Парадигма греха

Наталья Хабибулина, 2014

Убийство или несчастный случай? Куда пропал учитель? Что происходит в тихом провинциальном городке? Так много вопросов и нет ответов, и только майор Дубовик сможет разгадать эти загадки и найти преступника или преступников…

Глава 2

Диван был убран, на плите кипел чайник, пахло кофе.

Дубовик, чисто выбритый, пахнущий одеколоном, на кухне делал зарядку.

Калошин, в который раз, подивился его способности оставаться бодрым после двух часов сна.

— Варвара не проснулась? Вижу, справляешься с хозяйством?

— В комнату к ней я не заглядывал — неприлично! А девушка должна высыпаться, чтобы выглядеть красиво! Это мое мнение! Поэтому веди себя тихо! — в шутливой манере произнёс подполковник. — Давай завтракать, и — вперёд на «баррикады»! Времени у меня в обрез!

— Да кто же тебе откроет библиотеку в шесть часов утра? — посетовал Калошин.

— Чёрт! Не подумал, что рабочий день у них начинается в восемь! — Дубовик сокрушенно потер лоб.

— В девять… — поправил Калошин.

— Ну, это уж совсем непорядок! Что же делать? Я уже настроился! — подполковник с надеждой посмотрел на майора.

— Ладно, не переживай, я эту женщину — Капитолину Васильевну — знаю лично, скажу, что мы должны провести необходимые следственные мероприятия. Она человек дисциплинированный, думаю, согласится.

Через полчаса мужчины уже подъезжали к библиотеке, но Капитолина Васильевна добралась только через двадцать минут.

Дубовик выскочил из машины ей навстречу, взял за руку и повел к двери, выражая нетерпение.

Женщина с симпатией посмотрела на «столичного», как она сама определила, мужчину и проворно открыла замок. При этом она часто кашляла и чихала:

— Простите, приболела, но заменить теперь меня некому…

— Это вы нас извините, — смущенно пробормотал Дубовик, чувствую за собой некоторую вину.

–Ничего, я человек старой закалки. Проходите! — она распахнула двери.

Тишина стояла такая, кокой она может быть только в библиотеке. Запах книг, как проводник в детство, щекотал ноздри и навеивал теплые воспоминания.

Дубовик хозяйским глазом окинул помещение, потянул носом воздух и, поморщившись, повернулся к Калошину:

— Где женщина лежала?

— Пойдём, проведу, — майор махнул рукой в сторону книжных полок. Сам пошел впереди, между стеллажами остановился и показал, где и как лежал труп библиотекарши.

Дубовик подошел к стремянке, покачал её — лестница стояла прочно. Посмотрел край полки, на который указал Калошин, повертелся туда-сюда и стал разглядывать корешки книг. Потом одним пальцем подозвал Калошина и показал на книжный указатель, висевший на правом стеллаже. На нем значилось: «Научная литература». Калошин вопросительно посмотрел на подполковника, а тот позвал Капитолину Васильевну:

— Скажите, по какой системе вы располагаете литературу на стеллажах?

— У нас расстановка семантического типа, то есть содержательного, — пояснила она.

— Значит, на этой полке строго та литература, которая обозначена на указателе? — уточнил Дубовик.

— Разумеется!

— Скажите, а каков у вас контингент людей, читающих эту литературу?

— Ну, берут инженеры, бывают студенты, немного учеников и кое-кто из учителей, — загибая пальцы, стала перечислять женщина.

— А кто именно, я имею в виду учителей, учеников? Сможете сказать? — Дубовик постарался не акцентировать особо внимание на этом вопросе, и задал следующий: — Какие больше книги из научной литературы берут?

— Всякие, тут полный разброс в интересах. А вот кто из учеников и учителей берет?.. М-м… Кузовкин — физик, Арбенин — химик… — она задумалась, а Дубовик многозначительно посмотрел на Калошина, тот только одобрительно покачал головой. — Если нужны фамилии, я вам выпишу! — женщина направилась к столу. — У нас школьники отдельно числятся, так как учителя иногда просматривают, что именно читают дети. Ведь у них есть своя библиотека, школьная.

Дубовик с Калошиным последовали за ней.

— Тогда что же дети у вас просят почитать? — спросил майор.

–Вот, как раз, научную литературу, а остальное мы не выдаем, — женщина строго посмотрела на мужчин.

— В общем, так, уважаемая Капитолина Васильевна, — обратился к ней Дубовик, — я попрошу вас сделать следующее: выпишите всю научную литературу, которая находится сейчас на руках читателей. С указанием их фамилий и должностей. Понимаю, что работа займет у вас немало времени, но тем не менее… А пока покажите мне формуляры Кузовкина и Арбенина.

