Приключения Анны и Грейс

Неустановленный автор

Эротика Викторианской эпохи Лучшие образцы эротических произведений Викторианской эпохи – анонимные`Приключения Анны и Грейс`

1

Впервые я встретил Анну в большом парке аттракционов. Я рано вышел из дома и несколько часов бродил по парку один, пока мне не удалось пристроиться рядом с какой-то девушкой на одной из многочисленных каруселей. Между нами завязалось знакомство, а когда гулянье подошло к концу, она благосклонно разрешила мне проводить ее домой.

Жила она на другом конце города, и когда увидела мой автомобиль и Джозефа, моего шофера, глаза у нее широко раскрылись; мне поначалу даже показалось, что она не поедет со мной, а возьмет такси, поскольку сюда тоже приехала на такси.

Однако убеждать ее долго не пришлось, она села в мою машину, и как только оказалась на роскошном заднем сиденье, я знал, что сражение выиграно. Я спросил, не хочет ли она поужинать вместе со мной, но получил ответ, что ей нужно рано вставать, поскольку работает она в центре города, уже и так припозднилась, и ей нужно быть дома; а пообедать мы можем как-нибудь в другой раз.

Пришло время дать читателю некоторое представление о моей знакомой, чтобы он мог сам судить о том удивительном подарке, которым облагодетельствовала меня в тот вечер судьба.

Звали ее, как я уже говорил, Анна. Она была типичной американкой и самой что ни на есть откровенной модницей. Волосы у нее были коротко подстрижены по последней моде. На ней было коротенькое платье, позволявшее в полной мере оценить симметрию ее красивых ног. А влажные глаза были необычного синего цвета, насыщенного фиолетовыми оттенками. Портрет дополняли длинные шелковистые ресницы, маленький курносый носик и восхитительные пухлые губки.

Что касается возраста, то здесь трудно было сказать что-то определенное. Ведь в наши дни и старушки коротко стригут волосы и носят короткие юбки. По-моему, ей было не больше семнадцати, хотя она утверждала, что ей уже исполнилось восемнадцать.

Ее тоненькое, почти прозрачное платье не могло скрыть идеальных очертаний словно высеченных скульптором грудей, которые плотно обхватывал изящный бюстгальтер. Вид этих двух соблазнительных холмиков девичьей плоти вызывал у меня желание помять их руками, но, понимая, что слишком откровенное начало может заставить этот нежный и скромный цветок закрыть свои лепестки, я сдержался и решил пока довольствоваться тайным созерцанием ее девичьих прелестей.

Платье ее, как я уже сказал, было весьма коротким, из тех, какие обычно носили в то время все девушки, и когда она садилась в машину, мне открылось зрелище ее ножек выше чулка. При виде обнаженной, словно глянцевой плоти я почувствовал, как мой член вздрогнул, словно его ударило током.

Расположившись рядом с ней на заднем сиденье, я чувствовал, что меня притягивает к ней словно магнитом; дав указание Джозефу ехать по названному ею адресу, я откинулся на спинку, и машина неторопливо тронулась.

Джозеф, работавший у меня не первый год, был наблюдательным и преданным слугой (об этом я еще расскажу позже) и прекрасно знал, что на уме у его хозяина. Поэтому он не превышал установленного предела скорости. Напротив, предусмотрительно ехал со скоростью гуляющего пешехода, чтобы дать мне возможность воплотить в жизнь те планы, которые я вынашивал.

Я откинул руку на спинку сиденья за головой Анны, а потом словно невзначай уронил ее вниз — на талию, не встретив при этом ни малейшего сопротивления. Обняв ее, я притянул ее поближе к себе и попытался поцеловать в губы. Она со смехом оттолкнула меня и, многозначительно глядя на затылок Джозефа (хотя он, конечно, прекрасно нас видел в зеркало заднего вида), укоризненно погрозила мне пальчиком.

Я тут же наклонился вперед и опустил шторку, отделившую нас от Джозефа, после чего снова обнял девушку за тонкую талию и, заключив в цепкие объятия, притянул к себе. Теперь я не встретил никакого сопротивления. Она позволила мне прикоснуться к ней губами, я начал осыпать ее горячими поцелуями, а она обняла меня за шею.

Одну руку я положил ей на грудь и принялся смело мять ее холмики, пальцем щекоча спящий сосок, который вскоре налился тяжестью. Затем, уронив руку ей на колени, я запустил ее под коротенькое платье и принялся гладить и ласкать ее оголенные, возбуждающие ножки.

Она в ответ чуть подалась назад и сделала рукой отстраняющее движение, но теперь, когда мой инструмент торчал, словно телеграфный столб, это уже не могло меня остановить, и я, снова притянув ее к себе, запустил правую руку прямо между ее ног и сразу же почувствовал обнаженные губки, отличающие ее пол, и вьющиеся волосы на лобке. Она опустила голову мне на грудь, а руками обвила мою шею. Видя, что ее сопротивление окончательно сломлено, я развел горячие влажные губки ее гнездышка и нащупал сокровенное чувствилище, которое после нескольких мягких касаний стало твердым, словно собираясь сразиться с незваным пришельцем. Тогда, на мгновение убрав руку, я рывком расстегнул ширинку брюк и выпустил на волю свой налившийся и рвущийся в дело член. Я взял ее руку, навел на мой пульсирующий инструмент и с блаженством ощутил, как она цепко за него ухватилась и начала медленно им манипулировать, двигаясь вверх и вниз по всей его длине.

