Случайный папа

Наталья Ручей

Глава 7

Наталья

К нашему приезду урожай картошки уже был собран, так что количество лопат для Иры так и осталось загадкой. Но с граблями она все-таки повозилась. Сказала, что ей нужно размяться и восстановить душевное равновесие.

— Не боишься испортить маникюр? Все-таки у тебя солидная работа, — интересуюсь я, грызя яблочко на крыльце и наблюдая за тем, с каким рвением городской человек пытается погрузиться в природу.

Надеюсь, на этом участке у мамы посажено что-то неважное. Ну или чего не жалко для такой благой цели.

— Не боюсь, — пыхтя, отвечает подруга. — Вот увидит шеф, в каком печальном состоянии мои ногти, и решит мне повысить зарплату. А то у меня такой приличный оклад, что добавку просить как-то стыдно. Но если бы он сам предложил, я бы не отказалась.

— У него отдельный кабинет — может и не заметить твоего бедственного положения.

— Ну так я же зайду!

Я окидываю взглядом ухоженный огород, добровольца, работающего под звон собственных длинных сережек, вдыхаю запах жареного мяса, над которым колдует дядя Слава, и с удовольствием пью вишневый компот, который мне вынесла мама.

А быть беременной хорошо!

Не то чтобы я этого раньше не осознавала, просто…

Обычно над будущей мамочкой трясется будущий папочка, а я настраивала себя на то, чтобы со всем справляться одной. Но оказалось, что вокруг меня много людей, которые просто так, даже когда их не просишь, дарят свою любовь и поддержку. И это гораздо-гораздо более ценно и важно, чем если бы рядом со мной был кто-то один, разве нет?

— Когда малыш родится, — на мои плечи ложатся теплые мамины руки, — неподалеку от твоей любимой вишни посадим черешню. Будет расти вместе с ним.

— Спасибо, — произношу я чуть дрогнувшим голосом.

Она улыбается. Прижимает меня к себе, позволяя на себя опереться. И я знаю, что это моя опора не только сейчас.

— Слушайте, — разбивает нашу сентиментальность звонкий голос подруги. — У вас работников кормят или каждый сам за себя? Если что, я тут пару клубничек нашла!

— Закругляйся, — машет рукой мама, — наливка уже охладилась.

— Шашлык тоже почти готов! — вторит ей дядя Слава.

— Знаю я эти"почти"… — слышится вздох, и через пару секунд, похрустывая морковкой, у крыльца появляется Ира.

Но вскоре нас и правда настойчиво приглашают отведать сочного мяса, благоухающего дымком.

— Вот это мужчина, — восхищается Ира, налегая на угощение. — Большая редкость: как сказал, так и есть. И так вкусно…

Мама довольно улыбается, а дядя Слава делает вид, что не ему похвала. Следит за шашлыками, которые еще на огне, обновляет наливочку и то и дело посматривает на маму. Хорошо им вдвоем.

А потому и мне хорошо. Да вообще мы все хорошо сидим: в закате купается вечер, сверчки поют песни, поспевает картошка в мундире — прямо с углей. В душе разливается уютная тишина.

— У меня такое чувство, что я в Простоквашино, — говорит Ира, наблюдая за тем, как ничейный кот крадется в будку к нашей собаке и, обняв ее лапой, остается там на ночь.

А мы еще долго сидим. Меняясь. То мы прогуливаемся с мамой и говорим обо всем, обо всем. То мы молчим с дядей Славой, а мама и моя подруга о чем-то шепчутся, гуляя по саду. То мы с Ирой обходим вокруг дома, приглашая к нам сон.

Я засыпаю мгновенно, только коснувшись подушки. Просыпаюсь нехотя, от навязчивого звонка.

Не открывая глаз, пытаюсь нащупать под подушкой телефон. Сбрасываю, не глядя на абонента. Но он снова звонит.

Ну теперь какой сон. Снова достав телефон, смотрю на экран и не верю глазам, когда вижу, что это Степан.

Серьезно? Через полгода? Даже чуть больше…

Ни один из бывших мне никогда не звонил. Это я по ним сохла, выждав время, могла напомнить о себе в виде таких вот внезапных звонков. Теперь-то понимаю, как это выглядело со стороны.

