Карт бланш во второй жизни

Ника Мор

Сложно жить! А еще сложнее жить даме предпенсионного возраста в теле ребенка. Но, как говорил кто-то из умных, возраст это недостаток, который очень быстро проходит. Будем привыкать и расти! Только как найти любимого, выйдя из нежного возраста, если ты кадровик в энном поколении и каждое свидание похоже на собеседование? Книга содержит нецензурную брань.

ГЛАВА 7. Дорога

К нам подошел глава делегации драконов.

— Калес, проводи девушку до комнаты. Пусть собирается. У вас двадцать минут. — посмотрела с возмущение на мужчину. Да я за двадцать минут не всегда рубашку нужного оттенка в гардеробе нахожу. Как я соберусь то в такой срок?

Похоже опытный мужчина попался. Отследил мою реакцию и добавил: — Не успеет, собери сам, что сможешь. Остальным обеспечим.

Заметьте, не я это предложила. По-хорошему можно тогда вообще не ходить в комнату. Пьеру скажу, чтобы мои вещи дяде передал. Остальное стрясу с драконов, в качестве моральной компенсации за переселение в незнамо куда. В итоге, не факт, что жизнь моя будет долгой. А так, хоть кровь попорчу. С мрачной решимостью посмотрела на своего провожатого.

— Мне нужно попрощаться.

— С кем? — спросил Калес.

— Ну вам то зачем это знать?

— Я за вас отвечаю.

— Отвечайте, если хотите. Но это не обязывает меня отчитываться перед вами. — развернулась и пошла в сторону, где стоял курс Пьера. Он стоят бледный и вглядывался мне в лицо.

— Как же так? Я так хотел тебя спасти, оградить от неприятностей и вот, снова втянул в них. Что я могу сделать? — поднял руку и заправил мне волосы за ухо.

— Не нужно ничего делать, все хорошо. Дяде передай привет. И вещи мои забери. Отправь к себе домой. Как доберусь — напишу. — и у меня, и у Пьера в глазах стояли слезы.

Мы понимали, что возможно это последний раз, когда мы говорим, видим друг друга, можем прикоснуться. Что сказать? Какие слова верные?

Мне было жаль Пьера. Все стремления, усилия маленького мальчика, который не отчаялся и с упорством достойным уважения, каждый год пытался спасти меня на протяжении многих лет, сейчас, в эту секунду рушились! В том момент, когда казалось, что счастье возможно, что все сложности позади. Столько сил, столько борьбы и все в пустую…

Я крепко обняла мужчину, чтобы он не видел, как я плачу. Чтобы не рвать его сердце на части. Рыдала не от жалости к себе, я переживу то, что мне приготовила судьба. Я не хочу, чтобы это событие надломило его. Моего доброго, милого, великодушного мальчика.

Все двадцать минут, отпущенных мне, я обнимала Пьера. Он что-то говорил, гладил по спине. А я пыталась запомнить его голос, запах, тепло рук. Близкого, родного человека, в котором так нуждалась. Когда время вышло, я подняла голову и подарила прощальный поцелуй.

— Прощай, Пьер.

— Нет, нет, не говори так. До скорой встречи. Если ты не вернешься через год, я отправлюсь за тобой. Дай мне слово, что будешь писать, чтобы я знал, что с тобой все хорошо. — он смотрел мне в глаза, держа лицо в ладонях.

— Конечно. Конечно, буду писать.

— Пора. — подал голос дракон, стоящий сзади.

Я в последний раз провела рукой по щеке Пьера, развернулась и пошла за драконом.

— Долго нам добираться? — спросила у Калеса.

— Два дня на лошадях до границ и день до академии.

— Мне нужна бумага и ручка. — я решила, что ни за что не подвергну жизнь Пьера опасности. Я знаю, как быть. Видела в фильме. Я напишу ему письма. Двенадцать месяцев, двенадцать писем. Если почувствую, что мне угрожает опасность, найду способ отправлять их в определенные дни. Ты должен жить, Пьер, должен. Не подвергая свою жизнь опасности. За меня, за себя, за всех, кто потерял надежу и нуждается в том маленьком мальчике, который выстоял во время бури и прошел все испытания.

— Я предоставлю вам бумагу, но только после того, как разрешит глава делегации.

Я устало кивнула головой. Из меня как будто вмиг выкачали весь воздух. Мне не хотелось ни думать, ни бороться. Внутреннее опустошение выедало меня.

