Осторожно! Влюбленная ведьма!

Наталья Шевцова, 2023

Во имя справедливости и женской солидарности Кэссиди и её подруга Пенелопа возьмутся за невыполнимое и неблагодарное (как впоследствии окажется) дело – наказать неисправимого ловеласа, который разбил сотни и сотни невинных, наивных девичьих сердец.О том, почему дело отмщения ловеласу, столь угодное Богине (по мнению двух подруг) оказалось невыполнимым и неблагодарным – читатель узнает прочитав книгу.В тексте:Цикл: Любовь Зла или Университет Магического Искусства, книга 1- первая большая любовь и первое же в ней большое разочарование- благотворительная месть, одобренная самой богиней, которая тоже женщина,– женская солидарность- настоящая дружба- скандинавская мифология и фейри- много юмора и приключений

Глава 6

Казавшуюся такой близкой свободу, впрочем, Кэссиди не получила. Хуже того, её завернули в магический кокон и втолкнули во внезапно открывшееся окно портала.

— Это беспредел! Это произвол! Похищают! Насилуют! Спасите! Помогите! — во всё горло завопила девушка, как только осознала, что именно произошло.

Но было уже поздно. Её никто не слышал. И никто не мог ей помочь.

Кэссиди нередко приходилось пользоваться динамическими порталами, поэтому, когда её затянуло в воронку портального перехода, она не испугалась, а просто очень разозлилась и… расстроилась.

Это действительно был и беспредел. И похищение. И насилие над свободой её выбора, так точно! Как её родители могли с ней так поступить? Нет, они никогда не скрывали того, что они очень бы хотели, чтобы их дочь училась в «УМИ». Однако при этом они никогда не настаивали на её переводе. Это была её жизнь, а значит и выбор тоже был её. И, она была уверена, что родители с уважением относятся к её мнению. А теперь, что же получается? Они передумали? Передумали, даже не поговорив с ней! Нет… Они не могли так поступить. Если только… кто-то не убедил их, что она передумала. Кто-то, кому они доверяют! Кто-то, кто всегда ей твердил, что она не понимает, что теряет, потому что никогда не училась в «УМИ»! Ну Ричи! Ну гад! А его дружок, Каролинг! Тоже хорош! Ну она им покажет! Они что действительно думали, что она смирится и согласится на эксперимент? Наивные! Они просто не знают, с кем связались! Нет, ну ладно Каролинг! Но Ричард! Он же знает, как она не любит, когда её к чему-нибудь принуждают!

Задумавшись, Кэссиди пропустила те несколько секунд, в течение которых окно портала, прежде чем рассеяться в воздухе, недвижимо висело на расстоянии в десять сантиметров над полом. И поэтому, как это часто случается с теми, кто, спускаясь по лестнице, случайно пропускает ступеньку, оступилась, как только под её ногами рассеялась удерживающая её навесу воздушная волна.

Упасть не упала, однако приземлилась всё же довольно неудачно: подвернула правую лодыжку и потянула связки голеностопного сустава. Поморщившись от боли, осмотрелась.

— Хммм… Интересно… И где это я? — озадаченно произнесла она вслух, изучая просторную и светлую комнату.

— В моём кабинете… — лаконично известил её раздавшийся позади неё мужской голос.

Досадливо вздохнув, Кэссиди повернулась к своему похитителю и взирая на него исподлобья, задумчиво изрекла.

— А знаете, я вас всё-таки вспомнила…

— Да неужели? — закатив глаза, иронично усмехнулся мужчина.

— Ввва-ааас, кажется, Алик зовут, так ведь? — между тем елейным голоском продолжала девушка.

Насмешливые фиалковые глаза сузились, превратившись в щелочки, тон из ироничного стал ледяным.

— Меня Алекс зовут! — отчеканил новоявленный опекун.

— Подумаешь, Алик, Алекс, какая разница? — пожав плечами, с деланной беспечностью заметила подопечная.

— Громадная! — сквозь зубы рыкнул Александр. — Я терпеть не могу имя Алик.