Как ненужное, неуместное, лишнее.

Сбросить? Самое просто решение. Обычно так поступали со мной. А мне тогда хотелось хотя бы услышать голос…

— Да?

— Привет. Наташа, нам нужно увидеться.

Странно, у него голос напряженный, а у меня ноль волнения. Я даже не вспоминала о нем.

— Зачем? Мне казалось, мы все уже выяснили.

— Не все, — он вздыхает. — Ты дома? Я заеду.

— Нет, меня дома нет. Меня вообще в городе нет. И я не думаю, что эта встреча что-нибудь даст. Давай не тратить время друг друга?

— Даст, Наташ, — уверенно заключает он. — Я позвоню и заеду, когда ты вернешься.

Он прерывает связь, оставляя за собой последнее слово. Наверное, ему так проще — думать, что он, как и раньше, что-то решает.

Спускаюсь вниз. Хочется обсудить с Ирой внезапный звонок из прошлого. Может, у нее есть какие-то версии? Потому что я теряюсь в догадках.

Подруга сидит на крыльце, откинувшись на деревянные брусья, читает какой-то журнал.

— Ир…

Когда она оборачивается, с интересом рассматриваю серую массу, которой она щедро измазалась.

— Тебя что, поселили на чердаке?

— К сожалению, нет, — отвечает она, кивая на стопку журналов рядом с собой. — Но я все равно побывала там. Пока ты спала, дядя Слава устроил экскурсию, и я нашла кучу всего интересного.

— Помнится, чтобы отнести эту кучу интересного на чердак, мне пришлось сделать три ходки.

— Ну и зря! — заключает подруга. — Ты вообще их читала? Там столько рецептов по красоте! И не таких, как сейчас — купите крем той-то фирмы. А сделайте сами! Вот, кстати, я сделала маску из халвы и чувствую, что эффект потрясающий!

— Если бы ты ее съела, он был бы не хуже.

Ира отмахивается, мол, для красоты ничего не жалко, даже поголодать. Это она прибедняется, потому что после вчерашнего обжорства еще нужно прийти в себя. Да и сегодня тоже пир намечается.

Но, кстати, халва и правда не подвела. Лицо у Иры после этой маски выглядит посвежевшим. Хотя дядя Слава авторитетно заявляет, что это после наливки. Поэтому, когда мы уезжаем, подруге дают с собой большую бутыль для продолжения омолаживающих процедур. Мне для тех же целей — компот.

Ну и нам обеим по корзинке пирожков. С разной начинкой. Так что Ире гадать на них и гадать.

А вот на тему того, что нужно Степану, она даже думать не хочет. Я рассказываю об этом, пока мы едем в такси, а она лишь отмахивается.

— Тебе нужно было просто послать его! Ничего хорошего из этой встречи не выйдет.

— Я не собираюсь мириться с ним, — поясняю. — Просто… понимаешь, я ведь тоже звонила…

— Не сравнивай, Наташ.

— Почему?

— Ты звонила, потому что любила. Вернее, думала, что все еще любишь. А он потоптался по тебе, убил все, что мог, а теперь вдруг звонит. Не нравится мне это.

Откровенно говоря, и мне тоже. Но и не выслушать я его не могу.

— Не грусти, — голос подруги вырывает меня из размышлений. — На вот, для тебя сберегла!

Она торжественно вручает мне половинку батончика из халвы и один из журналов, который захватила с собой.

Ох и странные там рецепты! Чтобы ресницы были гуще и лучше росли, их нужно смазывать касторовым или репейным маслом. Ну, что волосы тоже — это я в курсе. Правда, всегда была за современные средства. А брови рекомендуют смазать просто подсолнечным маслом!

Но самое забавное — это название этой рубрики. «Девица-красавица!» Н-да…

— Ты представляешь, если правда встретить такую красавицу? — смеюсь я, зачитывая новый рецепт красоты.

— Ты в силу халвы тоже не верила! — вступается за ретро подруга.