Вышли за ворота. Вся команда во главе с поломателем моей жизни уже сидела в седлах. Только одна лошадь стола без седока. Вариантов немного. Бегу либо я, либо капитан команды. Посмотрела на Калеса.

— Кто из нас бежит?

— Куда?

— Очевидно, что к вам. Я спрашиваю, лошадь одна, как поедем? По очереди?

Мужчина улыбнулся. Улыбнулся?

— Если глава разрешит, поедешь со мной.

— А если нет? Рядом побегу?

— Если нет, поедешь с ним.

— С кем?

— С главой. — мой зажигательный диалог с Калесом прервался резким отрывом от земли.

Через секунду поняла, что сижу боком рядом с главой делегации на лошади.

— Ноги раздвинь, сядь нормально.

НИКОГДА! Никогда в моей долгой жизни фразу «ноги раздвинь» не говорили с таким безразличием. Да даже не безразличием, а с легким раздражением. И не важен контекст. Испепелила взглядом мужчину, но села нормально. Все же путь не близкий.

Как оказалось, нормальная эта поза только для тех, кто регулярно практикует езду верхом. Для меня данное развлечение в приюте было недоступно. Поэтому, нужные в этом нелегком ремесле мышцы, оказали не натренированными.

Выехали мы после обеда. К вечеру перепробовала всевозможные позы сидя в седле. Сдвигала ноги, раздвигала, сгибала, разгибала, наклонялась на мужчину, отодвигалась. К концу обнаглела до такой степени, что просто висела на шее, как обезьянка. В оправдание хочу сказать, что ног я уже не чувствовала и просто боялась слететь с лошади. Мужчина стоически переносил мои гимнастические извращения, остальные участники похода с интересом наблюдали. Чего ожидали — не знаю. То ли когда я все же упаду, то ли когда мужчина психанет и меня прикопает.

Доехав до гостиницы, мужчины спешились. Только мой герой сидел в седле не двигаясь. Когда у всех забрали лошадей и они отправились в дом, он сказал: — Можете уже отпустить шею?

— Нет.

— Почему?

— Во-первых, я не чувствую ног и вертикальное положение занять не смогу, исключительно горизонтальное. И до помещения смогу только ползти, позоря себя и вас. Вам оно надо? Да и боюсь это будет долго и мучительно. Во-вторых, у меня свело пальцы. И разжать я их не в состоянии.

Мужчина тяжело вздохнул. Потом попытался разжать мне руки. Я в ужасе не только не разжала, но еще и плотно прижалась к нему. Это он меня здесь бросить хочет? Зачем тогда тащить было в такую даль? Я что делать то буду?

— Ай, больно, больно, больно. — тихо заскулила.

Мужчина подхватил меня на руки и одним движением спрыгнул с лошади. После быстрым шагом отправился в дом.

— Комнату и ванну с теплой водой. Немедленно.

Комнату нам определили молниеносно, так же быстро доставили в нее бадью и воду. Глава делегации, прямо в одежде, вместе со мной опустился в теплую воду. Так и хотелось сказать: «О-о, тепленькая пошла! Потрите мне спинку, пожалуйста!» *.

Помните, что говорила, что не чувствую ног? Как только опустилась в воду — почувствовала. Стало жечь все натертости. Из глаз брызнули слезы.

— Что? Где болит?

Я позорно разрыдалась. Дали знать о себе напряжение, прощание с Пьером и жгучая жалость к себе, несчастной. Текли слезы, сопли. Мужчина стирал их с моего лица.

— Ну, теперь то скажешь, что болит?

— Все болит. От вашей лошади болит. Я вообще первый раз еду верхом. Хоть бы спросили. — приготовилась ко второму заходу истерики, чувствую, опять накрывает.

— Я больше на нее не сяду. Дайте мне карту, я медленно сама дойду. — говорила и параллельно икала.

Мужчина сидел и задумавшись смотрел на меня. Жалеет, наверное, что взял с собой. Я же видела себя, какая я красотка, когда плачу. Нос и лицо краснеют и распухают, глаза — щелочки.

Встал и перешагнул через край бадьи. Часть воды оказалась на полу.

— Я сейчас вернусь. — вышел из комнаты.

Через пять минут вернулся с литровой банкой мази. Знакомая банка. Похоже, с Вальтером в одном месте закупаются. И вон, в чистой и сухой одежде. А я как? Снова всхлипнула.

— Ну, что опять? Сейчас намажем, все пройдет.

