Твое желание. Фрол

Наталья Ручей, 2020

Поцеловаться в ночном клубе с незнакомцем? Вполне допустимо для девушки, которую бросил любимый, и утром о поцелуе уже можно забыть. Вот только занесло меня ночью в гей-клуб, а незнакомцем оказался… мой новый босс.

Глава № 4

Чем больше я присматриваюсь к мужчине, тем меньше мне нравится в этом клубе: лицо суровое, взгляд холодный, черный костюм как ширма для горы мышц. Да и обстановка не располагает к тому, чтобы расслабиться и отдохнуть — кирпичные стены, несколько черных пультов, но вместе с тем с потолка свисает обычная лампа, которая вряд ли нуждается в таком управлении. Еще бы массивный стол и можно считать, что в допросной.

Кошусь с надеждой на дверь, но по воинственному взгляду подруги понимаю, что лезть обратно через кусты она не намерена и уйдет не раньше, чем обнаружит парадный выход.

— Почему вы сказали, что мы пришли зря? — вопрос Катерины подтверждает мои предположения. — У нас, между прочим, вип-приглашение!

— Вот потому и сказал, — разводит руками мужчина. — Вы могли выбрать любой другой день, но имеете право остаться и в этот. Если хотите, конечно.

— А что не так с этим днем? — докапывается до сути подруга.

— Сегодня клуб ориентирован на мужчин. И хотя девушкам с вип-приглашением тоже будет уделено внимание, это вряд ли сравнится с тем, что могло бы быть в другой день. Иными словами, с большой долей вероятности вам будет здесь скучно.

— Отличный пиар заведению! — прорывается в Катерине любовь к профессии. — После такого просто невозможно уйти! Все! Мы точно останемся!

Наши синхронные вздохи с охранником перекрывают отголоски музыки. Но мужчина больше не делает попытки отговорить нас, снимает со стены один из пультов и вежливо предлагает сменить обстановку. Мы выходим из этой комнаты в длинный коридор, несколько раз сворачиваем, а потом наш проводник останавливается.

— Можете посетить общий зал, — он кивком головы указывает направление, — или занять свободную вип-комнату, в данный момент это номер шесть. Когда определитесь с желанием и захотите отдохнуть, нажмете на красную кнопку. Я доложу персоналу о вашем приходе, так что о вашем статусе будут знать.

Он передает Катерине пульт и растворяется вдали коридора до того, как она успевает забросать его очередными вопросами. Переглянувшись, понимаем, что дальше остается рассчитывать на свою интуицию, и идем вперед, радуясь тому, что с каждым шагом музыка становится громче.

— Наверняка все веселье там! — предвкушает Катерина.

В отличие от коридоров, по которым мы проходили, вдоль этого расположены двери с табличками «VIP», и проемы, закрытые ширмами. Завесы полупрозрачные, и легко позволяют рассмотреть то, что там происходит. В одной комнате мужчина, не стесняясь, лапает женщину, сидящую у него на коленях, в другой комнате то же самое делают двое мужчин, в третьей…

Мне достаточно множественных ахов и вздохов, чтобы преодолеть этот участок с закрытыми глазами. И я даже не хочу думать, что происходит в тех комнатах, где плотно закрыта дверь.

— Одного не пойму, — тихо, чтобы нас не услышали за ширмами, шиплю я на ухо крадущейся рядом подруге. — Почему рядом с теми мужчинами были женщины, если это гей-клуб?

— Это трансы, — убеждает она немного дрожащим голосом.

Нам обеим не по себе от увиденного, и мы облегченно выдыхаем, когда минуем это препятствие с зонами для вуайеристов и оказываемся в общем зале.

Ух, наконец-то, может, не зря пришли?

Увы, нам хватает всего пары секунд, чтобы понять: никакого веселья здесь нет! Это раз. И второе: залу надо было дать не абстрактное название «общий», а более говорящее — «территория для тоски!»

На первый взгляд, здесь все, как в обычном клубе: танцпол, диджей, барная стойка, бармен, зона с мягкими диванами и небольшими столиками, вдали, у выхода, два охранника, а на небольшом возвышении без энтузиазма крутится стриптизерша. С учетом специфики клуба, не удивительно, что у ее танца всего пара поклонников. Куда уместней смотрелся бы стриптизер.

Гораздо сильнее удивляет другое. Танцующих нет. Совсем. Музыка не бьет по ушам, а скорее служит ненавязчивым фоном. Мужчины, которые сидят за столиками, мало похожи на тех, кто пришел расслабиться. Они ведут себя так, будто не успели закончить в пятницу деловые переговоры и перенесли их сюда.

Женщин среди гостей нет, и здесь как раз все понятно. Меня настораживает не это, а повышенный интерес мужчин к нам с подругой. Причем взгляды у них цепкие, оценивающие, долгие, залипающие, я бы сказала.

