Апофис 2068

Наталья Николаевна Тушина, 2021

Человечеству оставалось всего два десятилетия до конца 21 века, но время словно замерло. Все изменилось в один год, когда из глубин космоса на Землю обрушились осколки метеорита Апофис. Вскоре люди столкнулись с неизвестным вирусом. С тех пор не прекращалась борьба за каждый новый день на Земле. Люди ушли с улиц и подключились к виртуальной реальности, надеясь переждать надвигающийся апокалипсис. Но чем дольше они оставались за стенами своих жилищ, тем быстрее странный вирус мутировал, превращая людей в кровожадных зомби и рождая в заброшенных мегаполисах невероятных тварей. Желая покинуть зараженную Москву, чтобы вернуться в родной город, молодая девушка – штатный программист виртуальной реальности – решает вступить в ряды волонтеров медицинских войск. Эта служба – последний форпост, сдерживающий натиск зараженных существ. Но именно там она находит невероятные доказательства тому, что за пределами Москвы больше нет людей… Так что же за мир теперь простирается за пределами города?

5. Признание

Передо мной тихо опустилась крышка капсулы. Осторожно дотронулась рукой до головы, ощущая пульсирующую боль от виска до затылка. «Вот это шишка у меня!..»

— Все в порядке, — знакомый голос раздался за спиной. — Одевайся и в столовую. Затем на выполнение наряда.

Я обернулась: стройная высокая женщина с короткой мужской стрижкой, и глаза, такие же упрямые, как и в первую нашу встречу.

— Марк подготовил для тебя внушительный список! — Немка многозначительно приподняла бровь.

— Сейчас ночь или день? — я свесила ноги, ощущая ступнями холодный прозрачный пол, под которым струились разноцветные провода, убегающие от капсул к огромным проекциям в центре зала.

— Ты пробыла без сознания двое суток. Мы ввели тебя в искусственную кому. Поступила с сотрясением головы и множественными гематомами на теле, — Немка листала мой эпикриз. — Порезов мягких тканей не было. Защитный костюм остался герметичен. Результат забора крови на заражение вирусом отрицательный. У тебя есть еще вопросы?

Она ласково улыбнулась и помогла натянуть термобелье. Руки и ноги меня слегка не слушались.

— Ничего-ничего, сейчас расходишься! Молодая, здоровая, шишка на голове скоро пройдет. Дуй в столовую!

Шагая по заданному курсу — «белковая жижа, наряды», — я долго листала проекцию со списком дел. Задолжала я Марку за спасение жизни и двухсуточную кому, зато теперь некогда предаваться страшным воспоминаниям о злобных тварях, чуть не убивших меня. Ну было и было… выжила!

Страха во мне не было, напротив, вспоминая это, я еще сильнее хотела жить. Еще сильнее готова была рисковать, идти вперед, бороться, терпеть, затянуть пояса, отдать все ради призрачной возможности вернуться домой.

Войдя в подземный ангар, я активировала систему дисплеев. И застыла на месте, с подозрением всматриваясь в безликие лица медицинских андроидов, выстроенных в ряд.

На спинке кресла висел вязаный старый свитер с красноносой мультяшной оленьей головой. Как это возможно? Свитер остался в квартире… С собой я его не брала. Роману вообще не полагалось трехсот грамм личных вещей — он же андроид.

Звук входящего письма прервал мои мысли. Какой-то бот отправил мне письмо. Что это, спам? Открыла его и увидела: «Свитер нашла?»

Я тут же перешла по указанной в письме ссылке и оказалась в чате: миллионы людей на разных языках репостили новости, мемы, видео — море информации, море аккаунтов и ботов. Глядя на постоянно всплывающие сообщения незнакомых людей, написала:

«Кто ты?»

«Тот, кто взял его для тебя»

«Как ты это сделал?»

«Положил в нижний отсек твоего рюкзака. Я знаю, что ты всегда мерзнешь»

Я улыбнулась: это Роман.

«Как ты узнал, что я буду здесь?»

