Метро 2033: Крым

Никита Аверин, 2013

«Метро 2033» Дмитрия Глуховского – культовый фантастический роман, самая обсуждаемая российская книга последних лет. Тираж – полмиллиона, переводы на десятки языков плюс грандиозная компьютерная игра! Эта постапокалиптическая история вдохновила целую плеяду современных писателей, и теперь они вместе создают «Вселенную Метро 2033», серию книг по мотивам знаменитого романа. Герои этих новых историй наконец-то выйдут за пределы Московского метро. Их приключения на поверхности Земли, почти уничтоженной ядерной войной, превосходят все ожидания. Теперь борьба за выживание человечества будет вестись повсюду! Вот так, бывало, едешь на верном коне (зеленом, восьминогом, всеядном) в сторону Джанкоя. Слева – плещется радиоактивное Черное море, кишащее мутировавшей живностью, справа – фонящие развалины былых пансионатов и санаториев, над головой – нещадно палящее солнце да чайки хищные. Красота, одним словом! И видишь – металлический тросс, уходящий куда-то в морскую пучину. Человек нормальный проехал бы мимо. Но ты ж ненормальный, ты – Пошта из клана листонош. Ты приключений не ищешь – они тебя сами находят. Да и то сказать, чай, не на курорте. Тут, братец, все по-взрослому. Остров Крым…

Глава 1

Перфокарта

То, что в городе есть выжившие, Пошта понял сразу.

Были приметы, которые человек, только что вышедший на поверхность, никогда не заметит. Потому что нет у подземной крысы навыков следопыта. Откуда рожденному в бункере знать, что вот эта аккуратная кучка мусора, состоящая из обгоревших упаковок сухого пайка, является отличительной чертой лагеря сталкеров, пережидавших опасность на крыше здания? Или взять хотя бы угольные метки на стенах, которые Пошта впервые увидел еще на въезде в Балаклаву: череп с костями, крест, три треугольника и круг. Отметки были оставлены относительно недавно — год, максимум два назад. А это означало, что в городе или рядом с ним есть колония уцелевших, и они уже достаточно осмелели, чтобы организовывать экспедиции на поверхность. Оставалось только найти их убежище.

Пошта аккуратно перегнулся через парапет проверить, как обстоят дела у Одина. Конь, вольно пасущийся рядом с входом в подъезд, словно почувствовал взгляд хозяина, всхрапнул и помотал головой: «Все спокойно, никого поблизости нет!». Привязывать или, тем более стреноживать скакуна Пошта не стал, ведь неизвестно, какие твари прячутся в домах этого милого городка. Случись что, Один вполне мог постоять за себя, а в крайнем случае дать деру. Потерять коня листоноша не боялся, потому что верный восьминогий друг уже не раз находил своего хозяина даже после нескольких дней разлуки.

— Копать-колотить, — Пошта вернулся к изучению города при помощи армейского бинокля. Оптика была хорошая, еще из запасов НАТОвской базы, на которую наткнулась в прошлом году банда атамана Миколы. Заполучить у лиходеев бинокль получилось относительно просто; Пошта был даже рад тому, что в обмен на него удалось избавиться от кучи ненужного барахла навроде стопки порножурналов и консервов с просроченным салом.

Но даже через хваленую европейскую штуковину он не мог засечь на городских улицах ни единого движения. Ни людей, ни мутантов. Только на развалинах древней крепости, венчавшей горный утес, мельтешили огромные птицы, потомки обычных чаек. Вода в бухте была спокойная, гладкая. А что творилось на море, отсюда разглядеть нельзя было — его закрывали скалы.

У Пошты забурлило в животе, и он решил слегка перекусить. Листоноша, как и его конь, был всеядным. Конечно, разумное существо предпочтет что-нибудь вкусное, но за неимением такового, можно и подножным кормом перебиться.

Пошта вытащил и размотал леску, соорудив нехитрую приманку: клочок шерсти, вымазанный кровью, на крючке. Почти рыбалка получается. Листоноша спустился на первый этаж дома и опустил через дыру в полу «снасть» в подвал, где шебуршились (он чуял) крысы.

Пятнистые зверьки осторожно кружили вокруг приманки. Листоноша, неотрывно следящий за суетой внизу, надеялся поймать одного из этих зверьков. Крючок и леска были надежные, проверенные в деле не один раз. Такой нехитрой снастью можно было поднять тушку в пять килограммов. Хотя представители местной популяции явно не дотягивали по габаритам до своих родственников, джанкойских щурiв, на которых привык охотиться Пошта.

Наконец самый упитанный самец осмелился приблизиться к наживке. Он внимательно принюхался к меху, пригнулся и явно изготовился к прыжку, намериваясь сцапать мясо и бежать прочь. Пошта аккуратно сглотнул набежавшую голодную слюну, предвкушая сочный ужин. И тут его грандиозные планы на вечер нарушил звук выстрела! Естественно, пятнистые грызуны прыснули в разные стороны, пища и прячась поглубже в свои норы. Матерясь, листоноша быстро смотал леску на кулак и прильнул к оконному проему. Как он и думал, местные жители наконец-то высунулись на поверхность. И, судя по всему, сегодняшний рейд складывался для них весьма неудачно.

Раздалось еще несколько одиночных выстрелов. Судя по звуку, палили из дробовика. Затем последовала длинная автоматная очередь, захлебнувшаяся так же неожиданно, как и началась.

— Копать-колотить, патронов не бережем, — Пошта аккуратно, чтобы не пораниться об остатки оконного стекла, забрался на подоконник. Держась для страховки одной рукой за бетонный край, второй он поднес к глазам бинокль и стал выискивать фигуры сталкеров. Поиски осложнял тот факт, что надвигался вечер, а в этих широтах темнело стремительно, так что через полчаса разглядеть что-либо будет возможно только с прибором ночного видения. А его у Пошты, увы, не было. Но ему улыбнулась удача: он наконец-то смог засечь аборигенов.

По набережной, на противоположной от Пошты части бухты, бежали трое. Точнее, двое несли под руки третьего. Через каждый десяток шагов один из них, не глядя, поливал свинцом асфальт позади себя. Причину столь безумного расточительства боеприпасов Пошта разглядел не сразу, но от увиденного волосы на затылке у него встали дыбом.

Огромные улитки, каждая величиной с легковой автомобиль, стремительно нагоняли сталкеров. И, судя по реакции беглецов, встреча с этими бронированными слизняками была последней, чего бы они желали в этой жизни.

«Думаешь, это хорошая идея? — тихий, но очень неприятный голос рассудка отвлек Пошту от разворачивающейся на его глазах трагедии. — Может, стоит подождать, чем закончится эта заварушка?»

— Если я им не помогу, эти бронированные слизни им явно бо-бо сделают. А мне нужны живые люди. — Пошта поморщился и почесал прикрытый банданой лоб.

«С чего ты взял, что их только трое? Может, это такая местная охота? Небольшая группа заманивает вкусных слизней в ловушку, а там их ждет десятка два крупнокалиберных стволов или яма с заточенными кольями!»

