Темная мишень

Сергей Зайцев, 2013

«Метро 2033» Дмитрия Глуховского – культовый фантастический роман, самая обсуждаемая российская книга последних лет. Тираж – полмиллиона, переводы на десятки языков плюс грандиозная компьютерная игра! Эта постапокалиптическая история вдохновила целую плеяду современных писателей, и теперь они вместе создают «Вселенную Метро 2033», серию книг по мотивам знаменитого романа. Герои этих новых историй наконец-то выйдут за пределы Московского метро. Их приключения на поверхности Земли, почти уничтоженной ядерной войной, превосходят все ожидания. Теперь борьба за выживание человечества будет вестись повсюду! После разгрома Санитаров Дмитрию Сотникову приходиться вернуться в метро и пойти на кабальную сделку с главой особого отдела Таганского Треугольника. Тот лелеет мечту создать в метро тайную силу, сплошь состоящую подконтрольных лично ему носителей особых способностей – измененных, перенесших генную мутацию. Задача Сотникова – проверять любые подозрительные случаи на самых разных станциях или в их окрестностях с целью выявления очередных жертв «быстрянки». Дмитрию не нравятся планы особиста, но пока их цели совпадают: он тоже заинтересован в поиске тех, кто сможет стать его новой семьей. Димка еще не знает, что вскоре произойдут события, которые радикально изменят его представление о собственных возможностях. Не знает, что мрак за его спиной уже сгущается, и расплата за вольные или невольные ошибки будет чрезвычайно высока.

© Д.А. Глуховский, 2013

© С.Г. Зайцев, 2013

© ООО «Издательство АСТ», 2013

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Пролог

Декабрь — паршивое время для путешествий.

Необходима веская причина, чтобы высунуть нос наружу из надежного убежища и отправиться вниз, где межвидовая борьба не затихает ни на минуту даже в зимнее время. Одна из таких причин — лютый голод. Запасы тепла при минусовой температуре выгорают в теле, словно сухие деревяшки в жадно буйствующем костре. Хочешь выжить — не отсидишься.

На этом и строился расчет.

И вот он, долгожданный момент: темный силуэт крупной твари, громко хлопая крыльями в стылой ночной тишине, выпорхнул из окна пятого этажа. В ярком свете молодой луны мелькнули сложенные в полете лапы с мощными когтями, качнулся длинный зубастый клюв, хищно блеснули глаза, осматриваясь на лету в поисках добычи. Вибрируя в набегающих потоках воздуха кожистыми мембранами, натянутыми на лучевидные кости, крылья широко распахнулись. Могучая «птичка» устремилась вниз, планируя над простором широкой улицы.

Отправилась на охоту.

Три человека затаились в одной из квартир на втором этаже соседнего, через дорогу, дома. Большая часть ночи ушла на наблюдение — иначе можно здорово влипнуть, если ломануться без подготовки. Так что сидели тихо, а в окно с предельной осторожностью, как самый опытный, выглядывал только сам Оспа, старшой группы. И то лишь после того, как слышал хлопанье крыльев. У следопытов с Новокузнецкой тоже имелась веская причина затеять охоту на крылатых бестий, которые обычно сами не брезговали ловлей двуногих. Подходящее гнездо засекли в высотке с частично разрушенными верхними перекрытиями. Местонахождение гнезда определили элементарно — по обглоданным костям, разбросанным на снегу возле фасада.

Вичух оказалось две. Вроде две.

Как только из продолжительного вояжа вернулась первая, за добычей улетела вторая, пропав еще на несколько часов. Плохо. Идеально, когда обе свалят одновременно. Время шло, до рассвета и всех сопутствующих ему «прелестей» оставалось не больше трех часов, и терпение Оспы иссякало. Да и морозец знатно вгрызался в тело сквозь теплую, но основательно изношенную одежду. Считай, ночь потеряна зря, охота на поверхности и так длилась слишком долго.

Но только он решил, что опасную затею пора заканчивать, как нужный момент все-таки настал: раньше, чем у старшого, терпение закончилось у куковавшей в гнезде вичухи. Ее товарка задерживалась, и бестия решила устроить завтрак вне «утвержденного расписания».