Библиотекарь вопросительно посмотрела на него.

— Без вопросов, — поднял ладони подполковник. — И полная конфиденциальность нашей беседы.

— Я поняла, — кивнула женщина.

Дубовик пролистал карточки педагогов и добавил:

— С этих карточек снимите копии. И ещё: прошлогодние формуляры у вас сохраняются?

— Да-да, всё на месте, — поспешила заверить библиотекарь.

Дубовик попрощался с женщиной, сказав, что они пришлют помощника. Калошин поблагодарил её за беспокойство и тоже распрощался.

— И почему тебе пришло в голову вдруг проверить формуляры педагогов? — спросил Калошин Дубовика, когда они вышли на улицу. — То, что они являются читателями этой библиотеки, вполне логично — общественная библиотека у нас в городе всего одна. А в школьных не так много литературы. Вот они и пользуются.

— Знаешь, Геннадий Евсеевич, меня всегда настораживают странные совпадения, — Дубовик прислонился к перилам крыльца и закурил. — Маленький провинциальный городок. И вдруг!.. Пропадает школьник — раз! Через год его учитель — два! А перед этим погибает библиотекарь, которая почему-то вдруг поздно вечером возвращается на работу, лезет на стремянку и падает с неё! Не странно ли это?

Калошин хотел что-то возразить, но подполковник поднял руку:

— Допускаю, допускаю, допускаю! Может быть, это все не связано друг с другом, или: исчезновение мальчика и педагога — это одно дело, гибель женщины — другое, и наоборот: исчезновение мальчика — совершенно не связанное с сегодняшним днём, событие, а библиотекарь и Арбенин в связке по одному делу. Надо, Геннадий Евсеевич, искать либо точки соприкосновения, либо отсекать все возможные связи одного происшествия с другим. Это лично моё мнение, но заниматься придется тебе.

Уже в кабинете Калошина, читая протокол осмотра места происшествия, Дубовик вдруг сказал:

— Всё-таки я вернусь в библиотеку, и кое-что ещё посмотрю.

— Что тебя, Андрей Ефимович, не устраивает в этом документе? — пожал плечами Калошин.

— Это вас устраивало, потому что вы считали это просто несчастным случаем, но теперь-то, когда уже появились сомнения, перечитай сам этот протокол, и поймёшь, что всё в нем поверхностно. И ведь должна же была она зачем-то вернуться! Чайник забыла выключить, плитку, или что-то ещё, не знаю, но считаю, что следует проверить. Ну, не думаешь ы, что кто-то мог её встретить по пути домой и срочно вернуть за какой-нибудь книгой! — он отвернул манжету рубашки и посмотрел на свои часы: — Ага! Могу выкроить ещё час.

— Дело об исчезновении мальчика будешь смотреть? — хмуро спросил Калошин. — Или мне уже не суетиться, не бегать за ним?

— Не злись! Сам же будешь потом благодарить меня! Во всяком случае, я очень на это надеюсь, — Дубовик похлопал его по плечу. — Признаюсь, заинтересовало меня это дело! А в архив, пожалуйста, сходи! — и уже от двери услышал, как майор пробурчал: «Пинкертон, черт бы тебя подрал!», но подполковник только улыбнулся на это и вышел.

Капитолина Васильевна сидела за столом и, по всей видимости, выполняла задание Дубовика. Увидев его, она удивилась:

— Что-то случилось?

— Нет-нет, но у меня есть несколько вопросов к вам, — Дубовик присел к столу. — Скажите, у вас есть какое-нибудь предположение, почему ваша коллега вернулась сюда уже после десяти вечера?

— А она разве вернулась? — ещё больше удивилась Капитолина Васильевна.

— Пока это только предположение. Надеюсь на вашу помощь. Может быть, она забыла ключи от дома? Могло такое быть?

— Нет, иначе она не закрыла бы дверь библиотеки. У нас все ключи — и от работы, и от дома на одной связке, что у меня, что у неё. По-моему, так делают все? — она вопросительно посмотрела на подполковника.

— Хорошо, это исключаем. Теперь предположим, что Раиса Владимировна по дороге домой встретила кого-то, кто попросил или потребовал её вернуться. Какова могла быть причина?

— Ну-у, это вряд ли… Только если кто-то что-то оставил, когда брал книгу? Например, ключи от дома? Нет, не могу себе представить такого! — женщина всё пожимала плечами.

— Тогда я вас попрошу выписать фамилия и адреса всех, кто в тот день посетил библиотеку, — подполковник уловил её обреченный вздох, хотя она старалась не выдать своего настроения. — Я обязательно пришлю вам толкового помощника, просто рабочий день только начался, и я пока никого не застал в отделении милиции.

