Понедельник. №8

Наталья Терликова

Дорогие читатели!Перед вами восьмой выпуск альманаха «Понедельник». В феврале 2017 года в «Издательском доме Helen Limonova» вышел первый номер «Понедельника», который объединил под одной обложкой произведения авторов из разных городов Израиля, участников виртуальной группы «Понедельник начинается в субботу». Свет, который излучают наши авторы, распространяется по своим законам, и его не тормозят ни временные, ни географические преграды, ни границы государств. Альманах стал международным.

Редактор Наталья Терликова

ISBN 978-5-4498-0526-3 (т. 8)

ISBN 978-5-4496-0104-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Дорогие читатели!

Вы держите в руках восьмой выпуск альманаха «Понедельник». Всего лишь четыре года назад у этого литературного проекта ещё не было ни имени, ни точной даты рождения, а лишь мечты объединить авторов, излучающих в свет, в единый круг света.

И вот в феврале 2017 года в «Издательском доме Helen Limonova» вышел первый номер нового альманаха «Понедельник», который объединил под одной обложкой двадцать авторов из разных городов Израиля, участников виртуальной группы «Понедельник начинается в субботу». Тогда мы не были уверены, что наш альманах выживет в мире, где так много теней и сомнений. Однако свет, который излучают наши авторы, распространяется по своим законам, и его не тормозят ни временные, ни географические преграды, ни границы государств.

«Понедельник, конечно, день тяжёлый, но мы его делаем приятным», — утверждает наш автор Марина Старчевская, а у другого автора, Златы Зарецкой, слово «Понедельник» ассоциируется с символом русской алии в Израиле. А я процитирую слова из стихотворения «Понедельник» Александра Вознесенского (Бродского):

Я воскресенья не люблю.

Но, жаждой творческой томимый,

Я, день тяжёлый и не чтимый, —

Тебя в веках благословлю!

В этом выпуске вы откроете для себя не только новые имена, но также познакомитесь с новыми произведениями уже полюбившихся авторов.

В восьмом выпуске вас ждут произведения самых разных направлений художественной литературы и публицистики, но все они связаны тонкими невидимыми нитями в единый сюжет. И вдумчивый читатель обратит на это внимание…

Удачи вам и приятного чтения.

Гл. редактор альманахаНаталья Терликова.

Илья Бокштейн (1937—1999)

В октябре 2019 года исполнилось двадцать лет со дня смерти Ильи Бокштейна. Поэт ушёл из земной жизни, но по-прежнему с нами в более тонком литературном пространстве, а его уникальные произведения изящно вплетаются в общее волшебное кружево современной израильской поэзии на русском языке. Издатели и читатели альманаха «Понедельник» выражают искреннюю благодарность родственникам Поэта: внучатому племяннику Илье Бокштейну и его маме Юлии Бокштейн за предоставленные материалы.

Сухие сведения биографии

Илья родился 11 марта 1937 году в Москве и был единственным сыном у своих родителей.

Перед началом Великой Отечественной войны четырёхлетний Илья заболел костным туберкулезом и вместе с диспансером был эвакуирован. Выздоровевших детей вернули в Москву в 1948 г.

После семи классов школы Илья учился в техникуме, потом закончил Библиотечный институт. Был увлечён литературой, философией, историей. Поэтому вошел в круг московских авангардистов.

В 1961 году Илья выступил на площади Маяковского, где собиралась молодежь послушать поэтов, с речью о необходимости преобразовать жизнь в государстве. В том же году он был арестован и на 5 лет заключен в лагерь в Потьме, в Мордовии.

Освободили его в 1966 году. Ему, имевшему судимость по 72 статье УК, отказали в прописке. Чтобы Илья мог проживать в его родном городе, его матери пришлось оформить на него опекунство.

Поэту приходится много писать «в стол»; опасаясь новых арестов, он не общался с друзьями.

В 1972 году он уехал в Израиль.

Вскоре он был принят в Союз русскоязычных писателей Израиля.

Творческие вечера, выступления с чтением стихов в разных городах создали Илье популярность в стране.

При жизни поэта вышла в свет одна книга его произведений «Блики волны».

Его стихи включены в различные антологии русской поэзии ХХ века в США, Англии, Франции, Израиле.

