Внук ведьмы

Наташа Эвс, 2020

Знакомство с внуком местной ведьмы переворачивает жизнь старшеклассника Леонида Сорокина с ног на голову. А разговор с самой ведьмой Агафьей Подгорной раскрывает шокирующие тайны прошлого и открывает для Леонида дверь в потусторонний мир, где Лёня оказывается другим человеком. Книга «Внук ведьмы» попала в шорт-лист специальной номинации «Фэнтези. Нереальная Реальность» премии Электронная Буква-21.

Часть первая

Глава 1. Дом на окраине

Мы радовались, как дети. Конец мая для школьников самое желаемое время. Анька Мазурина, девчонка вредная, но красивая, уже начала ярче красить губы и перестала собирать копну своих длинных русых волос резинкой, отчего становилась похожа на какую-то модель с постеров. Анька училась классом младше, вместе с Виктором Симоновым, моим другом детства. Мы дружили, кажется, с пеленок, и девчонка появилась в нашей компании только потому, что вела себя как пацан: бегала в шортах с деревянным автоматом, гоняла с нами на велике и презирала девчачьи собирушки. Нам было хорошо вместе.

Пока мы не выросли.

Наш в доску пацан Анька превратилась в красивую девушку Анну, за которой стала ухлестывать половина старшеклассников школы, но Аня по инерции вела себя невозмутимо и грубовато, наверное, потому что не знала, как в таких случаях поступают.

А еще Анна нравилась Кириллу Потапову, накаченному здоровому парню классом старше. Давно нравилась. Прямо с детства.

Кирилл угрюмо бродил рядом со своей музой, особо себя не проявляя, потому что знал: Аньке палец в рот не клади, откусит и костью не подавится.

Так Потап, как мы его называли, затесался в нашу уютную компанию, вроде как ожидая смягчения сердца нашей блондинки.

— Может, на пруд сходим? — предложил Виктор, спустившись по ступенькам школы и зашвырнув скрученную в трубочку тетрадь в ближайшие кусты.

— Тебе еще экзамены сдавать, — заметила Анька.

— Как и тебе, — хмыкнул в ответ мой друг. — Я же не выпускаюсь, мне фиолетово.

— И как тебе это удается? — махнул головой Кирилл. — И хорошо учиться, и хорошо гулять? Всесторонне развитый ты наш.

— Он все сдаст, — подтвердил я, хлопнув друга по плечу. — Виктор на все руки мастер.

— Так что насчет пруда? — напомнил виновник разговора. — Идем? Лето, друзья! Каникулы! Старт! Очнитесь уже.

— Это тот, что через дорогу от Агафьи? — сморщилась Анька. — Да ну. Еще приколдует в окно, а потом никто не узнает, почему мы потонули.

— И наши стеклянные лица в мутной воде будут вылавливать водолазы… — нарочито мрачно протянул мой друг.

— Фу, какой ты! — махнула рукой Анна. — Все же знают Агафью, их семья не просто так прославилась в нашем поселке. Колдунья она.

— Да какая колдунья? — хохотнул Витян. — Ты веришь в эти бредни?

— Говорят, несколько дней в месяц она бегает по поселку в образе свиньи, — сошла на шепот Аня.

Я, все это время хранивший молчание, не выдержал:

— Друзья, ну вы, блин, даете. Фольклорные сказки какие-то.

— А че? — вдруг встрепенулся Витька. — Эта версия интересна. Почему бы и нет. Оборотень свинья, — после этих слов он прыснул со смеха.

— Это не шутки, — вмешался Кирилл, стараясь встать поближе к даме сердца и завоевать ее доверие поддержкой. — Моя прабабушка рассказывала, что в ее детстве так одну ведьму вычислили. Странная старуха превращалась в черную козу, и когда эту козу ловили, сильно поранили и выбили левый глаз. Ведьма наутро умирала в своем доме, все слышали, как она выла и металась на постели, но только заглядывали в окна, боясь подойти ближе. А когда крики стихли, вошли и увидели бабку эту всю избитую с вытекшим левым глазом.