— А поеду я в чем? В мокрой одежде?

— Пока спать будешь, твою постирают и посушат. Давай на ручки, раздеваться будем.

— Не будем. Я еще от вашей прошлой фразы не отошла.

— От какой?

— «Раздвинь ноги». Раздевайся, в качестве продолжения, вообще двусмысленно звучит. Я честная девушка! «Руссо туристо! Облико морале!» ** — икнула, в качестве подтверждения.

— Не знаю, про что ты, но даю тебе слово, что не трону. Веришь?

В общем то, я была уверена, что меня не тронут. В силу собственного опыта, наверное. Но природное упрямство не давало шансов просто так сдаться, поэтому злословила.

Встала в ванной и протянула руки к мужчине. Он помог выйти.

— Ну, раз у нас такие близкие отношения, можешь звать меня Дарк.

— Филя. Фелиция. Но Филя мне нравится больше.

— Хорошо, Филя, давай оценим масштаб трагедии.

— Сама оценю, маленькая что ли? Только банку оставьте. Одежду передам через дверь.

— Хорошо, в ванной должен быть халат, переоденься, я принесу еду. Потом заберу посуду и одежду.

Я переоделась, потом покушала гуляш, который принес Дарк, отдала посуду, одежду и легла спать. В общем то не такой страшный и злой он дракон. Может все не так плохо?

Утром проснулась от запаха сдобы. Рядом с кроватью лежала чистая одежда, булочка и чай. Покушала, оделась и поплелась из комнаты. Мужчины уже были на улице, поправляли… Ну, что там можно на лошади поправить? Ну вот это и поправляли. Стояла хмурая. Вынашивала план избавления нашего небольшого отряда от лошадей. Сбоку окликнул Калес. Обернулась.

Что сказать? Кажется, я встретила настоящих мужчин. Для меня, как для принцессы, приготовили телегу, набитую сеном и сверху покрытую одеялом. Взвизгнула от счастья и подошла к ней.

— Для меня?

— Да?

— Дарк постарался? — у Калеса натурально вытянулось лицо.

— Это сам ректор разрешил тебе себя так называть?

— Кто у нас ректор? — Калес показал глазами на главу делегации.

— Да, сам представился, сам разрешил. Я, так уж и быть, разрешила звать себя Филей. — мужчина задумался.

— А мне можно так тебя звать?

— Можно.

Калес просиял. На ум пришла только одна фраза: «Господин назначил меня любимой женой!» ***.

— Ты что так радуешься?

— Так… — и очень, очень странно это «так» прозвучало, как будто я прямо сейчас авансы раздаю…

Весь день я ехала в горизонтальном положении. К вечеру приехали к постоялому двору, но на ночь не остались, только лошадей вернули. Потом пошли пешком. Не знаю, как парни, а я скакала, как горный козел! Накопившаяся за день энергия от ничего неделанья требовала выхода.

Дошли до утеса. Встали у подножия. Один из молодых людей поднялся и превратился в серебристого дракона. Взмахнул крыльями и поднялся в воздух, еще взмах и он уже летит в сторону заходящего солнца.

— Вау… А я как полечу? — посмотрела на Калеса.

— Не знаю, наверное, с ректором.

Все улетели, осталась я и ректор. Я уже подпрыгивала от нетерпения. За это время немного рассмотрела драконов, успев составить план покорения этой глыбы. Вот он так ножку переднюю выставит, наклонится пониже и я по ней заберусь на голову. Там есть рожки небольшие, буду держаться за них. И такая: — Йохохо!!! — волосы развеваются, румянец во всю щеку.

— Ты так плотоядно смотришь на мне, что мне уже страшно!

— Превращайтесь уже, что кота-то за хвост тянете?

Мужчина обреченно закатил глаза и пошел на утес.

— Не сопи мне в спину, и вообще отойди, задавлю же тебя!

Ага, отойди! Знаю я эти приколы, поднаторела в очередях в поликлинике. Только глаз отведешь и все! Потеряла очередь, еще пятьдесят человек набежит с криками «Нас тут стояло»! Ощущение, что пока ты не смотришь, люди почкованием размножаются.

— Давайте уже быстрее, нас там люди заждались. — ну?? Превращайся уже.

Дарк в секунду из человека перешел в форму черного дракона. Я подняла ногу, чтобы организовать забег в сторону запланированного маршрута и тут меня схватила лапа дракона.

Конец ознакомительного фрагмента.