— Тогда компенсируйте мне это ответом на вопрос, — улыбчиво посмотрела женщина на подполковника. Тот согласно кивнул. — С Раей случилось что-то серьёзное? Хотя, простите, что может быть серьёзнее смерти! Это не был несчастный случай? За сохранение секретности не волнуйтесь — я умею молчать. Но считаю, что мне необходимо всё-таки знать правду: а вдруг это и меня коснётся?

— А ведь верно… — Дубовик качнул головой, глядя уважительно на неё. — Ну, что ж, из моих вопросов вы прекрасно поняли, что смерть Раисы Владимировны была, скорее всего, что называется, насильственной. — Он поднялся и прошелся по залу, опять потянув брезгливо носом. — Вы простите меня за нескромный вопрос, но вам не кажется, что здесь какой-то не очень приятный запах?

— Это вы меня простите — у меня насморк, ничего не чувствую! — женщина постучала себя пальцем по носу.

Дубовик подошёл к окну и потрогал тёмную штору:

— Вы что же, их не открываете?

— Крайне редко, для книг лучше искусственное освещение. Мы и за температурой следим. У нас ведь есть очень старые и редкие экземпляры! — горделиво сказала Капитолина Васильевна.

Дубовик принюхался и вдруг резко отодвинул штору:

— Это ваше? — он поднял бумажный пакет, с которого на подоконник капала красная жидкость, и от него исходил явный запах несвежего мяса.

— Ой, что это такое? — женщина всплеснула руками.

— Я думаю, это то, за чем вернулась Раиса Владимировна, — Дубовик развернул бумагу и поднял за лапу куриную тушку, имеющую уже совсем не товарный вид.

— Да! Она ведь в тот день пришла на работу с продуктовой сумкой — по дороге забежала в гастроном. Видимо, курицу выложила на подоконник, чтобы она не растаяла, всё-таки там холодней. А потом… — женщина закивала.

–… идя домой, вспомнила про свою покупку! — закончил за неё Дубовик.

— Значит, упала она сама? Никто не приходил сюда? — с сомнением спросила Капитолина Васильевна.

–Да вот, как раз, этот факт говорит об обратном! — Дубовик покачал головой. — Курица лежала на подоконнике, а не на стеллажах, которые стоят предпоследними от окна. Зачем она пошла туда?

— Ну, уж я не зна-аю…

— Этот вопрос не к вам, — задумчиво произнес подполковник и стал обходить все стеллажи. В самом дальнем углу он увидел большой громоздкий шкаф и крикнул Капитолине Васильевне:

— Что у вас здесь хранится? — и похлопал по коричневой дверце.

— Вы имеете в виду этого «монстра»? — подходя, спросила женщина. — После ревизии убираем в него списанную литературу, чтобы под ногами не мешалась, а потом с оказией выносим.

— Он заперт? — Дубовик дёрнул ручку, дверцы шкафа распахнулись. Он был пуст. Подполковник шагнул внутрь, пригнув голову, и осторожно закрылся изнутри, потянув за согнутый гвоздик, которым была прибита ручка.

Толкнув изнутри дверцы шкафа, он увидел перед собой испуганные глаза Капитолины Васильевны:

— Значит… тут мог кто-то спрятаться? Но зачем?

— А вот это надо выяснять! Поэтому незамедлительно беритесь за работу, и, думаю, сегодня читатели останутся без книг. Придётся вашу библиотеку пока закрыть! Вам пришлют опергруппу, пусть ещё поработают здесь! — с этими словами он быстро удалился.

— Значит, всё-таки, убили… — Калошин нервно похаживал по кабинету, — убили… Но это ведь уже преднамеренное убийство!

— Погоди! Не торопись с выводами! Знаешь, что я думаю? Надо было что-то в библиотеке этому человеку, так надо было, что он даже остался там на ночь. И, между прочим, мог найти спокойно то, что искал. Шторы очень тяжелые, тёмные, даже если включить свет, ничего не будет видно. А он мог воспользоваться и одним фонарём. Но не предвидел того, что именно в этот вечер библиотекарь вернётся за какой-то курицей! И тут могло бы всё обойтись: ну, зашла, взяла и ушла. Стеллажи, где она застала злоумышленника, находятся в другой стороне от двери. Он, услыхав, что женщина вернулась, затаился, но… видно, чем-то всё-таки выдал себя! Она его застала и — «финита ля комедия»! И, кстати, даже уже убив её, мог закончить свои поиски, ведь впереди вся ночь, библиотека находится в глубине двора, на улице темно, фонарь в стороне, никто и не видит, закрыта дверь на замок или нет, — Дубовик в задумчивости постукивал пальцами по столешнице. — А теперь перед тобой стоит задача найти книгу, вернее, её название.