«Ты спец по андроидам. Я знаю, что ты была наказана, в твоем табеле стоит отметка о несанкционированном использовании хозяйственных материалов. По сноске номера я нашел материал. Он соответствует инвентаризационному номеру изделий из полиэтилена, полипропилена и полиэфира. Я нашел место его хранения на схеме здания и понял, что это большое неотапливаемое помещение под землей, в его схеме коммуникаций не предусмотрены системы отопления и канализации. Я пришел к выводу, что, скорее всего, это склад с оборудованием и другими автоматизированными системами. Ты — робототехник, а значит, там твое рабочее место. Я видел, что последние двое суток на твой код списывают медицинские препараты, которые применяют при травмах центральной нервной системы. Среди инфицированных я тебя не нашел, значит, это травма головы. Я ждал и следил за твоими жизненными показателями, которые заносились в медицинские отчеты. И сегодня утром увидел, что на твой код активации списали белковый завтрак. Я не был уверен, но надеялся, что сегодня ты будешь на своем основном рабочем месте. Там холодно. Одевайся»

Я прикрыла рот рукой, сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. Он анализировал все сведения доступных ему системных отчетов IMO, изучил схему здания, обобщив все эти данные, он понял, что со мной происходит здесь.

«Но как ты доставил его сюда? Колись»

«У меня был помощник. Я изменил его алгоритм. И внес изменения в табель наряда со ссылкой обновлений его базовой системы от корпорации изготовителя. Подробности расскажу при личной встрече»

«Взломщик!» — улыбнулась я и отправила ему подмигивающий смайлик.

«Когда ты вернёшься?»

«Через четыре дня»

Переписка исчезла, и всплыл знак ограничения отправки сообщений, мы растворились в бинарном коде.

Я натянула свитер, дотронулась пальцами до красных вязаных нитей, ощущая их тепло и мягкость. Уткнулась носом в воротник и, развернув метровые полотна 3D-изображений со списками техизделий по номерам, принялась за работу.

В вихре последних событий из моей головы уже выветрились воспоминания о наказании за кусок целлофана и о странном ноутбуке под потолком бункера. Переписка с Романом сработала как напоминание о запланированном, но отложенном в долгий ящик деле.

Войдя в каморку, метнулась к шкафу, нащупала среди сальных тряпок пластиковый корпус. Рассмотрев процессор сквозь прозрачные стенки, вздохнула с облегчением: сколов нет.

Открутив корпус, проверила систему питания материнской платы — рабочая. Подключила ее к лабораторному источнику энергии — завертелся охлаждающий вентилятор. На подключенной проекции выскочила картинка операционной системы.

Просмотрев все папки ноута и настройки, не нашла примерно восемь гигабайт памяти — ясно, где-то множество скрытых файлов. Либо это остатки удаленных приложений или любой другой кэш, либо…

По черному экрану проекции поползли белые полосы системных файлов.

И меня озарила догадка. Через этот процессор взламывали программу дополненной реальности с помощью модулей-дебаггеров, которые должны находить ошибки в программе. В кэшированных данных нашлись обрывки ссылок на взломанные страницы отдельных пользователей сети.

И зачем же 119-ый искал ошибки в программе дополненной реальности? Передо мной всплыло бледное лицо соседа и его рассказ о сводной сестре из Саратова, которая внезапно представилась голосовым помощником в ответ на безобидную шутку старика.

Прошерстив ссылки на аккаунты, многие из которых были заблокированы или удалены, я нашла страницу хозяина старого ноутбука. С аватарки мне улыбался молодой парень. Нескладный, худощавый и длиннорукий. Над выбритыми висками длинные темные волосы скручены в пучок на затылке. Добродушное светлое лицо озаряли блики крупного стилизованного нательного креста. Несколько графических фотографий, короткое видео с выдачи диплома о программировании, сертификаты и скан жетона: «волонтер мобильной службы технической поддержки медицинских роботов № 119».

Я резко выдернула шнур моноблока из лабораторного источника питания. Проекция свернулась, мелкие лопасти охлаждающего вентилятора замерли. С тяжелой головой я вернулась к шкафу и спрятала ноутбук в тряпье его бывшего хозяина.