Внезапное магнетическое ощущение ее хрупкой, нежной ручки в эпицентре — источнике моих самых острых наслаждений, ласкающие движения белых мягких пальчиков на моем любовном инструменте, на моей стреле желания, сладостная, влажная мягкость ее зовущих губ и мягкое касание ее прекрасно сложенного тела — все это заставляло мое сердце гулко биться, а кровь — обжигающе течь по жилам. В порыве страсти я сильно притянул ее к себе и погрузил свой палец (а он находился у входа в желанное отверстие) внутрь; он вошел почти целиком, и она невольно вскрикнула от боли, резко отпрянула подальше от меня и, съежившись, замерла в углу машины.

Она с такой поспешностью убрала руку с моего пульсирующего члена, словно это был горячий уголь, и я, увидев слезы в ее глазах, понял, что совершил ошибку. Молча проклиная себя за это, я стал извиняться и просить у нее прощения, говоря, что она слишком соблазнительна, что у меня слишком пылкая натура, и прочее и прочее в том же духе. Прошло несколько минут, прежде чем она снова оказалась в моих объятиях, а мой боец — в ее мягких, магнетических, ласковых пальчиках.

На этот раз я действовал иначе, удовлетворяясь одними лишь ласками и поцелуями. Однако в то же время я мягко и осторожно все больше и больше забирался рукой ей под платье и вскоре полностью восстановил утраченные позиции.

Первое время я довольствовался тем, что осторожно гладил и тискал ее грудки, но потом решился и раздвинул влажные губки маленькой подрагивающей щелки, щекоча восставший клитор; в этом момент я вдруг почувствовал, что мягкое прикосновение ее руки вот-вот вызовет у меня семяизвержение и я исторгнусь прямо на ее платье. Тогда я осторожно отвел ее руку и усадил девушку к себе на колени, как в седло, задрав платье вверх.

Теперь она не противилась моим желаниям, и я, приставив головку увеличившегося в размерах члена к губкам вагины, принялся медленно насаживать на него девушку. Крепко удерживая руками, я начал сладостный танец-качание, а она помогала мне.

— Ох-ох-аа-аа-аа-ааа… — постанывала она. — Ах, ка-ак хорошо. Оо-оо-оо! — Она медленно вязала бедрами кружева вокруг моей вонзающейся в нее иглы. — Ох, как приятно. Ох-аа-аа-аа, я сейчас… Оо-оо-оо! — И она оросила головку моего неугомонного члена своими сладкими соками.

Я почувствовал, что сейчас потеряю сознанию и, желая поглубже войти в нее, приподнял, усадил на автомобильное сидение и несколькими сильными пронизывающими ударами довел своего скакуна до крайней степени напряжения, пустив в ее нежное, обнимающее лоно струю горячей, чуть ли не кипящей жидкости.

На минуту мы застыли, прижавшись друг к другу, наслаждаясь ощущениями, сопровождающими то состояние, в которое впадаешь после удовлетворения. Затем, достав из кармана платок, я подвел его под свой член и медленно вышел из нее; она же, словно не желая меня отпускать, крепко вцепилась в меня.

Обтерев себя, я оставил платок у нее в промежности и убрал свое хозяйство в штаны. Затем я опустил ее платье, обнял ее и нежно поцеловал в губы.

Ее, казалось, пробирала дрожь, пульс бился как сумасшедший, а ее рука нервно шарила по моей ширинке. Расстегнув пуговицы, она снова ухватилась за мой обвисший инструмент и принялась нетерпеливо манипулировать им, издавая возгласы недовольства из-за того, что он сделался мягким, в то же время безумно целуя меня, словно хотела прикосновением своих губ вернуть его к жизни.

К этому времени мы почти подъехали к ее дому, поэтому, приведя себя в порядок, уселись рядышком, словно ничего между нами не произошло. Джозеф, остановив машину, ждал дальнейших распоряжений.

— Когда я снова увижу тебя? — спросил я ее. — Ты в самом деле очаровательная крошка, и я хочу увидеть тебя еще раз. Не осчастливишь ли ты меня своим присутствием завтра вечером?

— Нет-нет, — ответила она. — Завтра я встречаюсь со своим дружком и с вами не смогу встретиться. Если хотите, давайте в четверг вечером (дело происходило во вторник). В четверг я смогу с вами встретиться, но нам придется разойтись пораньше, потому что утром мне нужно вставать, так что, если хотите, давайте встретимся в семь вечера.

— Договорились, — ответил я и снова запустил руку под ее коротенькое платье, дабы лишний раз прикоснуться к желанным губкам. — Я встречу тебя на этом же месте в семь тридцать, и если ты не возражаешь, мы поедем куда-нибудь, где можно хорошо отдохнуть. А пока, — я засунул руку в карман и извлек оттуда банкноту, — возьми вот это. Может быть, ты захочешь купить себе что-нибудь, чтобы выглядеть еще лучше при нашей следующей встрече.

— Ой, спасибо! — сказала она, несколько удивленная моей щедростью — ведь банкнота была довольно крупной. — Я непременно приду и сделаю все, что вы скажете. А теперь, — она вытянула губки трубочкой для поцелуя, — я должна идти. Ведь мне нужно рано вставать, иначе меня выгонят с работы! — И после еще одного сладостного поцелуя я отпустил ее.

Можете не сомневаться, в четверг я был в назначенном месте в назначенное время и, приняв меры предосторожности — я оставил Джозефа с машиной за полквартала от ее дома, — был вознагражден зрелищем моей крошки, торопливо шедшей по улице в моем направлении. Обменявшись короткими приветствиями, мы сразу же поспешили к машине, торопясь поскорее покинуть район, где она жила.

