат — просят «аукс», беспорядочно жмут на кнопки магнитофона автобуса, возмущаются, что всё по-английски, ругаются по телефону с «эм-че» (молодой человек), просят остановиться у аптеки, но не включать платное ожидание — и обижаются, когда я его включаю… Основные жалобы — на тупых, безвкусно красящихся начальниц в офисе, проблемы с выплатами кредитов. Вопросы задают о том, что лучше: старый «опель астра» или новый «киа рио»? Тепло ли в Алании в конце октября? Оплата по карте не прошла, ждите пять дней, если не сможем зачаджить клиенту — компенсируем из собственных средств (сообщает Яндекс).

Пары часто садятся вместе назад, где либо неистово ругаются, либо настойчиво пытаются овладеть друг другом. Иногда мужчина садится вперёд, а даму отправляет назад: значит, скорее всего, будет троллить пассию «мужскими» разговорами со мной. Если вперёд садится барышня, а мужчина назад — скорее всего, она начнёт жаловаться на партнёра: вроде бы в шутку, но мы-то понимаем, дыма без огня…

Руководители малых групп и экскурсоводы садятся спереди и вещают пассажирам назад: «Хере з москоу кремлин энд собор василия… блядь, как же это сказать то… блаженного».

* * *

— Как вы хотите поехать? Можем через Одинцово, можем по Боровскому или по Киевскому. Время в пути везде одинаковое.

Посадил молодую маму с девятимесячным плачущим ребёнком.

— Давайте по самому короткому пути.

— Самый короткий мимо Одинцово, но там больше всего светофоров, пробок… Можем по Киевскому: там проскочим, не останавливаясь, большую часть пути. Думаю, ребёнку будет проще, если мы поедем по Киевскому, без постоянных торможений и разгонов…

— А цена? Там же дальше километров на десять.

— Цена фиксированная, она не изменится.

— А вам это зачем? Лишние десять километров. Бензин лишний.

— Я же говорю: ребёнку будет проще. Мне лишние десять километров не важны, особенно если время то же самое. А бензин — наверняка даже меньше сожгу, если будем ехать с постоянной скоростью.

— Вот, видите. А говорите, ребёнку будет проще. Езжайте как хотите, — обиженным тоном резюмировала мамаша, разгадавшая мой коварный план по экономии топлива.

* * *

Режим строгого таксиста, который я решительно включил недели полторы назад, даёт о себе знать падением рейтинга с 5.000 до 4.921. По ощущениям ничего не меняется в части получения заказов — и ладушки.

Однако, зарабатывание «пятёрок» становится довольно важным делом: чем-то надо гасить единицы от муфлонов, которых высаживаю на половине пути…

Просить или даже намекать ставить мне оценки я не буду. Не делал этого раньше, не стану и впредь. Но расположить к себе некоторых паксов — вполне реально. Подыграть. Изобразить заинтересованность. Лишний раз цокнуть языком восторженно — в ответ на какое-то безобидное хвастовство. Новая уникальная мобилка, «убийца айфонов»? Да что вы говорите!.. Дочь получила пятёрку по физкультуре? Какое счастье, эти наши дети!.. Приобрели южнокорейский внедорожник? Как вам повезло: теперь сможете заехать на нём и застрять там, докуда не доезжают остальные!..

Или, например… Знаете, бывает, садится пассажирка и чувствуешь, как она возбуждена своей новой укладкой, роскошным брючным костюмом или всей собой целиком. Но ей очень важно, чтобы это обязательно заметили и оценили окружающие.

Кидаться с комплиментами нахрапом тут нельзя. Нужно крепко держать штурвал, глядя пронзительно в струящееся под колёсами ночное шоссе. И лишь в конце поездки, уже в момент, когда попрощались, и барышня начала открывать дверь, можно выдать тихим спокойным тоном, почти не запинаясь:

— Извините. Но я не могу вам этого не сказать… — Тут в глазах пассажирки возникнет тревога: — Это платье вам фантастически идёт.

Через мгновение внутри пассажирки произойдёт ядерный взрыв, она покраснеет, начнёт светиться изнутри, улыбаться, и выпорхнет из машины совершенно счастливая.

Пусть ненадолго. Но «Когда ему будет приятно, я буду чувствовать, что мне тоже приятно, а ты говоришь — прямо!» (см. «Мимино»)

* * *

Подав машину, стоя в ожидании клиента, не без удовольствия читаю комментарии к заказу.

Их можно разделить на категории, как и дорожные знаки: запрещающие, предписывающие, предупреждающие, знаки особых предписаний или знаки приоритета.

Например, обычные комментарии категории «запрещающие» содержат в себе типичные «не курить до подачи», «не включать кондиционер», предписывающие — «не включайте музыку и не шумите, малыш спит» и «муж пьяный, не слушайте его, везите строго по навигатору».

Пару раз в комментариях было «водитель мусульманин», и я без фанатизма, но с выражением, приветствовал паксов салям алейкумом.

Комментарии предупреждающие обычно появляются тогда, когда пассажир не смог нормально сделать заказ и, обессилев, перестал редактировать его, а снабдил текстом: например, пару раз, приехав по вызову к торговому центру «Охотный Ряд», обнаруживал текстом «торговый центр “Москва”», то есть, Люблино. Клиент как бы предупреждал, что ждёт меня именно в Люблино, а как исправить точку подачи — не знает. К предупреждающим можно отнести и такие как «нас девять человек», «надо будет подождать, возможно пару часов, если откажемся ехать, заплатим» и прочее.

Комментарии приоритета обычно выглядят как «если девушка согласится, поедем по другому адресу, изменим уже по дороге, следите за диалогами» или «если поедем мимо какой-нибудь аптеки, остановимся на пять минут».

Особые предписания звучат следующим образом: «мы немного пьяные, пожалуйста, проследите, чтобы каждый дошёл до своего подъезда, не бросайте на улице».

Иногда комментарий прилетает уже после того, как я принял заказ и мчу за пассажиром — в так называемом «чате с клиентом». Я могу ответить текстом (но на ходу делать это очень неудобно), могу наговорить голосом и таксометр сам переведёт в текст (опасно: бывают заковыристые ошибки в распознавании речи), либо нажать в ответ на полученное сообщение символ с большим пальцем вверх: мол, о’кей, зачёт!

Бывало, едешь, читаешь, что тебе пишут — и жмёшь этот «о’кей», а в финале получаешь «Вы кроме этого пальца слова какие-то знаете?».

* * *

— А мы что, не через Бирюлёво едем? Там же быстрее. Почему это дольше, кто вам сказал? А, вам навигатор говорит. А надо своей головой думать потому что, а не навигатором. Какие пробки в восемь вечера, откуда? Нет, конечно, поехали по Варшавке. Если вы так считаете нужным. Но через Бирюлёво быстрее всегда. Мы и на дачу так ездим. Нет, нет, не надо. Давайте уж по Варшавке, если вы так решили. Я всем говорю: через Бирюлёво быстрее. Но едут по Варшавке. Потому что своей головой… Я всегда говорю: своей головой надо. Уткнутся в навигаторы свои. И сидят там весь день. Пробки в Бирюлёво у них. Нет, я не опаздываю. Я за пять часов до вылета выхожу. Потому что своей головой. Езжайте как хотите.

* * *

Самые высококультурные иностранные пассажиры — из Кореи. Подозреваю, что Южной…

У них всегда без исключения абсолютно точно оформлен заказ, с безукоризненно выставленными точками на карте. Всегда вежливы, сдержанно улыбчивы и стараются произнести несколько слов по-русски.

А меня раз в пару месяцев обязательно потянет на ужасно симпатичную пластинку двух корейских ребят, играющих такую слегка эстрадную корейскую босанову. Один из них, ребят, то бишь, известный в Корее музыкант, но именно вот эта его пластинка, видимо, не стала хитом: его тут же узнают по голосу, но вещи с диска слышат впервые. И все корейцы жутко прутся от них — думаю, не из приличия/вежливости, просят ссылочку прислать и прочее.

Короче, именно и только с корейцами получается такая дружба народов, что хоть обниматься выходи по окончании поездки.

* * *

— Здравствуйте, мне муж вызвал такси и скинул ваш номер.

Я мчу в сторону Домодедово с ближайшей заправки, где пополнил термос с эспрессо.

— Да, я буду у вас через четыре минуты. Подходите к рыжему кубу с надписью…

— Погодите. Послушайте. Проблема в том, что я не в Домодедово.

— А где?!

— Вы сможете как будто забрать меня в Домодедово, но по дороге заехать на Пречистенку и забрать по-настоящему, а потом отвезти домой?

Началось в колхозе утро, подумал я про себя.

— В теории могу, но вряд ли это ускользнёт от вашего супруга: он же видит машину на карте. Зачем бы я поехал в Чертаново через Пречистенку?

Молчание.

— Да, вы правы. Как же быть?

— Вызывайте себе другое такси сейчас же. Езжайте в сторону дома. Ждите, когда я подъеду туда в Чертаново, я вам позвоню. Окажетесь дома синхронно с моим приездом.

— Точно! Так и сделаем. Буду в Пятёрочке рядом. Заберите меня оттуда, хорошо? Подъеду к дому с вами.

— Договорились.

* * *

— Ой, а где наш отель?..

Две молодые легкоатлетки сели ко мне в Шереметьево Бэ. Я на всякий случай уточнил, едем ли мы куда-то далеко в сторону Солнечногорска, те ответили — да. Поедем по платной? Конечно, отвечают юниорки, что ж мы будем по пробкам толкаться на Ленинградке.

Вырулил ловко на М11 и помчал в режиме «тапка в пол»: дорога хорошая, пустая, а у меня как раз мотор с крутящим моментом в 270 Н*м.

Доехали довольно быстро. Какая-то полувымершая деревня. Покосившийся забор. Паркуюсь: приехали. А те ошарашенно смотрят на меня, а где наш отель?

Я внимательно всматривался с троеборками в чёрный пейзаж вокруг нас, отеля не было видно нигде.

— А какой нам нужен отель, стесняюсь спросить?..

— Этот, как его… Хилтон. Хилтон Дабл Три. Вот, смотрите, у нас бронь. И адрес тут.

В бронь можно было уже не заглядывать: Хилтон Дабл Три на Ленинградском шоссе, дом 39. Ага. И в заказе девушек — тоже адрес Ленинградское шоссе, дом 39.

— Мы вбили адрес в приложение, оно показало куда-то за город, мы даже не подумали, что он может быть неправильным. Ленинградское шоссе, 39.

— Адрес то правильный. Город не тот… — Звоню диспетчеру, чтобы узнать, как быть с этим заказом.

— Только умоляем, не высаживайте нас здесь!

— Ну уж нет, выходите и ждите на улице, пока я не посоветуюсь с шефом, с Михал Иванычем! — отвечаю голосом Папанова, но потом понимаю, что девчонки могут сейчас совсем не понимать шуток.

Диспетчер советует закрыть заказ, раз уж пассажиров привёз в указанную ими точку, а дальше «разбирайся сам».

— У нас денег очень мало с собой. Мы на сборы едем. Сколько мы сейчас должны? 1800? Вот, держите. Только не бросайте нас тут. Довезите хоть куда-то до автобусной остановки!..

Автобусная остановка вряд ли помогла бы юниоркам: на дворе два часа ночи. Мне всё равно ехать в город обратно. Думал, конечно, рвануть в Шереметьево и там клиента схватить, но куда девать этих девиц, разодетых в Боско?..

Отвёз их в Хилтон, получил 200 ₽ на чай и какую-то бейсболку с надписью «Казахстан» по-английски.