Кэссиди содрогнулась, изображая испуг.

— Ой, простите! — пролепетала она, часто захлопав ресницами.

Вслед за чем, не произнося вслух, а безмолвно, одними губами артикулируя, несколько раз повторила оба имени так, словно бы пробовала их на вкус.

— А-лик, А-ле-кс, А-лик, А-ле-кс, А-лик, А-ле-кс… Хммм… Нет! Всё еще не вижу разницы! — чистым, как родник, и нежным, как шелк, голоском известила девушка. Ни дать, ни взять — сама искренность и невинность. — Но, чтобы сделать вам приятное, я так и быть буду звать вас, так как вы этого хотите. Ой, — вдруг вскрикнула она, закусив нижнюю губу и состроив виноватую гримаску, — только напомните мне, пожалуйста, ещё раз, как правильно, Алик или Алекс?

И… изощренное издевательство над самообладанием новоиспеченного опекуна достигло преследуемой цели.

Сжав зубы так, что у него даже челюсти заболели, он отрывисто и тщательно артикулируя не только слова, но и слоги, процедил.

— Я по-жа-луй пой-ду, до-го-во-рюсь о ком-на-те для те-бя! А ты, жди ме-ня здесь и, по-жа-луй-ста, ни-че-го не тро-гай! Я скоро!

Впрочем, комнату Александр покинул столь спокойно-размеренным шагом и с таким нейтральным выражением лица, что если бы не дверь, которая в отместку за то, что её чуть не сорвали с петель, оглушающе громыхнула и тем самым сдала своего патрона с потрохами, Кэссиди никогда бы не узнала, что таки довела его до бешенства.

— Что ж! — широко улыбнулась девушка, — операция под кодовым названием: «Как избавиться от опекуна за один вечер», который хм-мымм… уже почти утро, — поправила она себя, взглянув на настенные часы, — началась вполне успешно! — удовлетворенно провозгласила она, завершив тем самым свою мысль.

Переполнявшие её эмоции просто распирали: она чувствовала себя одновременно и взбешенной, и расстроенной и растерянной. Поэтому даже, если бы она являла собой эталон кротости и послушания, то всё равно не смогла бы ни спокойно усидеть на месте, ни ничего не трогать.

— Хммм… Так значит, «жди меня здесь и ничего не трогай»?! — сузив глаза, зло проговорила она, подходя к двери. Подёргав за ручку, поняла, что та не просто закрыта, а закрыта на замок. — Он что, запер меня?! — возмущенно воскликнула она. Пробормотала заклинание «размыкания» и убедилась: таки да, её заперли. Метнулась несколько раз туда обратно по комнате, не в силах совладать с переполнявшим её раздражением. Не зная, куда себя деть и чем бы заняться, чтобы успокоиться. И вдруг… осененная идеей остановилась. Окинула внушительных размеров кабинет новоиспеченного опекуна заинтересованным взглядом. Выдержанный преимущественно в темных цветах, обставленный дорого и со вкусом, но в стиле минимализма, он просто кричал об исключительной консервативности своего владельца.

— «Ничего здесь не трогай» так, кажется, он сказал… Хммм… Спасибо, господин опекун, за идею! Не спорю, кабинетик у вас миленький, но всё же кое-чего ему явно не хватает… — мстительно усмехаясь, проговорила девушка. — Например, ярких красок! Алей-оп! И здравствуйте, ярко-розовые стены! — захлопав в ладоши, поприветствовала новоиспеченная дизайнер интерьера внесенные ею изменения.

«Неплохо, но как-то пустовато… Чего-то определенно не хватает…» — размышляла она, оценивая раскинувшиеся перед ней будоражившие её творческое воображение ярко-розовые просторы.

— Пожалуй, не хватает какого-нибудь оживляющего интерьер и поднимающего настроение веселенького рисунка… — пробормотала она себе под нос. — Хммм… А как насчет?.. Ага! Именно! Ты гений, Кэсси! — похвалила она сама себя.

