Осторожно! Влюбленная ведьма!

Наталья Шевцова, 2023

Во имя справедливости и женской солидарности Кэссиди и её подруга Пенелопа возьмутся за невыполнимое и неблагодарное (как впоследствии окажется) дело – наказать неисправимого ловеласа, который разбил сотни и сотни невинных, наивных девичьих сердец.О том, почему дело отмщения ловеласу, столь угодное Богине (по мнению двух подруг) оказалось невыполнимым и неблагодарным – читатель узнает прочитав книгу.В тексте:Цикл: Любовь Зла или Университет Магического Искусства, книга 1- первая большая любовь и первое же в ней большое разочарование- благотворительная месть, одобренная самой богиней, которая тоже женщина,– женская солидарность- настоящая дружба- скандинавская мифология и фейри- много юмора и приключений

Глава 4

Наши дни…

Зрелище неистово бьющихся в последнем защитном круге щерившихся несколькими десятками разинутых в предвкушении зубастых пастей тварей, было во истину жутким.

— Кэсси, что им от нас нужно? Почему они так стремятся выбраться из круга? — прошептала Пенелопа, с ужасом следя за тем, как увенчанные зубастыми ртами щупальца тварей одну за другой заглатывают свечи.

— Жизненная сила. Они почувствовали нас сквозь брешь в пространственном континууме и…

— Так почему мы, тогда, как олигофрены безмозглые, торчим здесь? Почему не спасаемся бегством? — возмутилась Джессика.

— Да, потому что бежать от них нет смысла! Они знают наш запах и найдут нас, вне зависимости от того, насколько далеко нам удастся убежать! — рявкнула Кэссиди.

— А я всё-таки рискну! — взвизгнула Джессика и рванула к обшарпанной и перекособоченной двери заброшенного здания.

— И я! — кинулся следом за ней Альберт.

Дверь была столь ветхой, что держалась просто на честном слове, однако это нисколько не помешало ей воспрепятствовать бегству дезертиров.

Мгновенно оценив ситуацию и поняв, откуда «дует ветер», Джессика и Альберт истошно взвыли.

— Гадина! Кэссиди, выпусти нас! Немедленно!

— Не могу, — покачала головой девушка. — Демоны никогда не отпускают добычу, которую уже для себя наметили. Такова их потусторонняя философия. Если они получат своё здесь и сейчас, то имеется весьма высокая вероятность того, что затем они просто вернутся в свой мир. Однако, если кто-то из нас покинет эту комнату, то устремившиеся за этим кем-то демоны получат доступ также к жизненной силе и других людей…

Внезапно одна из тварей заглотнула несколько своих сотоварок и со всей дури врезалась в защитное поле. Несколько оставшихся горящими свечей заполошно замерцали… и погасли. Уверенная в том, что это конец, Кэссиди не завизжала лишь по одной причине: её горло намертво сковал спазм.

Зато завизжала Джессика.

— Немедленно открой дверь, кретинка! Или я заставлю тебя! — потребовала она и тут же ринулась в направлении «кретинки», чтобы-таки попытаться заставить.

Одновременно с ней в направлении Кэссиди ринулись также и прорвавшие последний защитный рубеж потусторонние твари. Звуки, которые они при этом издавали, чем-то походили на визг голодных свиней.

В момент прорыва, Александр всё ещё находился в кабинете Верховной ведьмы, что, впрочем, не помешало ему уже через мгновение материализоваться в кишащей демонами комнате.

Вечно голодных и ненасытных гончих принца Хаоса, Слаанеш он почувствовал в тот же момент, как только они вырвались из защитного круга. Поэтому он не стал тратить время ни на объяснения, ни на извинения: просто открыл портал и был таков.

Несмотря на прошедшие семь лет и то, что с десяток жутких тварей облепила её со всех сторон, младшую сестру своего лучшего друга он узнал с первого взгляда. Присосавшись своими зубастыми щупальцами к ауре уже бесчувственной девушки, гончие, жадно чавкая, тянули из неё жизнь. Опоздай он ещё хоть на пару минут, и твари успели бы получить достаточно сил, чтобы окончательно материализоваться в этом мире, и тогда ему одному их было бы уже не остановить.

Хотя самым лакомым кусочком для демонов в этой комнате была именно Кэссиди, её друзья тоже не были обойдены «вниманием». Ими довольствовались гончие, не сумевшие протолкаться к самому изысканному блюду.

Не теряя ни секунды, Александр принялся плести магическую ловчую сеть, имитирующую ту, которой пользовался принц Слаанеш, когда призывал своих гончих.

