Проблема для некроманта

Наталья Шнейдер, 2022

Когда работаешь судебным медиком, не страшно срезать путь домой через кладбище. Кто ж знал, что там притаился маньяк? Повезло: я не просто попала в другой мир, но и оказалась магом. Некромантом, но так даже интересней. Профессор, который будет меня учить, непростительно хорош собой. От его горячего взгляда у меня начинается тахикардия, но это я как-нибудь переживу. Чего я на самом деле могу не пережить – кто-то задумал извести всех некромантов города и почти добился своей цели.

Глава 2

— Ну не я же! — продолжал разоряться он. — Я, к твоему сведению, по ночам предпочитаю спать, а не бегать по кладбищам за чокнутыми девицами!

Ну да, наверняка это девицы за тобой бегают. Хотя все равно непонятно, к чему мне эта невероятно ценная информация.

— Ты не представляешь, как тебе повезло, что не сожрали! Хотя лучше бы сожрали, глупость наказуема.

— Да не поднимала я никого!

— И еще больше повезло, что патруль стражи, увидев мертвяков, сразу помчался ко мне, — не унимался мужчина, словно не услышав. — Если бы сожрали кого-нибудь из добропорядочных горожан, с тобой бы сейчас разговаривала не я, а инквизиция.

Так, где здесь выход из этого дурдома? Спокойствие, только спокойствие…

— Послушайте, — произнесла я, отчаянно цепляясь за остатки здравого смысла. — Я не помню ничего. Вообще ничего. Как я сюда попала? Что вообще происходит?

Он внимательно вгляделся в мое лицо. Я ответила прямым взглядом в глаза. Может, мне и есть что скрывать, но здесь и сейчас я была абсолютно искренна. Пропади оно все пропадом, я действительно ничего не понимаю! Даже на каком я свете. Может, все известные мне религии врали, и загробный мир именно такой? Ночь, кладбище, зомби и очень красивый — и очень ехидный — мужчина с отлично подвешенным языком? Интересно, а все остальное у него тоже неплохо подвешено?

Я мысленно выругалась — нашла о чем думать! Хотя судя по тому, как невольно загорелись щеки при этой мысли, я определенно не мертва.

Он нахмурился.

— Не помнишь?

Я помотала головой.

— Как тебя зовут?

— Инга.

— Семья?

— У меня нет семьи. И никогда не было.

В самом деле. Я выросла в детдоме. Мне повезло — вовремя сообразила, что единственная возможность не спиться и не окончить жизнь на трассе — получить нормальное образование. И еще больше повезло, что хватило ума и упорства поступить в медицинский.

— Не было или не помнишь? — спросил он.

— Не было.

Он снова оглядел меня с ног до головы, кивнул каким-то своим мыслям. Я оглядела себя вслед за ним. Да уж, одежда под стать бедной сиротке. Подол платья истрепался, а башмаки — или как это называется? — сношены так, что, кажется, вот-вот развалятся.

— Где ты живешь?

— Не помню.

— Зачем пришла сюда?

— Не знаю.

Он помолчал, все так же испытующе меня разглядывая.

— Или ты в самом деле притворяешься, или… Нет, похоже все так и есть.

— Прошу прощения?

— Когда дар прорывается спонтанно, не под контролем опытного мага…

Мага?!

–… это опасно прежде всего для самого новичка. Чаще всего, конечно, ничего не происходит — у большинства дар не слишком силен, — объяснил мужчина. — Самые сильные обычно погибают. Иногда — прихватив с собой тех, кому не повезло оказаться рядом, просто потому что не смогли совладать с даром. В твоем случае — пробудить полкладбища без формул, без знаний, на чистой силе… — Он покачал головой. — Потеря памяти — не худший исход.

Выходит, мне опять повезло. Впрочем, я вообще везучая. А вот той, кто жила до меня в этом теле, похоже, не повезло. Впрочем, как сказал этот тип — глупость наказуема.

Интересно, сколько ей было лет? Судя по дурацкому привороту — не так много, но оставалась вероятность и того, что это тело отчаявшейся старой девы. Хотя… я украдкой глянула на свои руки. Обломанные ногти, заусенцы, трещины — похоже, эта женщина зарабатывала на жизнь не головой. Но кожа упругая, и морщин нет.

