Изольда Извицкая. Родовое проклятие

Наталья Тендора, 2007

Судьба сулила ей блестящее начало и трагический конец. Звездным часом Изольды Извицкой (1932–1971) стал шедевр отечественного кино – фильм Григория Чухрая «Сорок первый», где она снималась в паре с популярнейшим тогда Олегом Стриженовым. Мало кто до съемок видел в грациозной, красивой выпускнице ВГИКа диковатую и резкую Марютку из повести Бориса Лавренева. Но успех превзошел все ожидания. Историю любви пылкой революционерки и белогвардейского офицера до сих пор нельзя смотреть без волнения. А в 1956 году, когда картина вышла на экраны и была показана на Каннском кинофестивале, получив там специальный приз, актриса попала в центр всеобщего внимания. Позже она сыграет еще немало ролей – в фильмах «К Черному морю», «Отцы и дети», «Неповторимая весна», «Вызываем огонь на себя», «По тонкому льду» и других. Но ни одна из них не принесет Извицкой былой славы. И в личной жизни – ее мужем был киноартист Эдуард Бредун – она не будет счастлива. Незадолго до смерти Изольда Васильевна неделями не показывалась на улице, не избавившись от пагубной привычки к алкоголю, к которой приучил ее супруг. Когда взломали дверь, ее нашли мертвой на кухне, где она пролежала не один день… Книга кинокритика Натальи Тендоры – о прекрасной актрисе и женщине, которой восторгались миллионы, о родовом проклятии, нависшем над ее судьбой.

Школьные годы

Семья Извицких приехала в Дзержинск в 1934 году, когда Изольде, родившейся в Москве в 1932 году, не было и двух лет. Ее отец — Василий Герасимович, химик по образованию, закончил в Москве Военно-пиротехническую школу (существовали и такие!). Во время этой учебы и родилась Изольда. Свое первое распределение Извицкий получает в город Рыбинск. Это на руку семье — там жила теща, бабушка Изольды. Прошло не больше года, как глава семьи, слывший человеком суровым и требовательным, получил второе и теперь уже последнее свое назначение — в город Дзержинск, в закрытое химическое учреждение военного значения (почтовый ящик). Город находился в несколько привилегированном положении — здесь жили состоятельные, довольно образованные люди, на городских предприятиях неплохо платили.

Дзержинск был построен в начале 1930-х. Начинался он с бараков. У каждого завода они были свои. Число жителей города за последнее время снизилось — закрылись заводы. Раньше здесь проживало около 300 тысяч человек. Да и те, кто остался, большей частью ездят на заработки в Нижний Новгород и в Москву. В городе три центра: первый выстроен в 30-х, второй — в 60-х, третий — в 80-х годах, в доперестроечное время. Новый центр — это широкие проспекты, многоэтажки…

Василий Герасимович получил должность на закрытом заводе им. Свердлова, производящем взрывчатые вещества. Именно здесь в 1941 году была получена первая порция гексогена. Поначалу семья обитала в заводском поселке, в квартирке полубарачного типа. Мама, Мария Степановна, педагог по образованию, окончила Кировский педагогический техникум, работала учителем географии. В 1941 году в семье родился сын — Женя. А вскоре, после смерти дедушки, из Рыбинска перебралась бабушка, чтобы помогать дочери с воспитанием внуков. Интересно, что сама она никогда в жизни не работала, воспитывала детей — у нее их было пятеро: четыре дочери и сын. Одна их них стала заслуженной учительницей в Рыбинске, другая — домохозяйкой, сын трудился на ярославском заводе. В поселке Изольда пошла в первый класс. Там же, после рождения сына, когда у Марии Степановны случился первый рецидив болезни, медики запретили ей заниматься преподавательской деятельностью, дав инвалидность II группы. Через год-два ее заменили на III группу. Трудно себе даже представить, каким испытанием стала тогда эта болезнь для молодой, цветущей на вид женщины.

Это было тяжкое наследственное психическое заболевание, передававшееся по линии матери. Грустно признать, но Мария Степановна к концу жизни стала психически неуравновешенным, почти невменяемым человеком. После смерти дочери она все ждала ее приезда. И это при том, что Мария Степановна сама похоронила дочь. Не раз несчастную женщину перехватывали на вокзале, куда она регулярно ходила встречать поезда из Москвы… Говорят, эта болезнь проявлялась через поколение, и бабушка актрисы была совершенно здоровой. По крайней мере, за ней не наблюдалось подобных чудачеств. А вот прабабушка закончила жизнь в сумасшедшем доме… Таким образом, прослеживается некая закономерность болезни: прабабушка — мать — брат — и, как выяснилось, сама Изольда были подвержены этому недугу.