— Куда? — весело спросил я, несколько раз поцеловав ее и убедившись, что она ничуть не изменилась.

— Мне все равно, — ответила она. — Куда хотите. Единственное, о чем я прошу, чтобы вы доставили меня домой вовремя, потому что в прошлый раз мне здорово попало за то, что я поздно пришла.

— Можешь не беспокоиться, — сказал я. — Я доставлю тебя назад вовремя. А пока, моя дорогая, я бы хотел, если, конечно, ты не возражаешь, побыть с тобой наедине. Я хочу любить тебя и овладеть тобой, моя дорогая Анна, если ты не против.

— Да, конечно! — ответила она. — Я и сама об этом думала, только не хотела говорить. Если у вас есть место, куда бы мы могли поехать и где могли бы побыть одни…

— Сколько угодно! — воскликнул я. — Джозеф, езжай туда, куда мы с тобой договорились.

Джозеф тут же развернул машину, и скоро мы неслись по направлению к квартирке, которую я специально снимал для таких случаев. Квартира была расположена в тихом квартале, и Джозеф, будучи моим доверенным лицом, прекрасно знал о моих намерениях, а иногда даже и принимал деятельное участие в этих маленьких развлечениях.

Через несколько минут машина остановилась у самых дверей. Я помог Анне выйти, а Джозеф остался, чтобы припарковать машину в подходящем месте. Мы вошли в вестибюль, я открыл ключом дверь, ведущую в холл, и мы оказались в квартире, располагавшейся на первом этаже.

Анна, едва войдя, тут же начала пожирать все вокруг глазами, а когда я провел ее в большую комнату, она вскрикнула от удивления, поскольку мебель здесь была довольно необычной.

Так как это место предназначалось исключительно для удовольствий, я воспользовался услугами опытного декоратора и меблировщика, и он доказал, что не напрасно получил деньги. В комнате вместо обычных диванов, столов и стульев с изогнутыми ножками он разместил несколько мягчайших и уютнейших оттоманок. За исключением нескольких очень изящных офортов на стене, маленького столика для сигарет, на котором лежала зажигалка и были выставлены напитки, в комнате (в отличие от большинства комнат в городских квартирах) больше ничего не было.

Я закрыл за собой дверь и запер ее на замок, зная, что у Джозефа есть свой ключ и он всегда может войти, воспользовавшись им. Затем, обняв девушку, я притянул ее к себе и уложил на одну из мягких подушек. Наши губы слились в поцелуе, и вскоре страсть и желание совершенно овладели ею. Узнав Анну получше, я понял, что в предварительной подготовке не было особой необходимости, ибо по природе она была легко возбуждающимся существом, которому свойственны вожделение и страсть. Она всегда была готова к любовной игре, и ей требовался лишь небольшой начальный толчок, чтобы воспламенить ее и заставить ее кровь быстрее бежать по жилам.

— Ах вы, медведь, куда вы так спешите? — сказала она, переводя дыхание и высвобождаясь из моих объятий. — Послушайте, мистер Андерсон (именно так я представился ей при нашей первой встрече; и читатель не ошибется, если выскажет предположение, что имя это вымышленное), я просто удивлена вашими действиями. Чтобы джентльмен так поступал с молодой дамой во время первого визита к нему! И вам не стыдно? — под неумолчный хохот нас обоих она попыталась подняться, и когда ей это удалось, сделала вид, что хочет удалиться, но вновь оказалась в моих объятиях, и вновь последовали поцелуи, объятия и ласки, столь сладостные для нас.

Наконец, запыхавшись, мы остановились, и я с радостью услышал тихий прерывистый стук в дверь. Дав девушке несколько мгновений, чтобы она могла привести себя в порядок — опустить юбку, которая все равно почти ничего не скрывала, — я открыл дверь и обнаружил за ней Джозефа: как я и предполагал, он держал в руках поднос с двумя бокалами коктейля особого сорта, который был мне весьма по вкусу.

— А, — сказала Анна, — так это ваш человек! Слушайте, я не знала, кто там, но теперь, когда я вижу, что он принес добрые вести, — говоря это, она скорчила жеманную гримаску и взяла в руку бокал с искристым напитком, — я думаю, мы должны воздать ему должное и принять это подношение с благодарностью. — С этими словами она пригубила коктейль и, издав одобрительный звук, залпом выпила почти половину.

Судя по всему, коктейль ей тоже пришелся по вкусу, чему я был весьма рад, поскольку напиток этот был весьма возбуждающим, и два-три бокала, выпитые этой впечатлительной девушкой, быстро заставили бы ее забыть обо всем на свете. Поэтому я предложил ей допить коктейль до конца.

Я тоже выпил свой бокал и почувствовал, как эта действенная жидкость начала растекаться по моим жилам, наполняя все тело приятным теплом. Велев Джозефу еще раз наполнить бокалы, я уселся рядышком с объектом моих желаний и завязал разговор, полагая, что будет лучше, если я дам ей немного отдохнуть от моих ухаживаний, поскольку времени для этого у меня еще будет предостаточно, после того как напиток начнет действовать в полную силу.

— Ах, моя дорогая, — сказал я, — сегодня ты, я вижу, особенно хорошенькая. Должен сделать комплимент твоему вкусу. В этом платье ты выглядишь отменно и очень привлекательно. Да, для девушки твоего возраста ты вполне сведуща в том, как одеваться и раздеваться.