— И после этого я должна пойти с тобой на пруд? — недоумевала Анна, обращаясь к Виктору.

— Я не против с тобой, — весело дернул бровями тот. — Не хочешь вдвоем, пойдем кучей.

В этот момент Кирилл напрягся, и я решил сменить тему:

— Давайте лучше на озеро. Там места на берегу чище. И зачем нам эти камыши…

— У меня идея. — Виктор поднял указательный палец, оглядев всех таинственным взглядом. — Пойдем к Агафье сами, просто посмотрим, как она…

— Нет! — отрезала Аня. — Эта прогулка для сумасшедших, а мне еще жить, замуж выходить и детей заводить.

— Чего ты боишься? — вскинул голову мой друг. — Нужно смотреть страху в лицо.

— Зачем? — закатила глаза Анна.

— Так надо, — не унимался Витька. — Чтобы не бояться. И заводят собачек с морскими свинками, а детей рожают. К сведению.

Мы все же решились прогуляться в сторону дома Агафьи Подгорной, наверное, чтобы пощекотать нервы и посмотреть страху в лицо.

Дом Подгорных находился на самой окраине села, где поселковая дорога сворачивает к лесу, за разрушенный дом и заброшенные сараи. В ту сторону люди старались не ходить, опасаясь колдунью и болотистые места. Местные грибники давно облюбовали тропу с другого конца поселения, которая так же уходила в лес, огибая небольшое озеро.

Шагая по дороге, мы живо обсуждали предпочитаемые профессии, которые хотели бы получить после учебы.

— Хочу стать врачом, — важно произнесла Анна. — Хирургом.

— Как можно этого хотеть? — сморщился Витька. — Кровь да кишки!

— Почему сразу кишки? — фыркнула та в ответ. — Хирурги хорошо зарабатывают. И это очень интересная сфера.

— Да-да, — усмехнулся мой друг, — это с головой выдает твой нездоровый интерес и жажду крови…

— Завязывай! — оборвал Витьку Потапов, пихнув его для пущей убедительности в бок. Конечно, Кир опасался обидеть даму своего сердца и не позволял этого никому, ведь отец Анны Александр Мазурин отбывал пожизненный срок за обвинение в убийствах с пометкой: дело о сельском маньяке «цепочнике». Сельчане не могли поверить, что отзывчивый на помощь сосед Сашка, хороший семьянин и любящий отец смог убивать женщин на протяжении многих лет и наводить ужас на жителей села «Лесное». Но его поймали с поличным, обнаружив при обыске дома украшение погибшей соседки: цепочку с подвеской. Дело было закрыто, а Александр Мазурин осужден на пожизненный срок.

После слов Витьки Аня замолчала и угрюмо опустила взгляд. Чтобы разрядить обстановку, я махнул рукой:

— Сколько у меня было желаний с детства! Мечтал стать ветеринаром, после спасателем, потом военным.

— И все это променял на архитектурный, — заметил Виктор.

— Да, мне нравится составлять проекты, нравятся чертежи и вообще художественная культура. Я уже ездил в столичный университет, разговаривал с приемной комиссией, и если моя золотая медаль подтвердится, меня примут на следующий год на особо выгодных условиях.

— Это круто, — вздохнул Кирилл. — А с моей успеваемостью только в армию.

— С твоим телосложением туда и надо, — подтвердила Анна. — Покажи там всем «дедам», кто в доме хозяин.

Витька оглядел накачанного Потапова и вопросительно склонил голову:

— А кем ты хотел стать?

— Художником, — пряча смущение, ответил тот.

— Ничего себе! — удивилась Аня, окинув взглядом Кирилла. — Серьезно?

— Еще один любитель прекрасного, — саркастически ахнул Виктор.

Я вспомнил, как однажды был на районной выставке, проводимой между учащимися школ, и видел интересные картины с подписью К. Потапов. Мне тогда пришло на ум, что какой-то однофамилец нашего Потапа так мастерски рисует.