Как только тварь улетела, старшой первым делом привычно проверил свою «Сайгу». Не позаботишься об оружии, оружие не позаботиться о тебе — истина предельно проста. Спутники дремали на единственном «удобстве» в квартирке — дырявом, полуразвалившемся диванчике. Обоих засонь следопыт растолкал бесцеремонными пинками.

Хомут сразу вскинулся, словно и не спал, подхватил с коленей автомат, вскочил, выжидающе уставился на старшого. Ни одного лишнего движения и никаких вопросов. Прямо гордость просыпается — сам ведь натаскивал, несколько лет. Жилистый, подвижный, крепкий, тридцатник прожил. Хотя что в башке у Хомута творится — иной раз и не понять. Бывает, словно крышу сносит, и при опасности прет напролом, невзирая на то, кто ему противостоит. Но раз до сих пор живой, значит, и такая тактика имеет право на существование.

А вот со вторым пока лажа. Пацану всего пятнадцать. Как и большинство его сверстников, выросших в подземелье без солнца и нормальной пищи, — худой и низкорослый. Ходить и то толком не умеет, топает пятками, как малолетка, никак не удается переучить «по-взрослому» — распределяя вес на стопу равномерно. Отсюда и прозвище — Кирпич.

После жесткого пинка в подошву ботинка малый завозился, продрал глаза кулаками, одурело осмотрелся. Охнув, болезненно скривился и принялся растирать уши. Еще бы — пока дрых, привалившись затылком к стене, вязаная шапка сползла на лоб, предоставив морозцу продегустировать «нежные» части тела. Про оружие пацан вспомнил не сразу. Да уж, подготовочка. Сопля соплей. Но у следопытов такие тройки, из двух опытных и одного салаги — обычное дело, и не только на Новокузнецкой. Ведь и подрастающее поколение когда-то надо «обкатывать», чтобы было кому заменить старших.

Как придет время.

Неприятная мысль заставила Оспу едва заметно усмехнуться в густые усы. К смерти, в силу возраста, он давно относился философски, но и на тот свет не торопился.

— Ствол проверь, бестолочь, — тихо, без гнева, напомнил Оспа малому. — Выходим.

— Наконец-то, — сипло буркнул Кирпич, вытирая кулаком сопливый нос. — Спать хочу — сил уже никаких не осталось…

— Хрен тебе, а не домой.

Пацан прямо в лице изменился. Наверное, надеялся, что без охоты все-таки обойдется. Но под внимательным взглядом старшого быстро спохватился, даже «склеил» одеревеневшими от мороза губами вымученную усмешку, копируя бывалого следопыта, которому сам черт не брат. Выщелкнул магазин из своего «калаша» и, как учил Оспа, пару раз энергично передернул затворную раму. Хотел еще разок, но Хомут знаком заставил вставить магазин обратно. Правила — правилами, при длительном нахождении на холоде, конечно, положено «разогреть» оружие, но шуметь сейчас определенно не стоит. В ночной тишине и эти металлические щелчки разносятся довольно далеко.

— Дуйте за мной, смотреть в оба.

Наставление — больше для сопляка, Хомут и так все прекрасно знал.

Снаружи их встретил пронизывающий ветер, резанул по скулам ледяной бритвой, вышиб влагу из прищуренных глаз. Все трое обходились без респираторов — не напасешься. Полис с Ганзой пусть себе жируют, все их сталкеры упакованы по самое «не хочу». А браткам с Новокузнецкой респираторы в крайних случаях заменяли натянутые на нижнюю часть лица шарфы, да счетчик Гейгера в кармане старшого группы не давал чересчур лажануться. Если не лезть в радиоактивные зоны, то ничего с тобой не случится. Зимой так вообще красота — чисто, снег всю фонящую дрянь, которую ветер носит по городу, к земле прибил, похоронил до весны. Дыши полной грудью, как дома, в метро… И все же на поверхности расслабляться не стоит. Например, в старых квартирах уборка снегом и дождем не проводилась, хлама и пыли здесь предостаточно, и фон порой весьма неприятен.