Болезнь давала о себе знать не сразу. У Жени она проявилась в несколько странной внешности, по поводу чего он комплексовал. Мальчик был выше всех в классе. Современные генетики убеждены, что это один из признаков психического нездоровья, когда уже в первом классе ребенок по росту равен десятиклассникам! К тому времени, как Изольда вышла замуж за Бредуна, у Евгения стали расти конечности — и руки оказались несоизмеримы росту.

Говорят, Изольда страдала тем же врожденным комплексом, что и ее брат, — сверхчувствительностью и обостренным восприятием мира. Сейчас приходится слышать о наделенных необыкновенными способностями, но столь незащищенных перед лицом трудностей, детях Индиго. Кто знает, может, Изольда с братом принадлежали к этой категории особо одаренных людей. Ведь, как утверждают занимающиеся данной проблемой ученые, век таких людей ярок, труден и недолог. Позже кто-то даже упрекал мать, что это она всеми правдами и неправдами «тянула» детей в искусство, завысив их способности, что не могло не сказаться на их судьбах.

Евгений был очень талантливым музыкантом, настоящим самородком — прекрасно играл на разных инструментах, особенно на фортепиано. Вот что рассказала о Жене подруга Извицкой Лидия Степанова: «Несмотря на то, что младший брат Изольды был психически нездоров, он блестяще закончил музыкальную школу. Однажды, как рассказывала Изольда, он разобрал и собрал рояль. После чего на три дня куда-то пропал. Нашли его на стоге сена…» Еще Женя сочинял стихи, подбирал на слух популярные мелодии, мечтал учиться музыке дальше.

По словам учительницы русского языка и литературы Людмилы Семеновны Маркетантовой, Женя был очень одаренным, подающим большие надежды, мальчиком. Одно «но» — ему не хватало образования для воплощения своих идей. Родителям не хватило на это ни сил, ни денег. Он мечтал поступить в консерваторию и часто убегал из дома. Милиция неоднократно снимала его с московского поезда.

Вспоминает Лидия Степанова: «Когда Изольда умерла, брат каким-то непостижимым образом узнал об этом первым и сказал об этом родителям. О случившемся я узнала от мамы Изольды. Он встретил их на пороге: «Мама, Изольда умерла!» Когда Женя жил дома, то настежь распахивал все окна, часами просиживал на улице. Бывало, сидел неподвижно где-нибудь на лавочке и смотрел в пустоту. Потом вдруг неожиданно срывался с места и, сломя голову, убегал. Пациентом психиатрической клиники Евгений стал потому, что везде прятал наточенные ножи, чтобы зарезать отца, так сильно он его ненавидел. Все эти чудовищные подробности детально описаны в школьных дневниках Изольды. Последние дни семьи были особенно трагическими. Евгений умер последним, когда в живых уже не было никого — ни отца, ни матери. Как тут не поверишь в родовое проклятие, которое стоит за всем этим.

Что касается мамы Изольды, Марии Степановны, когда медики разрешили ей работать, работала — то в школе, то в библиотеке, то возглавляла городской отдел культуры, а с 1953 года бессменно, до выхода на пенсию, руководила городским Домом пионеров. Говорят, она была заметной дамой, блондинкой, скорее всего крашеной, иначе — откуда тогда такая темноволосая дочь… Мария Степановна была личностью артистической, даже несколько экзальтированной — одевалась всегда ярко и броско, стараясь выделяться из толпы. Обожала украшать себя всякого рода шляпками, какими-нибудь нашейными платочками. Городок небольшой, народ простой, фабричный, все на виду, и такое стремление быть модной не всегда выглядело уместно в «серой» заводской толпе. В то время город был закрытым, в нем жили и ссыльные, заводорежимные рабочие. Переселенцев присылали целыми национальными поселками. Рядом располагались и татарский поселок, и удмуртский… Были здесь и чеченцы, и узбеки. Не привыкшие к достаточно суровому для южных народов климату, люди плохо выживали. Среди такой разносортной, а порой и криминальной публики романтически настроенная мама Изольды выглядела довольно странно».