Она весело рассмеялась в ответ на мою шутку и, положив свою руку на мою, сказала:

— Мой дорогой благодетель, главная роль в этом принадлежит вам. Ведь это вы дали мне деньги, чтобы я купила себе это красивое платье, — и она приподняла его, чтобы я мог получше рассмотреть ее приобретение. При этом ноги ее обнажились до самых бедер, и вид восхитительной обнаженной плоти поверх шелковых чулок возымел на меня такое действие, что орган мой приподнялся, словно желая получше разглядеть эту картину. — Это вы мне его купили, так что можете делать комплименты самому себе. Вы — причина того, что я сегодня, как вы это называете, хорошенькая.

— Ну и ну, — со смехом сказал я. — Поверь, дорогая, я об этом даже и не думал. Но теперь, когда я вижу результат моих небольших денежных вложений, пусть тебя не удивляет, если я надумаю повторить эксперимент, — с этими словами я заключил ее в свои объятия и запустил руку под платье, чтобы ощутить ее упругую плоть.

— Ой-ой, — рассмеялась она, — если вы собираетесь действовать подобным образом, то я больше никогда, слышите, никогда не скажу и слова о том, что покупаю для вас. Я вижу, вы намерены сами проверять, что покупается на ваши денежки. Кстати, это платье — не единственная моя обновка. Ваша щедрость позволила мне купить кое-что еще.

— Так ты еще что-то купила? — воскликнул я с наигранным удивлением. — Ты должна мне сказать, что это такое. Новая шляпка? — я с восторгом принялся рассматривать модную шляпку, которая лежала на столике.

— Нет-нет-нет! — рассмеялась она. — Холодно! Холодно! Ни за что! — сказала она с очень серьезным видом, но это была всего лишь игра. — Боюсь, если я скажу вам об этой обновке, то вы прибегнете к той же тактике, что и с моим платьем, а это, я не сомневаюсь, будет просто кошмарно, — и она в наигранном ужасе закрыла лицо руками.

В это мгновение Джозеф вошел с новой порцией коктейля. Я протянул Анне наполненный до краев бокал и с радостью увидел, что она выпила все одним духом. Видимо, ее томила жажда, поскольку в комнате было очень тепло, даже душно, так как все окна были плотно закрыты, а занавеси опущены.

Джозеф тут же вышел из комнаты, а я сел рядом с Анной, обнял ее за талию, притянул к себе и начал щупать ее налитую грудь и напрягшийся сосок, хорошо заметный под тонкой тканью. В то же время я продолжал шутливо допытываться у девушки, что за обновку она себе купила.

— Ну да, — рассмеялась она. — Если я вам скажу, вы непременно захотите потрогать. А это вещи интимные. Ладно, буду с вами откровенна. Это кое-что из нижнего белья. А поэтому, как вы понимаете, я никогда, никогда…

Не дав ей опомниться, я повалил ее на спину, задрал платье, обнажив ее тело до самой талии, и с удовольствием принялся разглядывать хорошенькие кружевные трусики. Я еще никогда не получал такого наслаждения от разглядывания женских трусиков.

— Вот ты какая! — воскликнул я. — Почему ты мне сразу об этом не сказала? — Я запустил руку в трусики и на секунду задержался в ее самом чувствительном месте, отчего она тут же принялась так крутить своей попкой, что я счел за лучшее отложить это дело на потом. — Ах ты, маленькая проказница! Как ты посмела прийти в таких трусиках! — принялся я притворно ворчать. — Они же со всех сторон закрыты! Ты что, боишься подвергнуться насилию? В этом причина?

— Может быть, я как раз опасалась обратного — что не подвергнусь насилию! — хихикнула она. Коктейль явно начал действовать. Она потянулась к моей ширинке, торопливо расстегнула пуговицы и выпустила на волю моего вздыбившегося скакуна, который тут же оказался в ее теплой маленькой ладошке. — Я могу быть уверена, мой дорогой мистер Андерсон, что вы не шутите, когда говорите такие ужасные вещи?

Не отвечая прямо на вопрос, я убедил ее снять коротенькое платьице, и она осталась в одних лишь трусиках и бюстгальтере, почти не скрывающих ее прелестей, в чулках и туфельках. После этого я снова заключил ее в свои объятия и принялся осыпать страстными поцелуями.

— Ну-ка, давай снимем и это! — воскликнул я, стягивая с Анны трусики. Скоро они уже были на уровне ее коленей, а затем я и вовсе стянул их с нее и бросил на диван рядом с собой.

— Ах вы какой! — надула она губки. — Я думаю, было бы справедливо наказать так же и вас, заставить вас раздеться, чтобы никакой разницы между нами не было! — И она начала расстегивать мою жилетку и другие предметы одежды. Написать об этом заняло больше времени, чем мы потратили на то, чтобы предстать друг перед другом в костюмах Адама и Евы.

Не успели мы раздеться, как снова раздался прерывистый стук в дверь. Анна, оглядываясь в поисках какой-нибудь накидки, выглядела смущенной и даже несколько ошеломленной, но я успокоил ее, сказав, что это Джозеф, а Джозеф — мое доверенное лицо и служит у меня не первый год. После этого она не делала никаких попыток прикрыть свою наготу. Она лежала в моих объятиях, выставив на показ все свои прелести.

Джозеф вошел с новыми напитками для нас. Он ничем не выдал своего удивления открывшейся перед ним картиной, и Анна, поднявшись, чтобы взять бокал, хихикнула, а затем снова упала в мои объятия — ее рука так и не выпустила мой напряженный и пульсирующий член.

