Пассажирка с «Титаника»

Наталья Солнцева, 2014

Так устроен человек: он изобретает либо эликсир вечной жизни, либо совершенное средство для мгновенной смерти. И все ради того, чтобы получить Власть и Деньги… Откуда могла знать девочка из далекого, всеми забытого поселка о том, что станет орудием в руках такого человека? Он окунул ее в пучину прошлых воспоминаний, заставил вытащить оттуда самые чудовищные образы и приказал убивать ради любви. Ее мир раздвоился на прошлое и будущее, а она изо всех сил пытается стать счастливой и любимой в настоящем.

Глава 9

Майор полиции, которого Роман знавал еще старлеем, выглядел измотанным. Он отказался от спиртного и сказал, что торопится.

— Дел навалилось, пашем без продыху, — пожаловался он, с завистью глядя на блестящий после мойки «туарег» сыщика. — Твой?

— Это подарок.

— Ух ты! И кто же такой щедрый?

— Хозяйка фирмы, где я раньше работал начальником охраны, — честно признался Лавров.

Майор бросил на него выразительный взгляд, но воздержался от комментариев. Зная горячий нрав бывшего сослуживца, решил не нарываться.

— Зачем я тебе понадобился?

— У меня есть пара вопросов. Не удивляйся.

— Я уже ничему не удивляюсь, — устало вздохнул майор. — Давай, говори, а то мне бежать пора. Начальство совещание собирает. Опаздывать не принято.

— Я тебя надолго не задержу. Меня интересует вот что: проходили в последнее время по сводкам странные смерти в общественных местах?

Майор пожал плечами и усмехнулся:

— Ты в своем репертуаре. Что значит «странные»?

— Ну представь себе — здоровый на вид человек вдруг падает при всех и… умирает. А потом оказывается, что у него сердце остановилось или еще что-то подобное. В общем, естественная кончина.

— Это не наша парафия, Рома. С какого перепугу тебя волнует чья-то естественная смерть?

Майор не понимал, зачем дергать его по пустякам, и разозлился. У него голова пухла от проблем, а тут из-за какой-то ерунды пришлось оторваться от бумаг. Он терпеть не мог писанину, но вынужден был проводить часы за ненавистным занятием. Это испортило его характер.

— На днях в ночном клубе «Фишка» умер некий Генрих Семирадский. Меня интересуют похожие случаи.

— Семирадский… — повторил майор и посмотрел на часы. — Ладно, дам задание нашему аналитику. Пусть проверит. Может, что-нибудь накопает. Не спрашиваю, зачем тебе это нужно. Каждый сходит с ума по-своему.

— Покойный Семирадский был женихом одной моей знакомой, — выкрутился Лавров. — Она не верит, что виной всему — случай. Ищет злой умысел. А кто платит, тот и заказывает музыку, не мне тебе объяснять.

— Да понял, понял. Чем смогу, помогу. Ладно, пока. Позвоню.

Бывший сослуживец махнул рукой и зашагал прочь, к белеющему за деревьями зданию управления. Лавров постоял, подышал холодным апрельским воздухом и сел в машину. Вспомнил о предостережении Глории и огляделся по сторонам. Неужели она не шутила, когда советовала соблюдать осторожность?

— Черт! — выругался он и вырулил с парковки.

Сегодня ему нужно было еще успеть проведать Дору и поговорить с Катей. Они условились встретиться в больничном сквере.

Дора осунулась, побледнела, глаза потеряли блеск. На ней было широкое оранжевое пальто и черный шарф, под которым она прятала волосы.

— Завтра меня выписывают, — равнодушно сообщила она. — Не представляю, как мне теперь жить. Я не смогу! Хочу уехать! Схожу к Генриху на кладбище и уеду…

Слова утешения застряли у сыщика в горле. Катя тоже молчала. Она держала Дору под руку и участливо вздыхала.

— Сначала Морис… потом Дима… Мне было страшно за Генриха, но я рискнула. Я погубила его! Почему это происходит со мной?

Она не ждала ответа и ни на что не надеялась. Просто облегчала душу. Лекарства притупили ее боль, но не заглушили ее разум.