* * *

— Лэт ми аск зэ драйвер иф хи кэн тёрн он сам хаус мьюзик фор ас.

Эффектно подвыпившая барышня, вызвавшая меня к модному бару, села в автобус со свежеснятым канадцем.

— Водитель! Извините. Это… А можно что-то повеселее поставить? Хаус у вас есть?

Я убедительно киваю и жмакаю в плейлист House Party Apple Music.

— Громче! Громче! Зыз ыз май фейворит сонк! Тони, ду ю ноу зыс сонк? Ай олвэйс листэн ту зыс сонк ин май мерцедес. Ай драйв мерцедес ю ноу? Май парентс бот ми мерцедес. Вот а ю драйвинг ин Кэнэда, Тони?

Тони мог соврать про бэ эн вэ или шагуар, но зачем-то признался, что рулит ниссаном.

Дочь олигарха тут же присвоила канадцу рейтинг ССС+ и уточнила у меня, смогу ли я, высадив её в Кунцево, отвезти товарища обратно в центр, но чтобы тот заплатил за себя сам.

* * *

— Удивите меня чем-нибудь.

Пассажир слегка навеселе после гламурной ресторации, но дружелюбный, на вопрос про «не мешает ли музыка?» попросил удивить.

— Давайте что-нибудь хорошее.

Я тщетно соображал, пытаясь угадать, что в нашем случае может называться хорошим.

— Нет, так нечестно. Дайте хотя бы какую-то наводку.

— Не будет наводок. С наводкой каждый может. Удивите меня чем-нибудь. Вот что у вас звучало перед тем, как я сел? Я же видел: вы выключили что-то…

— Эл Джерро.

— А что именно? Включайте. One way? Отлично. Хорошая. Это у вас альбом весь, нет? А дальше что там идёт? Wings?! Нет, удивите снова, не включайте мне Маккартни, ну что вы. Эла мы слушали когда-то у Бутмана на Таганке. Он великий, хоть и петь, как выяснилось, живьём не умеет. Ага, вот Бенсон. Давайте Бенсона. Этот не халтурит. Отлично. Поехали кругами как-нибудь, что ли. Там же по счётчику у вас? Время есть? Давайте по третьему кружок, а то мы в Митино слишком быстро доедем.

Мы сделали круг по ночному третьему транспортному кольцу, основательно пройдясь по Бенсону.

— Билли Оушен есть? Финис? Финис Хендерсон? Как это нет, вы шутите? Как можно работать в такси и не слушать Хендерсона?! Где ваш телефон, дайте сюда, не делайте больше таких глупостей, нельзя не слушать Хендерсона.

Мы бегло пробежались по хитам Финиста, потом Оушена, обсудили московские джазовые концерты, невезучесть нашего поколения, попавшего в какую-то дыру между тем и этим — и вот оно, Митино, и уже третий час ночи, а таксометр тикает, но пассажир не собирается уходить. Мы стоим перед его коттеджем, курим в открытые окна, слушаем Suddenly и взахлёб вспоминаем сумасшедшую юность.

— Так, предлагаю глушить мотор и идти ко мне. Там коллекция пластинок огромная. Ты вообще в музыке, я смотрю, не особо, да? Рэя Паркера у тебя нет. Ты понимаешь, что мимо тебя жизнь проходит — пятый десяток, а Рэя Паркера нет?

— Прости, не могу. Я бы с удовольствием. Но домой пора. Я уже долго катаюсь. Больше десяти часов.

— Уверен? Жену разбудим музыкой, она сделает пожрать, можно остаться у нас, места полно, есть отличный коньяк, а главное — куча Рэя Паркера.

— Нет, спасибо, неудобно: поздно уже. И действительно устал. За наводки — спасибо. Поеду.

— Ну давай Бенсона напоследок и езжай. Маскарад есть? Сделай погромче. Супер.

* * *

— Ой, у вас там рука!

Я полез в бардачок, остановившись по команде гайцов, за документами. А там рука, которую заметила пассажирка с заднего кресла.

— Да не обращайте внимания. Она резиновая.

— Надеюсь… Зачем она вам?

— Приятель подарил. Держи, говорит, вдруг пригодится.

— Зачем пригодится?..

— А чёрт его разберёт, он сибиряк, там своеобразный юмор, знаете ли… Бамбарбия, киргуду.

— Часто он так? Что такое киргуду?

— А вот как я его встретил живьём, так немедленно и получил подарок. Вчера. Киргуду — это долгая тема, как и бамбарбия.

— В смысле, вы этого приятеля не видели до этого? Почему тогда он приятель?

— Да мы познакомились… в интернете. Лет десять назад. А увиделись только вчера первый раз.

— И часто вы с мужиками сибирскими в интернете знакомитесь?..

— Бывает… Хотите, вас тоже познакомлю. Очень интересный человек. Звукорежиссёр. Пьющий. Эффектный.

— Нет, спасибо. Я уже вышла сегодня замуж.

— В смысле? Буквально сегодня? А на завтра у вас планы есть?..

— Ага. Я невеста. Завтра планирую быть женой.

— Везёт вам. Но первая брачная ночь у вас какая-то странная.

— Не то слово. Ещё и рука эта вашего сибиряка. Можно потрогать? Хм. Действительно, резиновая.

* * *

— А вы где стоите-то?..

Клиент орёт в трубку как потерпевший.

— Здравствуйте. Я перед шлагбаумом на въезде.

— Перед каким шлагбаумом?! Тут нет никакого шлагбаума! Я вас жду у дома 52.

— Вы заказывали машину к дому номер 17. Перед домом шлагбаум.

— Зачем вы туда поехали?! Я же у 52-го. Сколько вас ждать? Вы в своём Яндексе опять…

— Одну секундочку. Остановитесь. Я подал машину по адресу, указанному в заказе. Сейчас есть два пути: или я услышу что-то в духе «дорогой мой, золотой мой водитель, простите, я не умею делать заказ такси через приложение и жду вас в паре километров, пожалуйста, заберите меня отсюда, буду вам очень благодарен» — или я просто отменю заказ и отмечу, что вас тут не было и поеду спокойно работать дальше.

Через пять минут забрал от 52-го дома импозантного, в костюме, менеджера среднего звена и по итогу поездки получил 15 % чаевых.

* * *

— Аллё, аллё! Слышите меня?

Клиентка, которую я таки дождался, немедленно начала телефонировать куда-то.

— Это Светлана. Я записывалась на эпиляцию. Воробьёва. На 12. Или на 13. Я не помню. Лучше если на 13, а то я опаздываю. Не записывалась? А на завтра? Тоже нет? Странно. Это салон «Мандарин»? Апельсин? Ну неважно. Это Воробьёва. Помните меня? Я точно не записана? В понедельник не могу, мне уже вылетать. Мне надо сегодня. Край — завтра. Я не могу в таком виде лететь, поймите. Сделайте исключение. Постоянному клиенту. Воробьёва. Светлана. Поняла. Жаль. Зря клиентами разбрасываетесь.

* * *

— Нам креслица не нужны, нас Господь бережёт!

Барышня увидела мою недовольную мину, когда показалась из-за угла с двумя маленькими детьми у храма на Якиманке. Кресло у меня есть, но только одно, в заказе ни слова о детях, так что мы никуда не поедем…

— Ну и замечательно. Только рванём сто пятьдесят по встречке по Ленинскому, хорошо? Обожаю быстро ездить. Раз Господь бережёт, проскочим без приключений, я правильно понимаю?

* * *

— Да я однажды целых два дня провёл в борделе! На Северном Кипре. — выпалил я в ответ на рассказ пассажира о том, что в его заведении клиент завис сегодня на полных пять часов.

Бывший дознаватель ОВД Молжаниново, а ныне управляющий сетью публичных домов вокруг Сходни, посмотрел на меня с восхищением.

— Ты что, перед этим чалился пять лет?!

Можно было начать рассказывать ему всю историю, но я решил просто кивнуть в ответ.

А вам могу рассказать.

Фотографировать за деньги я начал именно там, на Северном Кипре. При том, что ту местность никак нельзя было назвать сытным рынком фотографических услуг: работы было не очень много. К тому же я был «ябанджи», иностранцем. Однако, вероятно, именно это помогло мне там оказаться чуть ли не единственным фотографом, работающим с отелями и ресторанами: все местные фотографы фигачили исключительно свадьбы, а в рекламную съёмку не лезли.

Первое время я всюду раздавал свои визитки, предлагая съёмку интерьеров и меню. Звонков было мало. Но в какой-то момент настал перелом: телефон стал звонил почти ежедневно, какие-то незнакомые люди ссылались на моих бывших заказчиков, которые дали им мой номер. Дело наконец пошло, сарафанное радио заработало.

Однажды утром меня разбудил звонок: вы фотограф? Можем ли встретиться? Можем, конечно, почему нет… А что надо снимать? А вот давайте встретимся и обсудим.

Ну ладно, думаю, мало ли, не хотят до встречи раскрывать карты. Не вопрос. Где встретимся? Отель Магнолия. А он как раз в 500 метрах от моего дома.

Через час был на месте, оглядываясь по сторонам. Старое здание, в весьма среднем состоянии, симпатичных ракурсов — кот наплакал, как это эффектно отснять — не очень понятно…

Два заказчика, встретившие меня в лобби, оказались израильтянами. Шолом, как говорится, меня зовут Никита, будем знакомы.

Просят показать мои работы. Открываю ноутбук, начинаю пытаться произвести на них впечатление картинками фильдеперсовых пятёрок с казино, но потенциальные заказчики смотрят на них совершенно без интереса. Странно.

— А людей вы снимаете?

— Конечно.

— А можете показать?

Тут уже оба прильнули к экрану и начали что-то живо обсуждать на иврите.

— Нам нужно что-то вроде такого, — палец израильтянина упёрся в экран, на котором было изображение не сильно одетой барышни.

— Хм… Что вы имеете в виду?

— У нас десять девушек. Их надо красиво сфотографировать. Каждую. Для каталога. Без одежды.

Тут наконец до меня дошло: ребята рулят одним из местных борделей. На Северном Кипре их было десятка полтора, на глухих дорогах, ведущих в никуда, одиноко стояли уродливые здания с неоновыми вывесками Night Club.

— Поехали и ты сам всё увидишь! — израильтяне вскочили и прыгнули в «мерседес» S-klasse. Ну правильно. Кто ещё на Северном Кипре ездит на таких машинах? Русские да сутенёры.

Русский фотограф сел с сутенёрами в Мерседес, и мы поехали в клуб.

Я соображал, как правильно соскочить. Браться за эту работу не было никакого желания. Но сказать: «Нет, парни, я не такая, я не буду это снимать» — непрофессионально.

Так как же сказать «нет»?

В дневное «нерабочее» время клуб был похож на провинциальную общагу. Коридор, из которого можно было попадать в номера, был весь завешан верёвками, на которых сушилось бельё. Из распахнутых дверей доносился жуткий запах чего-то, готовящегося на электрических плитках. Барышни, преимущественно из Молдавии, Киргизии и Казахстана, сновали туда-сюда с посудой, мокрым бельём и досками для глажки.

Израильтяне крикнули о всеобщем построении. Сотрудницы заведения выползали в коридор с недовольным видом, поправляя полотенца и халаты. Всё, что предстало передо мной, выглядело совершенно ужасно и асексуально.

К этому моменту я принял решение бить врага заградительной ценой. Абсурдно высокой. Хамской.

Пройдясь мимо строя и оценив масштабы предстоящей работы, кивнул израильтянам: можем удаляться для обсуждения деталей. Вольно. Разойдись.