— Да не похоже, чтобы это была охота. Точнее, в роли дичи здесь точно люди. Видишь, тот, которого они тащат? У него явно нога порвана до кости. И одеты они в костюмы, предназначенные для многодневной вылазки на поверхность: толстая резина, армированные жилеты, рюкзаки. В таком прикиде быстро не побегаешь.

«Ну, как знаешь! Я тебя предупредил…»

Пошта слез с окна и нервно закусил губы. С одной стороны, ему необходимо поговорить с этими людьми и узнать, где находится вход в колонию. С другой, если при виде улиток они задали такого стрекоча, то оказаться рядом с ними в этот момент — не самая хорошая идея. И, к тому же, вдруг эти трое — последние выжившие в городе, и с их смертью можно будет смело поставить большой жирный крест на карте, означающий, что людей здесь больше нет.

Постояв еще несколько мгновений, Пошта сердито плюнул в дыру в полу, убрал леску с крючком в «сидор» и стремительно выбежал из квартиры. Пока он кошачьей походкой скользил по ступеням лестницы вниз, в животе его громко заурчало.

— Надеюсь, у этих ребят найдутся приличные харчи! — сказал он, выбегая из подъезда. Верный конь, который тоже слышал выстрелы, уже ждал хозяина, нетерпеливо постукивая копытами. Пошта с разбегу запрыгнул в седло и легонько ударил пятками по бокам скакуна, — Поехали, Один!

* * *

Если измерять расстояние по прямой, то от одного берега бухты до другого было не больше ста метров. Но сунуться в свинцовые воды было бы сущим самоубийством. Ведь море порождало поистине хтонических тварей, которым степные и горные мутанты даже в подметки не годились. Так что добраться до сталкеров можно было только в объезд, сделав приличный крюк по набережной.

Пошта направил лошадь в широкий проем некогда массивного, а теперь основательно изъеденного временем и радиоактивными осадками забора. Из-под сдвоенных копыт в воздух взвились труха и пожухлые листья.

«Главное в такой свистопляске — не угодить в яму или в пасть голодной зверюшки! — промелькнула запоздалая мысль в голове листоноши, пока он лихорадочно высматривал дорогу. — Что же, винить в сложившейся ситуации кроме себя некого… Поленился вчера разведать окрестности, так что не стони и делай свое дело!»

По сторонам мелькали кусты, то и дело на пути возникали огромные кучи мусора, но Один всякий раз успевал огибать препятствия. На полном скаку Пошта умудрился намотать поводья на луку седла и достать дробовик из заплечной кобуры. Еще несколько десятков метров, и он будет на месте.

Раздался крик отчаянья и боли. Значит, улитки все же нагнали беглецов.

— Быстрее! — Пошта подгонял скакуна голосом. Ответив на призыв хозяина, Один перешел на бешеный галоп, и уже буквально летел над землей. Наконец, они с треском проломились сквозь кустарник и оказались на набережной. Сталкеры и их преследователи уже были в пределах видимости, но еще слишком далеко, чтобы открывать прицельный огонь. Так что все, что сейчас оставалось, — это гнать во весь опор и надеяться, что аборигены смогут продержаться еще пару минут.

А дела у сталкеров были плохи. От их раненного товарища осталась лишь рука, скребущая по асфальту. Все остальное было скрыто улиткой, навалившейся на него всем телом, по которому волнами проходили судороги. Природу этих спазмов на студенистом теле угадать было несложно — монстр приступил к трапезе. Два оставшихся сталкера неслись к железобетонному навесу, нависшему над странным входом в пещеру, и у них на хвосте висело с десяток улиток.

— Копать-колотить, не успеют! — в отчаянье Пошта решил пальнуть из дробовика в ближайшую, занятую обедом, улитку — может быть, это отвлечет ее товарок. Но стоило прицелиться в перламутровый панцирь монстра, как тот взорвался на тысячу осколков, а в небо взмыл огненный шар! — Что за черт!

От неожиданности Один резко остановился, чуть не выбросив хозяина из седла. Улитки тоже замерли, озадаченно водя и покачивая усиками с глазами в разные стороны. Осознав наконец, что источник страшного шума позади них, молюски стали шустро разворачиваться. Двадцать пар студенистых глаз, каждое величиной с апельсин, уставились на тлеющие останки их собрата. И на Всадника, ошарашенного подобным оборотом событий.

— Здрасте, — приветливо улыбнулся им Пошта. В ответ монстры, как по команде, двинулись в его сторону, — Что, так сразу? А поговорить?

Сообразив, что обычным дробовиком тут делу не поможешь, Пошта убрал оружие, нашарил в подсумке толстопузую рукоять ракетницы и, практически не целясь, выстрелил огненным зарядом в ближайшую тварь. Шипящая и искрящаяся ракета со звонким шлепком вошла в тело монстра в том месте, где, по мнению Пошты, у него должна была располагаться голова. Улитка, не издав ни единого звука, встала как вкопанная и больше не пошевелилась. Однако оставалось еще девять ее сородичей, для которых всадник стал самой желанной добычей.

Монстры стремительно приближались. Они выстроились в линию по всей ширине набережной, огибая на ходу трупы сородичей и брошенные автомобили.

Недолго думая, Пошта помчался им навстречу, на ходу перезаряжая ракетницу. Как бы ни были быстры эти создания, его конь двигался намного быстрее. Выбрав наиболее удачный момент, когда одна из улиток начала огибать застывшую на ее пути «Таврию», Пошта выстрелил, целясь в голову. К сожалению, ракетница — это не самое удобное и предсказуемое оружие. Снаряд прошел по касательной, чиркнув по панцирю монстра. Но, к счастью для всадника, этого вполне хватило, чтобы улитка испуганно втянула голову и туловище в «домик», и он смог без проблем проскакать мимо нее.

Остальные монстры прошли еще несколько метров, прежде чем осознали, что добыча смогла прорваться сквозь их строй. Но пока они разворачивались, Пошта верхом на Одине уже ловко скакал вверх по горе, на тот навес, на котором притаились выжившие сталкеры.

— Не стреляйте! Свои! — Пошта остановил Одина и миролюбиво поднял руки, демонстрируя, что он не вооружен. Аборигены недоверчиво и даже со страхом в глазах смотрели на неожиданного гостя. У одного из них в руках был АК-47, у другого дробовик, похожий на тот, что висел у Пошты в перевязи за спиной. И оба ствола были направлены на всадника. Привычный к подобному обращению Пошта старался не нервировать местных сталкеров. Улыбнувшись как можно искреннее, он поинтересовался:

— А эти капустные вредители к нам не залезут?

Повисло напряженное молчание. Воспользовавшись им, Пошта наконец-то смог вблизи рассмотреть представителей местного населения. Костюмы на них были хорошие, военные, сделанные незадолго до Катаклизма, но пользовались ими явно давно: кое-где видны заплаты и потертости. А вот чем они промышляют на поверхности — пока неясно. Традиционных рюкзаков с хабаром не видать, хотя они могли их и бросить при вынужденном бегстве.

— Они по горам не могут ползать, слава богу, — ответил наконец один из сталкеров. Судя по голосу, глубокий старик, но бегает так, что многим молодым даст фору, — Если бы ползали, то давным-давно по всему Крыму расползлись. А так дальше долины не могут.