Один из мужчин напрочь теряет интерес к своему собеседнику, склоняет голову набок, словно что-то прикидывая в уме, усмехается, заметив мой взгляд, и небрежно взмахивает рукой. Отделившись от стены, к нему немедля подходит худощавая девушка, которую до этого не было видно, настолько она хотела слиться с обстановкой. Она услужливо склоняется над мужчиной и понятливо кивает. Потом оборачивается к нам и снова что-то уточняет у гостя.

Несмотря на то, что я в курсе специфики клуба, моя паранойя подкидывает варианты, которые они, возможно, сейчас обсуждают. По жадным взглядам мужчины в нашу сторону я готова подозревать что угодно: от предложения переспать до тайной торговли людьми.

И когда девушка отрицательно качает головой и отходит, я настолько явно вижу сожаление на лице мужчины, что мне окончательно становится не по себе.

— Здесь что-то не так, — бормочу я, осматриваясь и то и дело натыкаясь на взгляды гостей.

— Конечно, не так! — поддакивает Катерина и выдает то, что поражает ее из происходящего сильнее всего. — Ни одного официанта на горизонте!

В расстроенных чувствах, она явно нацеливается на бар, и в ином случае я бы поддержала ее инициативу. Но вдруг замечаю, что тот самый мужчина, который вел переговоры с девушкой, поднимается из-за стола и уверенным шагом направляется в нашу сторону.

Высокий, симпатичный, одет хорошо, но меня вымораживает его раздевающий взгляд и довольная ухмылка, как будто у него в руках вот-вот окажется бедная золотая рыбка, исполняющая любое желание.

К сожалению, он перекрывает выход из клуба, и с каждой секундой все ближе и ближе. Да, скорее всего, мои опасения беспочвенны, но я не хочу с ним пересекаться, не хочу до дрожи в коленях. Поэтому хватаю за руку Катерину, которая продолжает выискивать взглядом официантов, и едва не силой впихиваю в вип-комнату под шестым номером.

— Так, — говорит она, скрестив на груди руки, — я поняла, что тебе здесь не понравилось. Мне, кстати, тоже. Но мы что, даже по коктейлю себе не позволим? Я хочу хоть какую-то компенсацию за мой ноготь!

Пока она возмущается, я приваливаюсь к двери и отчетливо слышу тяжелые шаги в коридоре. У нашей двери они стихают, и я замираю: войдет-не войдет? Пусть это беспочвенно и ненормально, но я чувствую от незнакомца угрозу. Возможно, потому, что в моем представлении геи не рассматривают так пристально женщин, да и клубы для секс-меньшинств я представляла иначе.

— Оу! — обернувшись и заметив приличный бар в этой комнате, издает победный клич Катерина.

Пока она выбирает напитки, я все так же стою у двери и становлюсь свидетелем негромкого разговора. Что именно говорит мужчина, не слышно — только недовольство в его голосе, а вот ответ его собеседницы более громкий, хотя все равно не отчетливый:

— Сожалею, но у них вип-приглашение… сами понимаете… вне доступа… Иначе нам придется… и вы уже никогда… Любое другое желание… к вашим услугам…

Удаляющиеся от двери шаги все равно не помогают расслабиться. А вот замок, который я замечаю, едва не возносит к небесам мою душу, и негромкий щелчок приглушает мой стон облегчения.

Странный разговор. Странный клуб. И странный приступ паранойи, которой я не страдаю.

— Оля, хватит полировать дверь! — призывно размахивает бутылкой вина Катерина и, смеясь, предлагает: — Ты лучше посмотри, куда мы попали!

Переведя дыхание, я обвожу взглядом комнату, и мое недоумение по поводу клуба только множится: сбоку барная стойка с безграничным количеством спиртного, с другой стороны аккуратный столик, два красивых дивана, два кресла, горящий камин, на стенах, как в галерее, много картин.

Все в комнате в приятных шоколадно-молочных, спокойных тонах. Ощутить себя в комфортных домашних условиях мешает только один нюанс — небольшая сцена по центру и пустующий пилон.

— Не будь здесь таких странных посетителей и вот этого, — киваю на шест, — я бы все-таки поспорила на твой зуб, что это культурное мероприятие моя бабушка бы не только одобрила, но и сама на него сходила.

— Самые странные здесь официанты, — недовольно ворчит Катерина, разливая вино по бокалам. — Их здесь попросту нет!

К счастью, помимо спиртного мы обнаруживаем коробки конфет, шоколадки, зефир, пачки фисташек, а в маленьком скрытом холодильнике хлеб, масло, икру, красную рыбу и разного рода нарезки.

— У клуба еще есть шанс отмыть первые впечатления, — ворчит Катерина и, отмахиваясь от моих сомнений, что все это не для нас, быстро организовывает поляну.

Я пытаюсь спасти хотя бы банку икры, но когда крышка с нее слетает от легкого взмаха руки, остается надеяться, что у нас хватит средств или что здесь олл инклюзив. Немного утешает то, что никто пока не ломится в дверь, хотя с другой стороны, это же и настораживает.

