Свидание в Хэллоуин

Наталья Солнцева, 2008

Как нелегко смириться с предательством подруги и любимого! Хочется сбежать на край света, чтобы никто не сочувствовал и не жалел. Так и поступает Астра. Она уезжает в глухую деревню и устраивается там домработницей к пожилой даме. Но этот побег от реальности неожиданно втягивает молодую девушку в круговорот мистических событий, к которым она совершенно не готова. Маленький ключик – подарок хозяйки, оказывается ключом от тайны венецианского зеркала. А ночь в Хэллоуин становится не только ночью призраков и привидений, но и шагом в мир, который закрыт для обычных людей. И Астра вдруг понимает, что такая жизнь ей нравится… Ранее выходила под названием «Магия венецианского стекла».

Глава 3

Москва

Захар Иваницын был вне себя от ярости. Его красивое лицо перекосилось, классически ровный нос покраснел, глаза метали молнии.

— И что, ты вот так ей и заявила? Я, дескать, жду ребенка от твоего будущего мужа?

— Ну, да… Захушка… ведь это же правда! — взмолилась Марина.

— Не смей меня называть этим… собачьим прозвищем! Захушка! — зло передразнил он. — Кто тебя тянул за твой поганый язык? Тупица безмозглая!

— Но… что же мне было делать? На аборт я больше не пойду!

— Решила рожать? Пожалуйста! Никто не запрещает! Я не отказываюсь помогать деньгами, но жениться на тебе я не обещал. У меня есть невеста, и ты это прекрасно знаешь. Всегда знала! Астра — твоя подруга, да и я не скрывал своих намерений!

— Выходит, нас с тобой связывает только постель? — взвизгнула Марина. — Сексом заниматься ты бежишь ко мне, а под венец ведешь Астру? Она тебя не возбуждает, или ты так боишься Ельцова, что делаешься импотентом при одном взгляде на его дочь?!

— Замолчи… — сжав зубы, прошипел Иваницын.

— Обзаведешься законной супругой и будешь продолжать бегать ко мне?! Ну уж нет!

— Я дам тебе денег… много, — угрюмо сказал он. — Сколько попросишь.

— Думаешь, я нуждаюсь в твоих подачках? — взвилась она. — Хочешь откупиться от меня и ребенка?

— Дура! Не ори! Соседи услышат…

— Беги к ней, проси прощения, валяйся в ногах! Может быть, она и закроет глаза на твои похождения, но господин Ельцов — никогда! Он тебя в порошок сотрет. В лучшем случае окажешься на улице, в худшем…

— Ты заткнешься или нет? — Он вскочил, замахнулся на нее. Ни дать ни взять, сиятельный бог Аполлон в благородном гневе. — А то я за себя не ручаюсь!

— Давай, ударь меня, — расплакалась Марина. — Отличный материал для желтой прессы! Великосветский жених избивает перед свадьбой свою беременную любовницу. Твой босс задохнется от восторга! Ну, что же ты? Бей! Я покажу Астре наставленные тобой синяки, и она…

Иваницын усилием воли сдержался, спрятал руки в карманы, чтобы не поддаться искушению врезать ей как следует.

— Хватит ломать комедию! — уничижительным тоном произнес он. — Чего ты добиваешься? Женить меня на себе? Не получится… Зря ты все это затеяла.

Марина давилась слезами, а он смотрел на нее с откровенным презрением, раскачиваясь с носка на пятку. Что она возомнила? Решила расстроить его свадьбу с дочерью Ельцова? Он, можно сказать, шел к этому год за годом, начиная со школьной скамьи. Тогда он действительно влюбился в Астру, по-мальчишечьи увлекся ею. Потом повзрослел, но продолжал встречаться с ней, сам не понимая, почему его тянет к этой экстравагантной, взбалмошной девахе. Потом ее отец пошел в гору, взял Захара к себе на фирму менеджером… и понеслась птица-тройка! Теперь от отношений с Астрой напрямую зависела его карьера, его благосостояние, его будущее, наконец. И он исправно играл роль пылкого влюбленного! Надо заметить, что это было непросто. Астра не из тех, кто вешается парням на шею, даже таким красавчикам, как Иваницын. Сколько усилий он приложил, чтобы уговорить ее выйти за него замуж… а эта рыжая дрянь все испортила! Угораздило же его спутаться с подругой Астры!

— Ты все испортила! — выдохнул он. — Мне следовало раньше от тебя отделаться!