«А вот это уже интересно, — отметил про себя Пошта. — Ребята знают географию, значит, в колонии остались люди, жившие до Катаклизма. Тогда не должно быть особых проблем, как с колонией в тридцать восьмом бункере».

Воспоминания были не самые приятные. В тот раз он наткнулся на поселение, состоявшее сплошь из детей и подростков не старше двадцати лет. Что стало с взрослыми — он так и не выяснил. А детишки за эти десятилетия жизни без надлежащего воспитания и опыта предыдущих поколений превратились в общину каннибалов-язычников. Пошта только чудом смог сбежать из этого проклятого места, и с большим наслаждением отметил его на карте жирным крестом, что означало «Выживших нет!»

— Ясно-понятно! — Пошта спешился и ласково погладил Одина по мощной шее. Сталкеры настороженно продолжали наблюдать, но стрелять в незнакомца пока не спешили. — А я вот, знаете ли, по горам сюда и шел. Видимо, провидение и спасло меня от встречи с этими милашками. Кстати, а откуда они взялись?

— Это виноградные улитки. От радиации их как на дрожжах разнесло. Но траву теперь не едят, наши умники решили, что белка от зелени таким тушам маловато. И улитки эти тепереча мясо жрут. Всю долину подчистую вылизали. Окромя их, нас и поморников никого не осталось. Умники говорят, что через годик-другой улитки друг друга жрать начнут.

— А если не начнут? — поинтересовался Пошта, усаживаясь на нагретый солнцем бетон навеса. — Что если они, по теории эволюции, отрастят себе ноги или еще какие-нибудь приспособления, и смогут забираться на горные склоны?

— Могет и так случиться, — Поште показалось, что под стеклом шлема сталкера с дробовиком мелькнула улыбка, — но приятнее думать, что эти слизняки сами себя схарчуют.

— Приятно, не спорю, — согласно кивнул Пошта. — Только я вот одного не пойму: с чего это вдруг та тварь, что вашего товарища поймала, прям взорвалась от радости?

Повисла еще одна тяжелая пауза, из чего Пошта сделал еще один вывод — к погибшему сталкеры испытывали большую симпатию, и его смерть для них явно была трагедией.

— Семецкий, кхм… — наконец подал голос доселе молчавший абориген, судя по всему, совсем еще мальчишка. — Он ее последней гранатой подорвал. Они на нас неожиданно напали, мы в обычный рейд вышли, разведать обстановку в городе. Остановились у родника воды набрать. Родник хороший, не «фонит», скважина на большой глубине залегает. Тут Юра шорох подозрительный в кустах услышал, пошел проверить… А через секунду он уже орет — ему улитка в ногу вцепилась…

— У них хоть и тело что твой холодец, но зубы имеются, — перебил его старший сталкер, — А еще дрянь какую-то выделяют, навроде парализующего яда. Хоть капля этого яда тебе на кожу попадет — через десять минут зови гробовщика мерки снимать…

— Копать-колотить, — грустно потупил взор Пошта. — Хороший мужик, значит, был ваш Семецкий.

— Семецкий-то наш! А вот ты чьих будешь? — наконец-то аборигены отошли от безумной погони и приступили к допросу невесть откуда взявшегося незнакомца. — Только не говори, что местный, я всех жителей Штольни в лицо знаю. И что это за чудище такое, на котором ты ездишь?

— Кто чудище? — натурально удивился Пошта. — Один что ли? Да нормальный конь!

— Хлопчик, где же это ты видел, чтобы конь о восьми ногах был, да еще и зеленой масти? — захохотал старший сталкер. Его товарищ недоуменно переводил взгляд то на него, то на предмет обсуждения.

— Как где? В степи казаки еще и не на таких ездят, — пожал плечами Пошта. Услышав его слова, старик резко перестал смеяться.

— В степи? Казаки ездят? Да ты откуда, бес, взялся?

— Я? Из Джанкоя.

* * *

За разговорами прошло немало времени, солнце успело превратить тени сталкеров из карликов в великанов. Аборигены поведали Поште о том, что поселение выживших в городе действительно существует. Несколько сотен человек успело найти спасение в штольне — секретном военном объекте времен холодной войны, который был построен почти сотню лет назад. Штольня представляла собой сооружение противоатомной защиты, специально созданное для подобных ситуаций. Советское правительство выбрало удобную бухту для размещения подземной базы подводных лодок. На левом берегу бухты величественно возвышалась Генуэзская крепость, чьи камни истончались морскими ветрами более трех тысяч лет. Напротив нее и был обустроен секретный объект под кодовым названием «Объект 825ГТС».

Объект был огромный, его подземный водный канал тянулся через всю гору, и оба выхода были искусно замаскированы различными приспособлениями и сетями. Они перекрывались батопортами, вес которых достигал полутора сотен тонн. Но пользовались обитатели штольни только южным входом со стороны бухты — путь в открытое море для них нынче был не только не актуален, но и опасен. Многие из тех, кто нес вахту у северного выхода, слышали ночною порой, как кто-то царапает и колотит массивную дверь батопорта.

— Повезло вам с этой штольней, — Пошта извлек из подсумка свежие фильтры для противогаза. Замена отработанных была чистой показухой для местных — он давно уже мог дышать зараженным воздухом крымских просторов без всяких последствий для здоровья. Глядя на его манипуляции, сталкеры торопливо засобирались. Запас кислорода у них тоже был на исходе, а сменные фильтры в этих краях — дефицит. — А как спрятаться успели?

— Вояки выручили. До Катаклизма штольню сперва местный народец потихоньку разбирал на цветной металл. Затем государство решило здесь музей сделать, отремонтировало и восстановило объект в былой красе, — старший из сталкеров, который назвался Чернецом, внимательно изучал площадку под навесом, на котором они укрывались от улиток. — А стоило им только порядок навести, как военные решили объект обратно забрать и по его прямому назначению использовать. Но только подлодки там больше не ремонтировали, современные посудины оказались слишком большие. Вот и сделали там базу на случай нападения вероятного противника с моря.

— Какого вероятного противника? — удивился Пошта. — Мы же тогда ни с кем не воевали!

— Главное было бы что защищать, а противник всегда найдется! — подал голос Слимак, младший сталкер. Чернец согласно кивнул и подал рукой знак, что внизу все чисто. Люди выстроились в цепочку и стали аккуратно спускаться.

— А дальше что было? — продолжил расспросы Пошта. Он шел расслабленно, зная, что опасности поблизости нет. Иначе верный Один не стоял бы совершенно спокойно, пощипывая жухлую травку. Пошта только отметил, что и радиоактивный фон здесь в пределах нормы, раз конь отважился грызть местную флору.

— Дальше? Да все просто и даже буднично. Обычный день, солнце, море, туристы… И тут солдаты с матросами засуетились. Несколько кораблей военных вдруг из бухты в море сорвались, военные своих домочадцев по городу собирали и в штольню уводили. И только часа через два сирену включили. Многие даже не поняли, в чем дело, — люди же на отдых приехали и предпочитали не обращать внимания на причуды местного населения. А кто посмекалистей, в штольню побежал. И я с сыном в том числе… — Чернец кивнул в сторону Слимака и замолчал на несколько минут, погрузившись в омут тяжелых воспоминаний. В это время они уже оказались на площадке под навесом. Прямо перед ними, укрывшись в глубокой нише, располагались огромные многослойные створки батопорта, охраняющие вход в штольню.