Старательно огибая сугробы, Оспа не забыл бросить быстрый взгляд на удивительно ясное этой ночью небо. Вместо привычной давящей пелены туч там лезвием серпа сияла молодая луна. Хорошая видимость — палка о двух концах, фора ведь не только у людей, но и у хищников, выслеживающих добычу.

Не дай бог раньше времени появится крылатая тень.

Троица довольно шустро пересекла улицу, влилась в темный провал подъезда.

Ветер с бессильной злостью толкнул в спины, упуская добычу, а следопыты уже поднимались по лестнице. Взгляды троицы скользили по обшарпанным, исцарапанным чьими-то когтями стенам, внимательно изучали провалы выбитых дверей на лестничных площадках. Спиной к дверям старались не поворачиваться — мало ли какая тварь может оказаться там, в темноте. Под подошвами хрустела осыпавшаяся штукатурка. Поднимались быстро — неизвестно, сколько в запасе времени, а нужно успеть приготовиться к возвращению «птичек».

На лестничной площадке пятого этажа предусмотрительно сделали минутную передышку. Оспа вытер рукавом куртки испарину на лбу, покосился на слегка раскрасневшиеся от быстрого подъема лица спутников. Хомут дышит ровно, по губам блуждает вечная кривая усмешка. После опасной ножевой раны, полученной парнем в шальной картежной разборке и прорезавшей лицо от скулы до подбородка, лицевые мышцы срослись грубо, и правый уголок рта загибался вверх, создавая впечатление злобной гримасы. Теперь эта ухмылка — визитная карточка, отражающая состояние души. Хомуту и в самом деле дорогу лучше не переходить. Тот, кто ему лицо расписал, давно уже в земле сгнил.

Поймав взгляд расширенных глаз Кирпича, старшой ободряюще подмигнул салаге, понимая, как у него сейчас бешено колотится сердце — у самого, несмотря на опыт, и то пульс участился. В тишине нужной квартиры чудилась затаившаяся опасность. Именно там находилось гнездо. Отсутствие входной двери тоже подтверждало предположение, что движение в этой квартирке весьма оживленное. А еще — пованивало. Мертвечиной. Гнилью. Смертью. Так что ошибиться невозможно.

Все трое не отводили стволов от дверного проема, грея указательными пальцами холодный металл спусковых крючков. Наконец решив, что бестий все-таки «дома» нет, Оспа опустил карабин, вынул из поясной петли фонарь, включил. Нахмурился — батарейки все-таки почти разрядились. Проклятый холод.

Дверное полотно в тусклом луче света обнаружилось сразу за порогом. Косо лежало на ржавом, опрокинутом набок холодильнике, топорщась расщепленной древесиной, зияя рваными дырами. Наметанным взглядом старшой сразу узнал по характерным отметинам следы от осколков разорвавшейся гранаты. Похоже, кто-то уже успел побывать тут раньше братков, и выбираться пришлось с боем. Не исключено, что останки незнакомого сталкера сейчас покоятся где-то в глубине квартиры. Плохая примета.

Дав своим знак оставаться на месте, Оспа поудобнее перехватил «Сайгу» и шагнул внутрь. Аккуратно, стараясь не шуметь, отодвинул дверное полотно, освобождая проход. Труп обнаружился в зале — спал вечным сном на полуразвалившемся диване, укрытый дырявым пледом. Старый, высохший труп. Наверное, все двадцать с хвостиком лет после Катаклизма так и пролежал. Нехило соснул мужичок, или кто там, по останкам сейчас не определишь, да и смысла нет выяснять. На такое «добро» даже зверье не зарится.

Мертвечиной, однако, несло не отсюда.

Гнездо обнаружилось в следующей комнате, дверь которой была измочалена в щепу и висела на честном слове. Здесь уже поработал не взрыв, а когти и клюв «хозяев» помещения. Очень похоже на то, что кто-то пытался вичух запереть, вон и кресло в коридоре валяется. Явно дверь подпирали, да преграда оказалась хлипкой.

А смердело-то как…

Вот уж когда пожалеешь, что на морде нет респиратора.