Марина испугалась. Она не ожидала такого возмущения, такой неприкрытой злости. Да, Зах не стеснялся при ней звонить Астре, рассыпаться в комплиментах и любезностях, открыто обсуждал грядущую свадьбу и совместную жизнь с женой. Но Марина, видя и слыша все это, словно ослепла и оглохла: она придумала тысячу и одно объяснение поведению возлюбленного. Он, дескать, вынужден притворяться — из-за работы, чтобы не разрушить теплые, почти родственные взаимоотношения с боссом, который обращался с ним как с будущим зятем. А к Астре Захар давно охладел! Ничего в ней нет особенного, кроме денег ее папика. Недаром ведь жених искал интимных встреч на стороне? Значит, о любви между ним и Астрой речь не идет. В школе они были неразлучны, но годы сделали свое дело, превратив трепет и новизну первого чувства в привычку, в повседневную рутину.

Ни для кого не секрет, что самый страшный враг любви — скука! Она излечивает глубочайшие раны, нанесенные стрелами Купидона, и тушит даже кипучую африканскую страсть. Все приедается — и любовные ласки, и пылкие признания, и букеты цветов, и подарки, и романтические вечера вдвоем. Где кислород, способный разжечь угли остывающего костра? Вероятно, существует некий секрет, известный лишь избранным, но Захар явно не входил в их число.

Он обожал разнообразие, и Марина была далеко не единственной его утехой. Грех не использовать завидную внешность, данную ему богом, когда повсюду открывается столько возможностей. Глупо отказываться от удовольствий, ведь человеческий век так короток, там мимолетен! Не успеешь оглянуться, как станешь седым, больным и немощным, а то и вовсе сыграешь в ящик. Тогда уж никакая цветущая женская красота, никакие соблазны не пробудят к жизни безнадежно утраченное либидо.

Женившись на Астре, господин Иваницын не собирался менять свои принципы — он позаботится, чтобы и жена была довольна, и он не оказался внакладе.

— Не в добрый час ты мне подвернулась! — с затаенной угрозой сказал он, глядя на плачущую любовницу. — Всё кружила, как стервятник, выжидала минуту моей слабости… и дождалась! Надо же было так вляпаться? Пустить в свою постель подругу собственной невесты?! Лихо ты меня окрутила, медовенькая! И ребеночка сварганила… как последний аргумент в споре за жениха. Так вот же тебе! — Он скрутил дулю, злорадно ухмыляясь, сунул под нос Марине. — На-кась, выкуси! Бес меня попутал, с беса и спрашивай.

Оглушительно хлопнув дверью, он вышел, оставив любовницу заливаться безутешными слезами. Ишь, чего надумала! Рассказала все Астре и ребенка приплела! Стерва. Ну, ничего… Астра простит. «Я слишком хорош, чтобы женщина добровольно отказалась от такой блестящей партии, — самоуверенно подумал Иваницын. — Конечно, придется унижаться, на коленях вымаливать у будущей супруги прощения, клясться в вечной любви и даже, быть может, какое-то время вести целомудренный образ жизни. Что ж, счастливое будущее требует жертв!»

Перед ним вдруг явственно встало лицо Марины в слезах, без тонального крема и пудры — все в крупных рыжих веснушках, словно побитое оспой; ее бесцветные короткие реснички, белесые бровки, потеки туши под глазами. И как она могла привлечь его?

На улице он сел в машину, застонал от досады, в который уже раз набрал номер сначала мобильного, потом домашнего телефона Астры. Ответила ее мать.

— Астра уехала, — растерянным голосом сообщила она. — Ты же знаешь ее характер, Захар! Если ей что взбредет в голову — не остановишь. Вы поссорились?

— Нет. Я… не понимаю! Как… уехала? Куда?

Видимо, Астра пока ничего не говорила родителям. Слава богу! Он убедительно разыграл недоумение, огорчение. Будущая теща поверила, она была обеспокоена.

— Сказала, к двоюродной сестре, в Богучаны. Хочет до свадьбы пожить в уединении, подумать.

— Богучаны? Где это?

— Ой, Захарушка, понятия не имею! Эта родственница год назад объявилась, прислала нам письмо. Юрию Тимофеевичу было недосуг читать, он отдал письмо Астре; и она, кажется, ответила. В общем, я не помню.

— А адрес?

— Я не нашла.

Будущая теща, оказывается, перерыла все ящики письменного стола дочери, все тумбочки и записные книжки. Тщетно. Астра позаботилась, чтобы ее не беспокоили понапрасну.

— Ну, хоть примерно… где находятся эти Богучаны?

— Я уже спрашивала мужа, он с трудом припомнил, что на конверте было написано: Красноярский край. Но он не уверен.

«Красноярский край! — мысленно присвистнул жених. — Вот это да! Невестушке явно вожжа под хвост попала, раз ее в такую даль понесло. Девица избалована до крайности, своевольна и строптива. Твоя задача усложняется, Захар, — сказал он себе. — Астра показывает коготки. А у нее есть еще и острые зубки!»