Мы сели в пустом зале, где по ночам гремит музыка и девушки танцуют на шестах, а сейчас было пусто и тихо, размешали сахар в принесённом чае, и я, хмурясь и изображая серьёзный мыслительный процесс, вкратце обрисовал им ситуацию: работа сложная, долгая, муторная, девушки — совсем не богини, пока найдёшь нужный выгодный ракурс, пока со светом разберёшься, потом ретуши будет вагон со всеми этими прыщиками… Наморщив лоб, наконец резюмировал:

— Две с половиной тысячи евро.

Израильтяне оцепенели. Такого они явно не ожидали. На Северном Кипре гонорары обычно были на порядок меньше.

После небольшой паузы бизнесмены застонали о том, что это немыслимо дорого, что они столько не смогли бы заплатить даже если бы их дела шли отлично, а они шли очень плохо… На что я развёл руками: простите, парни, но торг здесь неуместен.

Прощаясь у моего дома, те буркнули: «Мы подумаем». Я с облегчением вздохнул про себя: мой план сработал, клиенты отвалились.

А на следующий день прозвучал звонок от работников интимно-развлекательной сферы. Торговаться будут, подумал я.

— Мы согласны. Две с половиной тысячи. Когда сможешь начать снимать?

Вот тут я был ошарашен и взят врасплох. Я совершенно не предполагал, что они могут согласиться. Это было абсолютно исключено.

Но они согласились. И что теперь?! Ужас был в том, что в этот момент отказываться уже было поздно. И, кроме всего прочего, за такие деньги работу надо было не просто сделать, а сделать безукоризненно.

Отлично, мудила, поздравил я себя. Собственноручно загнал себя в этот капкан.

В том борделе я провёл два дня, с раннего утра и до восьми вечера, когда заведение открывало свои гостеприимные двери. Два дня съёмок, день ретуши — и я сдаю работу. Заказчики в абсолютном восторге. Платят мне положенный гонорар. Столько за три дня я не зарабатывал на Кипре ни до, ни после.

Но эту долгую историю я не стал рассказывать дознавателю-сутенёру. Просто кивнул, мол — откинулся тогда, гражданин начальник.

* * *

— Елена Вячеславовна, а наш транспортный отдел в Фейсбуке? Я имею в виду, начальник, водители, у них есть аккаунты в Фейсбуке? Мне нужно знать. Но вы же эйч ар. Нужно. Нет, не по работе. Просто я из Сочи только что. Сделала много фото. Там в купальнике. Я не хочу, чтобы видели транспортники. Нет, эти пусть смотрят. Михайлов из бухгалтерии у меня в друзьях. Пусть смотрит. Все пусть видят. Мне нечего скрывать. Только чтобы эти не видели. Из транспортного. Они есть в Фейсбуке, вы не в курсе?

* * *

Пассажир подошёл к машине. Открыл переднюю дверь. Начал выкладывать предметы: бутылочку воды в карман снизу, мобилу в дверную ручку, туда же горсть леденцов в скрипучей обёртке.

Затем открыл заднюю дверь. Положил на сиденье портфель. Снял пальто и ловко сложил его вчетверо. Снял пиджак и уложил на пальто.

Наконец сел на переднее сиденье, отрегулировал кресло по всем направлениям всеми регулировками, пристегнул ремень, вытащив из-под него роскошный галстук, чтобы не помялся. Принюхался недовольно к фенольным ноткам нового салона хендая, затем, очевидно, решил, что это не худший вариант — и наконец скомандовал «поехали».

В Митино мы пробирались в час пик целый час, рискуя опоздать на спорт, а надо заниматься, нельзя пропускать, очень дорогой абонемент (непонятно, правда, неужели, если опоздал к началу, — потом не пустят внутрь, это что, Большой театр?!).

Рассказал вкратце свою биографию, затем почти заполнил резюме, поведав про карьерный рост, успешный переезд из Питера в столицу, покорение бизнес-олимпа, которой он сейчас осуществляет. Примерно до Белорусской ругал Путина и кровавый режим, но от Динамо уже сменил тон на слегка примирительный, а после Алабяно-Балтийского тоннеля и вовсе резюмировал, что «с этими мудаками по-другому нельзя».

На тренировку мы опоздали, и он попросил выкинуть его напротив магазина «Красное и Белое».

Чаевых не оставил.

* * *

Вслед за назначением заказа немедленно получаю звонок от пассажира.

— Здравствуйте. Это мы на Рокотова вас ждём. У вас машина затонированная?

— Здравствуйте. Нет.

— А почему?!..

Я задумался.

— Она и так красивая. Без тонировки.

— При чём здесь красивая? Я вас не об этом спрашиваю. — Пассажир нервничал: — Девушку будет видно снаружи на заднем сиденье?

— Хм… под определённым углом, наверное… Девушка голая? Мёртвая? В чём проблема, если её будет видно?

— Не мёртвая, остряк. И не голая. Ладно, подъезжайте прямо к подъезду. Встаньте строго напротив.

Подъехал. Встал. Из подъезда в ночи выпрыгнула пара. Мужчина посадил назад даму. А сам скрылся обратно в дверь с тусклым фонарём.

— Поехали быстрее!.. — умоляющим тоном простонала девушка, сидящая в незатонированной машине.

Мы поехали. Быстро. Насколько позволяет мотор.

Впервые получил на чай больше, чем стоимость поездки.

* * *

— Волгоградский проспект, дом 6?

Я поздоровался с пассажиркой, плюхнувшейся ко мне в такси, и спросил, куда мы едем: забираю её я перед офисным центром, где клерчата шумною толпою высыпали на морозную улицу, уставленную ожидающими их машинами.

— Нет, мне на Амундсена.

— Извините, вам нужна другая машина. Я на заказе на Волгоградский.

— Да какая разница?! Вам не всё равно, куда ехать?

— Эмм… Мы, таксисты, бывает, устраиваем свингерские вечеринки, на которых меняемся пассажирами, но сегодня обычный день, а у нас всё строго: заказ надо выполнять со своим пассажиром. Не с чужим.

Менеджер среднего звена недовольно надула губки, отстегнула ремень и вышла прочь.

* * *

Каждый таксист знает, что когда-нибудь ему повезёт. Не сегодня, так завтра. Не завтра — так послезавтра.

Справедливость восторжествует. Даже если совсем потерять в неё веру. Если всё против тебя. Если затащило в Восточное Бирюлёво и не отпускает оттуда часами. Всё равно говоришь себе: когда-нибудь всё наладится.

И получишь тот самый заказ. Нет, не золотой. Платиновый. Бриллиантовый. Ради которого и выходил на линию все эти годы.

Это таксишный джекпот. Это Орден Святого апостола Андрея Первозванного.

«Заказ нечаянно нагрянет, когда его совсем не ждёшь». Где-нибудь в Домодедово, под проливным дождём, вдруг постучит в окно девушка с промокшими волосами: откройте багажник, пожалуйста…

Выскочишь бесстрашно под дождь, а там Моника Беллуччи молодая.

— Поможете с чемоданами? Очень тяжёлые: привезла много прошутто… Вы любите прошутто?

У вас такая милая машина. Что это? «ниссан альмера»? 2016 модельный год? Такая вместительная и просторная. Можно закурить? Я оплачу штраф, если что.

Ужасно проголодалась. У меня тут есть бутерброды, хотите? Запить — могу предложить Тархун. Вы любите Тархун? Я обожаю. Только из-за него и езжу в Россию.

Кстати, у меня наличные евро. Вы принимаете евро? Давайте я заплачу вперёд. Вот, 500. Этого ведь достаточно? Спасибо.

Откуда так хорошо знаю русский? Учу его уже второй год. Познакомилась на Мамбе с одним русским… Топ-менеджер нефтеперерабатывающего завода. Ходит в спортзал. Врёт, что не женат…

Что вы делаете завтра? Во сколько выходите на линию? Меня сейчас довезите до Ритц Карлтон, а завтра хочу обзорную экскурсию по Москве: собор Василия Блаженного, Пушкинский музей, Измайловский Кремль, Царицыно… Сможете меня повозить? Дайте свой номер. И запишите мой. Плюс тридцать девять… Вы женаты? Тогда не надо писать полное имя, вдруг жена… Ну, вы понимаете…

Что, уже приехали? Так быстро! Сколько же лошадей у вас под капотом?!.. Я сама достану чемоданы, не волнуйтесь. Наберите меня завтра, как выспитесь. Договоримся, во сколько встретимся. Я могу на метро куда-нибудь подскочить, где вам будет удобно меня забрать. Чтобы вам тут не крутиться в центре. Во что превратил оленевод прекрасный город! Нигде не припарковаться толком. Я вас понимаю. Чао. До завтра.

* * *

— Глафира, здравствуйте. Уже еду. Уже в такси. Да, на Павелецкий. Завтра утром там буду. Пришлите мне, пожалуйста, на почту молитву третьего шага. Я так-то помню… Но не дословно… Третьего. Или четвёртого. Короче, молитву, в рот она ебись.

* * *

— Здравствуйте! Куда мы с вами поедем?

Приветствую пассажирку в каком-то ультрамодном полушубке. Таксометр показывает, что конечная точка маршрута не введена: едем «по указанию». Значит, клиент сам сообщит адрес.

— Здравствуйте. Я вам сейчас объясню. Вот там поверните…

— Направо? Налево?

— Слушайте, я не знаю, вот так поверните, вот туда и потом прямо… — Вижу боковым зрением, что дама активно жестикулирует.

— Простите, я смотрел вперёд, куда повернуть?

— Ну вот так сначала, потом прямо… И там дальше поворот будет.

— Может, вы мне адрес скажете? Так будет проще. Куда мы с вами направляемся?

— Я не знаю адрес. Там, знаете, такое кирпичное здание на набережной… Понимаете?

— А где это хотя бы приблизительно?

— Так, я лучше покажу. Ехайте прямо и где машина синяя развернитесь.

— Там нельзя развернуться. Тут одностороннее движение. Просто назовите место, куда нам ехать?

— Да не помню я. Набережная. Дом тот знаете? Страховая ещё рядом. Как её… Забыла.

— «Дом на набережной»? Красный Октябрь? Там кирпичное…

— Давайте туда.

— В смысле, я угадал? Красный Октябрь?

— Да не знаю я, говорю же. Но поедем на ваш Октябрь. Мне уже пофигу.

* * *

— Елена Константиновна? Ой, Станиславовна. Здравствуйте, моя дорогая. Егоров. Из театра, помните? Да, да, всё верно. Только — уже продюсер. Да. Спасибо. Я по делу. Нам снежинки нужны. Артистки. С хореографией. До середины января. Срочно. Всего шесть, но двух я уже нашёл. Выручайте. И леший нужен.

Пассажир со скрипучим писклявым голосом, позвонив минуту назад по телефону, вдруг перешёл на бархатистый бас.

— Нет, Миронов не харизматик. Да, у нас леший — харизматик. Очень жаль. Неужели никого? Понимаю, понимаю, но вдруг… А снежинками поделитесь? Мы заплатим. Ближе к концу января. Щедро заплатим, как обычно. Станкевич — прекрасно, очень эффектная артистка, согласен. Уточните у неё. Григорян не надо, слишком большая грудь. Что? Да нет, она в костюм не влезет. Уверен. Это же снежинки. Два спектакля в день. Эту не помню. Талантливая?.. Присылайте всех. Про лешего подумайте. Не можем найти. Серб? Нет, серб не подойдёт. Хотя, погодите, там текста мало. Давайте серба. Но только если харизматичный. Договорились. Обнимаю.