— Неужели так сильна человеческая зависть?

— Вам завидовали? — спросил Лавров. — Кто?

— Многие. Завидовали моему таланту… моим деньгам, наконец. Это все Тоська! Она с детства соперничала со мной.

— Кто такая Тоська?

— Моя бывшая подруга, — угрюмо молвила Дора. — У нее свой салон красоты на Маросейке. Мы давно разошлись, но она распускает обо мне дурные слухи. Небось, на всю Москву растрезвонила, что моя свадьба опять сорвалась. Опять жених сыграл в ящик!

Дора зарыдала, глухо, без слез, но быстро успокоилась. Сжала губы и напряглась. По ее лицу прошла судорога.

— Зря я пригласила ее на помолвку.

— Она была в клубе, когда…

— Была, — подтвердила несостоявшаяся невеста. — Такая пухленькая блондинка в блестящем платье. Косит под Мэрилин Монро. Она водила меня к своей гадалке, и та предсказала мне «венец безбрачия». Я дура была, молодая, наивная, без царя в голове! Не понимала, что Тоська нарочно все подстроила. Порчу на меня навела! Она всегда мне завидовала. Всегда!

— Может, тебе к другой гадалке сходить? — робко предложила Катя.

— Я больше к этим ведьмам ни ногой! — вскинулась Дора.

Лавров догадался, что она нарочно пригласила завистницу на свою помолвку с Генрихом. Чтобы утереть той нос и доказать: «венец безбрачия» не действует. Она, Дора, выходит замуж вопреки всем предсказаниям и злостному колдовству, и будет счастлива.

— Тоська замужем?

— Нет, конечно. Не берет никто такую неотразимую секс-бомбу. Ей уже за тридцатник перевалило.

— Как ее салон называется?

— «Бьюти», — подсказала Катя. — Я бывала там несколько раз. Приличное место.

— Тоська сволочь, но работать умеет, — добавила Дора.

— Вы с Генрихом подходили к ней в клубе? — спросил Лавров.

Дора подавленно кивнула. Она вспомнила, как сияла, хвастаясь женихом перед одинокой Тоськой. Генрих не был красавцем, но имел приятную внешность. У Тоськи глаза загорелись, ее просто скрючило от зависти.

— Ваша бывшая подруга чем-нибудь угощала Генриха?

— Н-нет…

— Может, она дала ему сигарету, например?

— Генрих не курит. Не курил…

— Она прикасалась к нему? Подавала руку?

— Нет. Я бы не позволила.

— А потом, когда вечеринка была в разгаре, она к вам не приближалась?

— Пусть бы попробовала!

— Генрих никуда от вас не отходил? Поболтать с кем-нибудь или в туалет?

— Я его ни на шаг от себя не отпускала… ни на шаг…

— Вы вместе приехали в клуб?

— Да, конечно. Мы в тот день не расставались. Генрих провел у меня ночь, потом мы прошлись по магазинам… пообедали в ресторане и вернулись домой собираться. Мне нужно было сделать прическу, маникюр. Я вызвала мастера на дом.

Дора хотела бы заплакать, но не могла. Ее голос дрожал, но глаза оставались сухими. Если кто-то мог незаметно подсыпать Генриху в еду или питье отраву, то только сама невеста. Мало ли чем Генрих прогневил ее. Она столько времени мечтала о замужестве и вдруг узнала о том, что у него есть любовница и он всего лишь охотится за ее деньгами.

Лавров прогнал от себя эту мысль. Дора не стала бы выставлять свое преступление напоказ. Она не глупа, хотя и кажется недалекой.

— Дайте мне телефон, — попросил он. — Я позвоню вам, если что-нибудь узнаю.

— О чем?

— У Генриха могла произойти ссора с кем-то из гостей, ему могли позвонить и сообщить нечто такое, после чего у него схватило сердце.

— Он ни с кем не ссорился, а его телефон был выключен.

Роман подумал о гипнотическом внушении. Такие вещи практиковались и практикуются. Что, если Генрих невольно стал подопытным кроликом?