В своих воспоминаниях об Илье К. Кузьминский пишет: «Я не видел его никогда… Но Илья живет со мной с 1976 года и по сей день, как мудрец и гений».

Поэт работал над новыми книгами стихов и книгой о теории стихосложения, но не успел их завершить. Он умер неожиданно 18 октября 1999 года от абсцесса мозга.

Лара Домнина.

«Я надел легковетренник белый…»

Я надел легковетренник белый

На котором струится волна,

И душа моя смотрит на тело,

Будто в теле совсем не она,

Будто кто-то иной её бросил

В мой задумчиво тонкий тростник,

И тростник холод тоненько просит:

«Отпусти, ты ошибся, старик».

«Неуловимое дыханье…»

Неуловимое дыханье

Роднит тебя и тихий лес

Со свежей теплотой молчанья,

С неясным трепетом небес.

Но темнота недвижной ночи

Наедине с самим собой

По капле чуть заметно точит

Тот камень, что зовут — покой.

«Тона меняет моя страсть…»

Тона меняет моя страсть

От огнекрасного в небесный.

От черного досталась часть

Печали тихой, бестелесной.

«Я еврей…»

Я еврей.

Не мадонной рожден,

Не к кресту пригвожден,

И тоски мне не выразить всей.

Цепи рода на мне,

Скорбь народа во мне,

Я застыл у безмолвных дверей.

Художник

Знает ли птица, что птица она,

Знает ли ветер, что ветром летает?

Ветер не знает, и птица не знает,

Вечно свободный свободы не чает —

Птицам темниц вспышка дали видна.

Быть я любимым хотел,

Но стихи

Вместо меня от любви клокотали,

Жизни не зная, слово терзали, —

Между решетками строк трепетали

Нервы полосками нежной зари.

Страшно и чудно звенели слова,

Словно земля, будто колокол билась,

Ввысь уносилась, лбом становилась,

Над океаном Вселенной склонилась,

Как над казнёнными храм Покрова.

Всё из меня в бесконечность ушло,

Ночь в темной луже мерцает совою,

Бездна в ней воет дырою пустою,

Скорчилось тело, плывет, — за собою

Тащит утопленник воли весло.

«Оботру твои ноги…»

1988.

Оботру твои ноги,

А в лицо не взгляну.

Свет небесный с дороги

Присмотрелся к окну.

Предусмотрена юность

Пересмотренных книг,

Под склоненной главою

Тих сияющий лик.

«Все чувства у них — номерки…»

Все чувства у них — номерки —

чудовищных вымыслов числа

нелепой игривости грез.

А вместо безмерности мысли

одних ожиданий вопрос.

Хочу разорвать всю душу,

вмиг ожить, вмиг умереть

иль выдумать казнь мне похуже,

чтоб жизни не смог я стерпеть.

Но это — мираж, наважденье,

а смерти ладонь глубока. —

Язык проглотив, исступленье

повисло на строчке стиха.

«Пусто и холодно…»

Пусто и холодно

Ночи рассеянье,

Словом мечту озарив,

Случай назвал тебя

Чудным мгновением,

Чудо ему подарив.

Долго ищу наважденье,

Не встречу

В свой сокровеннейший миг

Что же тогда было:

Счастье иль ветер,

Пламя иль плачущий стих?

«Там за порогом…»

Там за порогом

Смутные желания

Растут,

Чуть тянутся…

Прошли…

Лишь пустота,

Открыв ладонь отчаяния,

Взошла цветком

Из-под земли.

«Искусство — это тайна исчезать…»

Искусство — это тайна исчезать,

И становиться всем,

Чем пожелаешь,

Чтоб самый зрячий

И слепой

Тебя могли

За зеркало принять.

«Страшно ждать мне вдохновенья…»

Страшно ждать мне вдохновенья,

Зная, что за ним — провал,

Может, не создав творенья,

Знать: другой его создал.

Будто где-то оборвалась

Струйка знанья: где же дно?

Будто всё, что знать я должен,

Дух мой знал уже давно.

«Я стекаю по стёклам…»

Я стекаю по стёклам

Собственных мыслей,

Строю мысли по сводам

Нехоженых высей.

Озаряются мысли

Лицами вдали,

Я стекаю по лицам

Вечерней слезою,

Я в слезе отражаюсь

Последней мечтою,

Где проходят все мысли,

Где все мысли прошли.