— Подожди, — остановился я, — это ты участвовал в районной выставке два года назад?

— Да, — пожал плечом Кирилл.

— Обалдеть! — наигранно всплеснул руками мой друг.

Анна развернулась к смущенному здоровяку и удивленно потрясла головой:

— Ты что, рисуешь?

— До конца осознаешь это завтра, — снова подыграл Витька. — Это ведь сложная информация.

— Хорош зубы сушить, — буркнул ему в ответ Потап, и тут же неуклюже улыбнулся своей музе: — Рисую. Так, для души.

— Помню портреты, — добавил я, перебирая в памяти лица на рисунках. — Отличные были работы. И, кажется, одно лицо мне знакомо.

Кирилл глянул на Анну и откашлялся:

— Ну, есть такое дело.

— А! — протянул Витька, довольно потирая ладони. — Все понятно. Мадам, вас увековечили для потомков.

В этот момент за забором появилась Агафья, шаркая галошами, она прошла в сарай и скрылась за дверью. Мы тут же пригнулись и замерли, а затем отскочили к кустам, поглядывая через листву на ветхую постройку.

— Посмотрел? — хмуро кивнула Анна, ткнув Виктора в плечо. — И что тут интересного? Бабка как бабка. Сейчас приколдует тебя, будешь с ней по ночам бегать в образе черного козла.

— Э, нет, — мой друг покачал головой. — Это так не работает, нужно передать силу, целый ритуал.

— Откуда ты знаешь? — не унималась Анька. — Готовился?

— Ага, параллельно с домашним заданием.

— Тихо вы, — шепнул я, указывая вперед, где снова показалась Агафья. Она несла сверток из серой ткани и что-то шептала, затем вдруг остановилась и подняла глаза прямо на нас, парализуя взглядом. Мы буквально остолбенели, перестав дышать. Сколько это продлилось, не знаю, но когда бабка отвела глаза и стала что-то искать вокруг себя, мы дали деру через кусты к заброшенному дому. Другой дороги тут не было.

Мы бежали, то согнувшись, то выпрямившись, пока не достигли старых стен, где притаились снова. И когда Агафья открыла калитку и вышла за забор, глядя в нашу сторону, рванули еще дальше, за разрушенные сараи дома, где увидели колодец. Добежав до колодца, мы остановились и спрятались за ним, потому что совершенно выдохлись от побега.

— Ах! — вдруг вскрикнула Анна, перегнувшись через высохший деревянный сруб. — Мой браслет!

— Ты что? — одернул ее Кирилл. — Перевернешься!

— Я уронила браслет, — уже шепотом добавила Аня. — Зацепился за сучок.

— На кой тебе эта безделушка? — фыркнул ей Виктор, не отрывая взгляда от дома колдуньи. — Потап новую купит.

— Это подарок… — тихо ответила Аня и добавила, поджав губы: — От папы.

Кирилл обвел всех тяжелым взглядом, давая понять, что лучше промолчать, потому что так и хотелось съязвить, что браслет с какой-нибудь отцовской жертвы. Хотя маньяк снимал с несчастных женщин только драгоценности с шеи, мог же он изменить принципу и прихватить еще браслет.

Преступления, в которых был обвинен Александр Мазурин, сложились на него как карточный домик десять лет назад. В тот день очевидцы видели, как Сашка поспешно выбегал с сумкой из дома односельчанки Светланы Ивановой, которую через пару часов соседка обнаружила мертвой. Светлана была задушена в своем доме, с ее шеи пропала цепочка с подвеской из цветка и голубого камня, о чем сообщила дочь погибшей. При обыске дома Мазуриных пропажа была обнаружена, а Александр взят под стражу. Правда, в поселке никто не верил в виновность отзывчивого Сашки Мазурина, но факты, собранные на следствии, говорили о другом.

— Я чуть в штаны не наложил, — шепотом усмехнулся Витька, продолжая следить за домом Агафьи, которая вернулась во двор и скрылась за дверью. — Вот ведь аура колдовская!

— Пойдем обратно через лес, — предложил я. — Обойдем это место, если вам так страшно.