Что стало с теми, кто остался по другую сторону спасительных стен Объекта, Пошта выяснять не стал. Он уже слышал десятки подобных историй: отчаянный стук в гермодвери, приглушенные крики, мольбы о спасении и яростные проклятия. А потом тишина. Ему было интересно совсем другое — что стало с выжившими?

Пошта заглянул под навес, проведать, как дела у улиток. Те и не думали никуда уходить, деловито ползали вдоль границы подъема. Одна из тварей решилась было попробовать подняться вверх, но движение вверх ей явно давалось с большим трудом. Преодолев за пару минут чуть меньше метра, улитка дала задний ход.

Ее товарки, не теряя времени даром на бесполезные попытки забраться на гору, уже доедали погибшую особь. Это было не самое приятное зрелище, и Пошта поспешно отвернулся.

— Ну что, хлопцы, как будем через них прорываться? — поинтересовался он у аборигенов. — Лично у меня боезапас небольшой, на всех этих милашек точно не хватит.

— А нам и не нужно пули на них тратить, — старик встал и указал рукой на вершину горы. — Видишь, вон тропка петляет? Это кратчайший путь на противоположный склон, а там второй вход в штольню.

— Ясно-понятно, — покивал Пошта, и только спустя несколько мгновений понял смысл сказанного. — Эй, подожди! Ничего не ясно! Ты же говорил, что там выход в море, и он заварен. Да и к тому же отвесный склон, и высота в несколько десятков метров!

Аборигены переглянулись и мелко затряслись. Хотя противогазы глушили их голоса, но даже сквозь плотную резину было слышно, что они просто умирают от смеха. Отсмеявшись вдоволь, младший сталкер примирительно поднял руки:

— Прости нас, просто мы тут совсем одичали, развлечений нет, вот и ржем, как обкуренные, над всякой ерундой. Гермоворота действительно заварены, и высота там приличная. Но проникнуть в штольню все же можно. — Только коня твоего не удастся с собой взять, так что…

— Ничего страшного, — улыбнулся Пошта. — Он у меня мальчик самостоятельный, сможет о себе позаботиться. Так что показывайте, где там ваш черный вход…

* * *

Парня звали Зубочисткой, и с первого взгляда было понятно, за что — длиннющий, худющий, весь какой-то изломанный, гнущийся в суставах, с выпирающими коленками и локтями — он и вправду напоминал пожеванную и выплюнутую зубочистку. В довершение образа он еще и постоянно что-то держал в зубах — то палочку, то авторучку, то карандаш. Зубы его, редкие, желтые, кривоватые заслуживали отдельного упоминания — вкупе с давно не стриженными и никогда не мытыми волосами цвета пыли они делали Зубочистку на редкость непривлекательным типом.

Впечатление рассеивалось, когда Зубочистка начинал говорить. Такой вот нескладный уродец был неглуп, доброжелателен и (в меру данных природой способностей) амбициозен — насколько может быть амбициозен юноша лет двадцати, выросший под землей в общине сдвинутых на всю голову выживальщиков.

Небо Зубочистка видел за свою жизнь всего пару раз, и то через мутные стекла противогаза, а потому честолюбие его было направлено на карьеру сталкера. Лазить по радиоактивным руинам и добывать хабар представлялось ему истинным счастьем.

Пошта подобные устремления одобрял. Сидеть по норам и тихо вымирать, как советовали матерые выживальщики, с точки зрения листонош, было путем в забвение. Катаклизм Катаклизмом, а жизнь дана человеку чтобы жить, а не чтобы прятаться и выживать.

К сожалению, лидеры общины Штольни — матерая дама лет сорока пяти по кличке Курдулька и ее брат, серолицый, одноглазый и однорукий калека Хробак — придерживались противоположных, весьма консервативных взглядов. Запастись тушенкой и сидеть в штольне, пока все само не образуется, представлялось им оптимальной линией поведения.

Листоношу они выслушали внимательно, но реального интереса к положению дел на поверхности не проявили, выделили Поште койку в одном отсеке с Зубочисткой и велели ожидать дальнейших распоряжений.

— У нас тут своих проблем хватает, — просипел Хробак, и Курдулька согласно закивала.

Охранники подземных жителей, проводившие Пошту к новому месту обитания, старательно молчали, и лишь когда Пошта отпросился в туалет (который в штольне именовали на морской лад — гальюн), один из них буркнул другому:

— Хороший парень, крепкий. Дурь выйдет — боец получится.

Из чего Пошта заключил, что отпускать его никто не собирается, охранники на самом деле — конвоиры, и ждет его процесс «выхода дури», то бишь обламывания психики Пошты в интересах балаклавцев.

«Ну-ну, — усмехнулся мысленно Пошта. — Успехов вам в нелегком деле!»

Психика листонош была покрепче их физический кондиций и ломке практически не поддавалась.

С этими мыслями Пошта зашел в спальный отсек (тоже поименованный по-флотски каютой) и познакомился с Зубочисткой.

— Штольня — это никакая не штольня, конечно, просто так называется, — разглагольствовал парень, пока Пошта раскладывал свой нехитрый скарб на койке. — Это раньше была ремонтная база подводных лоток российского Черноморского флота. Объект Восемьсот тридцать пять ГТС, секретный по самое не могу. Одно время он стоял заброшенный, потом начали вроде реанимировать — а потом: бац, и Катаклизм. Нам, балаклавцам, повезло с объектом. Со штольней, то бишь. Тут двери герметичные, системы фильтрации воздуха, запасы продольствия, источник пресной воды, оружейные склады… Словом, хорошо Вээмэф к войне готовился, на совесть. Не то, чтобы им это помогло, а вот нас здорово выручило. Плохо то, что все это рано или поздно закончится. Фильтры поломаются, тушенка закончится — и дальше что? Рыбу радиоактивную ловить будем? Медуз жрать? А руководство не понимает. Ну пошлют они одну экспедицию на поверхность раз в месяц, ну притащат те чуток хабара… А толку? Надо десять, двадцать экспедиций снаряжать! Разведка, картографирование! Контакты с другими выжившими!

Пошта поймал себя на том, что одобрительно кивает. Из Зубочистки мог выйти неплохой листоноша — найди его члены клана чуток пораньше, когда мальцу было не больше годика от роду…

— А еще морлоки эти долбанные! — продолжал разоряться Зубочистка. — Никакого сладу с ними нет!

— Кто-кто? — удивился Пошта.

— Морлоки! Твари белоглазые! В заброшенной части штольни живут! Что жрут — непонятно, откуда взялись — тоже хрен разберешь, мутанты, одно слово!

— И чем они вам мешают? — полюбопытствовал Пошта.

Зубочистка аж задохнулся от негодования:

— Они же людоеды! Детей тырят! А потом жрут! Каждую неделю набег случается!

И словно в подтверждение его слов под потолком отсека вспыхнула и замигала красная лампа с полуоблезшей надписью «Тревога!»