Я невольно перевела взгляд на кисти незнакомца. Зря. Всю жизнь западала на мужские руки. Крепкие запястья — на одном, чуть выглядывая из рукава поблескивал цельнолитой браслет. Широкие ладони. Длинные сильные пальцы, вот разве что перстней для мужчины, пожалуй многовато. Я разом ощутила себя золушкой, захотелось спрятать руки под передник, на худой конец — в складки юбки. Мысленно выругалась. Очутилась невесть где, кажется, в чужом теле, и переживаю, что выгляжу замарашкой? Как будто сейчас это самая большая моя проблема! На самом деле важно совсем другое:

— И что, из-за какого-то дурацкого петуха я умерла… — я поспешно поправилась. — Чуть не умерла и потеряла память?

Мужчина, кажется, не заметил оговорки.

— Нет, этот глупый ритуал ни при чем. Обычная девчонка вернулась бы домой ждать, когда сработает приворот.

«Девчонка». Значит, и правда, молодая дурочка. Вот было бы обидно оказаться в теле старухи, доживающей свой век. Нет, я не буду об этом думать: если я начну всерьез размышлять о том, что умерла и оказалась в чужом теле, я рехнусь. Невозможно переварить все это не рехнувшись. Буду считать, что так все и должно быть.

— Но в твоем случае… Темнота, кладбище, кровь, волнение… выплеск эмоций, пробудивший дар. Вот и результат. — Он буркнул себе под нос. — Я еще спрошу у Клауса, почему его подчиненные мышей не ловят.

— Прошу прощения? — не удержалась я прежде, чем вспомнила про любопытную Варвару и ее печальный конец.

— Инквизиция должна была найти тебя и привезти в университет. Чтобы пробудить дар — осторожно, под контролем наставника — а там либо учить, либо запечатать. — Он вздохнул. — Ничего не поделаешь, опять все самому. Пойдем.

— Куда? Зачем?

И вообще, приличные девушки не шастают ночами невесть куда в сопровождении незнакомых мужчин. Хотя приличные девушки ночами и петухов не режут…

С другой стороны, может, не потащись эта дурочка на кладбище, я бы умерла с концами. А так, похоже, второй шанс. Хотя мне и на прежнюю жизнь было жаловаться грех. Вот разве что с пресловутым женским счастьем не складывалось — но с моим анамнезом едва ли могло сложиться. Откуда детдомовской девчонке знать, что такое нормальная семья?

— Отвезу в общежитие университета. До утра, надеюсь, ты больше никого не поднимешь. А там запечатаем дар, будешь жить дальше, как жила до того.

Как жила до того, я точно не буду. Остаться одной в чужом мире, без памяти, в смысле без памяти об этом месте? Долго ли протяну? Да я даже не найду, где мой дом… точнее, где жило это тело раньше! Я же ничего тут не знаю…

Я снова покосилась на обтрепанный подол и сбитые башмаки. Нет, этот вариант меня не устраивает! Никаких запечатываний!

— Вы сказали «запечатывают или учат». Я могу выбирать?

Если дар — это магия, какая дура по доброй воле от нее откажется? И все же некоторых «запечатывают». Интересно, почему? Не нравится дар? Или чтобы не наворотили дел, не справившись с обучением? А вдруг учеба — платная, и «запечатывают» тех, кому она не по карману? Это вероятней всего. И если так, я крепко влипла.

— Выбирать? — мужчина приподнял бровь. — Твой дар — темный. Мертвые. Хочешь провести всю оставшуюся жизнь среди трупов разной степени свежести?

— А чего такого-то? — удивилась я.

Нет, в самом деле, чего особенного? Это моя работа, вообще-то… была. Вот платное обучение — это действительно страшно. У той, чье тело мне досталось, нет денег на приличные башмаки и незалатанное платье, значит, на университет и подавно. Меня выставят, и я останусь бомжихой. Где жить? На что? Как? В незнакомом и непонятном мире я окажусь беспомощней слепого щенка!

Мужчина подобрал отвисшую челюсть, а потом снова схватил меня за руку и поволок вглубь кладбища. Остановился над развороченной могилой, дернул за руку так, что я едва не свалилась на мертвеца.

— Вот. — Сказал он, указывая на труп, который совсем недавно пытался его ухватить. — Это еще не худший вариант. Нравится?

Я пожала плечами. Выглядит и пахнет, как и полагается трупу на этой стадии разложения — навскидку я дала бы ему неделю. Но действительно далеко не худший вариант.

— Нравиться здесь нечему, конечно. — Как же его убедить? Нужно его убедить, иначе мне конец! Хорошо, голос не дрожит, может, снаружи и не видно, как меня трясет от одной мысли, что в самом деле у меня отберут дар и вышвырнут на улицу. — Но и поводов падать в обморок не вижу. Все мы такими будем, в конце концов.

Он хмыкнул.

— Я — нет. Я в завещании велел себя кремировать…

Завещание? В твоем возрасте?

Он снова хмыкнул.

