Иллюзион для скептика

Наталья Солнцева, 2021

Верите ли вы в то, что существуют книги, открывать которые смертельно опасно? А на тайных аукционах за них выкладывают баснословные деньги?.. Сценаристу Илье Самбурову предстоит на своем опыте убедиться, насколько непредсказуемы капризы судьбы. Шесть лет назад он развелся с женой. И вдруг она звонит ему и умоляет о помощи. Ее сожитель – продюсер известной кинокомпании – хочет ее убить. Илья соглашается поселить испуганную женщину на своей даче в деревне. Испытывая беспокойство, он приезжает ее навестить, и обнаруживает бывшую супругу мертвой. И это только начало… Илья не подозревает, в какую передрягу он угодил. И какую роль в этой жуткой истории сыграет горбун, хозяин ломбарда, – провидец, аферист и фальшивомонетчик.

Глава 9

Москва

Аня мечтала выйти замуж за сценариста, стать его музой и получать роли в популярных сериалах. Почему нет? Не зря же Илья пригласил ее на кофе? Видимо, соскучился. Ну и что, если попутно расспрашивал о Ирине? Может, нарочно, чтобы вызвать ревность.

Девушка отметала доводы рассудка и продолжала себя обманывать. В столице начинающей актрисе очень нужны поддержка и протекция. Без этого добиться известности практически невозможно. Бывают, конечно, исключения. Но у нее напора маловато. И денег — кот наплакал. Хорошо еще, квартиру снимать не приходится. Дядя разрешил пожить у него взамен на то, что Аня будет помогать ему по хозяйству. Он болен и нуждается в опеке.

Комната, которую дядя выделил племяннице, небольшая, но уютная. С зелеными шторами, деревянной кроватью и шифоньером. Столик и кресло она купила в магазине подержанной мебели из Европы. Думала, карьера пойдет в гору, а тут грянула эпидемия, карантин, затишье на съемочных площадках. Аня на своем веку еще такого не видела. Сначала она не понимала, что происходит, а потом старалась не заглядывать в будущее. Слишком тревожно, страшно.

Когда Илья минувшей осенью пригласил ее с собой в поездку на Тамбовщину, она обрадовалась. Он будет писать, она — создавать творческую атмосферу, готовить ему завтраки, обеды и ужины. По вечерам они будут гулять вдвоем по тихим провинциальным улочкам, а ночью придет время для любви.

Но вместо романтический идиллии их ждал настоящий кошмар!

В поселке Аня познакомилась с доктором Завьяловым, которому Илья прочил ее в подруги. Оказывается, она должна была вскружить голову закоренелому холостяку. Но все испортило болотное чудище.

При мысли о «верданском звере» девушку бросило в дрожь. По просьбе доктора она молчала о том, что им всем пришлось пережить: ей, Ирине, Илье и прочим свидетелям кровавой драмы. Каждый из них реагировал на стресс по-своему. Аня замкнулась, впала в депрессию. Если бы не Ирина, состояние которой внушало доктору тревогу, ее депрессия могла затянуться надолго. Ирина нуждалась в заботе и внимании, и девушка невольно переключилась на чужую проблему, что благотворно сказалось на ней самой.

Жуткие подробности тех дней она отправила на задворки сознания. Там, в глухой черноте забвения был погребен ее ужас. Теперь она жила как на пороховой бочке. Дай бог, чтобы не рвануло.

Тремор и ноющая боль в груди усиливались. Аня поспешно проглотила таблетку и легла. Доктор Завьялов на всякий случай снабдил ее успокоительными препаратами.

— Нюра! Нюра! — громко позвал из соседней комнаты дядя. — Подай мне очки!

О, как она ненавидела это имя — Нюра! — как ей не хотелось вставать и подавать вздорному старику то одно, то другое. Но нужда заставляла. Дядя страдал целым букетом хворей, во время обострения ему было трудно подниматься с постели, и уход за ним ложился на Аню. Она молилась, чтобы ко времени съемок дядя окончательно не расклеился. Иначе придется нанимать сиделку. А на какие шиши?

— Нюра! — в голосе больного зазвучали нотки недовольства. — Ну где же ты?

— Иду!

Она принесла дяде очки, сделала чай и поставила чашку на прикроватную тумбочку.

— Мне опять не спалось, — пожаловался тот. — Я уж полкниги прочитал, которую ты дала. Видно и нынче глаз не сомкну. Магнитные бури действуют. Ты в поликлинику звонила, врача вызвала?

— Звонила. Только он не придет. Сказал, если ничего экстренного, то даст консультацию онлайн.

— По Интернету, что ли? Ну и жизнь настала! Врача не дождешься, хоть помирай!

— Может, вам давление померить?

— Да нормальное у меня давление! — рассердился дядя. — Для моего возраста сойдет. У меня суставы воспалились, все кости выкручивает! Я шагу ступить не могу!