— Найди ее, Захар! — всхлипнула Ельцова. — Я места себе не нахожу! Вернулась вчера из косметического салона, а ее и след простыл. На столе записка: «Поехала к Лене Бровкиной на именины, останусь у нее ночевать». Мы с Юрочкой поверили, легли спать… только я до утра глаз не сомкнула. Материнское сердце не обманешь! Чувствую, что-то случилось. Утром звоню к Бровкиным, а они ни сном, ни духом. Какие именины? Не было вашей Астры, не приезжала! У меня сразу давление подпрыгнуло, я таблеток наглоталась, давай Юрочке звонить. Он пытался Астру найти по сотовому. Куда там! Она телефон или отключила, или решила не отвечать. Потом уж к обеду сжалилась над нами, позвонила, сказала, что устала от Москвы и побудет пока в Богучанах: хочет провести какое-то время в полном одиночестве и ни с кем ни видеться, ни говорить не станет.

— Не волнуйтесь, я попробую с ней связаться, — абсолютно не представляя, как это сделать, заявил Иваницын.

Непредсказуемое поведение Астры по-настоящему взбесило его. Он был готов к тому, что она пожалуется отцу, к ее обвинениям, истерике, утомительному выяснению отношений, разрыву, который придется улаживать, скандалу. Даже мог бы стерпеть несколько пощечин. Как-никак заслужил! Но что она вдруг сорвется, уедет из дома, из Москвы, не поставив его в известность, никому ничего толком не объясняя… такого взбрыка он не ожидал.

Кипя от негодования, он остановился у магазина учебной литературы, купил географический атлас, и, проклиная собственную оплошность и паршивый язык Марины, который не держался за зубами, принялся искать Богучаны.

Маленький городишко или поселок на Ангаре — подумать только! Не ехать же к черту на кулички, в самом деле?

Господин Иваницын плохо разбирался в географии, еще хуже у него обстояло с длительными путешествиями по неизведанным просторам родины. Он любил комфорт — ванну, горячий душ, чистую постель, вкусную пищу, кондиционированный воздух, унитаз, наконец. Перспектива пуститься в путь на перекладных, останавливаться в грязных провинциальных гостиницах, мыться холодной водой, питаться в антисанитарных условиях, травить себя консервами и супами быстрого приготовления вызвала у него дрожь и зуд во всем теле. Бр-ррр-рр! Увольте! Он не прочь жениться на Астре, но не ценой таких лишений. Кстати, где гарантия, что она действительно отправилась в эти самые Богучаны? Вдруг невестушка придумала уловку с поездкой к двоюродной сестре исключительно с целью запутать следы? Хорош он будет, явившись за тридевять земель за беглянкой-суженой, которую там в глаза не видели! Вот уж посмеются над ним будущие родственнички, просто животы надорвут!

Звонок босса прервал его напряженный мыслительный процесс. Ельцов был на взводе — надо полагать, из-за выходки любимой дочери.

— Ты уже в курсе? — прорычал он в трубку так, что у будущего зятя зазвенело в ушах. — Куда ты смотрел, парень? Почему от тебя сбежала невеста?

— Астра… такая своеобразная, — пролепетал Зах, покрываясь потом. — Она любит всех удивлять. Она…

— Чушь собачья! — гремел Ельцов. — Между вами что-то произошло!

— Клянусь… ничего. Я теряюсь в догадках…

— Ну, да, не иначе как колдун Черномор красавицу умыкнул чуть ли не из-за свадебного стола! В общем, так! — говорил, будто гвозди забивал, Юрий Тимофеевич. — Мне шум поднимать не с руки. Не хватало только, чтобы по Москве сплетни поползли. Ищи свою Людмилу, бестолковый Руслан! Не дай бог с ней что-нибудь случится. Ответишь головой.

Он закончил фразу почти шепотом, но от его слов у Захара мороз пошел по коже. Поездка в Богучаны уже не казалась ему самым страшным, что может произойти.

* * *

Память снова услужливо предоставила картину народного гулянья, смутную, виденную то ли в детстве, то ли в другой жизни, — Масленица… или Святки. Повсюду еще лежит снег, морозно, идет пар от дыхания людей, от подносов с горячими пирогами, от блюд с горками блинов, от огромных пузатых самоваров с начищенными боками, в которых отражается зимнее солнце. Пар валит из лошадиных ноздрей, застывает, серебрится вокруг них инеем. Лошади запряжены в сани по-праздничному: с колокольцами, с бумажными цветами, с лентами. В санях уже валяются пьяные, которым невмоготу держаться на ногах.