Закончив разговор, продюсер перешёл на свой обычный писклявый:

— Во двор не будем заезжать, я у Пятёрочки выйду. Только багажник откройте, я посох достану. Спасибо.

* * *

— Петь, попроси водителя сделать потеплее…

— Конечно, котик… — отвечает вкрадчиво Петя, обнимая спутницу на заднем сиденье, а потом окрепшим голосом уже мне:

— А вы не могли бы сделать потеплее?

— Да, конечно, — отвечаю я Пете, делая вид, что котика в машине будто бы и нет, — вот так нормально?

Петя снова переходит на вкрадчивый голос и обращается к любимой (надеюсь) барышне:

— Котик, так нормально?

— Так нормально. — тихо отвечает барышня Пете.

— Отлично, спасибо! — доносит до меня мысль Петя.

Вы ж мои котики. Вы ж мои зайчики.

* * *

— Таксистам-то хорошо…

Это было неожиданное начало разговора. Я чуть не продолжил «…в таксопарке его ждёт девушка», но решил взять паузу и многозначительно посмотрел на пассажира.

Тот продолжал:

— Двадцать минут и срубил четыреста рэ. Не напрягаясь. Если бы нам в институте платили четыреста за двадцать минут… А мы там, между прочим, головой думаем.

Я утвердительно кивнул: в способности пакса думать головой я уже не сомневался.

— У нас если не берёшь учеников, хуй что заработаешь. — резюмировал мрачно преподаватель.

— Вы филолог, наверное? — решил наконец включиться в дискуссию рубящий бабло таксист, то есть я.

— Да. Как вы догадались?!

— Русский у вас красивый. Литературный.

— А вот таксисты часто вообще не говорят по-русски. Я вчера ехал с одним чуркой, так он вообще еле слова складывает в предложения.

— Вот бы и взяли ученика.

— Да откуда у него деньги-то?!

— Он же таксист. Срубает по четыреста за двадцать минут.

Преподаватель замолчал.

* * *

— Володь, успокойся, у них так не принято!

Барышня пытается унять разгорячённого молодого человека.

— Мы деньги платим! Дохера платим.

— Они не могут…

— Да всё они могут, котик! Просто не хотят. Это позиция. Мы музыку заказываем. А у них позиция.

— Говорят, нельзя. Значит, нельзя. Чего ты начал ругаться с ними?

— Да не ругался я. Выяснял. Чего они из себя строят? По-человечески же… Один раз ёбнуть. Два. Максимум секунд тридцать позвенеть. Чтобы торжественно. Так упёрлись на ровном месте.

Видя, что девушка занимает слишком компромиссную позицию, молодой человек стал объяснять мне суть проблемы, видимо, желая заполучить хоть какого союзника в вопросе:

— У нас венчание там, понимаете. Приедем на нескольких машинах, прямо в те ворота, откуда мы вышли. А над воротами колокола. Я попросил, когда мы будем подъезжать, чтоб те позвонили немного. Бам-бам-бам, нам долго не требуется. Ну знаете, как если в порт судно заходит, оно гудит…

— Володь, не надо судно!

–…а эти козлы в рясах говорят, только на службу можно звонить. Я спрашиваю, в чём проблема? У нас такой день торжественный. И денег мы нормально платим, между прочим.

* * *

— А давайте поедем здесь налево, — пассажир немедленно начал командовать парадом, стоило нам отъехать от подъезда, — а потом выскочим на Хорошёвку.

Я притормозил, соображая, какой именно маршрут мне предлагают. Навскидку он был вдвое дольше обычного, очевидного, который мне нарисовал навигатор.

Проверяю: точно. Обычный — 15 минут. Маршрут пассажира — 38 минут.

— Так ехать намного дольше и дальше. Вы хотите там по дороге остановиться?

— Нет, не хочу. Просто поедем той дорогой. Не стойте. Мы теряем время.

Седовласый дядечка говорил это спокойным уверенным голосом. Я ответил ему таким же спокойным:

— Если вы поменяете детали заказа и мы поедем по таксометру, по фактическому пробегу и времени, никаких проблем. Но зафиксированная в заказе цена рассчитана по маршруту короткому и быстрому.

— Ничего я не буду менять. Поехали.

Я поехал. Естественно, по тому пути, что рисует мне программа.

— Вы не туда свернули. Я сказал налево. Вы путаете право и лево? — уже чуть более напряжённым голосом начал вещать пациент.

Я включил поворотник и прижался правее на автобусную остановку, остановился и включил «паркинг».

— Вряд ли я что-то испорчу себе в части оценки этой поездки, вы уже мной недовольны и наверняка поставите единицу в любом случае. Так что, я предлагаю вам или продолжать ехать по маршруту, который вы оплатили, желательно молча, или выйти прямо здесь и заказать другую машину.

— Мне не нравится ваш тон.

— А мне не нравится ваш, получается, мы квиты. Едем или вы выходите?

После пятисекундного молчания:

— Едем.

* * *

— Ой, только не Робби Вильямс!..

Пассажир испуганно заголосил, и я спешно переключил трек.

— Сорян, — продолжил он потухшим голосом, — у меня жена бывшая… прошлая… Ну короче, та жена, что была… Его постоянно слушала.

Я аккуратно кивнул, дескать, понимаю.

— А знаете, верните его обратно. Песня-то хорошая, на самом деле.

Я щёлкнул два раза по кнопке и снова зазвучал Робби Вильямс.

— Нынешняя жена, которая сейчас, в смысле… Она Рианну очень любит.

Я снова кивнул, хотя и не понимал, к чему мне эта информация.

— А вот вам больше Рианна нравится или Робби Вильямс?

Я на всякий случай беспомощно пожал плечами, чтобы не промахнуться в выборе.

— Вот и я не знаю… — выдохнул обессиленно мужчина и надолго погрузился в какие-то мысли.

* * *

— Ух ты! Моего мужа тоже зовут Никита. Он сегодня в командировку улетел. В Краснодар.

— Ничего себе, совпадение!.. — я постарался как можно естественней удивиться, даже не знаю зачем.

— До следующей пятницы. — добавила пассажирка. — А оттуда в Керчь.

— Здорово! — я снова поразился своему притворному восторгу.

— У нас двое детей, мальчики…

Я посмотрел на навигатор: ехать ещё минут восемь. Надо было менять тему.

— Музыка не мешает? — спросил я и, не дожидаясь ответа, сделал чуть громче.

— Что вы, я музыку обожаю! Я в детстве ходила в музыкальную школу, очень её любила, преподаватель была такая чудесная женщина, я так ей благодарна…

Далее следовал десятиминутный рассказ о детстве и юношестве. Вы спросите, почему десять, если ехать оставалось всего восемь?

Да потому что две минуты я слушал рассказ уже после того, как я привёз девушку по адресу и она рассчиталась.

* * *

— Вы совершили две ошибки, знаете, какие?

Пассажирка приготовилась уже выходить из машины, но решила донести до меня сокровенное.

— Одну точно знаю.

— Какую? — тоном учительницы по химии не унималась дама.

— В детстве не мечтал стать космонавтом. А у них пенсии отличные…

— Я не об этом. Вы там затормозили перед светофором. Помните? Зачем?

— Он горел красным…

— Ну и что?! Никого же не было вокруг. Спокойно могли проехать. Привезли бы клиента пораньше.

— Вы спешили?..

— Я бы вам сказала, если бы спешила.

Недовольная пассажирка покинула салон. Про вторую ошибку я не стал спрашивать.

* * *

Заказ к офису Роскосмоса.

Едем.

— Остановите, пожалуйста, у Пятёрочки.

«Сухарями затариваться будет», подумал про себя.

* * *

Ужасно гламурная девушка в умопомрачительном полушубке и модных сапожках погрузилась в Шереметьево и начала общение по носимому абонентскому терминалу подвижной цифровой связи марки Айфон.

Причём связь осуществлялась симплексная: сначала передача, потом приём, путём обмена аудиофайлами в каком-то (видимо) чате.

А поскольку головными телефонами стереофоническими динамическими, входящими в комплект поставки, девушка не пользовалась, на всю Афродиту раздавались громкие вопли, которыми девицы обсуждали Диму.

Дима, как водится, поначалу казался нормальным типом, но потом выяснилось, что такое же говно, как и все остальные. Хоть и заплатил премию в пятьсот долларов.

* * *

— У меня деверь вечно кладёт свой айфон на яйца. А вот вы молодец.

— Что, простите?!..

— Деверь, говорю, вечно кладёт телефон между ног на сиденье, когда рулит. А вы убираете аккуратно вот туда, под магнитофон…

Я машинально устремил взгляд в надир, телефона там действительно не было, я и впрямь не кладу его туда.

— Там же излучение, радиация, а он как будто этого не понимает! — продолжал сокрушаться пассажир, — Я ему всегда говорю: не надо. Я волнуюсь.

— За телефон?.. За сестру?

— Да не за телефон! — мужчина махнул рукой жестом абсолютной безнадёги. — И не за сестру. Она уже развелась, кстати.

* * *

Группа молодых людей (в составе двух особей женского пола и двух — мужского) всю дорогу обсуждают проблему какого-то Васи, который расстался с Машей, а у Маши новый хахаль и теперь есть риск, что Вася сильно по этому поводу опечалится.

— Знаете, у меня в детстве была машинка радиоуправляемая, — начал издалека один из ребят, — с такими большими колёсами, как у американских бигфутов, любимая, но я потом вырос и забросил её на даче. А недавно приехал и увидел, как с ней играет племянник. И вот племянник считает, что эта машинка его. Когда я это услышал, я был в бешенстве: я-то знаю, что машинка моя, просто я её забросил, но она моя. Так вот и Вася, как только увидит, что машинка уже кем-то присвоена и кто-то считает её своей… Надо ждать, короче, пока машинка к нему вернётся. Другого выхода тут нет.

Затем помолчал и вдруг обратился ко мне:

— А вы как думаете?

Я важно повращал глазами и произнёс авторитетным тоном:

— Можно же купить другую машинку. Поновее. С колёсами… побольше. — Я показал руками, как выглядят колёса побольше.

Такого фурора у пассажиров я не производил ранее вообще никогда.

Я проникал в самые секретные и охраняемые дворы, куда обычно вахтёры не пускают такси, чтобы подать машину к подъезду. Я успокаивал самых истеричных детей. Я давал советы о том, где крестить детей. Даже где рожать (клянусь!). Я помогал настраивать фотоаппараты и телефоны, я разрабатывал планы по уходу с радаров от бдительных мужей и жён. И всё это успешно.

Но именно сегодняшняя реплика вызвала самые бурные восторги. После чего молодёжь позвала к ним — пить виски.

Нет, мои дорогие. Мне работать надо. Вы давайте там без меня.

* * *

Подошёл к концу четвёртый месяц в такси.

Стало понятно, что меня хватит надолго, а первое время я в этом был совсем не уверен. Другой вопрос, а надо ли мне это будет затягивать надолго? Надеюсь, что нет.

Внезапно вскрывшееся графоманство отчасти скрашивает унылую работу, которую многие считают весёлой, забавной и полной удивительных встреч с интересными людьми. Надо отметить, что и работу фотографа, во многом унылую и весьма непростую, тоже считают весёлым времяпрепровождением…

Интересные люди, меж тем, действительно попадались — раз десять. Из них раз пять это были мои знакомые, которых я куда-то возил.

Оказалось, что работа эта довольно азартная.

Во-первых, для меня это в целом был определённое испытание: смогу ли? Конечно, я и без таксования знал, что люблю рулить и относительно легко нахожу общий язык с разными людьми, но вот смогу ли стать кем-то вроде хорошего таксиста — уверен не был. Я и сейчас не уверен, хотя и надеюсь, что стал неплохим, как минимум.