Больше я ждать не мог. Игнорируя присутствие Джозефа, я грубо опрокинул девушку на спину, направил свой инструмент ко входу в ее отверстие и одним движением до упора всадил его туда. Поддерживая ее под ягодицы и ощущая бархатистость этой великолепной попки, я погружался в ее сладкую потайную щель, стенки которой страстно обхватывали мой член, как перчатка пальцы. Наконец, со стонами и криками она без остатка впитала в себя эликсир, выплеснувшийся из головки моего члена, и в полуобморочном состоянии, тяжело дыша, замерла на диване.

— Ах, Господи, — воскликнула она. — Это было так великолепно! Просто замечательно!

Она принялась сжимать и разжимать свои ягодицы и вращать ими, словно пытаясь вдохнуть жизнь в мой потерявший твердость инструмент, который она продолжала крепко удерживать влажной и горячей хваткой своего вместилища. Но — увы — он стал мягким и податливым и легко выскользнул из ее объятий. Она вскрикнула от разочарования и огорчения и, крепко сжав бедра, погрузила лицо в подушки, чуть ли не рыдая под воздействием неудовлетворенного желания. Ее обнаженное тело сотрясалось и подрагивало, словно от электрических разрядов. Я обнял ее за плечи, желая как-то утешить и принести извинения за быструю потерю мужской силы, но она сердито отодвинулась от меня и отказалась от утешения.

В это мгновение мой взгляд упал на Джозефа, стоявшего в нескольких шагах от нас и с интересом наблюдавшего за нашей яростной любовной игрой. У меня мгновенно возник план, я подвинулся к девушке и прошептал ей на ушко:

— Анна, дорогая! Если ты послушаешь меня, то я, без сомнения, смогу избавить тебя от огорчений. Послушай хотя бы минуточку! — Природное женское любопытство возобладало, и она согласилась выслушать меня. — Посмотри на Джозефа. Разве ты не видишь, что он тоже возбужден сверх всякой меры? Достаточно взглянуть на его брюки, чтобы убедиться, что вид твоих женских прелестей не оставил его равнодушным. Я уверен, что если ты позволишь, то он с удовольствием даст тебе то, чего ты так жаждешь. Нет, ты только посмотри на его брюки, Анна. Видишь?

При этих словах она чуть повернулась и, бросив взгляд на большой выпуклый бугор, распиравший брюки Джозефа, снова спрятала лицо в подушки.

— Ой, он кажется таким большим, — сказала она секунду спустя, — я боюсь, как бы он не сделал мне больно. Но если вы и правда хотите, чтобы он…

Я не стал тратить время на пустые слова и особым образом кивнул Джозефу, внимательно слушавшему наш разговор. Он тут же вышел, а я принялся целовать и ласкать мою крошку, надеясь, что моя плоть вновь восстанет из мертвых.

— Ой, — сказала она разочарованным тоном, подняв голову и обводя комнату глазами, — куда же он ушел? Я думала… думала, что он…

— Он сделает это, — рассмеялся я. — Не беспокойся за него. Он сделает все, что ты от него потребуешь. Просто я подумал, что ему лучше выйти и раздеться. Так вам обоим будет удобнее. А вот и он, — в этот момент дверь открылась, и Джозеф вошел в комнату в чем мать родила. Его здоровенный член торчал, как железный лом. Джозефа Бог явно не обидел в этом смысле. Инструмент его был не меньше фута в длину при диаметре в несколько дюймов. Огромные яйца напоминали конские. Такое зрелище могло напугать любую девушку, поэтому Анна вскрикнула и снова погрузила голову в подушки.

— Ну-ну, Анна, — принялся уговаривать я ее. — Неужели ты и вправду испугалась этого монстра? Ты ведь только что просила еще и еще. А стоило мне дать тебе настоящую вещь, как ты делаешь вид, что испугана до смерти. Хочешь, чтобы я отослал Джозефа? Ты только скажи.

Ответа, конечно, не последовало, и Джозеф уселся рядом с нами. Я передал девушку в его руки; после нескольких поцелуев и поглаживаний он перевернул ее на спину и, забравшись на нее, направил головку своего инструмента в ее щелку, пытаясь проникнуть вглубь.

Анна помогала ему насколько это было в ее силах: она обвила его руками и ногами, делая попкой встречные движения; после нескольких попыток он наконец вошел внутрь, и любовный танец начался.

Джозеф был пылким любовником. Он мог удовлетворить желания практически любой девушки и весьма гордился своим талантом. Но наша крошка Анна была девушкой необычной. Приняв в себя два мощных разряда, она, казалось, по-прежнему не желала выпускать его из своего гнездышка, так ей понравились его труды. Но наконец все игры были закончены, и мы втроем неподвижно улеглись на полу.

Спустя какое-то время Джозеф поднялся и снова принес нам напитки — на сей раз три бокала: один для себя. Между нами завязался разговор. Анна рассказала нам о своем дружке, о том, какой он замечательный парень и что скоро они поженятся. Потом я спросил, не может ли она в следующий раз привести с собой подружку, на что она немедленно согласилась.

— Я приведу Грейс, — сказала она. — Мы давно дружим и всюду ходим вместе. Я уверена, она вам понравится. Грейс — очень хорошая девушка, примерно моего возраста, блондинка с замечательной фигурой, любящая развлекаться. Думаю, что Джозеф найдет еще одно приятное гнездышко для своей ужасной штуки, — она ухватилась за его инструмент и озорно покрутила его, отчего мы оба рассмеялись.

— Но ты должна понимать, — серьезно сказал я, — что хотя я иногда и приглашаю Джозефа принять участие в наших забавах, я все же хочу, чтобы эта девушка принадлежала мне и только мне. Джозеф это очень хорошо понимает, но я хочу, чтобы и ты это поняла. Тебе ясно, моя крошка?