А что? Сама себя не похвалишь, никто не похвалит! Кроме того, как же ей было себя не похвалить, если результат превзошёл её самые оптимистичные ожидания!

Ярко-белые семейные трусы с изображенными на них желтыми уточками на ярко розовом фоне — не просто радовали глаз и поднимали настроение: на них совершенно невозможно было смотреть без гомерического хохота.

— Уже лучше, — одобрила новый дизайн стен девушка. — Но не идеально, — самокритично заметила она. — Теперь слишком уж большой диссонанс между жизнерадостными стенами и мебелью… Нет, — неодобрительно покачала она головой, — ни черному, ни серому цвету тут определенно не место! Вот если бы ярко-желтая и ярко-салатовая, то…

Сказано, сделано! О богиня, как же это смотрелось… А просто и конкретно «вырви глаз»! Потому что, если не вырвешь, то долго с нормальной психикой не протянешь… Ибо неподготовленному мозгу столь сногсшибательно-умопомрачительной ослепительно-яркой какофонии розового, салатового и желтого цветов ни за что не пережить!

К коим мозг самопровозглашенного дизайнера сего кабинета, разумеется, не относился. Мозг Кэссиди смог не только и не такое выдержать, но он ещё и остался недовольным смешением цветов! Ему, видите ли, по-прежнему чего-то не хватало!

— Стол! — вдруг осенило девушку. — Конечно же, стол! Стол должен отличаться по цвету от остальной мебели, чтобы выделялся, так сказать… — решила она, и уже в следующий же момент стол был перекрашен в более подходящий ему, по её мнению, цвет.

И только после этого она, наконец, удовлетворилась сочетанием цветовой гаммы мебели и стен кабинета.

— Теперь осталось, только закрепить эффект и заодно защитить честь своей альма-матер, — пробормотала она, — чтобы некоторые снобы из «УМИ», которые считают Викканскую академию второсортным учебным заведением, не думали, что её там ничему не научили!

Прочитав формулу закрепления, Кэссиди горделиво усмехнулась: с недельку точно продержится. Представила себе выражение лица сильнейшего из когда-либо живущих на земле магов, когда он поймёт, что собственными силами ему её заклинание с интерьера кабинета не снять, и расплылась в широкой мстительной улыбке.

Прошлась ещё раз по кабинету, любуясь веселенькой расцветочкой и предвкушая реакцию своего, так называемого опекуна…

И тут её взгляд зацепился за письменный стол. Ещё бы ему было не зацепиться, если она специально выкрасила его так, чтобы он сразу приковывал к себе взгляд!

— Хммм… А действительно! Почему бы заодно не навести порядок в столе и на столе моего любимого опекуна! — сказала она сама себе, усаживаясь в кресло хозяина кабинета (которое раньше было черным, теперь стало ярко-желтым).

Какое-то время Кэссиди в задумчивости поёрзала в кресле, покрутилась в разные стороны, призывая вдохновение. И оно пришло!

— Поменять местами выдвижные ящики стола! Конечно же! — озарило её.

Сказано — сделано! И вот уже на месте первого ящика — третий. На месте третьего — бывший четвертый. На месте второго — первый! И на месте четвертого, соответственно, второй.

— Так, а теперь что? — на мгновение озадачилась она и сама же себе подсказала. — А всё то же самое, только с маркерами, ручками, карандашами и прочей канцелярией. В маркерах меняем стержни, ластик теперь будет рисовать углем, простые карандаши будут писать чернилами, а ручки?… Ручки не будут писать вообще!

Вполне довольная собой, прямо сидя в кресле, подкатила к ближайшему к письменному столу шкафу.

