Арикона, или Властелины Преисподней

Наталья Сорокоумова, 2012

Когда наши крики о помощи не слышат ни Бог, ни ангелы – появляется она, Арикона. Получеловек-полудемон, продавшая имя и душу дьяволу, она становится тем самым Спасителем, которого ждет Земля. Погибнет мир или возродиться? Ответ знает только Книга Судеб, охраняемая Драконом в Преисподней…

Глава 5

«…Боязливых же и неверных,, и скверных, и убийц, и любодеев, и чародеев, и идолослужителей, и всех лжецов — участь в озере, горящем огнем и серою…»

Прежде, чем отправится на бал, Арикона решила заглянуть еще в одно место. Вечер только-только подумывал о том, чтобы опуститься на город, но солнце уже не палило нещадно, опускаясь к горизонту. На улицах опять, как и утром, оживала суета. В офисах подходил к концу рабочий день, и работники торопливо заканчивали свои дела, поглядывая на часы, далеко за городом прогудела сирена фабрики, давая знак к началу второй смены. Первая смена спешила домой. Дремавшие весь день автомобили хлопали дверьми, урчали холодными двигателями, недовольно фыркали выхлопными газами и шипели кондиционерами. Они тоже торопились в уютные гаражи, в свой потревоженный сон. Автобусы пронзительно пищали гудками на перекрестках, переругивались грузовики. Скоро домой.

Арикона пролетела над крышами домов, сгоряча пнула ногой печную трубу, оказавшуюся у нее на дороге, и та рассыпалась, стуча кирпичами по черепичной крыше. В узком грязном переулке Арикона мягко приземлилась, сложила крылья и взялась рукой за дверную ручку. Душа нерешительно кашлянула.

— Жди здесь. Тебе туда нельзя, — сказала Арикона и толкнула дверь.

… Высокий, крепкого телосложения мужчина лет пятидесяти, с благородной сединой на висках и мудрыми морщинами вокруг глаз, вошел в темную комнату, покряхтел, стаскивая с себя черный шелковый балахон. Черные тесные ботинки полетели в один угол, тяжелый капюшон с меховой опушкой — в другой. Золотой медальон со сложной символикой он снял бережно, и с почтением положил в шкатулку. На мужчине остались только кожаные брюки. Он с наслаждением почесал подмышки и спину, достал из холодильника бутылку холодного пива и присосался к горлышку.

— Доброй ночи, Бани, — сказал женский голос из угла. Мужчина вздрогнул и выронил бутылку из рук.

— Кто здесь? — ужасным шепотом спросил он, покрываясь потом.

Арикона щелкнула пальцами, и возле нее на столике зажегся ночник.

Мужчина попятился.

— Как ты попала сюда? — спросил он.

— Ну, Бани, не разочаровывай меня такими глупыми вопросами, — сказала Арикона, поигрывая кинжалом.

Он испуганными глазами следил за блеском лезвия.

— Стены и двери для меня не преграда, Бани, — сказала Арикона. — И я пришла по делу.

— По делу? — он начал немного приходить в себя. — Какие у нас могут быть с тобой дела, демон?

— О, только не надо лести, — улыбнулась Арикона одним ртом. Глаза смотрели жестко и холодно. — До настоящего демона мне далеко.

— Однажды у меня было с тобой общее дело, — проговорил Бани. — И чем ты отплатила мне? Мой орден, мои братья и сестры повергнуты во мрак сумасшествия, и спасти их не могут даже наши горячие молитвы к Лорду!

Арикона поднялась из кресла, жалобно заскрипевшее под тяжестью ее тела.

— Вы получили то, что заслужили! — равнодушно ответила она. — Нарушать установленные Лордом правила не позволено никому. Даже ваш защитник Везельвул этого себе не позволяет.

— Вчера ты наказала еще один орден!

— Как быстро распространяются хорошие новости!… Но сейчас у меня честное деловое предложение.

— Демонам верить нельзя!

— Слышал бы тебя сейчас Везельвул, — укоризненно покачала головой Арикона. — Ему бы это очень не понравилось…

— Я не хочу иметь с тобой ничего общего, — отрезал Бани. — Достаточно твоего проклятия.

— Это не проклятье, а всего лишь печать изгнания, — поправила Арикона. — И в моих силах ослабить ваши страдания.

— Как? — жадно спросил Бани, но тут же спохватился и сказал громко: — Ты беспощадна. Но и на тебя найдется управа. Я пожалуюсь Везельвулу. Он — могущественен и велик. Он поставит тебя на место!

— Не надо испытывать мое терпение, — холодно ответила Арикона. — Сколько лет твоему ордену? Тридцать? Сорок?

— Двести пятьдесят! — оскорблено воскликнул хозяин комнаты.

— И сколько раз за два с половиной века Везельвул являлся вам?

— Он давал нам различные знаки, что слышит нас! Он совершал чудеса!