Из коридора донеслось завывание сирены.

— Тревога! — подорвался Зубочистка. — Набег! В ружье!

Он нырнул под койку, отклячив костлявую задницу, и принялся там шуршать и рыться. Пошта, моментально выхвативший дробовик, наблюдал за возней Зубочистки с любопытством и недоумением. Парнишка наконец-то отрыл под койкой то, что искал. Искомым предметом оказался старый, можно даже сказать, древний! — «калаш» АК-47 выпуска чуть ли не того самого сорок седьмого года двадцатого столетия. Ствол у «калаша» был ржавый, цевье перемотано синей изолетной, давно утерянный приклад заменен более-менее подходящей по размеру и очень грубо обтесанной деревянной чуркой, а ствольная коробка и вовсе отсутствовала, бесстыже оголяя возвратно-боевую пружину (что, как знал Пошта, никак не сказывалось на боеспособности легендарного автомата).

— Вперед! — завопил Зубочистка, воздев «калаш», и ломанулся на выход.

Поште не оставалось ничего иного, кроме как последовать за ним.

Штольня, она же — объект 825ГТС, она же — балаклавский завод по ремонту подводных лодок, гудел как растревоженный улей пчел-мутантов (Пошта видел такое лишь однажды, на Тарханкуте, точнее — на Джангуле. Пчела-убийца, один укус смертелен, рой может уничтожить целый поселок, тогда чуть не погибла Бандеролька)…

Народ носился сломя голову, размахивая оружием и не понимая, что делать дальше. Коридоры штольни были освещены скудно, из трех галогенных ламп горела от силы одна, да и то вполнакала, балаклавцы то и дело натыкались друг на друга, кое-где едва не вспыхнули потасовки.

— Бойцы! — хрипло рявкнули наконец ржавые рупоры системы оповещения, и эхо прокатилось по коридорам штольни. — Защитники Балаклавы! Морлоки опять начали рейд! Отряды противника замечены на минус втором, минус четвертом и минус пятом уровнях. Отрядам зачистки проследовать в центр специальных операций! Отрядам поддержки — получить боеприпасы и приборы ночного видения! Катафоты лепить на грудь и на спину! Центральное освещение будет отключено через пять… четыре… три… две… одну…

Опять взвыла сирена, и штольня погрузилась во мрак. Голос, командовавший по громкой связи, Пошта опознал как принадлежавший Курдульке. Ай да баба, ай да командир!

— За мной! — схватил его Зубочистка за рукав и куда-то потащил, надо понимать — к арсеналу.

Там, в толчее и суете, в мелькании ручных фонариков и химических факелов, Поште выдали старый, ободранный ПНВ на резиновом ремешке и две наклейки на липучке «велкро». Одну он прилепил себе на грудь, вторую — Зубочистке между лопаток. Зубочистка сделал то же самое, и когда Пошта опустил на глаза ПНВ, все балаклавцы вокруг сияли яркими инфракрасными катафотами на груди и на спине, что позволяло легко отличать их от загадочных морлоков.

Вслед за Зубочисткой Пошта выдвинулся на минус пятый уровень — вниз по ржавой решетчатой лестнице, минуя затянутые паутиной пролеты и не обращая внимания на хлопанье крыльев летучих мышей, обитающих во тьме. Говорят, каждая вторая колония нетопырей заражена бешенством, поэтому лучше крылатых мышек игнорировать. Иммунитет у листонош, конечно, усиленный, но не до такой степени…

— Стой! — прошептал Зубочистка, вскинув кулак вверх, и весь отряд поддержки (то есть Пошта и еще трое балаклавцев) послушно замер. — Здесь разделимся! Пойдем по одному! Проверять каждый коридор!

С точки зрения тактики, это решение было чистой воды идиотизмом, но Пошту устраивало. С его способностями любой напарник превращался в обузу, а в одиночку листоноша мог без помех изучить расположение помещений штольни и найти что-нибудь интересное.

Балаклавцы рассеялись по коридорам, а Пошта, взяв ружье наизготовку, крадущимся шагом двинулся навстречу плеску волн. По идее, если слышно море, — там должны быть ангары для подлодок.

Коридор был совершенно темный, лампы давно перебили вандалы, и только на стенах, зеленоватых на экранчике ПНВ, мерцали флуоресцентные граффити диггеров, смутно напоминающие знаки листонош. Эта часть ремзавода подлодок, видимо, была заброшена задолго до Катаклизма.

Пошта крался, вслушиваясь в странные звуки подземного мира, и дробовик в его руках жил собственной жизнью, выцеливая малейшее движение, — и все равно нападение морлока едва не застало листоношу врасплох.

Все дело было в том, что потолок в этой части штольни был навесной — обычный такой офисный потолок из гипсокартонных плит, под (или над?) которыми прятались трубы коммуникаций и электропроводка. Там, в полости между навесным и реальным потолком, морлок и прятался. Выждал, гад, пока Пошта пройдет мимо, бесшумно отворил гипсокартонную плиту и бесшумно же, как кошка, спрыгнул на пол за спиной листоноши.

Если бы не чутье листоноши, валяться бы Поште с разорванным горлом и вырванной печенью. Но — успел. Почуял. Обернулся. И встретил летящего в прыжке морлока из двух стволов.

Странно, но того это не остановило! Заряд картечи из двух резаных патронов оторвал морлоку руку и часть плеча, изувечил лицо, выбил оба глаза — но бледнокожий мутант, рухнувший на пол в лужу собственной крови, еще трепыхался и пытался ползти к Поште, скаля кривые клыки.

Тратить патроны Пошта не стал: достал верный охотничий нож — кизляровский «Байкер», обошел покалеченного морлока сзади, схватил того за волосы, оттянул голову назад — и полоснул клинком пониже кадыка.

Морлок захрипел, в потолок ударил фонтан черной крови, и мутант сдох.

Пошта вытер нож, спрятал его обратно в ножны на голени, перезарядил дробовик и задумчиво оглядел труп морлока.

Несчастный людоед был одет в серый выцветший камуфляж. На нашивке над левым нагрудным карманом значилось: «Мичман Завирулько».

Военный моряк. Вот оно что! Морлоки — это аборигены объекта 825ГТС, моряки военно-морского флота!

Укрылись здесь от Катаклизма, значит. А впоследствии — мутировали. Скатились по эволюционной лестнице до людоедства, утратили человеческий облик. И стали жрать балаклавцев. А те — отстреливать морлоков. Закономерный конец для изолированной колонии выживших. Рано или поздно все общины сталкиваются с подобным. И — либо вымирают в неравной схватке с мутантами, либо ищут другие пути развития. Выживание человечества — только в сотрудничестве одних выживших с другими выжившими. Изоляция — путь к гибели.

От философских рассуждений Пошту отвлек странный звук, доносившийся из-за разобранной потолочной панели. Не звук даже — эхо, смутно напоминающее… ну да, треск радиопомех.

Листоноша закинул дробовик за спину, подпрыгнул, вцепился в каркас подвесного потолка и подтянулся, заползая в узкую, заросшую пылью и паутиной щель. Тут звук был слышен отчетливее и действительно смахивал на шорох работающей рации. Пошта вытащил ракетницу и пополз по-пластунски в сторону источника звука.