Зато вичухи и впрямь свалили, в комнате пусто. Напряжение, заставлявшее все тело пружиной сжиматься от предчувствия неминуемой опасности, ослабло, позволив вздохнуть посвободнее. Оспа усмехнулся, восприняв увиденное не без юмора — у вичух, оказывается, губа не дура, устроились с комфортом — свили гнездо из проволоки и ветвей прямо на широкой кровати. От кровати, правда, одно название осталось — ножки давно развалились, и остов осел на пол, видимо, после неистовых брачных игрищ. Да и сам матрас выглядел как комковатый и грязный ватный сугроб. Поди пойми логику этих тварей. В зале куда просторнее, но заняли комнату поменьше. Кровать приглянулась больше, чем диван? Или чем-то мумия на диване не понравилась?

Вичухи, в каком-то смысле, «чистюли» — все лишнее после жрачки стараются выбрасывать за окно. Но получается у них это не слишком аккуратно. В преющих вокруг гнезда мусорных кучах столько дряни, что в помещении стояла густая, плотная, хоть тесаком руби, вонища.

Неважно.

Пора действовать, ведь времени все меньше.

Еще несколько быстрых шагов, и Оспа заглянул в последнюю комнату — нельзя же позволить случайностям загубить дело. Убедившись, что и там чисто, вернулся к спальне и мигнул фонарем в сторону входа. Спустя несколько секунд Хомут, ступая почти бесшумно, нарисовался рядом. Эффект появления испортил Кирпич, бабахая пятками за его спиной, как стадо слонов. Старшой едва удержался от назидательного подзатыльника — у пацана и так глаза на лоб полезли, вдохнул и не смог выдохнуть.

— Ртом дыши, — тихо посоветовал Оспа. — Или шарф натяни. И ступай на носки, черт тебя дери.

— Ага, — невнятно вякнул Кирпич из-под рукава, которым торопливо прикрыл нижнюю часть лица.

Хомут поневоле тоже поморщился от знатного запашка, но прошел к окну молча. Без суеты, со знанием дела, принялся устанавливать растяжки. Темнота ему не мешала. Когда привыкаешь к ночным вылазкам, то и рассеянного света луны хватает за глаза, да и опытные в работе руки сами знали, что делать. Любил Хомут вертеть всяческие петли, устанавливать ловушки, за что и ценился. Парочку гранат следопыт примотал проволокой по краям древней батареи, когда-то служившей для отопления, а сейчас — просто никому не нужный кусок железа. Затем легко вскочил на подоконник, не обращая внимания на зияющий снаружи провал под ногами и бьющий в лицо ледяной ветер. Внутренняя часть рамы выломана, если что, даже уцепиться не за что — «птички» постарались. Прикрепил по краям карниза две нитки лески, спрыгнул. Подергал, чтобы убедиться в надежности узлов. Осторожно растянул леску крест-накрест, привязал концы к вытяжным кольцам гранат, затем у обеих разжал усики предохранительной чеки. Так же тихо вернулся в коридор к остальным.

— Готово.

Старшой кивнул, увлекая спутников за собой, в соседнюю комнату:

— Здесь подождем.

— До Нового года еще месяц, а подарки уже нарисовались, — хмыкнул Хомут, оглядывая небольшую комнату, которая когда-то была детской. Узкая кровать у стены слева, одежный шкафчик напротив, столик в углу, тонкий экран навсегда уснувшего монитора на столешнице, коробки от дисков, принтер сбоку от монитора. Внизу, в специальной нише, системный блок — обросший толстым слоем пыли и паутины.

Хомут еще застал жизнь до Катаклизма и знал назначение обнаруженных вещей. Неудивительно, что они здесь сохранились — мало желающих найдется промышлять в такой «малине». Судя по всему, эта квартирка использовалась вичухами для бесплатного проживания уже много лет, и вывелось здесь немало кровожадных тварюг.

Впрочем, ценности все эти компьютерные прибамбасы давно не имели. Никакой.