— А тебе нет? — искоса глянул Потап.

Анна поднялась, опасливо поглядывая в сторону жилища Подгорной, и заглянула в колодец с размышлением:

— Как же его достать…

— Даже не думай! — покачал головой Виктор. — Это проклятый колодец, ты не помнишь, что здесь происходило?

— Давайте уйдем, по ходу подумаем, неприятно здесь торчать, — снова отозвался я.

Мы прошли через разрушенные сараи и попали на лесную тропу, по которой обогнули поселок и вошли в него с другой более людной стороны.

Этот день прошел необычно: каждый из нас ощущал что-то от встречи с Агафьей, какое-то необъяснимое чувство. С одной стороны это был страх перед странной бабкой отшельницей, с другой — непреодолимое чувство притяжения, хотелось вернуться к дому Подгорной, хотя такое желание походило на сумасшествие.

Ночью я решил пробраться к жилищу Агафьи и посмотреть своими глазами на странности, которые приписывают этой старушке. Сказать, что мне не было страшно, не могу, потому что не чувствовал ног, пока шел по дороге. Ватными руками сжимал фонарик и боязливо озирался по сторонам, выглядело это, конечно, по-дурацки. Но со мной что-то произошло после случая с колдуньей, такое, что не давало думать ни о чем, кроме новой встречи.

Подобравшись поближе к забору дома на окраине, я начал партизански выглядывать из-под облезлого штакетника, стараясь рассмотреть что-нибудь за окнами. Какое-то время ничего не происходило. Мои ноги начали дрожать от постоянного напряжения полусогнутых колен, ночная прохлада окутала неуютным ощущением и страхом быть замеченным хозяйкой дома. Я реагировал на каждый шорох и хруст, вздрагивая, как трусливый пес, и озираясь на все четыре стороны.

Вдруг во дворе что-то промелькнуло, какая-то тень, затем снова и снова. Тени передвигались быстро, в основном вокруг дома и над крышей, кружа, словно огромные страшные птицы. Я стоял, как вкопанный, не в силах сдвинуться с места, и когда послышался вой и стоны, меня парализовало окончательно. Вонзая занозы деревянного штакетника под кожу ладоней, я сжал пальцы настолько сильно, насколько смог, чтобы не упасть на землю от внезапного онемения тела. Передо мной носились странные тени, будто сотканные из дыма, они выли и стонали, пытаясь приблизиться к окнам, но их словно что-то не пускало внутрь, и от этого темные фигуры злились и рычали. Не знаю, сколько это продлилось, но в какой-то момент из окон появился свет, не тот, что появляется от лампы, а какой-то другой, особенный. Свет становился ярче, и мне показалось, что его края поднимаются даже над крышей.

Такое положение вещей не понравилось теням, они рывками бросались на стены, рычали и шипели, отчего мне стало не по себе, захотелось во что бы то ни стало бежать куда глаза глядят, лишь бы отсюда подальше.

Вокруг дома Агафьи поднялся ледяной ветер, заворачивая поток воздуха воронкой, он втягивал и меня, но мои пальцы намертво обхватили деревянные рейки забора, позволяя оставаться на месте. В этот момент я почувствовал нарастающую тошноту и потемнение в глазах. Вой, скрежет и стоны смешались в моей голове, после чего все резко стихло.

Очнулся я на земле у забора дома Подгорной. Поспешно поднявшись, направился прочь от страшного места, лихорадочно водя фонариком по тропинке перед собой. Ночной холод и лай собак за каждыми воротами меня не волновали, хотелось просто оказаться дома, в своей теплой постели и совершенно забыть об этом происшествии. Просто вычеркнуть из памяти.

Добравшись до родного дома, мне удалось нырнуть в свою спальню и остаться незамеченным в побеге. Скорее накрывшись одеялом с головой, я постарался отрешиться от назойливых мыслей, что являли картинки странного увиденного у дома Агафьи. Сделать это было непросто, но усталость и стресс взяли свое, и почти к рассвету я уснул.