Ну, действительно, в вип-комнату зашли два посетителя. Явно ведь не для того, чтобы станцевать у шеста и уйти. Хоть бы кто-то поинтересовался: как дела, чего мы хотим. И если поначалу я еще подумывала заступиться за брата, который не раз рассказывал о своей трудной работе, когда он сутками буквально не приседает, то теперь у меня самой подозрения, что вся его работа заключается в том, чтобы дремать на таких вот диванах.

Кстати, довольно удобных.

В комнате тепло, да еще камин играет огнем, так что мы с подругой избавляемся от верхней одежды, размещаем все, что нам приглянулось, на столике и, чокнувшись бокалами, пытаемся сами себе поднять настроение. Все равно здесь больше рассчитывать не на кого.

Сначала это печалит, особенно Катерину, которая не согласна, что королевский прием — это спиртное, еда и удобное ложе, на котором мы, скинув обувь, размещаемся с максимальным удобством.

— Где хотя бы шуты? — неловко махая бокалом, вопрошает она у натяжного потолка. — Я уже молчу про симпатичных пажей!

Смеясь, отсаживаюсь чуть дальше, чтобы мое платье не стало жертвой ее настроения. Разочарованно вздохнув, она обновляет нам вино, и так увлекается бесподобными конфетами, что на время отпускает болезненную тему. Да и обстановка удивительно располагает к прощению — все такое спокойное… Или это все же вино?

Не знаю точно, но сидим хорошо, душевно. Половины бутылки нам хватает, чтобы уничтожить бутерброды с икрой, одну коробку конфет и под это дело обсудить последнего кавалера Катерины. Тот еще представитель рогато-копытных! Объявил ей, что им надо расстаться, потому что он, видите ли, не готов к серьезным отношениям, но попросил ни с кем не встречаться, пока он подумает.

Потом мы все обновляем, я показываю на телефоне фотографии Мексики, которые Толик постоянно мне присылает, и единодушно переходим к более животрепещущей теме: моему очередному увольнению и новой работе уже с понедельника.

— А ты не боишься? — интересуется подруга, разливая по бокалам остатки вина. — Нет у тебя стресса, страха, чего там еще? Я всегда жутко волнуюсь, когда встречаюсь с новым заказчиком, а у тебя обновление сразу всего коллектива! А вдруг интриги, пакости, козни!

Вообще-то это печальная тема, и один на один я над ней серьезно грущу, но вино оказывает просто чудотворное действие, и я храбро отмахиваюсь:

— Да н-нет… я к-как-то… — бросаю в рот конфетку, чтобы собраться с мыслями и говорить более четко. — Это ж-же коллектив должен меня бояться!

Мы хохочем так, что на глазах выступают слезы. Катерина выдает версию каких-то ученых из интернета, что слезы — это очистительная жидкость, и раз она вышла, мы очистились, и значит, можем попробовать еще вон то вино, в такой, зелееной-зелеееной бутылочке.

— Синей, — уверенно возражаю я.

— Можем, и в синей, — соглашается Катерина.

На удивление твердой походкой она приближается к бару и выбирает бутылку с красной этикеткой.

— Это чтобы не спорить, — поясняет она свой тактический ход.

Откровенно говоря, я не в том настроении, чтобы заниматься такой чепухой и спорить по пустякам. Пусть будет красная! Единственное, мне удается договориться, что я пока выдыхаю, потом где-то ищу для нас кофе, а уж потом присоединяюсь к веселью.

— А мне дышится хорошо! — с этим заявлением Катерина приступает к дегустации нового вина и после первого глотка прикрывает глаза. — А-балденно! А знаешь, я, кажется, постигла тайну твоего брата!

У меня слегка кружится голова, язык (уже проверила) заплетается, так что я взмахиваю рукой, показывая, что горю желанием приобщиться к этому знанию. Катерина даже подбирается вся, настолько, видимо, это страшная тайна — прищуривает кошачьи глаза, сдувает с лица белую модную челку и, ткнув в сторону пострадавшим пальцем, тихо-тихо, по большому секрету, мне сообщает:

— Уверена, это все заранее поставили официанты. Чтобы не бегать туда-сюда. Представляешь, какие коварные! Особенно, брат твой. Не удивлюсь, если эту схему он и придумал!

— А если бы мы захотели ччего-тто другого? — безуспешно пытаюсь преодолеть речевой барьер. — И не сидели здесь, а п-потребовали?

— Он бы снова что-то придумал! — уверенно выдает Катерина. — У него на все отговорки!

Будь вина чуточку меньше, я бы не затронула эту тему: с учетом своего опыта, всегда считала скверным, когда в твою жизнь кто-то вмешивается. Но здесь все так очевидно, и, кажется, наболело, что я пару секунд делаю дыхательную гимнастику, навожу резкость во взгляде и предлагаю:

— С-соблазнила бы его уже и в-все… А потом как твой этот, бывший, ушла бы подумать, если вдруг что не понравилось.

— Соблазнила! — морщится Катерина. — Пыталась его пару раз соблазнить, а он мне сказал, что не может, не в состоянии!