«Каково это, из детства, да мордой в страшную реальность, — отстраненно подумал Оспа, проходя мимо кровати к окну. — Наверное, так хуже всего. С другой стороны, молодые быстрее адаптируются к изменяющимся условиям». Он присел на ветхое кресло возле компьютерного стола, с тихим стуком положил карабин на столешницу, утомленно откинулся на жалобно скрипнувшую спинку. Экран весь в паутине. Пахло пылью и плесенью, едва различимо — пластиком. Запах жизни из далекого прошлого. Пластмассовый мир. Небольшой ядерный «бум», и вся жизнь расплавилась к чертям, стекла в канализацию, где им всем сейчас и место — тем, кто выжил…

Спутники сгрудились возле стола. Хомут подобрал раскрытую коробку от диска, прищурился, пытаясь прочитать название в отблесках лунного света. Выругался с какой-то бессильной злостью. Торопливо, словно кто-то мог отобрать, спрятал сувенир в карман зимней куртки:

— Твою мать… опять «Варкрафт»!

— И не надоело тебе жечь эту дрянь? — равнодушным тоном поинтересовался Оспа. — Сколько еще будешь мстить за бесцельно потраченное в детстве время? Да и игрушка ли виновата? Абсурд.

— Не твое дело, старик.

— А что такое «Варкрафт»? — поблескивая от любопытства глазами, встрял Кирпич.

— Забудь, — отрезал Хомут, не желая делиться личным с тем, кто этого все равно не поймет.

— А что такое «абсурд»? — снова не удержался от вопроса салага.

— Абсурд — это наша жизнь, — задумавшись о своем, машинально ответил старшой. Жилой вид комнаты воскресил давно забытые мысли, пробудил застарелую тяжесть непрошеных воспоминаний. Нередко из-за таких нетронутых временем находок нервы у стариков и срываются. Молодым-то все до фени, эти выросли уже в другом мире. В мире крыс и монстров, гуляющих по улицам вместо людей.

— Кирпич, ты совсем сдурел? — Хомут отобрал у неугомонного в своем любопытстве пацана книжку, которую тот подобрал на столе, и кинул в чернильный мрак угла. — Нашел время страницами шелестеть! Забыл, на кого охотимся, бестолочь?! Лучше уши развесь как следует.

— Да ты сам не шипи, Хомут, — негромко осадил Оспа, примиряя обоих. — Чего так перевозбудился? Прошлое — это всего лишь прошлое. Оно не кусается.

— Да плевать на прошлое. Херней мы занимаемся, Оспа. Мне вон уже тридцать с гаком, а я как Чингачгук. Рыскаю по поверхности, пока не огребу сполна. А жизнь, брателло, идет. Что плохо — идет мимо. Сдалась пахану эта традиция… Долгожитель хренов. Не сам ведь сердце добывает, мы корячимся. Нам-то такое приключение жизнь может и укоротить.

Оспа прекрасно понимал, что за вспышкой недовольства обычно сдержанного Хомута — те же растревоженные воспоминания, что и у него. Чертова комната выглядела слишком жилой. Особенно в темноте, когда проступают лишь интуитивно узнаваемые очертания предметов, но почти не видно, что вся мебель, исхлестанная через окно ветром с дождем и снегом, за много лет покоробилась, пришла в полную негодность. На открытых пространствах все рано или поздно умирает. А вещи, оставшиеся после людей, лишенные их заботы и ухода, неизбежно повторяют их судьбу. Ничего, этот эмоциональный всплеск пройдет. Это всегда проходит.

Охота на вичух под Новый год и в самом деле давно уже вошла в традицию. День рождения Учителя, пахана Новокузнецкой, приходился на третье декабря, вот братки и старались. Как традиция возникла, уже никто и не помнил. Зато почему-то считалось, что сердце летающей твари, крайне злобной и опасной, помогает здоровью и долголетию. А что для уважаемого человека, у которого и так есть все, будет ценно? Ясное дело — именно такой подарок. Сам Оспа, как человек старой закалки, считал полнейшим идиотизмом жрать эту дрянь. Хоть в вареном виде, хоть в жареном. Учитель, насколько было известно следопыту, тоже придерживался такого мнения. Но вот незадача — молодняк к новым обычаям относился всерьез, так что хочешь не хочешь, а приходилось соответствовать ожиданиям. Авторитет складывается из мелочей. Даже из таких дурацких.