О заболевании матери Изольды Извицкой в Дзержинске распространяться не принято. Медики не любят афишировать этот факт. Детство и юность Изы прошли в квартире в центре города, выстроенном в начале 30-х, в доме № 4 по переулку Жуковского, недалеко он нынешнего краеведческого музея. Сегодня здесь есть мемориальная доска, открытая в 1997 году — к 65-летию со дня рождения актрисы. Около нее всегда живые цветы. Следующая квартира семье Извицких была предоставлена на проспекте Ленина.

Изольда училась в лучшей школе города — № 2, которая, к сожалению, не сохранилась. Ее кирпичную кладку разобрали, а саму школу, вместе с памятной стелой, посвященной ученикам, погибшим на фронтах Великой Отечественной, перенесли на улицу Гагарина. Девочка росла веселой и общительной, вокруг нее всегда были друзья. Подвижная, увлекающаяся, очень одаренная, Изольда училась музыке, с упоением занималась сразу в нескольких кружках, в том числе и в драматическом, под руководством Бориса Райского в Доме пионеров. Когда в городе появился театр, его строили всем миром. Школьники помогали убирать мусор. Потом в городе появились артисты.

Дом пионеров, в котором занималась Изольда, был очень уютным — маленький зеленый одноэтажный домик, который располагался параллельно городской парковой аллее, на улице Чернышевского. Здесь она впервые вышла на сцену в роли Леля в детском спектакле «Снегурочка». Бывшие одноклассницы до сих пор вспоминают, как ухохатывались, когда маленький и хрупкий Артур Нищёнкин, играющий Мизгиря, забавно пыжась, пищал: «Снегурочка, люби меня!» В школе были две знатные певуньи: Валя Флотская и Люся Полякова, одна из них и исполняла роль Снегурочки. По сравнению с ними у Изольды был ничем не примечательный голос. Зато — какие косы! Их она после поступления во ВГИК обрезала, а стрижку стала завивать.

Все чаще Изольда, задумываясь о своем будущем, видит себя в мечтах актрисой. Мать всегда горячо поддерживала увлечение дочери. Вот что 16 февраля 1949 года семнадцатилетняя школьница записала в своем дневнике: «Все говорят, что я хорошо читаю и играю в самодеятельности. Но если бы все это когда-нибудь пригодилось! Ой, дура я. Даже мечтать об этом не смею. Как можно: из меня — и вдруг артистка?!»

Когда родители узнали о желании дочери, поступили вполне разумно: не стали устраивать скандала. И все же окончательного согласия не дали. Поэтому Изольда благополучно сбежала, разумно рассудив: разговоры — разговорами, а вдруг отец передумает и не отпустит в дальний путь? По характеру она была достаточно своенравной. Это и помогло сделать Изольде решающий шаг.

За компанию отчаянная Изка прихватила и того самого Артура Нищёнкина, сыгравшего Мизгиря в «Снегурочке». Надо сказать, что ребята благополучно поступили во ВГИК. Нищёнкин снялся в 35 картинах, запомнившись зрителям короткими, достаточно яркими эпизодами. В таких фильмах, как «Адъютант его превосходительства» (чекист), «Иван да Марья» (сват), «На златом крыльце сидели» — (мастер), «Вечный зов» — (член партбюро), «Пограничный пес Алый» (помощник на кухне). Умер актер шесть лет назад, 18 июня 2001 года. Странно, но к тому времени о нем в родном городе давно забыли. В краеведческом музее мне даже сказали, что он так и не стал актером — «таланта не хватило», через пару лет был отчислен из института за профнепригодность, и следы его затерялись…

А тогда, летом 1950 года, пока одноклассницы поджидали Изку, чтобы сделать коллективное фото по случаю окончания школы, беглецы тайком сели на ночной московский поезд, который и сегодня, по прошествии почти шестидесяти лет, так же проходит через Дзержинск дважды в день, словно крадучись: из Москвы — ранним утром, из Нижнего Новгорода — ночью. И все так же талантливые дзержинцы едут за счастьем в Первопрестольную…

От школьных подружек Изольды приходилось слышать, что она была не только добрым и открытым, но своевольным и своеобразным человеком. Некоторые девочки даже недолюбливали ее за то, что она с легкостью крутила головы всем мальчишкам. Видимо, сказывалась обычная девчоночья зависть. И все же главного было не отнять — Изольда среди сверстников слыла очень общительной, веселой и целеустремленной. Почти все одноклассницы Извицкой связали свою жизнь — кто с педагогикой, кто с химией — город такой. Поначалу и Изольда мечтала о совсем другой будущности — собиралась стать врачом, много читала на эту тему. В этом ее горячо поддерживал ее тогдашний парень.