Во-вторых, мне очень интересно изучать, как устроен тот или иной бизнес и немедленно лезть исправлять что-то, что требует исправления. Такая вот поимка блох, их вычёсывание — тоже азартная штука, и я немедленно впрягаюсь, даже если об этом не просили.

В-третьих, есть вероятность, что таксование принесёт какие-то неожиданные побочные плоды. Я традиционно кокетничаю и отмахиваюсь от разговоров про книжку, но раза два в неделю стабильно задумываюсь о том, а не засесть ли за эти тексты, не поправить ли там кучу грамматических ошибок (пишу с телефона чаще всего, «с колёс», бегло и ужасно безграмотно) и, сделав беглый аудит написанного, не отнести ли их кому-нибудь, кто даст дельный совет, что с этим делать?

И, знаете, почему не сажусь? Боюсь, что услышу громкое ржание в ответ и рекомендацию растопить этим барахлом какую-нибудь печь. Я трус. Увы.

Афродита, моя нынешняя боевая подруга, ведёт себя в целом достойно. Даже несмотря на то, что моё с ней знакомство началось весьма странным поступком с моей стороны. Я сел в новую машину, залез в меню, изучил его и поправил все необходимые пункты, включая тот, что отвечает за приглушение музыки при работе заднего парктроника, после чего включил реверс и начал медленно катиться назад под приглушённую музыку, ожидая, когда же машина заорёт «тормози». Афродита молчала как рыба об лёд, лишь негромко уткнулась бампером в забор.

Парктроников на ней попросту не было. Но был пункт меню и приглушение музыки…

Я сел в новую машину и первым делом тюкнул её задом об забор. Несильно, без следов, но всё же… Но корейская дурнушка на меня не обиделась, надеюсь. Как не обижается и на мои комплименты касательно её внешности и способности разгоняться и тормозить. Мы поладили.

Периодически мне начинают весело сигналить и приветствовать жестами водители соседних машин. Я отвечаю взаимностью, хотя часто даже не узнаю сидящих внутри. Не очень понимаю, что делать с этим… И можно ли здесь чего-то делать вообще.

Сейчас поставил себе условный план дотянуть до февраля, ударно работая, а дальше начну кумекать, куда двигаться, и кем я хочу стать, когда вырасту.

* * *

— Вы ведь пьющий? — пассажир тревожно смотрел на меня.

— Как вам сказать, — начал я неопределённо, соображая, к чему такое неожиданное начало разговора, — выпивающий, как минимум…

— Это хорошо!

— Вы так считаете?

— Я вот в завязке. Понял, надо тормозить. Сейчас уже пять месяцев сижу на Новопассите.

— В каком смысле?!

— Буквально. Я его перорально… В пределах одного флакона в день. Вы знаете смысл слова «перорально»?

— Конечно.

— А то тут один услышал и чуть с кулаками на меня не полез. Остановимся у аптеки, хорошо? Я тут все аптеки знаю. Вон там давайте, не у этой, в этой дорого. Дальше. Видите? 16-й дом. Там триста рублей. А в этой — шестьсот.

Мы остановились у аптеки на Кутузовском, пассажир сгонял за пузырьком.

— Я тихонечко. По глоточку. И, знаете, никакого алкоголя не нужно. Очень расслабляет.

— Может, всё-таки лучше винца? Чем глушить это. Побочка там должна быть.

— Вино это ваше стоит дорого. Шираз-хуяз, это не бери, там танины, здесь кислотность, там пробка с грибком… А это — встряхнул и отпил. Я привык уже. Вам не рекомендую. Вы ещё молодой. А мне самое оно. Я тут вздремну, ладно?

* * *

— Это мы сейчас в караоке! — пояснила девушка, включившая на мобиле просмотр видео с поющими «Музыка нас связала» пациентами. — Песня моего детства!..

Когда композиция смолкла, последовал аккуратный вопрос:

— Вам какую поставить песню: Смайл или Филингз? Я пела одна.

Мне было трудно выбрать, и я решил оттянуть удовольствие.

— Смайл Чарли Чаплина?

— Кого?! Вы что… Клоуна? Нет, Майкла Джексона.

Запись песни, меж тем, никак не находилась в недрах телефона. Мы бегло пробежали по всему репертуару, включавшему в себя песни Плот, Старое кафе, Есть только миг между прошлым и будущим, пару неизвестных мне произведений и тут на беду батарейка айфона издохла и горловое пение прекратилось.

— Мы всегда с девочками в это караоке ходим, — заполняла неловкую звуковую паузу пассажирка. — У нас типа традиция. Там главное не набухаться в слюни. Кстати, сколько времени? Пиво не поздно ещё взять в Перекрёстке?

* * *

— Как вы хотите поехать? — обращаюсь к даме в соболях, — можем по Большим Каменщикам, можем по набережной. Время одинаковое.

— Мне всё равно. Вы как хотите?

— Я бы выбрал набережную. Там романтичнее.

Молчание секунд десять.

— Дожили. «Романтичнее»!.. Вы на самом деле таксист?!. Я начинаю волноваться. Мне звонить мужу?

— А чего вы опасаетесь? Что я маньяк?

— Для маньяка вы сами слишком романтичный. Поехали по набережной, вы правы.

* * *

— Я езжу только комфорт-плюсом и иногда бизнесом, — рассказывала мне вкусно пахнущая духами пассажирка, — даже просто комфорт перестала заказывать. Представляете, однажды едем с одним… Кстати, у вас можно курить систему нагревания табака? Спасибо. Я в окошко. Так вот. Едем. И водитель всё время что-то пишет. В телефоне. Строчит. Тык-тык. Я ему сделала замечание, конечно… Но аккуратно. Мало ли, что…

— А он?

— Ну извинился, конечно, но я же вижу: весь погружён куда-то туда.

— Едет плохо? На ходу пишет?

— Да нет, едет нормально и пишет на светофорах. Но всё равно! Что там такое важное может быть, что нельзя подождать, пока я выйду?!

Я задумался, выбирая из множества вариантов самый подходящий.

— Вдруг он девушке писал.

— Да какой девушке! Ему лет двадцать. Девушке… Откуда у него девушка? Он же таксист. Да и что он так долго ей писать мог?!

— Ну не знаю… Что она совершенно прекрасная, например.

— Это можно и быстро написать! — буркнула дама.

— А вдруг он развёрнуто излагал?

— Ну хорошо, хорошо. Я отчасти неправа. Но он же потом мог написать… — Дама закурила вторую систему нагревания табака.

Я продолжал:

— А вдруг она сказала, что выходит замуж за другого? И времени не было совсем? Вдруг это был единственный шанс успеть сказать, что её глаза, как два бездонных озера…

— Вы выдумываете!

–…в которых он тонет каждый раз, когда в них смотрит? Что её губы как…

— Ну всё, всё, мне уже стыдно, вы добились своего, поздравляю! Я типа разрушила чью-то любовь, да?

Я пожал плечами.

— Кто знает. Может, он и она найдут себе других. И будут их так же любить. Но какова вероятность, как думаете?..

* * *

— Я тут, между прочим, в чулках! — визгливым тоном сообщила мне юная мамзель.

Если бы я не рулил в этот момент по Новому Арбату, то наверняка бы обернулся и рассмотрел колени пассажирки, но отвлекаться нельзя: мы лавируем в потоке обезумевших от радости выходного дня москвичей и гостей столицы.

P.S. Не пугайтесь: я просто предупредил пассажирку, что остановиться напротив входа в магазин не смогу: знаки, камеры, штрафы. И проеду вперёд метров 50 до автобусной остановки, где могу высадить без получения штрафа. А барышня, видимо, намекала на то, что ей будет прохладно идти эти 50 метров по стуже.

* * *

Забираю дядечку с Бронной.

— Шабат шалом!

Я на мгновение запнулся, вспоминая, какой ответ на этот пароль надо ответить, но всплыло только «ой, вей» и потому я всплеснул руками и выпалил:

— Ой, вей!

Пассажир расхохотался, а потом тихим голосом произнёс с заднего сиденья:

— Я подумал, вдруг вы еврей? Вы случайно не еврей?

Надо было немедленно ответить вопросом на вопрос, и я спросил, знает ли он анекдот про «Рабинович, вы случайно не шахтёр?», на что дядечка расхохотался ещё сильнее, смеялся чуть ли не минуту, а затем, прекратив, сделал серьёзное лицо и сказал:

— Нет, не знаю.

Оказалось, что он действительно его не знал, по крайней мере после того, как я его рассказал, человек заливался слезами от смеха до самого Реутова.

Вылезая из машины, он произнёс искренне:

— Очень жаль, что вы не еврей!

* * *

Везу парочку. Настрой у них жутко романтический: если бы не подлокотник с бутылками воды, разделяющий влюблённых, они бы наверняка успешно совокупились минуте на десятой поездки. Всю дорогу там что-то шуршало, причмокивало, поскрипывало и постанывало.

Привожу их на Олимпийский, мысленно поздравив обоих с успешно завершённой поездкой, жму на кнопки в таксометре, влюблённые тем временем благодарят и выметаются вон, а у меня верещит новый заказ на Ленинградский вокзал: «длинная подача».

Ночь на дворе. Машин мало. Мне сейчас рукой подать до третьего кольца, там по Рижской эстакаде пролететь стремительно — и я почти у цели. Коробку в драйв, левым глазом в левое зеркало, на дороге никого, поворотник, тапка в пол, индикатор антипробуксовочной системы яростно моргает, бодро набираю скорость, надо успеть к вокзалу за шесть минут и пока не отменили заказ (этим плохи длинные подачи: пассажиры часто отменяют, видя, что машина далеко).

— Ух ты, вы решили меня украсть?!

Я дико испугался. Я был абсолютно уверен, что один в машине. Девушка тихо как мышка сидела сзади, ожидая, что молодой человек откроет ей дверь с её стороны. Тот вышел из машины и начал обходить её сзади… И делал это неспешно, судя по всему. А я дал по газам и сорвался в ночь с его пассией на борту.

Торможу. Оборачиваюсь. Она почти хохочет. Начинаю извиняться. Хохот ещё сильнее: видит мою абсолютную растерянность.

— Сейчас я сдам назад, не волнуйтесь.

— Нет, погодите. Что там Витя делает, мне интересно?..

Я посмотрел в зеркало. Витя стоял у грязной обочины как истукан и не делал, судя по всему, ничего.

— Он в шоке. Давайте я тихонечко сдам назад и высажу вас.

— Не надо. Я хочу посмотреть, что он сделает. Он же ничего не предпринимает, глядите!..

Я включил мужскую солидарность.

— А что ему делать-то?! Достать табельное оружие и палить в нашу сторону? Опасно, тут же заложница…

— Да нет у него табельного оружия. Только в танчиках в компьютере у него оружие. Нет, вы смотрите, он даже не идёт в нашу сторону! На его глазах какой-то мужик меня увозит неизвестно куда… Что за мужики пошли, а?! — и затем, подумав: — А можете проехать ещё метров триста вперёд?..

Мне было жалко Витю, мне было совестно за мою невнимательность, мне не хотелось его троллить, и я всё-таки сдал назад, отгрузил ему невесту и, извинившись ещё раз, помчал к Ленинградскому.

Но мужики на самом деле пошли… Не особо. Прямо скажем.

* * *

Иногда я заслушиваюсь разговорами сидящих у меня пассажиров.

Вчера сели ко мне папа с дочкой лет двенадцати. И это был абсолютный кайф — как они разговаривали, поверьте. Я традиционно не подслушиваю, лишь балдею от интонаций, но вдруг прихожу в себя: только что произнесли «Истикляль». Решил, что это слуховые галлюцинации, но затем вдруг «Босфор».