— Не гони волну, Хомут, — Оспа устало вздохнул. — Удачно вернемся — и нам счастье обломится. Учитель добро помнит.

Лишившийся книжки Кирпич обиженно сопел недолго, пытливо прислушиваясь к разговору старших:

— А кто такой Чингач…

Где-то в подъезде раздался громкий заунывный звук.

Оспа мгновенно подхватил со стола оружие, вцепился пальцами в перчатках в холодный металл, нащупывая спусковой крючок. Кирпич, поперхнувшись вопросом, шарахнулся в угол, разворачивая автомат к дверному проему. Хомут же, ловкий, подвижный и все-таки, что ни говори, абсолютно безбашенный, несмотря на свое ворчание, неуловимой тенью метнулся через комнату в коридор. Упал на колено, вскинул наизготовку верный АК-74.

Все замерли, прислушиваясь.

Медленно тянулись секунды.

Зловеще сгущалась тишина.

Оспа мысленно выругался, через силу разжал онемевшие пальцы — оказывается, сдавил цевье карабина так, что уже и кисть не чувствовал. «Неужто какая-то зверюга взяла след? Только этого не хватало — охоты на охотников».

Жуткий вой будто взорвался где-то на верхних этажах — Оспа даже почувствовал вибрацию пола под подошвами ботинок. Кирпич сдавленно хрюкнул, еще сильнее забиваясь в угол. Нарастая, словно водопад, бешеный рев хлынул вниз, до боли ввинчиваясь в уши. Достиг пятого этажа, заставив трястись стены… С потолка посыпалась штукатурка, с мебели взметнулась мутным облаком слежавшаяся пыль…

И вдруг все стихло.

Трясущейся рукой Оспа вытер взмокшее лицо. Господи, что это было?! Впрочем, он догадывался, что именно. Уже не раз приходилось слышать байки про про́клятые дома, которые жили какой-то таинственной собственной жизнью и где бесследно пропадали люди, посмевшие исследовать такой дом. Особенно ярко, как правило, подобная чертовщина проявлялась в полнолуние, но до него еще неделя… В любом случае получается, не только из-за вичухи квартиры не разграблены! А значит — валить отсюда надо! Валить!!!

Оспа редко позволял себе такую роскошь, как паника, но и сам не заметил, как оказался в коридоре и с силой толкнул в спину Хомута, заставляя убраться с дороги:

— Уходим! Чего стоишь?!

— Да хрен тебе, я же растяжки установил…

Громкое хлопанье крыльев и злобный клекот твари, учуявшей гостей еще на подлете.

Несмотря на стену, Оспа словно наяву увидел, как вичуха, замедлившись перед оконным проемом, влетает внутрь. Как под напором мощного тела натянутая леска выдергивает кольца. Как ударник запала бьет по капсюлю гранаты, воспламеняется фитиль, и огонь бежит к детонатору…

От резкого хлопка зазвенело в ушах. Вздрогнул пол под ногами.

Встряхнув головой, Хомут ломанулся в спальню первым, Оспа ввалился следом.

Все помещение заволокло пылью от штукатурки с измочаленных стен и потолка.

В замкнутых помещениях действие «лимонки» — страшная сила. Все пространство находится в зоне поражения, сотни осколков рикошетят от бетонных поверхностей, да еще и усиленная переотражением от стен ударная волна…

И все же вичуха выжила.

В лучах вспыхнувшего фонаря здоровенная тварюга ошеломленно ворочалась на взрыхленном взрывом гнезде, дергала крупной костистой головой, яростно шипела и клацала клювом, словно передергиваемый затвор карабина. Полуоторванное левое крыло висело на честном слове — на клочьях кожи и мышц. Существо истекало кровью из множества ран, но по-прежнему представляло смертельную опасность.