— Да, конечно, — рассмеялась она, — если вы так хотите, значит, так оно и будет. Во всяком случае вы ее увидите, если уж вам так хочется, и я уверена, она вам понравится. Что касается меня, то я бы предпочла, чтобы все оставалось, как есть…

— Ну, — категорически сказал я, — это мне решать. Пока ты со мной и пока я о тебе помню, — здесь я многозначительно взглянул на нее, — ты будешь более чем удовлетворена. Можешь заверить свою подружку, что, если она будет вести себя так, как нравится мне, я буду относиться к ней так же хорошо, как и к тебе. Как ты думаешь, ее это устроит?

— Устроит? — переспросила Анна, по-прежнему держа в руке член Джозефа и легко его массируя. — Да я в этом просто уверена. Грейс, как и я, собирается замуж, и у нее тоже скоро состоится свадьба, а поскольку у дружка ее денег не очень много, то во всем, что касается денег, она как голодный волчонок. Я думаю, за деньги она сделает что угодно, так что на этот счет можете не беспокоиться. Когда вы хотите встретиться с ней?

— При нашей следующей встрече, — сказал я. — А сейчас давайте-ка лучше подумаем о насущном. Я вижу, что у Джозефа снова начинает твердеть, да и у меня уже не такой мягкий, а потому, девочка моя, я думаю, что тебе предстоит еще один сеанс. Так что переворачивайся на спинку и дай-ка мне посмотреть, обладает ли твоя щелка свойством усаживаться. — Я перевернул ее на спину, забрался сверху и через некоторое время оросил ее чрево новой порцией своего бальзама. Затем, поднявшись, я позволил взобраться на нее Джозефу. Он проработал не меньше двадцати минут, и наконец с криками, стонами, тряской и царапаньем спины каждый из них опустошил свой резервуар, и они оба бездыханные замерли на полу.

На прощание я сделал Анне обычный денежный подарок, недвусмысленно давая понять, что она получает эти деньги в качестве вознаграждения за труды по снятию напряжения с моего органа. Мы договорились о следующей встрече, я велел Джозефу отвезти ее домой и на какое-то время забыл о ней.

Я полагаю, что в этой части моего повествования самое время познакомить читателя с некоторыми причудами и наклонностями автора, чтобы в ходе дальнейшего рассказа о любовных похождениях читателю уже были известны как нормальные, так и выходящие за рамки нормальных пристрастия пишущего.

Как я уже говорил, человек я не очень молодой, но, если мне самому позволительно говорить об этом, довольно приятной наружности, пользующийся вниманием со стороны противоположного пола. Получив хорошее наследство и имея дело, практически не требующее моего участия, я большую часть времени посвящаю удовольствиям, которые, как, несомненно, уже догадался читатель, носят в основном чувственный характер.

Я страстный поклонник красоты во всех ее проявлениях. Я люблю цветы, картины, изящные вещи, но больше всего развитые формы современных девушек, этаких модниц. Поскольку финансовое положение позволяет мне удовлетворять большинство моих желаний, я повсюду ищу покладистых девушек, и если они готовы исполнять мои желания и прихоти, я обращаюсь с ними весьма обходительно и щедро вознаграждаю за время, проведенное со мной.

Меня совсем не привлекают так называемые «женщины полусвета», уличные потаскушки, проститутки и вся эта порода. Я с бульшим пылом готов ласкать коленку или бедро какой-нибудь не очень опытной молоденькой дамочки и удовлетворяться этим, чем лежать в постели с прошедшей огонь и воду профессионалкой. Я люблю юность, красоту и влекущую свежесть, присущие нынешним современным девушкам.

Джозеф, как уже, видимо, понял читатель, является не только моим слугой, но и доверенным лицом. Он по мере сил и возможностей помогает мне во всех моих любовных делах и принимает самое активное участие во многих приключениях подобного рода, и я доверяю ему абсолютно. Теперь, когда на горизонте моей жизни появилась малютка Анна, я уверен, что имею в лице Джозефа верного и преданного мне помощника.

Обещание привести и познакомить меня со своей подружкой Грейс, столь любезно данное Анной, послужило обильной пищей для моего разогретого страстью воображения. В этот вечер я оделся со всем тщанием и прибыл в условленное место задолго до назначенного времени, желая поскорее увидеть девушку, о которой Анна так тепло отзывалась.

И вот я увидел Анну, приближающуюся ко мне по улице в сопровождении девушки примерно того же роста и сложения, что и она сама. С первого же взгляда я понял, что Анна ничуть не преувеличивала достоинств своей подружки. Грейс и в самом деле была очень красивой, с большими голубыми глазами и густыми золотистыми, коротко остриженными по моде волосами.

Фигура у нее была просто идеальная, ибо формы молодого тела подчеркивало облегающее короткое платье. Она была без шляпки, что указывало на то, что она, видимо, вышла из дома, сказав домашним, что идет на небольшую прогулку.

Представление было коротким, и я помог обеим сесть в машину. Джозеф ехал очень медленно, и я предусмотрительно задернул шторки на окнах, чтобы нас не увидели прохожие, когда машина остановится на перекрестке.

— Ну вот, мистер Андерсон, — со смехом сказала Анна, — я доставила вам пленницу, и уверяю вас, что для этого мне пришлось изрядно постараться, потому что Грейс безумно любит Чарли и поначалу сомневалась, стоит ли ей вообще идти, но я сказала, что обещала вам и что она подведет меня, если не пойдет со мной; к тому же я уверена, что, когда мы побудем немножко вместе, она начисто забудет о своем милом дружке, и мы все вместе неплохо развлечемся. Я правильно говорю, Грейс? — спросила она, поворачиваясь к разрумянившейся девушке, сидевшей рядом со мной.