— Да уж, куда как проще! — взмахнул руками майор. — Ладно, ехать надо туда. Моршанский уже постановление написал. И спрашивал, с какой целью ты здесь появился, — Калошин усмехнулся.

— Интересно, что ты ему ответил?

— Сказал, чтобы этот вопрос он адресовал тебе лично!

— Отделался, одним словом! Ладно, езжай, я пролистаю дело об исчезновении мальчика, заеду к Варе и — в путь! Ерохин ждет уже! Если что — звони, вырвусь как-нибудь.

— Спасибо! — Калошин пожал руку Дубовику.

— Брось, и сами бы дошли до этого, просто я «скачу» быстрее! — он засмеялся.

Пересмотрев все документы из дела об исчезновении Лёни Науменко, Дубовик уехал, оставив для Калошина записку на столе: «Копай» с этого дела!».

Оперативники, после тщательной работы в библиотеке, собрались в кабинете Сухарева.

— Ну, «орлы», опять у нас убийство! Мало того, поступило заявление о пропаже учителя Арбенина. Что, Геннадий Евсеевич, накопали? Есть что-нибудь существенное?

— Да, есть! Во-первых, уже точно известно, что в день гибели Слепцовой, в библиотеке находился посторонний человек, он прятался в большом шкафу. По словам второй библиотекарши, это было возможно, так как читатели сами выбирают литературу на стеллажах, за ними никто не следит. За один раз в библиотеке может находиться пять-шесть человек. Судя по записям в формулярах, в тот день, действительно, было немало народу. Все фамилии мы выписали, будем проверять каждого. Кроме того, мы установили, какая книга пропала. Начали с тех полок, где находился труп Слепцовой. Это научная и познавательная литература. Одним словом, не хватает книги «Химическая викторина» издательства Госхимтех 1933 года выпуска, автор Андреев.

— Странно, что же в ней такого интересного или важного? Надо поискать её в других библиотеках. Сделайте запрос в Москву!

— Обязательно, — заверил Калошин. — Но самое интересное заключается в том, что в прошлом году эту книгу брал Арбенин.

— Так-так-так, ну-ка, ну-ка! Интересно! Это, действительно, что-то!.. Больше она никого за это время не заинтересовала?

— Нет, никто её с той поры и не брал. Всё просмотрели, — заверил Калошин.

— А что там тебе сказал Дубовик насчет дела… как его? Науменко?

— Лёни Науменко, — подсказал майор.

— Вот — вот! Так что он тебе посоветовал?

— Как я понял с его записки, надо начинать расследование с того дела.

— Ну, этот плохого не посоветует, — кивнул Сухарев. — Так что, Геннадий Евсеевич, пересмотри те документы, может, действительно, что-то выпустили. Да позвони ему, узнай!

— Я что-то не понял, у нас Дубовик состоит в штате или консультантом подрабатывает? — язвительно спросил Моршанский. — Видимо, без его «мудрых» советов товарищ Калошин разучился работать. Или он это вам по-родственному подсказки оставляет? — зло усмехнулся следователь.

— Ну, уж это ни к чему! Вы, по-моему, Герман Борисович, ведёте себя, мягко говоря, бестактно, — осуждающе покачал головой Сухарев. — Андрей Ефимович достоин только слов уважения! А уж ваши намёки и вовсе отдают низменной местью! Я прошу вас прекратить подобные выпады! — он посмотрел в сторону Калошина, опасаясь, что тот может вспылить.

Но майор самым лучшим для себя посчитал игнорировать колкость Моршанского, даже не посмотрев в его сторону, чем задел самолюбие того.

— И потом, я считаю, что прислушиваться к мнению умного человека никогда не вредно! — Сухарев пристукнул ладонью по столешнице, как бы закрывая этот разговор. — Давайте, товарищ майор, беритесь за дело. Жду результатов.

Оперативники вышли, Моршанский, по просьбе, Сухарева, остался, при этом поморщился, понимая, о чем будет разговор.

— Герман Борисович! Я тебе не начальник, но скажу, как товарищ по работе: не заносись! Между прочим, Дубовик сделал дочери Калошина предложение, и, насколько я знаю, у них взаимные чувства, поэтому, твои намёки просто оскорбительны. Другой раз я не стану миндальничать и разводить вас по разным углам. Будь мудрей и терпимей! Всё!

— Ладно, может быть, погорячился, но не хочу, чтобы этот выскочка болтался у меня под ногами! — запыхтел Моршанский.

— Если он и будет у кого-то, как ты выражаешься, «болтаться под ногами», то не у тебя! Я прослежу за тем, чтобы ваши пути не пересекались, а советы сам буду у него спрашивать!