По скверу прогуливались пациенты клиники. Зеленела травка, чирикали пташки. Одна пожилая дама в шляпке сидела на скамейке и внимательно наблюдала за Дорой, Катей и Лавровым. Сыщику это не понравилось.

— Вынужден попрощаться с вами, — раскланялся он. — Вы с Катей еще подышите, а я побегу. Дела!

— Он очень мил, — заметила Дора, когда Лавров удалился. — Тебе везет на мужчин, Кэт. Твой Прозорин тоже хорош собой.

— Он уже не мой.

— Ладно, прости. Значит, ты разводишься? Бесповоротно?

— Да. И хватит об этом…

* * *

Из больницы Роман поехал на Маросейку. Салон красоты, где хозяйничала заклятая подруга Доры, располагался на первом этаже жилого дома.

— «Бьюти», — прочитал сыщик витиеватую надпись на фасаде и припарковался между дамской малолитражкой и внушительным джипом.

— У вас мужчин обслуживают? — спросил он у сидящей на ресепшене девицы, похожей на куклу Барби. Прямые светлые волосы, узкое личико, большие глаза с накладными ресницами и маленький алый рот.

— А что вам угодно?

— Лазерную эпиляцию, — заявил Лавров, открывая в улыбке зубы.

— Нет проблем, — пропищала девица. — Только у нас по записи. Когда вы сможете прийти?

— Я бы хотел сначала поговорить с хозяйкой.

— Антонина Викторовна занята.

— Где ее кабинет?

Барби вскочила и замахала руками. Ее кукольное личико перекосилось.

— Я же вам сказала, она…

Лавров бесцеремонно, с той же любезной улыбкой прошел мимо и толкнул первую попавшуюся дверь с надписью «Косметический».

— Туда нельзя! — завопила ему в спину Барби. — Там клиентка!

Рядом с косметическим кабинетом была дверь в парикмахерскую. Девица с ресепшена преградила ему путь. Она запыхалась. Ее блузка расстегнулась, брючки так тесно обтягивали бедра, что грозили треснуть.

— Мне нужна хозяйка салона, — процедил Роман, глядя на золотой крестик в ложбинке ее грудей.

— Вы откуда?

— Оттуда! — он показал пальцем вверх, на потолок.

Барби растерянно и сердито сопела, не зная, как себя вести. На шум из парикмахерской вышла женщина. Ее волосы были покрыты целлофановой шапочкой, и сыщик догадался, что они покрашены.

— Антонина Викторовна! — жалобно протянула девица. — Я сказала, что вы заняты, а он не слушает!

— Я к вам по поводу смерти Генриха Семирадского.

— Генриха? — удивилась хозяйка. Чертами лица она в самом деле походила на Мэрилин Монро. Тщательно подведенные брови, аккуратный носик, красивые губы. Но в целом она выглядела грубее и гораздо полнее знаменитой кинодивы.

— Можно задать вам пару вопросов?

— Вы журналист?

Она сама подсказала Лаврову, кем ему следует представиться. Казалось, она обрадовалась визиту корреспондента, чтобы поделиться с ним сплетнями о Доре и ее провалившейся помолвке.

Сыщик кивнул, и хозяйка поманила его за собой.

— Идемте. У меня есть полчаса до того, как смывать голову.

Ее кабинет напоминал цветочный магазин. Всюду, где только было возможно, громоздились горшки с вазонами. Пальмы, лианы, орхидеи, азалии. У «журналиста» глаза разбежались.

Антонина Викторовна, источая запах краски для волос, опустилась в кресло, а гость скромно примостился на диване. Дама испытывала неловкость из-за своего непрезентабельного вида, но жажда перемыть кости бывшей подруге, очевидно, перевесила.

— Я вас слушаю, — жеманно вымолвила она.

— Вы были в зале клуба «Фишка», когда произошла трагедия?

— Господи! — осенило ее. — Вы тоже там были! А я-то думаю, где я вас видела?! Помню-помню… и вас, и вашу очаровательную спутницу Катю Прозорину. Она раньше посещала мой салон, но потом перестала. Они с мужем жили за городом, и ей было далеко ездить. А что вас, собственно, интересует, господин…

— Меня зовут Роман.