Вместо ответа Грейс положила головку мне на плечо и, просунув руку за моей спиной, схватила Анну за руку и с силой сжала ее. Затем нервно рассмеялась и сказала низким грудным голосом:

— Ты же знаешь, Анна, что для меня это очень… очень необычно — ездить в автомобиле, к тому же Чарли… это мой дружок, — пояснила она мне, — Чарли ужасно ревнив и не позволяет мне никуда ездить. Если он что-нибудь узнает или заподозрит, то никакой свадьбы не будет. Я от него просто без ума, а потому должна блюсти себя. Ты, Анна, это знаешь не хуже меня.

— О да, — сказала Анна. — Я знаю, что ты без ума от Чарли, как и я без ума от Джима, но разве это может помешать нам немного развлечься? К тому же мы с тобой всегда уходим вдвоем, и кто может узнать, чем мы занимаемся? А кроме того, мистер Андерсон такой замечательный человек! Я уверена, стоит тебе узнать его получше, как ты будешь с нетерпением ждать следующей встречи с ним. Я правильно говорю, мистер Андерсон? — спросила она, ожидая от меня подтверждения.

Я рассмеялся и, обняв обеих девушек за талию, сказал Грейс:

— Я бы сказал так, моя дорогая: поскольку ты обручена с твоим возлюбленным Чарли и собираешься выйти за него замуж, то тебе нужно привыкать к мужской компании. А то, что ты проводишь время со мной и я могу… могу в своих отношениях с тобой зайти так же далеко, как твой Чарли, ни в коей мере не должно огорчать или расстраивать тебя. Напротив, я думаю…

— Ах, мистер Андерсон, — прервала меня Анна, — я забыла сказать вам, — и тут она просто покатилась со смеху, — забыла сказать, что наша малютка Грейс так безумно влюблена в своего Чарли, что даже не подпускает его к себе и не разрешает ему к себе прикасаться. Она считает, что если девушка подпустит к себе парня до свадьбы, то он никогда на ней не женится. Вы можете себе такое представить? — И она снова залилась смехом.

Бедняжка Грейс покраснела как маков цвет, и я, решив немного приободрить ее, сказал, что в некотором смысле это даже лучше, на что Анна немедленно надулась, потому что со своим ухажером она вела себя прямо противоположным образом. Между нами разгорелся горячий спор, в котором Грейс не принимала никакого участия.

К этому времени мы добрались до дома, в котором я снимал квартиру, и Джозеф, остановив машину, помог девушкам выйти. Оказавшись в квартире, девушки закурили, а Джозеф принес поднос с тремя бокалами возбуждающего коктейля. К моему удивлению, Грейс отказалась пить, за что подверглась безжалостным насмешкам со стороны Анны. Грейс внимательно изучала обстановку в комнате, и я видел, что она чувствует себя не в своей тарелке, а потому вознамерился привести ее в более радужное состояние духа. Могу сказать не без гордости: не прошло и нескольких минут, как она уже сидела на подушках, смеясь и болтая, как и ее подружка.

Зная, что время у нас ограничено, я встал и, взяв Грейс за руку, предложил ей показать квартиру. Я увел ее в соседнюю комнату, обставленную точно так же, как и первая, и сразу же закрыл дверь на задвижку.

Анна с любопытством смотрела на нас и, видя, что мы собираемся оставить ее одну, не проронила ни слова. В этот момент в комнату вошел Джозеф с новой порцией коктейля, а посему я был уверен, что до нашего возвращения Анна не останется без дела, поскольку дал ему соответствующие указания на этот счет, так что Грейс какое-то время будет целиком и полностью находиться в моем распоряжении. Грейс явно чувствовала, о чем я думаю, поскольку позволила мне уложить себя на подушки рядом со мной. Как только она оказалась в моем безраздельном пользовании, я принялся осыпать ее горячими поцелуями, ощупывая руками ее юное и такое свежее тело.

Однако тут же выяснилось, что Грейс — девушка весьма практичная, особенно по части договоров и условий. Она мягко отодвинулась от меня, разгладила на себе платье и, оглядевшись, чтобы убедиться, что мы одни, сказала вполголоса:

— Как я понимаю, мистер Андерсон, вы и Анна были в близких отношениях — вы и знаете ее довольно близко, если уж она вам принадлежала. Анна сказала мне, что вы хотите со мной встретиться и немножко развлечься, но вы должны понимать, мистер Андерсон, что одна из главных причин, по которой я приняла это предложение, состоит в том, что, как вы сами дали ей понять, я получу что-то взамен, то есть что вы собираетесь заплатить мне. Я не хочу показаться слишком прямолинейной, но вы должны понять, что я не свободна и собираюсь вскоре выйти замуж. А таких вольностей я не позволяю даже тому, кто скоро станет моим мужем. Поэтому, прежде чем мы продолжим, я хочу, чтобы между нами не было недомолвок. Я ведь правильно говорю?

— О да, — сказал я с облегчением, видя ее практичность, — именно это я и сказал Анне, и ты можешь не сомневаться: я сделаю, что обещал. Особенно после того, как увидел тебя, ибо теперь я знаю, что у меня нет причин сожалеть о своем предложении. Так что можешь быть уверена: ты получишь то, что тебе обещано, — и с этими словами я потянулся к девушке, желая прижать ее к себе и ошеломить ласками.