Папа с дочкой обсуждали, что снова поедут в Стамбул. Что очень по нему скучают. Что не хотят останавливаться в шумной Европе, а думают, не снять ли номер где-то в Азии.

А потом начали про рыбу. Сезон, не сезон. А следом кебабы. И что надо купить светильник из сотен разноцветных стекляшек — османский такой.

А потом про кёфте на Султанахмете (неплохая котлетная в дурном туристическом районе). И про Джевахир (торговый центр). Про Галатскую башню и музыкальные магазины рядом, где можно купить укулеле.

Я молчу. Зачем встревать? Они и сами неплохо ориентируются, будто бывали там не раз.

Смотрят гостиницы в booking.com. Иногда звучат названия. «Вот этот симпатичный! Пап, бронируй!»

Не вытерпел. Извините, говорю. Не надо его. Он бестолковый, с очень старыми перекрытиями, которые безбожно скрипят. И самому ходить по полу стрёмно, и слушать, как ходят над тобой.

Притихли. Обалдели. Начинаю объяснять, что останавливался там дважды, отель бестолковый, хоть и недорогой. А вот рядом есть даже дешевле, но здание свежее, завтраки приличные, пусть не романтичный старый хипстерский, но для ночёвки гораздо более удобный.

Смотрят: действительно, есть такой отель.

— А вы ещё что про Стамбул знаете?..

Сорок минут на парковке московского торгового центра, куда я их привёз, я кратко излагал, что я знаю про Стамбул, а эти двое задавали новые вопросы.

— Вам, наверное, уже ехать надо?

— Желательно. Извините, надо работать.

— Мы решили не покупать ничего, давайте мы даже из машины выходить не будем, отвезите нас домой, а по дороге про рыбу, пожалуйста, подробнее: как называется та деревня у чёрного моря?..

* * *

— Могли бы и поаккуратнее! — пробурчал пассажир недовольным тоном после проезда лежачего полицейского.

Чёрт. Мы еле плетёмся в пробке и переехали неровность на очень низкой скорости. Я бы сказал, излишне деликатно. И тут вдруг такое.

— Извините, я старался проехать как можно аккуратнее.

Говорю это совершенно нейтральным тоном: нет никакого желания развивать дискуссию. Но пакс не унимается:

— Никита, вот я же с вами нормальным тоном говорю, верно?

Я совсем обалдел: что происходит?

— Да и я с вами, вроде бы нормальным, нет?..

И тут почти уже крик в ответ:

— Вы этот принтер ломаете третий раз! Я сколько раз говорил, Никита: не умеете менять картридж — не лезьте. Умоляю, не лезьте в технику руками, понимаете?! Как вам ещё объяснять, скажите? Мы вынуждены ремонтировать принтер каждый раз, когда вы, а не кто-то другой, меняет в нём картриджи!

Оборачиваюсь — человек в наушниках принял звонок по телефону.

Отлегло.

* * *

— Евгений Константинович, здравия желаю! Это Николай Петрович. У меня просьба. Личная. Отпустите домой на пару дней. До четверга. Хотя бы до среды. Умоляю. Там жена… Ноет уже. Да. До четверга желательно. Почему, мы всё согласно приказу… выполним. Обещаю. Очень прошу. По-человечески. Пожалуйста. Отнеситесь, так сказать. До понедельника очень рано. Можно во вторник хотя бы? Спасибо! Спасибо огромное. Спасибо. Во вторник утром как штык, как говорится. К девяти. Спасибо. Так точно. Я понял. Есть. Голубчик! Голубчик! Таксист! Поменяйте адрес, пожалуйста, нам во Внуково, хорошо? Спасибо. Алё! Да, Елена Вячеславовна. Я на второй линии был, извините. Нет, не получится. Срочно улетаю в командировку. Помните, я же говорил вам. Законтрактировать надо там всё. Вот сейчас уже мчу в аэропорт. Так я не могу, это же приказ. Ехал к вам и прямо сейчас вот… Позвонил командир. Даже собраться не дал, дуй в аэропорт, говорит, уже билеты куплены. Бизнесом. Я даже без зубной щётки. Это служба, поймите. Я вернусь в понедельник и наберу сразу же. Пока мне не звоните. Там переговоры без телефонов, мы же сдаём на входе, всё не просто так. Да, моя дорогая, я бы рад, но сами понимаете. У меня второй звоночек, извините. Да, Машенька. Как дети? Не мог ответить, командир был на линии. Завал, как обычно, что, ты не знаешь?.. С каникулами пролёт. Я наберу позже, у меня вторая линия. Алё! Сергей Игнатьевич, ёб твою мать, как это — кабан триста кило? Вы чем его кормили?! Сфоткай мне его до забоя. Я прям не верю. Спасибо, не смогу. Пост же сейчас. После третьего января. Ты забивать будешь? Ну молодец. Игнатьич, не могу говорить, мчу в аэропорт, командировка, надо с документами поработать, обнял. На созвоне. Алё! Пётр Евгеньевич? Петя, чего купить по дороге? Я сейчас рву во Внково и прыгаю в самолёт. Буду в полночь. Да я сам не ожидал: командир говорит, езжай домой, лечись, уволил до вторника. Силой выпихнул. Я ему говорю, у меня по продовольствию до сих пор не решены вопросы, а он упёрся рогом: езжай домой, лечись. Дела подождут. Евгенич, что взять по дороге? Это не успею, это вы сами. Нарезочку? Карбонад, понял. Короче, ждите, я на форсаже!

* * *

— Лихо вы с водичкой. По-свойски.

Пассажирка произнесла это негромким голосом гувернантки, заставшей врасплох тырящего конфеты мальчугана.

Я посмотрел в зеркало, приподняв правую бровь.

В тот момент я отпивал глоток из бутылочки с водой, которую ставлю и себе тоже: так я решил проблему, о которой писал ранее (чтобы паксы понимали, что это не вода, забытая предыдущими, а вода — для них): теперь они видят бутылочку и у себя в подлокотнике, и у водителя.

И вот я прикладываюсь к своей — и слышу сзади про то, что я «лихо» и «по-свойски».

— Что вы имеете в виду, простите?

— Вода же для пассажиров куплена, верно? Не для водителя.

Ты ж моя хорошая. Ты моя яхонтовая. Вот оно что…

— Я эту воду покупаю и для пассажиров, и для себя. Если вы не против…

— Вы мне будете рассказывать, кто и для кого её покупает?! — ответила дама и отвернулась в окно, настолько ей было противно продолжать этот разговор с мелким жуликом вроде меня.

* * *

В августе это ещё работало, сейчас уже эффекта почти нет…

Тогда можно было остановиться, выключить таксометр, заглушить мотор, приоткрыть окошко, дав горячему воздуху ворваться в салон, включить турецкую попсу, закрыть глаза, закурить… и минут на десять окунуться в воспоминания о Стамбуле.

Теперь, с работающей печкой и ледяным воздухом — не тот эффект. Почему-то я редко рулил в Стамбуле зимой.

Все последние месяцы главная борьба с самим собой была в том, чтобы не бросить машину где-нибудь в порту и не рвануть на ближайший рейс. Чтобы хоть на несколько часов. Сесть, заказать чаю, подставить морду солнцу, закурить… И слушать звуки те, очень особенные, стамбульские, с криками дурных чаек, сигналами водителей, скрипом колёс тележек, криками продавцов.

Но сборничек турецкой попсы у меня под рукой.

* * *

— Ромочка, это Жора, привет! Как она? Жизнь, в смысле. Нет, нет, без подробностей, умоляю, я для проформы спросил. Слушай, помнишь клиента, которого ты мне год назад подогнал? Да, да, его. Он всю дорогу охал и ахал: «Парни, это гениально, я с вами не расплачусь!..» И что ты думаешь? Пацан сказал — пацан сделал. Он до сих пор не расплатился!..

* * *

— Боже, как мило! Мамочки, это прекрасно! Спасибо! Я их обожаю! Спасибо! Я сейчас расплачусь от счастья! — голосила пассажирка на заднем сиденье и, казалось, действительно сейчас заплачет от счастья.

А я всего-то вручил ей киндер-сюрприз. Шоколадное, извините, яйцо. Просто ехать было далеко, я не успевал все последние промежутки между заказами заскочить на заправку, а куда успел — не заправился: пересменок.

И вот выехал с ней и понимаю, что доедем, скорее всего, но дальше то как?.. Спросил, не против ли она, что мы заедем быстро на заправку и плеснём в пустой бак хотя бы литров десять. Ну а на заправке купил ей детскую шоколадку в виде комплимента за неудобства — что вызывало бурную реакцию.

Как же мало иногда надо женщине, чтобы почувствовать себя счастливой.

* * *

— Была я у них на собеседовании, Лен. Да ничё!.. Походу, у них там всё через постель. Нет, так прямо не говорили. Но вопросики такие, знаешь… «Какой у вас опыт? В каких программах умеете работать?» Сходу начали меня дурой выставлять. А для чего, спрашивается? Только чтобы уложить! Что я, дура — и не понимаю?..

* * *

— Гриша, я на такси, еду на маникюр. Машину оставила на сервисе. Сказали, что надо делать этот… Развод-схождение… Я не знаю, зачем, позвони им и спроси сам. Почему вообще девушка должна заниматься этими вопросами?! Оплачивать — этого мало! Я не умею готовить, и ты прекрасно об этом знаешь. Давай не будем об этом опять. После маникюра я встречаюсь с девочками. В Атриуме. Нет, мы в прошлый раз встречались в Европейском. Да, разные магазины. Я купила всего лишь пальто. Нет, оно хорошее, но я в нём мёрзну. Я не всегда в машине. Я вот сейчас в такси. Потому что делают развод-схождение.

* * *

— Я у подъезда номер два, с тростью, поможете сесть в машину? — Пассажир позвонил мне сразу после того, как я принял заказ.

Едем в подмосковную общагу. Незрячий мальчишка просит сделать потеплее в салоне: замёрз, стоя на улице.

— Пока ждал машину, окоченел… Ваша была шестая. Пять предыдущих не приехали.

Я уже не первый раз слышу эту интонацию и вижу горькую улыбку на лицах тех, кто рассказывает мне подобные вещи. Эти люди, борющиеся с внешним миром, совершенно не озлоблены, не жалуются, они уже привыкли.

— Давай на ты, хорошо? — Он кивнул в ответ, — Ты звонил водителям и говорил про трость? И после этого не приезжали?

— Да. Не хотят возиться, походу. Мне трудно сесть в машину самому. Всё, что движется в этом мире, очень трудное, понимаешь? Я знаю, где моя лестница и дверь в общаге. Они же всегда на одном месте. А машина подъезжает, и я слышу мотор, угадываю, где у неё перед, а где зад…

— Как угадываешь?

— Звук же разный. — Пацан улыбается. — Выхлопная труба с одной стороны, двигатель с другой. Это очень легко услышать. Но всё равно неудобно, вдруг это не такси. Я иногда пугал людей, когда лез в чужие машины…

Всю дорогу я расспрашивал его, как это — жить в мире, где есть только звуки и трость? Я жутко неловко поначалу себя чувствовал, мне не хотелось быть бестактным. Но потом понял, что всё наоборот: нужно обязательно узнавать эти вещи. Нужно говорить с ними об этом. Нужно уметь правильно помогать или, зачастую, не мешать. Им очень многое мешает, к сожалению. А мы этого даже не понимаем.