Почти все ее одноклассницы разъехались — тесным им оказался маленький провинциальный городок. Вот только некоторые из них:

— Наталья Владимировна Мельничук (Ступина) — мама одной из сотрудниц краеведческого музея, о чем там даже не знали. Училась в Ленинграде на инженера-химика, потом взяла направление на Сахалин. Живет в родном городе.

— Нина Анкудиновна Голубева (Зимина) — сердечная школьная подружка Изольды в выпускных классах. Не один год переписывалась с ней и даже несколько раз встречалась. Но потом их интересы разошлись — Нина рано вышла замуж и с головой ушла в семейные хлопоты…

— Людмила Александровна Голубева (Шкарупа) — двоюродная сестра Нины Анкудиновны. С Изольдой ее связывали очень теплые, трогательные отношения. Отлично училась по всем предметам, закончила школу с медалью. Стала учительницей русского языка и литературы. Сейчас живет где-то на Юге, в Краснодарском крае.

— Ирина Лесникова (Чумилева) — как говорят, Ирина была в курсе всех девичьих увлечений Изольды. Сидела с ней за одной партой. После того, как Изольда уехала в Москву, одно время именно Ирина была инициатором многих городских вечеров и встреч, частенько собирала одноклассниц. Всю жизнь проработала в школе.

— Зорина Михайловна Кормилицына — ее не менее редкое, как и у самой Изольды имя, актриса-подружка в письмах с любовью склоняла на разный лад — Зорька, Зоря… После окончания школы переписывалась с Изольдой 6 лет, вплоть до отъезда актрисы на Каннский фестиваль. Всегда встречались, когда Изольда приезжала на родину. Зорина не раз ездила и сама к актрисе в Москву, провожала в аэропорту вместе с Бредуном Изольду на первый в ее жизни международный кинофестиваль. После этой поездки в Канны, когда на Изольду обрушился шквал славы, их дружба как-то сама собой сошла на «нет». Зорине было неудобно отвлекать от важных дел известную артистку. Зорина оказалась очень скромным человеком. Даже когда об их дружбе с Изольдой стало широко известно, стеснялась неожиданного внимания к себе. Почти вся ее переписка с Извицкой была опубликована в местной печати к 65-летию со дня рождения актрисы. Сами письма хранятся в ее семье. Зорины Михайловны уже нет в живых.

— Галина Коновалова (Трухина) — одно время работала завучем в школе. Сейчас на пенсии. О ней Изольда часто вспоминала в письмах к Зорине: «Где Галя? Она хороший человек. Мы с ней духовно близки и мне хочется с ней общаться».

— Галина Ивановна Морозова — у нее все одноклассницы собираются хотя бы раз в году. Стала электриком-энергетиком.

— Людмила Сидорова (Жукова).

— Эльза Яшина.

В школе любимой дисциплиной Изольды была литература. Она писала отличные сочинения, которыми потом зачитывалась вся школа. Читала с упоением стихи. Больше всего ей нравились героические, про войну. И это у нее прекрасно получалось. Одноклассница Наталья Владимировна Мельничук (Ступина) вспоминала: «У яркой личности всегда немало завистников. Судить легче. После первого фильма с участием нашей Изольдочки находились злые языки, которые говорили: то не так, это не эдак. Но, когда вышел «Сорок первый», мы все были в восторге — охали, ахали… Осталось ощущение чего-то необычного и очень трогательного… Сегодня, конечно, фильм смотрится несколько иначе, видны многие промахи молоденькой Изольды. Вот игра Стриженова по-прежнему выше всяких похвал».

Она же вспоминает: «Класс у нас был очень дружный, хотя и разделен на две группы по интересам: одна более элитная и — попроще. Изольда, конечно, входила в первую. И дело тут не в маме-начальнике, просто Изольда так себя ощущала. Она не чувствовала себя привилегированной, не была лидером, никогда ни с кем не ссорилась, со всеми держалась ровно и с любым могла найти общий язык. Подружек выбирала не по родителям. В то время не чувствовалось особого разделения между детьми — на богатых и бедных. У самой Изольды отец был то ли инженером, то ли аппаратчиком на заводе. Мы как-то особенно не гордились в то время родителями и не стыдились их, жили своими интересами и заботами. Помню, как однажды была у Изольды на дне рождения в переулке Жуковского. Собралась очень интересная компания, сидели — общались. Больше всего запомнилось то, что там было много мальчиков. И все они, как один, старались выказать имениннице свой интеллект. Потом я и на новой квартире у нее была, и младшего брата мельком видела…»