Однако она снова отодвинулась от меня, натянув на колени коротенькое платье, и, подняв вверх пальчик, продолжила:

— А еще Анна сказала мне, что ваш водитель… что он тоже участвует в этом. И я хочу знать, ограничится ли дело только вами двоими, потому что на большее я не соглашусь ни за какие блага. И не потому, что не могу или не хочу, а потому, что я уже обручена и должна соответствовать нравственным нормам. Если бы не деньги, я бы даже и думать об этом не стала.

— Скажи, ты уже была с мужчиной? — с любопытством спросил я Грейс, озадаченный ее странным поведением: так она была не похожа на жизнерадостную Анну.

— Да, — честно призналась она, — была, и не раз. И хотя я всем отказываю, в том числе и моему жениху, можете не сомневаться: делаю я это не потому, что мне не нравится это дело, а просто опасаюсь последствий — беременности и всего такого. При мысли об этом мне становится не по себе. Я очень хочу иметь дом, семью, детей и уверена, что в браке с Чарли мои заветные мечты сбудутся. А мое присутствие здесь… для меня это только средство достижения цели, и я не считаю это средство каким-то плохим. А теперь, когда мы поняли друг друга, давайте заниматься тем, чем собирались, потому что иначе мне влетит дома по первое число, если я поздно вернусь.

— Да, но что если, — продолжал разговор я, — следствием этой нашей встречи станет беременность? Тебя это не беспокоит? Ты не боишься, что, отдавшись мне и Джозефу, через несколько месяцев можешь оказаться в интересном положении?

— Через три недели у нас свадьба, — сказала она просто, — и хотя Чарли никогда не спал со мной, можете не сомневаться, что к тому времени, как он станет моим законным мужем, я отдамся ему. Так что, как видите, я позаботилась о возможных последствиях, как вы их называете, и можете ни о чем не беспокоиться.

На этом я порешил завершить этот прозаический разговор и, вложив в руку Грейс крупную банкноту, прижал ее к себе и весь отдался наслаждению, которое давало соприкосновение с ее свежим, юным телом.

Она лежала в моих объятиях, позволяя мне делать все, что я хочу. Шаря рукой по ее платью, я мял и ласкал ее упругие молодые груди, отделенные от моих пальцев лишь тонкой шелковой тканью. Запустив одну руку под платье и скользя по гладкому шелку ее чулок все выше и выше, я наконец почувствовал под пальцами восхитительную кожу ее бедер.

Мой член к этому времени так и рвался наружу, и я, рывком расстегнув ширинку, вызволил его на свободу; он мигом оказался в ее маленькой ручке, которая принялась теребить и ласкать его столь приятнейшим образом, что у меня вскоре возникло ощущение, что я вот-вот исторгнусь прямо в ладошку.

— Ах, как же ты хороша! — пробормотал я и, раздвинув ее бедра, вначале погладил ее живот, а потом спустился вниз и поиграл курчавыми волосками на ее лобке, после чего принялся ласкать губки, предварявшие вход в ее чувствилище. Наконец я почувствовал, что буквально сгораю от желания. Покрыв ее рот своим, я обнял ее рукой за шею и притянул к себе, заключив в столь жаркие и страстные объятия, будто собирался взять ее силой.

— Мое платье, платье! — крикнула Грейс. — Не испачкайте его, умоляю. Вы можете кончить прямо на него, и мне придется…

— Ну так сними его, — ответил я не без грубости и, чтобы слова не расходились с делом, принялся через голову стаскивать с нее платье.

Грейс высвободилась из-под меня, приподнялась и выбралась из платья, позволив мне увидеть ее почти обнаженной. Затем, одним движением скинув с себя трусики, она предстала передо мной полностью нагой.

Я схватил ее за руку, притянул к себе и принялся покрывать ее нагое тело страстными поцелуями. Член мой, уже достигший предела напряжения, дергался и пульсировал. Я опрокинул девушку на спину и возлег на нее сверху, сгорая от безумного желания. Она широко раскинула ноги, и я оказался между ними. Затем, расположив головку моего члена у входа в ее отверстие, я сделал движение вперед… но был несказанно удивлен, обнаружив, что даже головка не вошла внутрь, не говоря о самом члене. И хотя я старался изо всех сил, естественная величина моего конца в сочетании с узостью ее отверстия сводили все мои усилия на нет.

— Вам с этим никогда не справиться! — выдохнула Грейс так, словно эти слова сами изошли из ее тела под воздействием моих усилий. — Я знаю, я там чересчур узка. Слишком много времени прошло с тех пор, как я это делала в последний раз.

Я счел за лучшее не спорить с ней и, вскочив на ноги, дернул за шнурок звонка, призывая Джозефа, а сам в это время жадно разглядывал ее прекрасное обнаженное тело.

— Что вы собираетесь делать? — спросила она, глядя на меня снизу и делая попытку подняться на ноги, но я снова мягко уложил ее на спину.

— Я звоню Джозефу, — объяснил я. — Скажу ему, чтобы он принес мазь, с помощью которой надеюсь значительно облегчить решение этой проблемы. Не бойся и не смущайся, ведь тебе придется и с ним заняться любовью, так что вид твоего обнаженного тела будет для него приятным сюрпризом.

В этот момент Джозеф тихо постучал в дверь, я впустил его и сообщил о препятствии, с которым встретился. Он бросил взгляд на девушку, а она от стыда спрятала лицо в подушку. Судя по тому, что брюки на нем были расстегнуты, он, видимо, вовсю утешал Анну. Джозеф вышел и через минуту вернулся с бутылочкой мази.

Конец ознакомительного фрагмента.