— Так-так, а что у нас тут? — пробормотала она, потянув на себя дверцу бара. — Ага, кофе! Му-уум… — вдохнула она потрясающий запах отличнейшего кофе. — И алкоголь… Ничего себе! — присвистнула она. — Так он ещё и алкоголик! И судя по количеству, запойный! Хммм, пожалуй, это как раз то, что мне нужно, — усмехнулась она. — Просто заменим алкоголь на воду и наложим иллюзию целостности упаковки, и это добьёт Алекса! И он немедленно решит от неё избавиться! Но если его и это не убедит отправить её назад в Викканскую Акадмию, то… окончательно и бесповоротно его добьёт кофе. Что же касается кофе… — она предвкушающе улыбнулась, представив себе лицо Александра в тот момент, когда он вместо своего божественного на вкус заварного кофе, отхлебнёт из чашки напиток из растворимого суррогата.

За такое даже она бы убила! Беспощадно и безжалостно! А вот Алексу её убить будет нельзя! Потому что это не только расстроит Ричарда, но ещё и противозаконно! И поэтому он отправит её назад в Викканскую Академию!

С водой всё было проще простого. Умывальник находился в прилегающем к кабинету санузле. А вот кофе пришлось поискать… Но не потому, что растворимого кофе было мало, а потому что она искала самый дешёвый из того, что смогла найти поблизости.

Угробила на это почти весь резерв, но всё же нашла совершенно невозможное к употреблению безобразие. Обернула его в божественный аромат того кофе, которое она экспроприировала для себя как моральный ущерб и абсолютно довольная собой чуть было уже не расслабилась и не почила на лаврах достигнутого, но…

Её взгляд упал на собственное запястье… Точнее, на маленький, едва заметный, синячок на нём, оставшийся от стальных пальцев опекуна, когда тот, схватив её за руку, забросил её в окно телепорта.

— Угу! — встрепенулось в праведном гневе прикорнувшее было после тяжких и праведных трудов вдохновение. — Ага! — озарила её очередная идея.

И взгляд девушки тут же метнулся на её плечи, за которые её тоже весьма невежливо хватали. На левом, к её разочарованию, не обнаружилось ровным счётом ничего заслуживающего внимания, зато правое плечо порадовало — она таки нашла на нём ещё один еле заметный, но всё же кровоподтек!

— О-оооо! Е! — воспрянула духом затворница, потому как поняла: у неё теперь есть серьёзный рычаг морального давления не только на опекуна и брата, но и на родителей! И с таким рычагом, не она будет умолять Алекса и Ричи о снисхождении и о том, чтобы они вернули её назад в Викканскую академию, а они её!

— Ха! — победно выкрикнула Кэссиди, вновь подкатила к письменному столу и наугад выдвинула один из его ящиков. Затем также наугад вытащила лист бумаги, очень надеясь на то, что это не просто документ, а ну очень, ну просто чрезвычайно-непоправимо важный документ…

И наугад её не подвело: документ, который она достала, был и с шапкой и печатью, что обычно было признаком очень важного документа. — Идеально! — провозгласила она и, перевернув бланк, начала писать письмо родителям.

«Дорогие мама и папа, спешу вам сообщить, что мой новоиспеченный опекун, очень нехороший человек, позволивший себе уже в первую же нашу встречу применить ко мне чрезвычайно грубое и крайне болезненное насилие. Причем не только моральное, но и физическое! Да, да! И насилие это повлекло за собой значительные телесные увечья, которые, я уверена, не пройдут бесследно для моего физического здоровья! Что же касается моего психического здоровья и морального состояния, то и тому и другому, я боюсь, нанесён ещё более непоправимый ущерб… Потому что этот… нехороший человек мало того, что похитил меня самым глумливым и издевательским способом, он также позволил себе в отношении меня ужасные вещи! Такие как: вопиющее по своему кощунству надругательство, в результате которого были втоптаны в грязь моё человеческое и ведьмовское достоинство, и ещё… он лишил меня чести!»

Когда Кэссиди дописала до этого места, она поняла, что впервые с того вечера, когда она призналась этому подлецу в любви, а он рассмеялся ей в лицо, она не боится встречи с ним, а предвкушает…

И только она успела об этом подумать, словно по заказу, в тот же миг скрипнула дверь…