Мобильник подносится к уху. Он набирает сообщение друзьям, слушая в динамик, попал ли пальцами в нужные кнопки на экране. Всё хорошо, еду, увидимся завтра, — пишет он кому-то.

Он рассказал про работу. Про учёбу. И снова ни намёка на жалобы или недовольство миром. Мы даже машины обсудили: он всё знает, очень интересуется этой темой.

— Как тебе «соната»?

— Нормально, вполне, только страшная ужасно. Хорошо, что ты её не видишь, особенно спереди!

Он захохотал, а потом попросил рассказать ещё про страшные машины. И я начал рассказывать ему о страшных. А потом о красивых. Оказалось, ему никто никогда так не рассказывал о них.

— Можно, я тебе как-нибудь позвоню? Расскажешь мне ещё что-нибудь о тачках.

Мы обменялись телефонами.

* * *

— Да потому что работать надо! Работать круглые сутки, понимаешь?! — пассажир с белорусским акцентом почти кричит мне, рассказывая секреты успеха в бизнесе.

Только что он спросил «Ну и как работается в такси?», и я вяло ответил «Нормально».

— Вот, к примеру, Путин!.. — Пакс обхватил руками спинку переднего сиденья, наклонившись вперёд, чтобы мне было лучше его слышно, — Он по двадцать часов, между прочим!.. По двадцать, блядь, часов, не вынимая, понимаешь? И при этом всё знает, всё помнит… Он мне иногда такой говорит: Валерич, ты чё-то поправился? И по животу меня хлопает. Ладонью так. По животу. Понимаешь? Уровень!.. Всё видит, всё в голове держит. И так в любой профессии надо. Двадцать часов пахать. И будет успех. Будет победа. Как у России. И в такси у тебя тоже будет победа. Ты работай только!

* * *

— О, чёрт! Я там выронил… Пятьдесят рублей. Куда-то под сиденье завалились. Это вам на чай…

* * *

— Что это у вас тут за провод в кармане сиденья?

— Это от плафона на крыше, питание подсветки, а что?

— Ой. А я думал, там зарядка для телефона и весь его вытащил…

— Не волнуйтесь, я потом уберу. Вам нужно зарядить телефон? У меня есть зарядка.

— Нет, не нужно, я просто хотел проверить. Гляжу, провод какой-то торчит, ну я его и размотал по всему полу. Уберёте потом, да? Я сам лучше не буду прикасаться, ещё током ударит… Я однажды в детстве копался с проводами у телефонного узла во дворе, меня током ударило. С тех пор боюсь проводов ужасно. А ваш зачем-то начал вытаскивать. Он теперь на мокром коврике тут весь лежит… Это опасно?

— Для кого?

— Для меня, конечно. Знаете, у лифтов в дверях есть такой язычок, оказывается… Я его однажды дёрнул. И потом застрял. Час сидел. Ждал помощи. Мобильных телефонов тогда не было… Я с тех пор очкую в лифтах ездить. Чёрт, я вам кофе в подлокотник пролил немножко. Уберёте потом, да? Извините. Пытался в подлокотник поставить стакан. Промахнулся. Вам как вообще Соната? Хорошая машина? Мне вот Хундаи не нравятся, ломучие. У меня была Элантра, так у неё ключ в замке зажигания застрял, я двигатель заглушить не мог, представляете? В сервисе, правда, сказали, что первый раз такую поломку встречают.

* * *

— Вы там на светофоре сказали «ты мой зайчик» таксисту, это ваш знакомый?.. — Было видно, что девушка тщательно подбирает слова.

— Нет, я его не знаю. Он просто ударил по тормозам, подъехав к перекрёстку с зелёным светом. И нам пришлось сильно тормозить.

— А почему «зайчик»?

— Это чтобы не говорить при пассажирах грубых слов…

— А-а-а, поняла! — Расплылась в улыбке, — Типа «Ты козёл, ты чего, совсем? Ты чего делаешь», да?

— Что-то вроде того…

— Я теперь тоже так буду. А то меня муж ругает за мат постоянный, когда я за рулём.

— Возьмите на вооружение ещё «Ты ж мой яхонтовый».

— Спасибо. Теперь поняла. Яхонтовый. Записать надо. А я думала, это ваш знакомый…

* * *

— А у вас будет сдача с пяти тысяч? — Пассажирка с заплетающимся языком копается в сумочке, — Сколько там на счётчике? Я просто не могу найти ничего больше четырёхста… Четыреста… Четыре по сто, короче, есть… А надо сколько? Восемьсот? Сейчас поищу. Тут вот помада есть. Знаете, за сколько брала? За три девятьсот. Специально для этого вечера. И никто не оценил, ни слова не сказал. Сколько, говорите, с меня? Восьмиста… восьмисот… я не найду точно. Здесь только помада и пять тысяч… И четыре по сто. Давайте кофе зайдём попить вот туда, заодно и разменяем. У вас есть время? А, у вас сдача есть… Хотите, помаду вам отдам эту? Она мне не нужна уже. Подарите кому-то. В том году платье купила за семнадцать триста, тоже никто ничего не сказал… Коллектив на работе — врагу не пожелаешь. Суки. Спасибо, вот там меня высадите, у Шоколадницы.

* * *

— Аллё! Это Яндекс? — громкий девичий голос рвётся наружу телефона.

— Не совсем. Меня зовут Никита. Но вы можете звать меня Яндекс.

— Неважно. Короче, мы у вас в машине забыли второго декабря пакет со сменкой детской. Она нам нужна. Как её забрать?

— К сожалению, не подскажу. У меня в машине вы ничего не забывали.

— Я не знаю, в вашей или не в вашей. Просто, я не помню, в какой именно, тут куча заказов в списке в приложении, как мне теперь искать именно тот?

— Я правильно понимаю, что вы хотите, чтобы я вам нашёл в вашем списке именно тот заказ, на котором вы забыли в какой-то машине детскую обувь?..

— Мне неважно, что вы сделаете. Мне нужна сменка. Ищите как хотите. Это не мои проблемы! Ребёнку не в чем ходить!

* * *

— Включи камеру, Лена. Нажми на кнопку с камерой. Вот так. Погоди. Дай посмотреть. А теперь повыше. Просто наклони телефон. Руку выше. Так. Отлично. Левее. Левее, говорю. Ты делаешь правее. А надо левее. Теперь вниз. И направо. Это лево, а не право. Вот так. А сзади покажи теперь. Теперь снова левее. Понятно. Слушай внимательно: руль по часовой стрелке до упора. По часовой. Как стрелки часов ходят? Это по часовой. И сдавай назад тихонечко, пока не запищат парктроники. Потом руль против часовой и двигайся вперёд. Там столбик, аккуратнее, в него не впишись… Нет, телефон отложи в сторону. Обеими руками за руль держись. Отложи телефон. Я тебя слышу. Руль по часовой до упора. И назад. Реверс. Коробку в реверс переведи. Буква эр. Под правой рукой. Эр. Реверс. Задняя передача. Теперь вперёд. Да. Встала? Отлично. Не надо в магазин ездить, иди домой, я сам заеду в магазин. Пока.

* * *

— Здравствуйте, это вот мы сейчас вызвали такси…

— Здравствуйте.

— Там адрес неправильный в заказе. Надо не в Кунцево ехать за нами. А в Лохинский посёлок. Часам к шести вечера.

— А зачем же вы вызвали такси сейчас и в Кунцево?!

— Чтобы позвонить водителю и договориться. Смотрите, вам надо будет после ворот…

— Одну минуту. Во-первых, отмените этот заказ. Во-вторых, я не смогу быть у вас в шесть вечера в посёлке Лохинский.

— Что значит, не сможете? Сейчас утро, вы успеете до нас доехать без проблем. Записывайте адрес: СНТ Минерал…

* * *

— Вы меня извините, Евгений Александрович, но, если вы меня назначили на эту должность, значит, уверены, что я в этом понимаю. Я говорила вам много раз, что тимбилдинг — это важно. Что нам не нажраться важно, а сплотить коллектив. Мотивировать сотрудников фонда. И программа вечера, ведущий, и конкурсы здесь играли важную роль. Я настаивала. И вот произошедшее — это для девочек было как оскорбление. Как плевок. Они готовились. Они были уверены, что мы согласовали всё с ведущим. Вы мне обещали. А я обещала им. И для всех нас был шок, понимаете? Праздник, можно сказать, был испорчен. Как можно было конкурс «Мисс грудь» заменить на «Мисс ноги», даже никого не предупредив заранее?!..

* * *

— Виктор, ты уже дома? Одевайся обратно и иди в магазин. Купи кофе молотый. Но не этот, что ты вечно берёшь! Возьми слабую обжарку. Арабику. И достань ту кофемашину, нам папа с мамой дарили, помнишь? Достань и вымой. Я приеду и буду варить кофе. Не спорь. Ты просто всё неправильно делал, бестолочь! Мне сейчас водитель всё объяснил и рассказал. Водитель. Такси, какой ещё водитель… Машинист поезда! Не задавай глупых вопросов. Я знаю. Ты всё не так делал потому что. Экстракция чего-то там не та. Я еду домой. Всё тебе покажу. Иди в магазин и потом приготовь кофеварку! Не спорь, а то разведусь и оставлю тебе детей! Тут такой запах из термоса у человека в машине — я чуть в обморок не упала. Арабика. Лёгкой обжарки. Запиши себе. Еду.

* * *

Одна знакомая моей мамы, давным-давно, в ранние постсоветские годы, останавливая таксомотор, называла водителю домашний адрес (Бажова, дом такой-то) и неизменно добавляла: городок Моссовета.

Таксисты не очень понимали, зачем им сообщали эту информацию, тем более что квартал этот, городок Моссовета, представлял собой довольно унылые советские панельные дома, совершенно лишённые номенклатурных понтов. Однако почти всегда они утвердительно кивали, давая понять, что уж теперь-то они тоже знают эту тайну непростых жителей «городка».

Прошло тридцать лет, и я сам вожу людей в такси. И вот сегодня сажаю пассажира, важного дядечку лет шестидесяти, а тот сообщает мне:

— Улица Бажова, дом пять.

Я как будто бы ждал этого все тридцать лет. Носил в памяти это, казалось бы, ненужное знание. И я взял и выпалил в ответ:

— Городок Моссовета?

Уже потерявший надежду найти достойного собеседника на тему былой элитарности квартала, пассажир восхитился моими подробными знаниями столицы и всю дорогу восхищённо меня расспрашивал, откуда я знаю про Моссовет, часто ли бывал в их краях и тому подобное.

Было видно, что и он ужасно страдал все эти годы, не находя понимания у всех, кому он сообщал про Моссовет и про его городок.

Сегодня я сделал чуточку счастливее ещё одного пассажира.

* * *

Странная подача: Очаковское шоссе, глушь, промышленный район — но в заказе детское кресло. Подозрительно…

Приезжаю на точку: небольшой перекрёсток, закрытый шиномонтаж, вокруг ни души.

Заказ при этом «безнальный» — такие не бывают фейковыми. Вроде бы. Хочется надеяться.

Тут вдруг рядом останавливается второе такси, Камри. Коллега опускает стекло:

— Ты тоже на заказ приехал?

— Ага. У тебя с креслом?

— Да. На Куркинское?

— Именно.

Два такси, оба с креслами, в таком месте… Нереально. Из Камри испуганный голос:

— Слушай, погнали отсюда, мне это не нравится. Разберут нас сейчас на запчасти…

— Не разберут. Кому ты нужен? А я тем более. Давай пробовать звонить, вдруг ответят?