— Понятно, ни разу не являлся, — резюмировала Арикона. — И, надеюсь, не сильно тебя расстрою, сообщив, что Везельвулу, собственно, наплевать на тебя и твоих братьев. Ему ваши души не нужны. Вы развратны, сварливы, жадны и горды. На ваши ничтожные душонки не позарятся даже самые низшие демоны. Таких подарков в Преисподней — пруд пруди. Лорд и Везельвул жаждут чистых и невинных душ, идущих к ним через испытания и страдания. А вы — всего лишь досадное недоразумение. Поэтому не стоит призывать великого Везельвула сюда ради меня одной.

Бани весь побелел, пока она говорила. Что творилось у него в голове, угадать было невозможно, но он почти созрел для сделки, потому что после того, как замолчала Арикона, он спросил упавшим голосом:

— Так что же тебе нужно от меня, дьяволица?

Арикона не спешила. Она прошлась по этой маленькой комнате, стуча каблуками по мраморным плиткам, на секунду остановилась возле золотого алтаря с перевернутым вверх ногами крестом, и усмехнулась незаметно.

— А сделка очень выгодна для тебя, враг мой, — сказала она. — Я хочу все знать о книге судеб.

Если Бани не шарахнулся назад, то только потому, что уже упирался спиной в стену. Арикона увидела ужас на его лице и услышала, как громко он сглатывает комок в горле.

— Ты еще не испачкал штаны? — спокойно осведомилась она, беря в руки фигурку с алтаря и рассматривая ее. — За несложную работу я даю хорошую цену.

— Какую? — выдавил Бани.

Арикона возвела глаза к потолку, словно раздумывая.

— Ну, скажем, я ослаблю печать изгнания.

— Насколько? — тут же спросил Бани.

— Я окажу вам услугу. Приступы сумасшествия будут повторяться только двенадцать раз в год. Раз в месяц, получается.

— Этого мало…

–… и плюс я сокращаю срок до пяти лет, — продолжила Арикона. — Вместо пожизненного наказания — всего пять лет. Это хорошее предложение, подумай.

— Сними с нас проклятие, — сказал Бани.

— Это не проклятье, дурак, — процедила Арикона. — Это печать изгнания. Ее снять нельзя. Ее можно искупить, или ослабить влияние. Насчет искупления… — она смерила фигуру мужчины глазами, — я говорить поостерегусь.

— Я должен посоветоваться с братьями, — пролепетал Бани, бессильно опускаясь на стул, стоящий рядом.

— Ты примешь решение сам, здесь и сейчас, — повысила голос Арикона. — И вообще, поклонник сатаны, на этом свете найдется немало людей, которые согласятся на мои условия без всяких колебаний.

— Но то, что я знаю о книге судеб, можно рассказать за десять минут.

— Бани, ты считаешь меня дурой? Я не требую от тебя сиюминутного исполнения сделки. Я знаю, что твоя голова сейчас пустая и ничего не соображает. Даю тебе пять дней.

— Где же я найду сведения о книге судеб? — спросил Бани.

— О, небеса! — Арикона начала терять терпение и сверкнула глазами. — Раскинь мозгами! Ты живешь в век высоких технологий! Библиотеки, брат Бенедикт, интернет, старожилы вашего вшивого ордена… Поговори с братьями, сестрами… Даю тебе три секунды на размышление. Раз… Два…

— Я согласен! — сказал он, хватаясь за голову.

— Умница, — улыбнулась она. — Я вернусь сюда через пять дней. Если информация будет исчерпывающей, я немедленно оплачу счет. И на пять дней я дам вам полное здоровье и светлый ум. Кроме того, — она извлекла из темноты кожаный кошелек, в котором соблазнительно брякали монеты. — Это чистое золото. Можешь платить им за информацию. Я прибавлю вдвое больше после окончания работы. Потратишь на свой орден, или на девок.

— Золото Преисподней! — прошептал Бенедикт.

— Не будь таким щепетильным, — бросила через плечо Арикона.

— Книга судеб — тайна за семью печатями! Познавший ее либо вознесется на небеса, либо сгорит в адском пламени!

— Я уже однажды горела в пламени ада! — резко ответила Арикона, вплотную подходя к Бани и сдавливая его горло пальцами. Он вытаращил глаза и выронил мешочек с золотом. — Ему не удалось сжечь меня! И ты огню тоже не интересен. А то, что огонь не может сжечь, он закаляет. Так что не пугай меня такими глупостями.

В глубине черных зрачков замелькали красные искры, кружащиеся в бешеном танце. Запахло серой.

— Я сделаю так, как ты мне прикажешь, Арикона! — прохрипел Бани.

Она разжала пальцы. Дверь в коридор, освещенный огнями факелов, отворилась сама собой. Арикона вышла из комнаты, расправила крылья и стрелой взмыла вверх, разрушая перекрытия этажей. Посыпались обломки бетона, известка, куски стальных прутьев…

— Вот стерва! — с ненавистью сказал Бани, потирая горло, на котором остались следы пальцев Ариконы.

— Я все слышу, Бани! — рявкнул голос со стороны алтаря, и Бенедикт в ужасе присел в уголке, таращась в пыльную завесу коридора.