— Ладно, допустим, у тебя в самом деле крепкий желудок. Но есть еще одно. Ты — девушка. Смазливая — с такими личиком и фигуркой найдется тот, кто возьмет замуж и без приданого. — Голос его звучал при этом так, словно он не со «смазливой» девушкой разговаривал, а теорему Пифагора пересказывал. — И ты в самом деле предпочтешь общение с мертвяками семье и детям?

Какая семья? Какие дети? Тут под мостом бы не сдохнуть! Но вместо того, чтобы объяснять это и упрашивать, я брякнула — не иначе, как на нервах:

— А что, одно другому мешает? Маги дают обет безбрачия?

Мужчина расхохотался. Да так искренне и заливисто, что я сама едва не рассмеялась вслед за ним. Вот теперь, когда он не злился и не ехидничал, стало видно, что улыбка у него просто невероятная. Смотрела бы и смотрела. Да и сам он очень даже…

— Нет… Еще как нет. И женщин-магов немало. — Он посерьезнел. — Но ты — некромант. Более того, ты — единственная за последние сто лет женщина — некромант. От парней-то девчонки шарахаются…

От тебя-то? С таким лицом? С фигурой греческой статуи, которую и одежда не скрывает? Да ладно!

— А на тебя и вовсе будут смотреть как на… — Он помедлил, подбирая слова.

— Как на бородатую женщину из цирка уродов? — подсказала я.

Мужчина усмехнулся.

— Понимаешь, значит.

Я кивнула. На меня всю жизнь так смотрели — не привыкать.

— И все равно хочешь учиться?

— Да. Очень. Если только смогу заплатить

Учеба — это шанс оттянуть момент, когда я окажусь на улице совсем одна. Да и вообще, в любом мире лучше работать головой, чем руками. А к тому, что на меня смотрят, как на ненормальную, я привыкла. Женщина-судмедэксперт едва ли лучше женщины-некроманта. Но что поделать, если общаться с себе подобными я так и не научилась? Нормальному врачу приходится очень много общаться — и далеко не всегда с адекватными людьми. Так вот и вышло…

— Платить не придется, но, если справишься с дипломом, нужно будет пять лет отработать на корону, — прервал мои мысли мужчина.

Я выдохнула, едва не перекрестившись на радостях. Да плевать, что и тут придумали распределение выпускников. Время летит быстро, порой — даже слишком быстро.

— Щедро, — не удержалась я.

Интересно, кто это у них тут нашелся такой продвинутый, что додумался до бесплатного образования за казенный счет? Еще интересней, есть ли тут общежития и стипендии? Если нет, то у меня по-прежнему проблемы… Подумаю об этом потом. И так себя накрутила. Когда буду знать точно — тогда и стану думать, что делать.

— Это все равно дешевле, чем восстанавливать разрушенное теми, кто не совладал с даром. Да и выпускнику, задолжавшему короне, можно платить меньше.

Мужчина снова внимательно оглядел меня с ног до головы, и я все-таки спрятала руки в складки юбки. Поежилась под цепким оценивающим взглядом. Молчание затягивалось, становилось таким невыносимым, что, казалось, сгустился даже воздух, мешая дышать. Что он решит? Что мне делать?

— Что ж, разрешите представиться. — Он коротко поклонился, и я, наконец, смогла вдохнуть. — Винсент Оркан, профессор некромантии и ваш будущий наставник. Пойдемте, коллега, я вас провожу.

— Будущая коллега. — Я вернула поклон, надеясь, что все сделала правильно. В меде нас тоже называли «доктора» и на «вы», хотя не все доучились до выпускных госов. И все же стоило уточнить.

— Это неважно.

— Имя вы уже знаете, фамилию я не помню.

— Судя по вашей одежде, фамилии у вас и нет, как и у всех из низших сословий. — Он жестом пригласил меня следовать за собой. — Ничего страшного, к диплому придумаете. Если дотянете до него.

Да назло тебе диплом получу! Даже если сутками придется зубрить!

Шагал он стремительно, точно торопился покинуть это место, я со своими юбками едва за ним поспевала. Надеюсь, тут женщинам позволены брюки, хотя бы магам. Это ж невозможно, то и дело спотыкаться, наступив на подол!

— Вы всегда так неуклюжи? — поинтересовался профессор, в очередной раз подхватив меня под локоть и не позволив ткнуться носом в могильный холм.

— Нет, только после того, как меня вырубят, — огрызнулась я.

Он не остался в долгу:

— Никто вас сюда на аркане не тащил, так что сами виноваты. И потеря памяти — не оправдание. Образ мыслей-то остался прежним. Чувствую, вы еще доставите мне хлопот.