Вскоре дорогу ему преградила стена камня, и пришлось разбирать панель потолка и спрыгивать вниз. Куда он заполз, превратившись в потолочную крысу, оставалось только догадываться. Треск радиопомех смолк, уступив место… мелодии? Вряд ли, откуда тут взяться музыке… Но больше всего это смахивало именно на мелодию.

Пошта огляделся. Окольный потолочный путь привел его в помещение с тускло мерцающими лампами на стенах и прогнившим деревянным паркетом на полу. Наличие света означало одно из двух: или рейд морлоков был успешно отражен, или тут была своя, автономная система электропитания. Второе было более вероятно, так как помещение смахивало на штаб. Или, на крайний случай, радиорубку. А таким местам положен как минимум аварийный дизель-генератор.

— Ну-с, что у нас тут? — пробормотал Пошта, осматриваясь.

Комната, два на пять метров. С одной стороны — массивная дверь, не заперта и даже слегка приоткрыта. Если слух не подвел листоношу, за дверью — источник странных звуков. С другой — дверь когда-то была, но выбита чудовищной силы взрывом кумулятивного заряда. В комнате из мебели — стол и стул, прогнившие, из трухлявого дерева. Явный «предбанник», место сидения вечного дежурного. Ага, вот и скелет под столом.

А еще под столом была кобура (пустая) и кнопка (нажатая). Словно покойник вдавил ее перед смертью — а она так и осталась в положение «вкл».

«Интересно, что же она включает?» — подумал Пошта, и ответ не замедлил явиться сам собой. Наверное, сработали невидимые емкостные датчики движения — и из-под спринклеров под потолком повалил желтоватый газ. Пошта мигом надвинул на лицо маску противогаза, но без толку — газ, похоже, был каким-то аналогом иприта, отравляющее вещество кожно-нарывного действия: хоть капля попадет на кожу или, не дай бог, на слизистую — и все, пиши пропало, даже листоноше настанет каюк.

Пошта стремительно метнулся к приоткрытой двери. Газ постепенно заполнял помещение.

Быстро сориентировавшись, Пошта попытался закрыть тяжелую дверь, но это оказалось не так-то просто. Изъеденные ржавчиной, простоявшие несколько десятков лет без надлежащего ухода, дверные петли визжали, словно испуганные крысы. Металлическая обшивка крошилась под пальцами листоноши в мелкую труху, которая моментально забила воздушные фильтры противогаза. Чувствуя, что еще чуть-чуть и он лишится сознания, Пошта из последних сил надавил всем корпусом на упрямую железку. Что-то хрустнуло, и дверь наконец-то закрылась. Скинув бесполезный противогаз, листоноша схватился обеими руками за обруч дверного засова и провернул его пару раз влево. Внутри двери что-то заскрежетало.

— Надеюсь, я смогу потом тебя открыть… — Пошта устало прислонился лбом к теплому металлу двери, чувствуя, как пот градом льется ему за шиворот. Листоноше пришлось сделать не меньше десяти глубоких вдохов и выдохов. Немного помогло: исчезла противная слабость в ногах, а окружающие предметы перестали двоиться.

Окончательно успокоившись, Пошта приступил к осмотру помещения. Пункт связи в балаклавском бункере заметно отличался от тех, что листоноше доводилось видеть прежде. Как правило, это были небольшие комнаты, обставленные по минимуму: стол, пара стульев, стеллаж с документами и громоздкое оборудование, давно пришедшее в негодность. Здесь же все было совсем по-другому. На противоположной от входа стене располагался огромный экран, ныне погасший и покрытый толстым слоем пыли. В центре помещения выстроились в шахматном порядке пять столов, на каждом из которых стоял маленький телевизор и дощечка с маленькими кнопками. Да это же компьютеры! Если Пошта сможет доставить хоть один из них в Джанкой, то ребята из научного отдела его на руках носить будут пару недель, не меньше. Ведь оборудование, находившееся во время Катаклизма в подземных укреплениях, до сих пор функционировало, и запчасти от этих компьютеров могут принести немало пользы для клана Листонош.

— Так-так-так. Кого же из вас мне выбрать? — на несколько минут Пошта забыл об идущей за закрытой дверью кровопролитной схватке между морлоками и карательным отрядом балаклавцев. На первый взгляд все пять аппаратов были в хорошем состоянии, лишь серый пыльный налет да бурая плесень портили общее ощущение их целостности.

Вспомнив занятия в классе прикладной механики и наставления мастера Ступицы, листоноша отсоединил провода, ведущие от монитора к системному блоку, а затем провод электропитания и клавиатуры. Еще к серой коробке компьютера было присоединено странное устройство, похожее на располовиненную грушу с колесиком посередине. Решив, что лишней она не будет, Пошта засунул пластмассовый фрукт в боковой карман.

И тут на маленьком экране что-то мелькнуло. Затрещала одна коробочка, загудела вентилятором другая, и на прибитом пылью стеклянном ящике появилася фраза:

«Установить соединение? Y — да, N — нет, A — отмена».

Повинуясь внезапному порыву, Пошта нажал клавишу с символом «Y». В ответ на это компьютер мягко заурчал, а на экране монитора побежали столбцы букв и цифр. Естественно, Пошта не мог разобрать или запомнить не единого слова, ведь даже если бы он знал прикладную механику на «отлично», уследить за этим мельтешением было физически невозможно.

Так продолжалось с минуту, пока не произошло нечто совершенно неожиданное. Огромный экран на стене вдруг озарился ярким ровным светом. В пункте связи моментально стало светло, как днем, Пошта еле успел прикрыть глаза рукой, чтобы, не допусти Охранители, не повредить зрение. Но на этом странности не закончились. Из двух маленьких черных коробочек, стоявших по бокам монитора, раздался чей-то голос, напевавший смутно знакомую песню:

–…однажды капитан

Был в одной из южных стран

И влюбился, как простой мальчуган.

Раз пятнадцать он краснел,

Заикался и бледнел… Да где же эти американцы запропастились!

На несколько секунд Пошту буквально парализовало, он просто не мог поверить в происходящие. Из маленьких коробочек он слышал голос настоящего, живого человека! Каждого члена клана много лет готовили к подобной ситуации, у нее даже было кодовое обозначение — «Контакт». И ведь правы, правы были его учителя, а он, дурак, не верил. Где-то за пределами острова тоже есть выжившие. И как знать, может быть, этот разговор станет отправной точкой в истории возрождения Крыма?

Сбросив оцепенение, Пошта сглотнул набежавший в горле ком и приготовился произнести заученную на зубок фразу приветствия. Но от волнения все нужные слова куда-то делись, и вместо них он сказал первое, что пришло на ум:

— Это кто?

Пение тут же прекратилось, было слышно лишь чье-то тяжелое дыхание и непонятный шорох.

— Как кто? Это я, Батон. Треска, ты что ли? Где ты исправную рацию раздобыл, а? Вторую радиорубку нашли?

— Это не треска, — листоноша лихорадочно пытался вспомнить, где же ему раньше доводилось слышать это слово — «батон». Вроде бы это что-то грузинское? И причем тут рыба? — Меня зовут Пошта.