Короткая очередь из АК-74 вбила крупную башку твари в край гнезда. Хомут бесстрашно подскочил ближе, целясь в глаз, но вичуха внезапно рванулась вперед, и могучий удар клювом вышвырнул неосторожно приблизившегося следопыта обратно в коридор, словно мешок с тряпьем.

Снова затрещал автомат — уже в руках подоспевшего Кирпича. Молодец пацан, не подвел.

Крылатый зверь замотал головой, отмахиваясь от пуль, как от назойливых насекомых, массивной громадой приподнялся на мощных лапах, нависая над людьми и готовясь к атаке. Внося свою лепту, рявкнула «Сайга». Еще раз. И еще. Два заряда картечи до кости содрали кожу и мышцы на башке вичухи, третий ушел в глаз, расплескав мозг внутри черепа.

И тяжелое тело с шумом рухнуло обратно в гнездо, дергаясь в конвульсиях.

Оспа любил свою «Сайгу» — сколько раз это простое и надежное ружье спасало ему жизнь — уже не подсчитать. Патрон двенадцатого калибра мог снаряжаться как пулей, так и картечью, а последняя — в самый раз для борьбы против зверья в замкнутых пространствах зданий. Да и против двуногих нелюдей, как показывала практика — то, что доктор прописал.

С чувством исполненного долга старшой отступил в сторону, хрипло бросил в коридор:

— Хомут, ты как там, цел?

— Да цел, — сдавленно отозвался следопыт, поднимаясь. — Только пару ребер, кажись, на больничку попросятся…

— Отдыхай. За входом присмотри. Кирпич, дуй сюда. Пока вторая сучара не вернется, нужно успеть.

«Да и про вой из подъезда забывать не стоит», — мысленно напомнил себе старшой.

Вдвоем с пацаном насилу сдернули тело твари с гнезда, перевернули на спину, распластав на полу. Оспа уже потянулся за ножом, чтобы вскрыть «птичке» грудную клетку, когда Кирпич с удивленным возгласом схватил его за руку:

— Смотри! В гнезде!

Посветив фонариком, Оспа озадачено хмыкнул.

Оказывается, для бестии охота тоже удалась. Среди проволоки и веток изломанной куклой валялось человеческое тело. Старшой шагнул ближе, внимательно присмотрелся к снаряжению. Добротная зимняя одежда, карманы разгрузки выпукло выпирают на груди. Полны коробочки. Куртка, конечно, после когтей вичухи кое-где порвана и заляпана кровью, но залатать можно, все лучше, чем заношенное рванье Оспы. А если пошарить по карманам, то наверняка найдется немало ценного добра — такие богатенькие сталкеры порожняком не ходят. Лицо незнакомца защищено панорамной маской, корпус фильтра окрашен в оранжевый — с защитой от радиоактивных частиц. Интересно, откуда чел? Неплохо экипирован. Только ему это не помогло. Ничего, в хороших руках запас не пропадет.

— Что, еще один подарочек на Новый год? — морщась и прижимая ладонь к ребрам на правом боку, через силу усмехнулся Хомут, тоже заглядывая в гнездо. — А хорошо мы прибарахлились, старшой. Вот уж не ожидал.

Перегнувшись через край гнезда, Хомут выдернул из крепившихся к бедру незнакомца ножен трофей, подбросил в ладони. Широкий клинок лепестковой формы с двухсторонней заточкой, двусторонняя гарда, удобная прямая рукоять. Металл лезвия почти не отражал свет, лишь острая режущая кромка блеснула в луче. Изделие определенно не кустарное, в самый раз для ночных операций.

— Давно о таком мечтал! — восхищенно выдохнул Хомут.

И тут «подарок» шевельнулся. Судорожно выгнулся всем телом. Что-то захрипел в маску. Кирпич изумленно охнул. Оспа недоверчиво покачал головой. Выжить после такого… Это, как говорят, даже не в «рубашке» надо родиться, а сразу в бронепоезде…

— А вот это зря. Не хочет, баклан, делиться. — Хомут ловко перехватил нож удобнее, свободной рукой ухватил человека за подбородок и резко потянул на себя, обнажая горло над воротником полушубка. — Ничего, это поправимо.