Лили, запертая во сне

Ник Лейк, 2021

Лили поссорилась с мамой и папой. В расстроенных чувствах она сказала, что больше не хочет их видеть. Почему они всегда знают, что будет для неё лучше? Но на самом же деле она ничего такого не имела в виду, эти слова вырвались у неё случайно. Лили и не подозревала, что её желание исполнится! Ближе к вечеру Лили вернулась и не узнала свой дом. Свет в окнах не горел, и выглядел он совсем пустым. Но кое-кто там всё-таки был – родители Лили, только… ненастоящие. С неестественно длинными руками и с угольками вместо глаз. Лили нужно придумать, как вырваться из этого страшного сна до наступления ночи, или ей придётся остаться в нём навсегда…

Глава 8

Лили, хоть и не задумывалась, как лучше упасть: на спину или на живот, — и глазом не моргнула, как уже лежала ничком, вытянув руки вперёд. Волчок — небольшая собака, но его зубы, клацающие совсем рядом, будто в замедленной съёмке, казались огромными. Такие запросто оставят без пальцев, носа, глаза. Удивительно, как молниеносно работал мозг, как машинально она принимала решения, как привыкала к опасности. И это был Волчок, который её любил.

Перед глазами что-то мелькнуло, блеснул на свету металл, и Мышонок неожиданно запрыгнул ей на нос, а Волчок с воем отступил, на белом линолеуме краснели капли крови, и пёс неуклюже возил лапой по морде.

— Лишился меча! — сообщил Мышонок. — Похоже, в шерсти застрял! Зато не зря!

Лили встала и заскользила к дырке в двери. Мышонок спрыгнул на пол. Пёс выл от боли, скулил, лаял.

— Надо уходить, — решила Лили. — Столько шума.

Сейчас явятся призраки. Двойники её родителей. Сердце стучало словно заведённый до предела метроном, с бегунком в верхней половине, тикающий очень быстро, слишком быстро.

Лили играла на рояле в оркестре, там же выступала Скарлетт, а Руби была на подпевках, отчего страшно расстраивалась.

«Но, слава богу, не солисткой, — всегда думала Лили, — а то бы расстраивалась публика».

Всё это, казалось, происходило давным-давно, ещё до того, как подруги начали буквально шарахаться от неё как от чумной.

Она выбиралась почти на ощупь, боясь того, что может увидеть, пока не добралась до дверцы и толкнула её. К счастью, та взлетела в ночь, потому что замок работал только в одну сторону — не важно, кто выходил из дома, важно не впустить никого снаружи, — и Лили ощутила холодный ветер, дувший в лицо.

И тут она вспомнила.

— Записка!

— Что? — спросил Мышонок у неё за спиной.

— Мамина записка, — шепнула она. — Я хотела её найти.

— Где она?

— Бабуля говорила, что на кухне. На столе.

— Ладно, — сказал Мышонок. — Пойду добуду или погибну.

Он отдал ей лапкой честь — и был таков, проносясь по полу к двери.

— Погоди, — сказала она вслед. — А что, другого выбора нет?

Но её голос затих, и предложение погасло, словно свеча на сквозняке, когда из прихожей раздался звук.

— Что-то собака разошлась не на шутку.

Голос был отцовский. Сердце Лили словно раскололось пополам: и хотелось обнять отца, и убежать куда глаза глядят.

— Может, опять девчонка пытается войти, — сказала за дверью мать. — Если так, поймай её.

— Ладно, поймаю.

Вроде отцовский голос. Но нет, непохоже. Холодный и плоский, как керамическая плитка.

Лили, кряхтя, нырнула сквозь дверцу, оцарапав себе живот, и приземлилась на сырой гравий снаружи. Она отошла в сторону и спряталась в темноте за бочкой для дождевой воды.

Мышонок остался в доме. Внутри. И это беспокоило Лили. Хотя познакомились они совсем недавно, ей не хотелось, чтобы с ним что-то случилось.

Она ждала, что вот-вот в кладовке загорится свет, что окно над головой станет ярко-оранжевым прямоугольником во тьме, однако ничего такого не случилось. Только слышала, как двойник отца вошёл в комнату, звук открывающейся двери и его шаги по керамической плитке, но, похоже, света ему не требовалось. Он и так всё видел.

— Беги, Мышонок, беги, — сказал стоявший на карнизе Ворон, наблюдая за тем, что происходит внутри.

Лили прижалась к стене.

— Ой, только не это! — воскликнул Ворон, переминаясь с ноги на ногу.

Шаркающий звук.

— Нет, нет, только не веник, — взмолился Ворон.

Внутри кто-то пронзительно взвизгнул, должно быть, от страха.

— Беги в другую сторону, — велел Ворон Мышонку.

Можно подумать, что тот слышит. Это было похоже на то, как папа Лили разговаривает с футболистами во время матча, транслируемого по телевизору.

Нет, она этого не вынесет. Лили расслабилась, разогнула колени и подняла голову, стараясь заглянуть в нижнюю часть окна. Она увидела отца или двойника, похожего на отца, танцующей походкой двигающегося по кладовке. Он крутил обеими руками веник на длинной ручке и яростно подметал пол, а там — маленького суетливого Мышонка, пытающегося увернуться от щетины.

Но этот папа был проворнее, быстрее, чем её настоящий, который время от времени по воскресеньям ездил на велосипеде в булочную за круассанами и называл это зарядкой. Веник метался и мотался, гоняя Мышонка по полу, как заколдованная метла из сказки. Чёрные глаза призрачного отца тускло мерцали, будто гранёные, а не круглые. Тут Лили поняла: это угольки. Глаза снеговика.

Конец ознакомительного фрагмента.