— Какая еще «почта»? Слышь, поваренок, хватит эфир засорять! Руки пообрываю, тесто пятками будешь месить! Палуба какая у вас…

— Еще раз повторяю, я не Треска. Я Пошта. Пошта из клана Листонош.

— Какого клана? Так это не с «Поликарпова»?! Ох ты растудыть твою, не сдохла, сволочь!.. Вот так известия. Живой?! Кто? Ты откуда вообще, братуха?

— Сейчас нахожусь в Балаклаве. Это на острове Крым.

Собеседник замолчал на некоторое время, и Пошта уже было подумал, что связь прервалась, но тут невидимый «грузин» вновь подал голос:

— Крым?! Вот уж услышались, так услышались, нечего сказать. Весточка с того света прям. Был я в Крыму пару раз. Первый раз в Севастополе, в «учебке», а во второй раз в отпуск с женой приезжал. Димка еще совсем карапузом был. Ласточкино Гнездо, Ялта, трамвай, солнышко припекает, ласково так… хорошо! Подожди, почему ты сказал остров? Он же всегда полуостровом был!

— Был когда-то, да сплыл, — губы Пошты невольно растянулись в улыбке. Удивительно, но его незамысловатая шутка пришлась собеседнику по вкусу, и тот басовито рассмеялся, — Батон! Тебя ведь так зовут? А ты где находишься? В Грузии?

— Вот честное слово, я бы с радостью… Да только вместо гор и «Хванчкары» у нас тут айсберги с пингвинами, — невесело усмехнулись динамики, — Вообще-то меня Михаилом Александровичем Зеленским зовут. Мы с ребятами застряли во льдах на Южном Полюсе. В районе полярной станции «Новолазаревская».

— На Южном Полюсе! — восхищенно воскликнул листоноша. Он относительно хорошо представлял себе географию Земли до Катаклизма, но даже не мог себе представить, насколько далеко от него сейчас находился Батон. — Как же вам удалось там выжить?

— Да мы сами-то не местные, из Пионерска на атомоходе «Иван Грозный» пришли… вирус тут кот…рый…база немец…ейчас ищем подходящие… — звук голоса потонул в шуршащем водовороте помех, а затем наступила полная тишина.

— Эй! Эй, Батон… Михаил? Ты еще тут? Слышишь меня? — но больше черные коробочки не проронили ни звука.

Пошта растерянно поглядел по сторонам. Произошедшее казалось сном. Слишком это было невероятно, немыслимо, непостижимо — выживший человек на Южном Полюсе! О таком не мечтали даже самые смелые листоноши!

И он, Пошта, установил с ним контакт. Перспективы открывались немыслимые.

Оставалось только понять, что с этим контактом и перспективами делать. Ну как минимум — сохранить контакт и рассказать о нем остальным листоношам, в Джанкой. Сохранить… Это компьютер, так? Пошта никогда в жизни не работал за компьютером, но — насколько это может сложно, в самом деле?

Он уселся на крутящийся стул, придвинул к себе дощечку с кнопками (клавиатуру, вспомнилось слово), поглядел на экран.

«Связь прервана. Абонент оффлайн», — светились буквы. Пошта вытащил из кармана странную пластиковую грушу с колесиком. На плоской стороне девайса мерцала красная лампочка, похожая на лазерный прицел. Пошта закрыл пальцем отверстие — и что-то шевельнулось на экране. Стрелочка! Обычная белая стрелка! Она повторяла движения пальца Пошты, только почему-то рывками и в обратную сторону!

Значит, «груша» — это пульт управления компьютером! Странно, что она никак не соединена — хотя, чего тут странного, обычный радиопульт! А зачем колесико?

Пошта крутанул его пальцем, и стрелка на экране дернулась вверх. Оттуда вывалилась на экран серая полоска со словами «Меню. Сохранить. Отправить. Выход»

Осторожно шевеля пальцем над красной лампочкой, Пошта подвел стрелку к «Сохранить» и надавил на колесико. Оно щелкнуло, и на экране появилась новая надпись: «Сохранить контакт на перфокарту?»

Уже уверенно (чай, не в первый раз!) Пошта нажал на клавиатуре кнопку «Y».

Что-то загудело, тревожно застучало, и один из ящиков выплюнул светло-желтый кусок картона прямоугольной формы с одним отрезанным углом.

Так вот ты какая, перфокарта!

Пошта бережно, будто величайшую ценность (а в каком-то смысле, так оно и было!) вытащил перфокарту и сунул за пазуху, под бронежилет.

Цель номер один, локальная, достигнута. Цель номер два, глобальная: выбраться отсюда и не сдохнуть в процессе. Не травануться ипритом, не влезть в перестрелку между балаклавцами и морлоками, не застрять в штольне на веки вечные.

Все, что надо было знать листоношам об общине выживших в Балаклаве, Пошта уже выяснил. Надо было делать ноги.

Пошта залез на стул, потом на стол, привстал на носки и приподнял потолочную панель. Ага, вот она! Как и подозревал листоноша, тайный переговорный пункт был оборудован вентиляционной системой по высшему разряду. Еще бы, если они травят незваных гостей газом — должны же были вояки как-то проветривать помещение!

Можно было поискать пульт управления и от вытяжки — включить (если работает) и обождать, пока мощные вентиляторы вытянут газ, а спринклеры системы пожаротушения обеззаразят дорогу. Но был выход и проще — самому просочиться через вентиляцию.

Пошта поправил снаряжение, проверил, плотно ли сидит ракетница в кобуре, перетянул чехол с ружьем со спины в подмышку, и снова полез в пыльное нутро навесного потолка. Вентиляционная решетка сидела на четырех ржавых болтах, и у листоноши ушло минут десять только на то, чтобы их открутить.

Поэтому когда он пополз по продуваемой холодным ветром трубе, звуки перестрелки в коридорах штольни начали смолкать. Судя по всему, победили балаклавцы, отбив очередной рейд морлоков, — сирены стихли, опять врубили электричество в основной системе энергопитания, и загудели лопасти могучих вентиляторов. Листоноша даже замерз, пока добрался до центральной шахты, соединяющей по вертикали все ярусы штольни.

Тут его поджидал сюрприз: на выходе из трубы в шахту стояла растяжка — самая обычная граната Ф-1, она же «лимонка», примотанная скотчем к скобе лестницы. От кольца к противоположной стене вела тонкая рыболовная леска. Если бы не ПНВ, в зеленоватом мерцании которого леска светилась, как лазерный луч, Пошта бы наверняка задел бы ее и выдернул чеку. А от взрыва «лимонки» в замкнутом помещении листоношу разорвало бы на куски.

Так что, можно сказать, Поште повезло. Он аккуратно прижал предохранительный рычаг, вытащил чеку, зубами сорвал леску с кольца и вставил чеку обратно, разогнув усики, после чего сорвал скотч и сунул гранату в карман. Вещица полезная, в хозяйстве пригодится.