Площадь кишит народом, ряжеными, продавцами блинов и сбитня. Посреди площади вкопан столб с привязанными вверху призами — кто залезет по гладкой поверхности, сможет достать пару хороших сапог или выделанную шкурку лисы. Крепкий парень, сбросив тулуп, уже карабкается по столбу под улюлюканье, свист и одобрительные крики толпы. В воздухе пахнет медовым отваром, сдобой, дымом костров; слышен женский хохот, пьяная ругань, бойкие крики зазывал…

На Масленицу, кажется, сжигают чучело — безобразное, из грубой соломы, с отвратительной ухмылкой на ярко раскрашенном «лице». А здесь чучела не видно. Зато краснощекие девки в расшитых передниках, повязанных поверх полушубков, наливают всем желающим чай, подают блины, обильно политые маслом, принимают монеты и смятые бумажные деньги, улыбаются во все белые зубы…

Напитки покрепче разливают и пьют незаметно. Почти всем хмель уже ударил в голову, но мужики будут продолжать пить до темноты, пока самые рьяные поклонники Бахуса не свалятся где придется. Хорошо, если не замерзнут в высоченных сугробах. Забияки сойдутся в кулачных боях, пустят кровь… обагрят белый снег и разбредутся, довольные, кто куда.

Никому, скорее всего, не приходит на ум скрытый сакральный смысл подобных празднеств, их предвечная суть. Все забыли, что круглая форма блинов символизирует солнце и что на подобных гуляньях в людях пробуждается зов древних языческих богов, которым надоело прозябать в забвении и которые еще не сказали своего последнего слова в сей земной потехе.

Ряженые зверствуют. Вывернутые мехом наружу тулупы, на головах красуются козлиные рога, медвежьи и волчьи морды с оскаленной пастью — страшно, противно глянуть. Они пристают к молодым девушкам, отпускают грязные, непристойные шутки, гогочут. Толпа вторит им восторженным ревом. Добровольные помощники охотно выволакивают приглянувшихся ряженым молодок, принуждают выполнять все требования разнузданных, разгоряченных обильными возлияниями мужиков. Ряженые на время становятся представителями «иного», потустороннего мира, наступающего на «этот», привычный и повседневный. Они входят с ним в контакт, воздействуют на него, сливаются с ним, проникают в него… и не терпят сопротивления. На это существует согласие обеих сторон, иначе откуда взялась бы ликующая толпа, охотно исполняющая «священную» волю ряженых?

Начинается ритуал «воскрешения покойника». Ряженые заставляют девушку поцеловать «мертвеца», да так горячо и страстно, чтобы тот «ожил». Она упирается, ей противно, отчего-то страшно и стыдно. Толпа недовольно ропщет, готовая безжалостно наказать непокорную. Двое парней срывают с девушки платок, распахивают на ней короткий полушубок из овчины, грубо лезут руками за пазуху, щупают грудь, задирают подол, дескать, не подчинишься — хуже будет. Они силой, хватая ее за плечи, наклоняют к распростертому на санях «покойнику», заставляют прижаться лицом к его лицу… губами к губам…

Девушка, дрожа от отвращения и ужаса, ощущает лицом горячие, липкие губы лежащего, исходящий от него запах водки и пота. У нее меркнет в глазах; «покойник» держит ее за шею, не отпускает. Она рванулась, и если бы ее рот был свободен, закричала бы. Удовлетворившись, «мертвец» привстал, и толпа, словно единый организм, испустила восторженный, восхищенный вздох. Девушка упала без памяти на руки подруг, ее увлекли внутрь толпы, и она растворилась в ее многоликости.

Столь же грубые и жестокие игрища продолжаются, сопровождаемые хохотом, скабрезными частушками, прибаутками и откровенным насилием. Ряженые вызывают неподдельный страх — подчиняться им противно и стыдно, но отказаться от участия в предлагаемых «развлечениях» не смеет никто. Толпа долго не расходится. Над ней витают пары алкоголя и сексуального возбуждения.

Может быть, языческие боги питаются сексуальной энергией?

Прекрасная и жестокая египетская Хатхор — богиня любви и экстатического опьянения — одновременно покровительствует смерти. У нее много лиц. Хмельной дурман превращает яростную львицу Сахме то в грациозную кошку Бастет, то в «сладостную золотую» Хатхор — воплощение женственности и изысканной эротики.

Во время праздника богини-кошки египтяне выпивали много виноградного вина и пива, а потом отправлялись в плаванье по Нилу. Мужчины и женщины садились на пышно изукрашенную барку; звенели систры — любимые музыкальные инструменты Хатхор, а почитатели богини позволяли себе непристойные высказывания и жесты в адрес всех, кого встречали на своем пути. Они глумились над жителями других городов, где причаливала барка, недвусмысленно высказывались и даже — стыдно признаться — задирали подолы и обнажали некоторые части тела…

Обычаи разных времен и народов бывают в чем-то такими схожими!