Пробую. Звонок не проходит. Но теперь мой телефон начинает звонить: входящий с какого-то немецкого номера. Опять напрягаюсь: айпи телефония какая-то? Чертовщина… Может, и правда валить?

Оказалось, клиент с немецким телефоном: приехал на родину. В соседнем здании — комплекс с банями. За углом. С кучей родственников и детей. Вызвал несколько такси, чтобы развезти всех по домам…

* * *

— Так, я там у вас телефон забыла на заднем сиденье!

Звонок прозвенел через десять секунд после того, как пассажир следующего заказа протянул мне мобилу, лежавшую на полу.

— Здравствуйте снова. Да, только что её нашёл пассажир…

— Отлично, возвращайтесь в Ашан. Я буду ждать вас в отделе алкоголя, только срочно, у меня совсем нет времени.

— Срочно не могу: я на заказе и везу другого пассажира на Коровинское шоссе. После того, как закончу эту поездку, я смогу подъехать к Ашану, в то место, где вас высадил, а вы подойдёте и заберёте ваш телефон.

— Вы с ума сошли? Да мне на него шведы будут звонить с минуты на минуту! Мне надо ответить, вы не понимаете? Мне вопрос надо закрыть до Нового года!..

— Понимаю, но я сейчас на заказе с пассажиром. Хотите, я отвечу? Они по-английски говорят? Мы продаём или покупаем? Введите меня в курс дела…

— Вам что, трудно завезти мне телефон?

— Я в двенадцати километрах от вас с пассажиром. Мне не трудно, мне невозможно. Я закончу поездку и смогу выдвинуться в вашу сторону, включив счётчик. Вы выйдете из Ашана в то место, где я вас высаживал, заберёте ваш телефон и заплатите мне по счётчику за эту поездку. Буду у вас ровно через тридцать минут. Не опаздывайте. Целую.

Я положил трубку.

Пассажир сзади перестал беззвучно хохотать и тихо спросил:

— И часто у вас такое?..

* * *

— Аллё! Здравствуйте, вам удобно говорить?

— Здравствуйте. Удобно.

— С праздником вас наступившим. Мы бы хотели взять интервью. Вы же таксист?

— В некотором роде. А что за интервью? Кому? О чём?

— Мы делаем передачу про нелегальное такси, про криминал.

— Вряд ли я вам что-то расскажу про это. Я мало что знаю про нелегальное такси и криминал.

— Но вы же таксист?..

— Да, я таксист.

— И ничего не знаете про криминал?

Вот как, скажите мне, продолжать разговор более 15 секунд, чтобы не обматерить и не испортить впечатление о московских таксистах?

— Я смотрел много голливудских фильмов про криминал. Могу пересказать по памяти. Вряд ли вам это нужно.

— Нам бы про такси. Про то, как водители обманывают пассажиров, грабят их, понимаете?

— Извините, я повторю вопрос: что за СМИ? Вы можете толком представиться?

— Вы сначала ответьте, готовы ли дать интервью!..

* * *

Оказалось, что самое тяжёлое, что может произойти во время поездки — это вовсе не хамящий или глупый пакс, не проблемы с оплатой, маршрутом или неверным адресом.

Самое тяжёлое — когда вдруг понимаешь, что пассажир плачет.

Чаще всего тихо, не демонстративно, не рассчитывая на чью-то реакцию. Просто человек вдруг начинает горько плакать, без видимых (мне) причин. Видимо, когда накопилось, когда нет сил больше терпеть, когда совсем невыносимо.

И тут у меня наступает состояние абсолютной беспомощности. И говорить нечего, и делать ничего нельзя, вообще непонятно, как реагировать. Вернее, реагировать, наверное, никак не надо.

И вот это состояние, когда лезть нельзя, но рядом с тобой человек, которому очень плохо — оно самое страшное.

Оказывается.

* * *

— Ой! Мы вас узнали! Вы этот… Ну который «Десять вопросов глупым таксистам». Да? Очень понравилось! Отличный выпуск. Даже лучше, чем с Бондарчуком!..

Мог ли я себе представить ранее, что для того, чтобы обогнать Бондарчука, мне будет достаточно стать таксистом?!

* * *

— Вы не служили. Угадал? Угадал. Сразу видно. Не служили. Надо послужить, чтобы понять армию. Страну свою. Чтобы прочувствовать. Чтобы мужиком стать.

Пассажир двадцать минут кряду грузил меня военным величием России, но его, судя по всему, расстраивал мой скепсис.

— У меня был знакомый… Одноклассник, если быть точным. Он сначала отслужил, а потом отсидел. И вот, по его словам, армия это ничто по сравнению с зоной. В части «понять страну», «стать мужиком» ну и так далее. Вы не сидели? Зря. Я слышал очень авторитетные рекомендации от человека, который мог сравнить — до и после!..

* * *

— А вы специально включили свет в салоне?

Барышня садится в ночи, в салоне включен свет, я его почти всегда врубаю, пока жду пассажира: по-моему, гораздо комфортнее садиться в машину, происходящее в которой видно издалека (в этом смысле меня поражают «водятлы», которые тонируют стёкла и отключают свет в салоне даже на открытие двери).

— Да, я включаю его в темноте. Так же лучше?

— Конечно! Это гениальная идея! Какой вы молодец!

— Честно говоря… это не моя идея. Я её подсмотрел у стамбульских таксистов. Те часто иллюминацию в салоне сзади вообще не выключают. Даже на ходу.

— А-а-а… а я-то думала… — Девушка была абсолютно раздосадована тем, что авторство идеи не моё. По-моему, у неё даже почему-то испортилось настроение.

* * *

— Если бы я знала, что «порш» такое говно!.. — пассажирка явно хотела излить душу и начала с интригующей фразы, только мы отъехали от сверкающего автосалона и сервиса.

— Что случилось?! — Я одновременно изобразил тревогу, сочувствие и озабоченность ситуацией.

— Да опять ремонт. Что-то опять поломалось. Подруге давала машину. Она незамерзайку куда-то не туда залила. Я в этом не разбираюсь. Муж убьёт, когда узнает.

— Может, лучше на такси?..

— За такси тем более убьёт…

— Что вы имеете в виду?!

— Да мне один таксист в вотсапе начал такое писать… Я в туалет пошла. А телефон забыла на кухне. А муж сидит и читает. Выхожу, а он мне говорит: «Я почти кончил».

— Ну а вы?..

— А я такая говорю: я его вообще не знаю…

— Погодите. А откуда у таксиста ваш номер?

— Я ему сама позвонила. Симпатичный мальчик, но я же не имела в виду ничего такого. Просто болтали. А он разошёлся и давай такое писать…

— Ну а муж?..

— Муж говорит: «Убью обоих». И теперь такси под запретом. Мне подруга вызывает.

— Та самая, что незамерзайку заливала?

— Да, она самая. Иногда путает.

— Она и в этом случае напутала: если бы вы не позвонили и не сказали, что вы в салоне «порше», я бы продолжал стоять и ждать вас на другой стороне МКАДа, куда машина и была заказана. Кстати, у меня, получается, тоже есть ваш номер!

— Вы только ничего не пишите, умоляю!

— Договорились.

* * *

— У меня не настолько длинные ноги, поверьте!

Я начал отодвигать вперёд переднее кресло, на котором только что вёз баскетболиста метра под два с половиной роста, чтобы следующей пассажирке сзади было удобнее, но она немедленно начала кокетничать. Я так ей и сказал:

— Мы ещё даже не отъехали, а вы уже кокетничаете!

Дама захохотала.

— Между прочим, совсем нет. Ну посмотрите сами! Нет, не надо, лучше за дорогой следите. Вы просто сейчас наступили на больную мозоль. Ноги короткие, всю жизнь комплексую по этому поводу, обувь подбираю, юбки всякие, чтобы… Ну, знаете… долгий разговор. Нам, кстати, сколько ехать?

— Тридцать две минуты.

— За тридцать две не успею объяснить.

— Я включу платное ожидание.

— Вы, таксисты, все такие жадные?!

— То есть, не будете рассказывать? Сами же начали, между прочим.

— Высадите меня на Петровке, посмотрите, когда выйду из машины.

— Вряд ли.

— Почему это?!

— В центре спрос высокий на такси, наверняка уже буду на заказе, времени отвлекаться не будет ни секунды…

— Только я подумала, что вы хороший таксист, а оказывается…

* * *

Вчера решил закончить пораньше: с утра вставать рано, а работы очень мало: дни очень плохие…

Еду в своё село, останавливаюсь у мойки: сполоснуть бы кузов. Ко мне подбегает мужичок в смешных трениках и резиновых шлёпанцах на шерстяной носок.

— Друг, где тут у вас улица Вокзальная?

Дальнобойщик. С ним фура двадцатиметровая, забитая каким-то панелями из Волгограда. Ищет въезд на строительный рынок. Адрес записан, но как-то весьма странно.

Мужичок за шестьдесят. Вежливый. Слегка напуганный тем, что сейчас уткнётся куда-то со своей фурой на нечищенной от снега дороге…

Находим нужное ему здание. Оно по ту сторону железки, не в селе Немчиновка, а за станцией Немчиновка. Надо развернуться.

— Помоги, друг. Я тут застряну. Сколько надо заплатить?

Отвечаю, что не надо ничего платить. Сажаю его в Афродиту, едем на «пропись трассы», находим место для манёвра, я перегораживаю дорогу (благо, ночь и машин совсем немного), тот в пять приёмов разворачивается. Выруливаем обратно на МКАД, Можайка, узкий поворот, еле протискиваемся к забору с воротами. Здесь утром откроют и он сможет разгрузить свои волгоградские плиты.

— Запиши мой номер! Я в Казани живу. Дом в 20 метрах от воды. Приезжай, брат, рыбалку сделаем! Знаешь, какая у нас рыба?.. Пиши мой номер. Приезжай в любой момент, только заранее предупреди. Или я, или сын — встретим и всё устроим. Спасибо, я бы тут встрял!..

Это был один из тех нечастых случаев в России, когда «приезжай» звучало не как фигура речи. Я почему-то уверен: если позвоню — он действительно будет рад.

* * *

— У вас дерево есть?

Я не сразу отреагировал на вопрос. Поначалу решил, что пассажир разучивает роль вслух. Но потом увидел, что тот смотрит в отражение в зеркале прямо мне в глаза. Я наконец ответил:

— Скорее всего, нет. А вы что имеете в виду?

— Дерево. Есть у вас в машине дерево? Что-нибудь деревянное?

Афродита у меня в сиротской комплектации, без свинины и прочих излишеств.

— Нога.

— Что нога? — пассажир уже начинал нервничать от такого бестолкового водителя.

— Нога деревянная левая у меня.

— Да ну вас к чёрту! Мне дерево нужно. Постучать. Ладно. Проехали.

* * *

— Где нам лучше остановиться?

Мы подъезжаем к конечной точке, и я заранее спрашиваю, где встать, чтобы прикинуть траектории захода на посадку.

— Подальше…

Подальше — это моё любимое. Подальше. ОК. Еду.

— Вот там, за маздой.

Начинаю шарить глазами вокруг. Ни одной мазды.

— Вы имеете ввиду вот тот Мазерати Леванте?

— Давайте даже ещё вот туда поближе…

Я аккуратно оборачиваюсь в надежде, что пассажир хотя бы куда-то показывает пальцем. Но нет.

— Простите, поближе куда?

— Ну вот где-то здесь, наверное, давайте. Только не тут, а там.

* * *

Хрупкая барышня мышкой проскочила мимо меня, стоящего перед открытым багажником, молча передав мне небольшой лёгкий чемоданчик, и села на левое заднее сиденье, за водителем.

Конец ознакомительного фрагмента.