— Очень приятно, — просияла хозяйка. — Роман! Чем могу помочь?

— Я собираю материал для статьи. Название уже готово: «Смерть накануне свадьбы».

— Ясно, почему вы пришли ко мне. Кто-то наболтал вам про проклятие и порчу? У Доры личная жизнь не клеится, а я виновата! Я не имею к этому никакого отношения, клянусь вам.

— Дора обращалась к некой гадалке по вашей протекции.

— Она попросила, я отвела ее к Матильде. Могу и вам порекомендовать. А уж идти к ней или нет — решаете вы.

— Вы присутствовали на сеансе?

— Когда Матильда раскладывала карты и смотрела на воду в тибетской чаше? Нет, конечно. Гадание происходит наедине с клиентом. С этим у Матильды строго.

— Угу.

— Дора вышла и сама мне все рассказала. И про «венец безбрачия», и про «тень смерти». Она была жутко расстроена и напугана. Но я тут ни при чем.

— «Тень смерти»? Я не ослышался?

— Именно так Матильда ей и сказала: «За тобой тенью ходит смерть. Свадьбы тебе не сыграть, пока не отмолишь великий грех».

— Что за грех?

— Не знаю. Я у Доры допытывалась, но она замкнулась, и хоть тресни. Ни словечка больше!

— Когда она решила пойти погадать?

— После гибели первого жениха. Морис увлекался горным туризмом, скалолазанием. Это его и погубило.

— Морис? Он иностранец?

— У него отец француз, а мать русская. Красивый парень… был. Дора его обожала. Зато он относился к ней с прохладцей. После его смерти Дора пристрастилась к алкоголю. У нее был тяжелый период. Потом она встретила Дмитрия. Видимо, у нее появились какие-то опасения…

— Какие?

— Ну, вы понимаете… когда одна свадьба уже сорвалась самым трагическим образом, невольно приходят на ум разные мысли. Доре захотелось узнать, как все сложится на этот раз. Матильда ее огорошила! Мне кажется, Дора гнала от себя дурные предчувствия, прятала голову в песок…

Лавров пытался представить жизнь этой женщины, похожей на Мэрилин. С утра до вечера работа в салоне, чтобы держаться на плаву, быть на гребне, привлекать клиентов. Длинные одинокие вечера в пустой квартире, злые слезы, тающая надежда на удачное замужество. Утомительная гонка за счастьем, которое ускользает. Случайные знакомства, банальные интрижки. Чтение любовных романов вместо самой любви. Тщательная забота о внешности, борьба с морщинами и лишним весом. Желчь, которая накапливается год от года.

— А как погиб Дмитрий? Кем он был, кстати?

— Психотерапевт. Модный специалист по женским проблемам, — криво улыбнулась хозяйка салона. — Его сеансы стоили недешево, но светские дамы не скупились. Доктор был не только хорошим профессионалом, но и ловеласом. Дора познакомилась с ним на почве своих проблем, стала посещать сеансы. Чем-то она ему приглянулась, возможно, богатым приданым…

Желчь должна была вылиться. И она полилась обильным потоком. «Журналист» не успевал делать пометки в блокноте.

— Не вздумайте на меня ссылаться в своей статье, — спохватилась Антонина Дмитриевна. — Я вам ничего не говорила.

— Не беспокойтесь, я не выдаю источники информации, — улыбнулся Лавров. — Вам нечего бояться.

— А я не боюсь! Просто не хочу схлестнуться с Дудинскими. С меня довольно грязи, которую они на меня уже вылили.

— Я слышал, Дмитрий утонул. Не знаете, как это произошло?

— Доктор увлекался дайвингом. Два-три раза в год летал понырять в Красном море. Вот и донырялся. Его унесло подводным течением, воздух в баллонах закончился, и он умер от удушья. Тело выловили спустя несколько дней. Для Доры это был страшный удар. Прошло три года, прежде чем она смогла снова задуматься о замужестве.

— Злой рок! — констатировал «журналист».

— Н-да… ей не позавидуешь. Знаете, когда она пригласила меня на помолвку, я немного растерялась. Решила не идти, но…

Конец ознакомительного фрагмента.