Он преувеличивал, но Аня смолчала. Как-то он обходился без нее, когда она отсутствовала. Значит, не так все плачевно.

— Примите снотворное, — предложила она. — Уснете, полегчает.

— Надоело пилюли глотать! Желудок болит, печень страдает. Проживешь с мое, поймешь, какова старость!

— Сейчас все пилюли глотают, и молодые тоже.

Аня прислушивалась к себе. Дрожь вроде унялась, боль в груди притихла. Она повеселела, заулыбалась.

— Смешно тебе смотреть на мои мучения? — возмутился больной. — Погоди, и до тебя какая-нить проказа доберется!

— Что вы говорите, дядя? — оторопела девушка.

— А то, что слышишь…

Аня не успела ответить, как зазвонил ее телефон.

— Я сейчас, — пробормотала она. — Трубку возьму. Может, это с работы?

— У тебя что, ночная смена? — ворчал ей в спину дядя. — Ты не бабочкой устроилась, случайно? Хочешь заразу в дом принести?

Девушка торопливо вышла из комнаты, прижимая телефон к уху.

— Это Ирина, — проговорил женский голос на том конце связи. — Можешь сейчас приехать? Мне очень плохо!

— Уже поздно, и дядя хворает…

— У меня был Трошкин. Его знакомый провидец считает, что Колю убили. Мой муж мертв?! Не могу в это поверить!

— Ну… — Аня не знала, что сказать, и лихорадочно подыскивала правильные слова. — Все ошибаются… А что за провидец? Известный? Трошкин назвал фамилию?

— Нет. Он держит его имя в тайне.

— Не стоит слушать каждого встречного. В Москве провидцев и гадалок, как собак нерезаных.

— Трошкин так убедительно говорил…

Девушка поколебалась всего минуту и приняла решение.

— Ладно, я через час буду. Дам дяде снотворное и приеду. Ждите…

* * *

Деревня Киреевка

Дед Аким удалился, а Илья второй раз отправился в сарай, тщательно обыскал поленницу, заглянул в старый сундук, набитый барахлом, которое давно пора выбросить, прислонился к стене и задумался.

Сосед видел, как Маша ходила сюда. За дровами, небось, за чем же еще.

«Дров я ей натаскал предостаточно, — мысленно возразил себе Илья. — Она не из тех, кто любит по сараям без толку шастать. Значит, что-то ее сюда привело. Что?»

Илья постоял, ломая голову над случившимся, выругался и вернулся в дом чернее тучи. Распахнул окна настежь. Лицо Маши пожелтело и осунулось, запах тлена усилился. Сотовая связь не работала. Надо было ехать в ближайшую деревню, где больше жителей, искать стационарный телефон, звонить в местное отделение полиции.

Илья переживал дежавю. Опять ему придется оправдываться, открещиваться от обвинений, объясняться перед силовиками^[3]. Что за черная полоса? Слава богу, дед Аким согласился обеспечить ему алиби.

«Это меня не спасет, — подумал он. — Я мог отъехать для виду, а потом втихаря вернуться и прикончить бывшую жену».

Как сценарист он охотно использовал подобный сюжетный ход, а как человек понимал всю нелепость этого рискованного шага. Какой идиот станет убивать в своем же доме? Ясно, кто первый попадет под раздачу!

«Я и попаду, — хмуро констатировал Илья. — Маша меня подставила, сама того не желая. Жаль, что исправить ничего уже нельзя. Жизнь пишется набело, без черновиков. Что сделано, того не переиначишь».

Он бродил из угла в угол, стараясь не смотреть на труп. Когда-то он любил эту женщину, сходил с ума от страсти, делал глупости ради нее… а теперь она лежит, неподвижная и бездыханная, от нее дурно пахнет, и это сулит ему неприятности.

Илья не боялся покойников. Но присутствие в комнате мертвого тела напрягало его. Казалось, Маша все еще здесь, силится что-то ему сказать, донести до его сведения, и не может. Они теперь по разные стороны бытия. Но кто знает, существует ли общение духа с духом?

— Что ты скрыла от меня? — обратился он к бывшей жене. — Неспроста ты сбежала от Трошкина, верно? Он правда грозился тебя убить? Или ты все придумала, чтобы меня разжалобить? Что ж… тебе удалость. Твои трюки всегда срабатывали! Когда мы расстались, я хотел тебя забыть, поставить крест на прошлом. Оказывается, так не бывает… Ты меня догнала через шесть лет и наказала! Ценой собственной жизни!

Это был драматический монолог для главного героя. Илья ударился в театральщину, поймал себя на этом, рассердился и замолчал.

Маша с немым укором лежала на диване, как она часто поступала в их коротком и бурном браке: дулась и в наказание укладывалась спать отдельно.

— Последний аккорд любовной симфонии, — пробормотал Илья. — Прости и прощай, дорогая. На сей раз ты перестаралась.