Предстоял долгий подъем на шесть этажей по ржавым и шатким скобам, вбитым в каменные стенки вентиляционной шахты. Но, если Пошта правильно все рассчитал, шахта выведет его либо на поверхность, либо — в ангар, где балаклавцы держали автотранспорт (десяток багги, пару мотоциклов и один «камаз») и где Пошту дожидался верный конь Один.

Если, конечно, Курдулька с Хробаком не распорядились пустить коня-мутанта на конскую колбасу. В таком случае оставалось только посочувствовать исполнителям оного решения — Одина убить было не так-то просто.

Размышляя на эти отвлеченные темы, Пошта механически переставлял руки и ноги, карабкаясь вверх и стараясь не обращать внимания, как наливаются тяжестью мышцы. «Выберусь, — подумал он, — я обязательно выберусь!»

* * *

Почти на самом верху он едва не сорвался: скоба, за которую он схватился, беззвучно выскользнула из стены и полетела вниз. Благо Пошта соблюдал одно из главных правил скалолаза — всегда имей три точки опоры — и только поэтому не полетел вслед за ней.

Пространственное чутье не подвело листоношу: шахта вывела его прямо в ангар. Решетку снимать не пришлось, в ней зияла дыра от кумулятивного заряда — видимо, следы первопроходцев, отвоевывавших штольню у морлоков.

Высунув голову, Пошта огляделся.

Ба, знакомые все лица! Зубочистка! А он что тут делает?

Похоже было, что Зубочистка замыслил побег. Он крался, пригнувшись, вдоль рядов багги, и тащил за собой рюкзак. На груди у молодого балаклавца висел старый, обтрепанный противогаз, на боку — мешок с запасными фильтрами и емкости с питательной смесью.

На лице Зубочистки читался экзистенциальный ужас.

Пошта негромко присвистнул, и Зубочистка замер, оцепенев.

— Далеко собрался? — поинтересовался листоноша.

— Ты где? — испуганно завертел головой Зубочистка.

— У тебя над головой. Вверх посмотри, болван!

Зубочистка запрокинул голову:

— Ух ты! Ты как туда забрался?!

— По лестнице, — проворчал Пошта. — Что там, внизу?

— Жопа там, — погрустнел Зубочистка. — Полная. Морлоки два уровня сожгли. Подорвали баллоны с пропаном. И продовольственные склады — тоже. Курдулька объявила, что с сегодняшнего дня рацион урезают вдвое.

— И ты решил свалить, — резюмировал Пошта, вылезая наконец-то из шахты и мягко спрыгивая на пол.

— Да я не из-за этого! — возмутился Зубочистка. — Просто все равно нам всем капец. Ну отбили мы одну атаку, отбили вторую. Толку-то?! Морлоки плодятся быстрее, чем их убиваем. Последняя волна была — молодняк совсем, не больше метра ростом, а злобные, кусачие, что твои акулы. Нет у нас шансов выжить, нету! Числом задавят, твари!

«Молодой, а соображает, — отметил Пошта. — Возьму-ка я его с собой. Жалко бросать толкового парнишку в этом подземном болоте!»

— И как ты собрался удирать, позволь спросить? — поинтересовался листоноша.

— Я багги угоню!

— А водить-то ты умеешь? — усомнился Пошта.

— А то! Я до Катаклизма, знаешь, кем был? Летчиком! Гражданская авиация, слыхал про такую? Уж с этим драндулетом-то я справлюсь!

Пошта опешил. Выходит, Зубочистка — совсем не такой сопляк, каким выглядит. Летчик. Однако…

— Как же тебя в Балаклаву-то занесло? — спросил Пошта.

— А, — махнул рукой Зубочистка. — Так жизнь сложилась. Я после Катаклизма в Южной Балаклаве застрял — форт «Бочка смерти», слыхал?

— Слыхал, — мрачно подтвердил Пошта.

— Два года там продержались. Я, жена, двое детей, три племянника, брат жены… Все умерли. Все. Остался я один и двинулся на поиски выживших. Долго бродил, пока сюда вот не пришел. Думал тут — нормально: община, порядок, перспектива. Фигушки! Та же хрень, только в профиль. Зарыться поглубже и сидеть, пока не сдохнем. Валить надо!

— Надо, — согласился Пошта. — Только не на багги. Далеко мы на нем не уедем. Бензин мы где, по-твоему, брать будем?

— Опаньки, — скис Зубочистка. — Об этом я как-то не подумал.

— На Одине поедем, — решительно сказал Пошта. — Знаешь, где его держат?

— Твою зеленую зверюгу? Знаю. А она мне башку не откусит? — испугался парень.

— Не бойся, не откусит. Если я не прикажу. Веди давай, показывай!

Зубочистка побрел вперед, все еще пригибая голову — хотя охране штольни явно было не до них, у бойцов балаклавской общины хватало дел и под землей, оттуда все еще доносились редкие выстрелы и глухие взрывы — бойцы зачищали коридоры от остатков морлоков. Пошта пошел следом, держась на некотором отдалении.

И правильно сделал: глупо идти так, чтобы противник мог снять обоих одной очередью.

Стрелять в Зубочистку не стали, просто подошли сзади, из-за «камаза» и ткнули стволами «калашей» в спину. Двое, амбалы в камуфляже, бритые затылки с татуировками от уха до уха — какая-то кельтская вязь.

— Куда намылился, сопляк? — спросил первый амбал. — Лыжи решил навострить? С кичи деру дать?

«Бандюки», — сообразил Пошта, которого, к счастью, не заметили, и юркнул под «камаз».

— Да вы чего, мужики! — заволновался Зубочистка. — Я же с инспекцией! Проверить ходовую часть! Жалоба поступила, что движок барахлит, вот меня и направили!

— А мне кажется, — подал голос второй урка, — что ты решил свалить. Вон и рюкзачок приготовил. А потом наведешь на нас мародеров.

— Каких еще мародеров?! — искренне изумился Зубочистка.

— А таких, как твой дружок. Сосед который. Ты что, думаешь, зря Хробак велел его к тебе подселить? Хробак дезертиров нюхом чует.

«Это они про меня, — понял Пошта. — Мародер я для них, значит. Вот кретины!»

— Спелись, сучата? — продолжал приблатненный охранник. — Ща значит — деру, в самоволку, потом к горным бандитам — им навар, вам процент? Ты у меня, гнида, морлокам на корм пойдешь! Знаешь, что за измену полагается?!

Зубочистка, побледнев, замотал головой.

— Помнишь, в позапрошлом месяце насильника поймали? В батискаф — и на дно морское. Подыхать медленной смертью. Вот и тебя туда же, вместе с бродягой этим…

Пошту такая перспектива не очень устраивала, поэтому он беззвучно вылез из-под грузовика, подкрался к громилами и рубанул двумя руками наотмашь, целя ребрами ладоней пониже ушей. Есть там такая точка — нервный узел, каротидный синус называется. Регулирует внутричерепное давление. При сильном ударе может вызвать остановку сердца.

Оба амбала рухнули, как подкошенные.

— Магазины у них подбери к «калашу», — посоветовал Пошта офигевшему Зубочистке. — И фильтры для противогаза поищи, дорога нам предстоит неблизкая. Где Один?

— Там, — показал Зубочистка.

Из-за угла донеслось призывное ржание боевого коня.