За разговором и дорога быстро кончается. Я выхожу у своего дома, а Ира едет к себе.

Зайдя в квартиру, убираю гостинцы на кухню и бросаю взгляд в зеркало. А все же отдых на свежем воздухе имеет свои результаты. На щеках румянец, глаза блестят, да и зрение явно улучшилось, потому что я вдруг обнаруживаю плетеный шнурок для волос, который полгода назад благополучно посеяла.

На самом видном месте, причем висит себе на уголке зеркала, и самое главное, что на нем ни пылинки.

Ладно, раз уж нашелся — пусть помогает! Ну и на этот раз я четко намерена его больше не потерять. В своей квартире… на самом виду…

Впрочем, не это самое удивительное. А то, что, когда звонит Ира и предлагает не ждать, пока мы встретим красавицу, которая воспользуется натуральной косметикой, а самим такими стать, я без промедления соглашаюсь.

Намазываю репейным маслом ресницы. Смазав щетку этим же маслом, провожу несколько раз по своим волосам, потом стягиваю их в хвост тем самым шнурком. Остатки постного масла не на сковородку или в салат, а на брови! Ну и последний штрих — маска из халвы и зеленого чая.

— Все, — зачитывает по вайберу Ира, сверяясь с журналом. — Теперь нужно прилечь, закрыть глаза, расслабиться и полчаса ни о чем не думать.

— Услышимся через тридцать минут!

Прервав связь, я занимаю удобную позицию на диване, закрываю глаза, стараюсь расслабиться и…

И, видимо, в этом преуспеваю.

Потому что будит меня звонок.

— Да? — отвечаю на вызов.

Удивляюсь тишине в ответ. Но недолго. Повторный звонок подсказывает, что телефон ни при чем и надо открывать дверь, чтобы он прекратился.

Надо так надо.

Иду.

Открываю.

И…

— Вы кто?

В открытую дверь квартиры настойчиво лезут разноцветные воздушные шарики, которые в руках держит мужчина, но мне все же удается его рассмотреть.

Высокий, метр восемьдесят пять или даже повыше, широкоплечий, жилистый, темные волосы, борода, джинсы, распахнутая кожаная куртка. Пронзительный взгляд темных глаз, от которых непроизвольно хочется спрятаться.

Почему-то я начинаю волноваться, хотя повода нет. Я на своей территории. Мы не знакомы. Скорее всего, человек просто ошибся. Терпеливо жду, когда он это поймет и сделает шаг назад, чтобы я могла закрыть дверь.

А он не торопится.

Его взгляд скользит по моему лицу, опускается ниже, заставляя меня занервничать и повторить:

— Вы кто?

— Ваш папа, — наконец поясняет он.

Когда-то давно, когда мама рассказывала, что мой папа — капитан дальнего плавания, я очень мечтала об этом моменте. И представляла, как он придет, а я брошусь ему на шею и ни о чем никогда не спрошу! Никогда. Ни о чем.

А теперь, когда мне исполнилось двадцать девять, а мужчине, претендующему на роль моего родителя, ну… на вид максимум немного за тридцать, все-таки не могу удержаться от комментария:

— Рановато вы начали.

— Не твой папа, — сообщает он мрачно и кивает на мой пока еще не особо большой, но уже довольно заметный живот. — Я отец твоего будущего ребенка.

Чушь, просто чушь! Не может такого быть! В клинике, выбирая донора для ЭКО, я остановилась на красивом интеллигентном французе. Так что этот огромный бородатый мужик, похожий на бандита, точно не может быть нашим папой!

— Скажите что-нибудь по-французски! — требую я, чтобы расставить все точки над «і» и с чистой совестью захлопнуть перед ним эту чертову дверь.

— Я тоже не в восторге от того, что случилось. Но это мой ребенок, и я собираюсь активно участвовать в его жизни. Вот такая вот се ля ви, Натали.

Он хмуро сдвигает темные брови, а я испуганно застываю.

Меня поражает не то, что он прислоняется к косяку, будто разгадал мои планы.

И не эти три слова, которые он сказал по-французски.

И даже не то, что он назвал мое имя.

А то, что я, кажется, его узнаю.