Усмехнувшись, молодой человек подумал, что, пожалуй, всё не так уж и плохо: с такими талантами как у его подопечной, подростки могли вляпаться в историю и похуже.

Гончие принца хаоса, конечно, были мерзкими тварями, но при этом тупыми как пробки. Ну а как ещё можно назвать созданий, которые могут, совершенно наплевав на собственную безопасность, преследовать жертву, намеченную ими изначально? Методично вплетая в структуру заклинания элементы Хаоса, размышлял Александр. С одной стороны, именно неспособность переключаться ни на что другое в процессе преследования жертвы, и делало гончих Слаанеш столь эффективными охотницами. С другой же… о какой эффективности может идти речь, если в пылу погони они совершенно забывают о собственной безопасности?

— Алей Ап! Кто первый, детки мои? — обратился архимаг к тварям, не сомневаясь, что те подчинятся. Он знал, у гончих Слаанеш имеется лишь три основных инстинкта: жрать, гнать намеченную жертву и подчиняться своему господину.

И как обычно, знание не подвело.

Жалобно и тоскливо скуля, досадуя и недоумевая, но гончие всё же оставили своих жертв. После чего крайне неохотно и потому неторопливо поползли в сплетенный для них невод.

Проводив взглядом последнюю исчезнувшую в глубинах ловушки тварь, Александр просканировал помещение. Убедившись, что ни один гость из Потусторонья не был им забыт, удовлетворенно усмехнулся, щелчком пальца открыл окно портала в свой схрон и забросил в него улов.

После чего опустился на одно колено и, бережно взяв за плечи, поднял с грязного пола только-только начавшую приходить в себя девушку.

— Кэссиди, ты как?

«Бывало и получше!» — пронеслось в голове у дезориентированной девушки.

И тут она открыла глаза и чуть не завопила.

Это был он! Тот самый негодяй и мерзавец, который разбил ей сердце и растоптал её гордость!

И-ии… кажется, только что он спас жизнь ей и её друзьям. Другими словами, ситуация была хуже некуда!

Её сложная дилемма состояла в том, что она не только самой себе и Пенелопе, но и богине поклялась ненавидеть Александра Каролинга до конца своей жизни. А теперь, что? Забыть и простить?

Только потому, что он вдруг оказался в нужном месте в нужное время? И поэтому он теперь герой?

Да и было ли геройство?!

Какой-то он ни разу не помятый после схватки с демонами! И это очень подозрительно! И что ещё более подозрительно — то, что это, так называемое геройство произошло, пока она была без сознания.

Хммм… очень удобно для некоторых. А именно: тех, в чьих добродетельных намерениях она и так искренне сомневается; тех, кто даже через семь лет, одним своим видом напоминают ей о пережитом унижении!

И потому она поступила так, как поступила бы в подобной ситуации и любая другая, уважающая себя девушка, то есть, сделала вид, что не узнала обидчика…

— Прошу прощения, ммыыы-м знакомы? — нахмурившись, Кэссиди недоуменно-многозначительно посмотрела на чужие руки, прозрачно намекнув тем самым, что не одобряет подобного панибратского отношения к своей персоне. После чего её вопросительно-недоуменный слегка смущенный взгляд встретился с одновременно изучающим и обеспокоенным взглядом фиалковых глаз.

И-и-и-и… удар достиг своей цели!

Всего на одно мгновение, но в глазах молодого человека промелькнули растерянность, смятение и даже неуверенность… И хотя, к её досаде, эти чувства почти сразу же сменило сомнение в её искренности, она знала: мужское эго её обидчика пусть и всего на долю секунды, но всё же было уязвлено!

Была ли она отомщена? Нет, конечно же, нет, ответила бы она, если бы ей задали этот вопрос. Однако если бы вопрос задали по-другому, например: Была ли она удовлетворена произведенным эффектом? То в этом случае, ответ был бы: «О да, вполне!»

— На время отсутствия в стране ваших родителей, ваш брат, Ричард, назначил меня вашим опекуном! — спокойно отчеканил её обидчик. После чего он язвительно добавил: — Теперь, надеюсь, вы вспомнили меня, Кэссиди?

Изображая в высшей степени напряженную работу мозга, ту самую, когда что-то усердно и прилежно пытаешься припомнить, но никак, хоть в лепешку разбейся, не можешь схватить ускользающую каждый раз в последний момент мысль за хвост, Кэссиди удивленно приподняла брови и сильно наморщила лобик:

— Я прошу прощения, но я вас не помню… — беспомощно пролепетала она, разводя руками.