Казалось, бесплотная тень бывшей супруги скользит рядом, обдавая его могильным холодом. Или это дует из открытых окон?

Илья обвел взглядом разбросанные в беспорядке вещи, чемодан, сумку… развешанное у печки тряпье. Наперники на подушках прохудились, всюду валялся мелкий пух. Ветер с улицы носил его по полу, словно снег.

— Я чего-то не понимаю? — спросил Илья в пустоту. — Что я должен сделать?

Не мешало бы более внимательно осмотреть тело, но он не рискнул. Пусть криминалисты выясняют, от чего умерла Маша. По его мнению, это несчастный случай.

«Ну уж нет! — возмутился внутренний голос. — Случайностью такое не назовешь! Разойтись с женой, чтобы она скончалась у тебя на даче? Это перебор, дружище!»

— Перебор, — удрученно кивнул Илья.

Он посмотрел на часы: пора топать на околицу деревни к машине, ехать на поиски ближайшего телефона, вызывать полицию. Когда они доберутся до Киреевки, бог весть!

Перышки поднялись в воздух и закружились. К вечеру мороз усилился, в черном саду белели заиндевелые яблони, на небе сверкала луна. Ее яркий свет раздражал Илью. Порыв ветра из открытых окон подогнал пух к его ногам. Перина и подушки остались от прежних хозяев. Надо было все поменять! Наверное, Маша была разочарована этим убожеством…

— Я тебя сюда не приглашал, — огрызнулся Илья. — Сама напросилась!

Крохотное перышко попало ему в нос, он чихнул и вопросительно покосился на покойницу. Это что, ответка?

Минута тишины, и в уме у Ильи что-то сдвинулось, произошел прорыв. Он сначала застыл, как вкопанный, потом… шагнул к кухонному столу за ножом. Вспарывать подушку, которую Маша пристроила у печки для просушки, не пришлось, — та уже была вспорота и зашита грубыми стежками. Илья убедился в этом, сняв наволочку. Похоже, Маша взяла иголку и нитки в жестяной коробке из-под печенья, которая стояла на виду. После этого странного ритуала она надела наволочку обратно.

Илья торопливо разрезал шов, сунул руку в пух и перо и сразу нащупал внутри подушки нечто твердое. Он вытащил находку наружу, подул на нее, очищая от прилипших пушинок, и с удивлением вытаращился. Это была книга! Толщиной сантиметров семь-восемь, больше обычного формата, в кожаном переплете с металлической застежкой. Переплет изрядно потертый, но выглядит шикарно. Сразу ясно, что этот старинный фолиант принадлежал не среднестатистическому гражданину. Небось, дорогущее антикварное издание.

«Маша упоминала о какой-то книге! — вспомнил Илья. — Может, это она и есть?»

— Получается, ты ее стырила? — не очень уважительно обратился он к покойнице. — У Трошкина?

Поскольку бывшая жена промолчала, что в ее состоянии было естественно, он сам ответил на свой вопрос.

— Это не твоя вещь, Маша! Иначе зачем тебе вспарывать подушку, прятать внутри нее книгу, зашивать наперник, надевать сверху наволочку? Ради этого ты не поленилась взять в руки иголку с ниткой!.. За всю нашу семейную жизнь я ни разу не видел тебя за шитьем. Ты постоянно твердила, что рождена блистать, а не заниматься хозяйством…

Илья стоял посреди комнаты, осматривая добычу со всех сторон. Как ему быть? Вернуть фолиант Трошкину?

«Но тогда… я брошу тень на бывшую супругу. Это неправильно. Маша не заслуживает позора, тем более, после смерти. Трошкин сам виноват! Он грубо обращался с ней, вот она и решила ему отомстить. Видно, он очень дорожил этой книгой… Боже, о чем я думаю в трагический момент? — ужаснулся Илья. — Маша была права, я циник! Неужели, мне не стыдно?»

Он вынужден был признать, что не ощущает ни стыда, ни угрызений совести.

«Я Трошкину ничего не должен. А Маша… с нее спросу нет. Она уже за пределами добра и зла. Если добро и зло имеют пределы!»

В последнее время незыблемые убеждения Ильи пошатнулись, а его ум, которым он так гордился, не справлялся с поставленными задачами. Пришлось включать подсознание. Там все довольно зыбко и туманно, как в зазеркалье. Привычное видится по-иному, новое в щепки разбивает старое. Каждый шаг — словно по тонкому льду: выдержит или хрустнет? В зазеркалье логика уступает интуиции.

Илья принял решение.

— Я спрячу книгу подальше, — твердо пообещал он покойнице. — Выполню твою последнюю волю. Ты забрала у Трошкина ценную вещь, чтобы насолить ему. Я не намерен тебе мешать! Пусть свершится то, что ты задумала…

Примечания

3

Подробнее читайте об этом в романе Н. Солнцевой «Оборотень по наследству».