Непонятная тревога скреблась за ребрами, и я ощущала, как легкая испарина увлажняет лоб, а внутри черепа сверлила, отдаваясь почти реальной болью, фраза дяди Мити: «Оцифровали нас…»

Остаток дня я посвятила разбору деталей списанных роботов. Слоняясь между стеллажей с медицинским оборудованием, я незаметно оказалась рядом со старой дверью на кнопочном замке.

«Куда она ведет и почему до сих пор не оснащена цифровым считывающим устройством? — думала я, вглядываясь в полустертые цифры на кнопках электромеханического замка. — Ее код невозможно узнать, даже взломав общую систему защиты здания».

Свет ламп под потолком моргал. Странный сквозняк покачивал тонкие паутины на железных балках. На перепонки давила тяжесть неясного гула. Подземелье — пространство без времени: пробыв здесь час, кажется, что вечность пролетела. И что точнее может передать гнетущее ощущение в вечном царстве тьмы — безвременье. Здесь часы превращаются в цифры, не подкрепленные ни утренним рассветом, ни закатом солнца.

И пока в моем огромном пузыре под толщей земли лампы растягивали вечный день, там, на поверхности земли, сумрак спускался на бетонные крыши высоток мегаполиса, отпуская в вечность прошлый день.

Я коснулась рукой полустертых кнопок. Внезапно за дверью раздался стук. Почти не дыша, прильнула щекой к шершавому железу — прислушалась. И в этот миг дверь ухнула от сильного удара, металл заскрежетал и в нос ударил запах пыли.

Едва не свалившись на бетонный пол, я застыла в растерянности. Но вскоре оторопь прошла и я рванула в конец ангара, к рядам старых медкаров. Открыв капот первой попавшейся машины, стараясь унять дрожь в руках, открутила с креплений тепловизор. Прицепила его к переносному аккумулятору — включила.

Минуя ряды стеллажей и обесточенных роботов, робко и тихо ступая, я подкралась к двери, направила прибор, посмотрела на дисплей — пустой экран…

Синий холодный цвет датчика убеждал меня, что за дверью нет ничего, что может излучать тепло. Сбитая с толку, я опустила инфракрасный визор. Может, звук исходил совсем не оттуда? Может, это какие-то полуразрушенные конструкции пришли в движение от сквозняка? Хотя откуда взяться потоку воздуха под землей? А может, я головой сильно стукнулась, вот и мерещится всякое.

На запястье замигал имплант, гулкие шаги раздались в коридоре — это Марк. Я уже научилась узнавать его по шагам. Стянув свитер, отключила прибор и закинула вещи за стеллажи с медицинским оборудованием.

— Чем занималась? — послышался хриплый голос.

— Выполняла наряд.

— Я сверился с табелем, ты последнюю запись внесла полчаса назад, — он сдвинул широкие светлые брови, и глаза его превратились в гранит. — Что ты делала полчаса?

Интуиция мне подсказывала, что лучше ничего не рассказывать о грохоте за дверью, а просто притвориться, что я лентяй. И уж, конечно, бесполезно Марку врать о плохом самочувствии, сваливая все на сотрясение мозга.

— Молчишь… — хриплый голос дрогнул, он кашлянул в кулак. — Ну тогда… Сейчас так же молча идешь и отмываешь душевые с раздевалкой.

Я подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Лицо его не было злым, хоть и расчерчивалось острыми сухими линиями сжатого рта, острого носа, квадратных, словно железных скул. Он просто разглядывал меня: скользил по волосам, плечам и шее. Его большая рука дотронулась до моих волос, собранных в хвост. Он пропустил наэлектризованные от свитера пряди сквозь пальцы. Приподнял бровь, словно о чем-то догадался, но промолчал.

— Выполнять, — с раздражением добавил он. — Быстро! Приеду с вызова — проверю!

Я рванула к двери, сдерживая слезы то ли от обиды, то ли от боли, что растеклась по моему телу синяками после встречи с собаками. Но, так или иначе, быстрый бег по коридорам меня успокаивал, давал выход эмоциям, но что это были за эмоции? Желание освободиться от надзора этого человека? Или желание быть понятой и услышанной им? В какой момент мне стало важно, что он думает обо мне и какой видит?

Душевые были почти пустыми, скоро у всех отбой, кроме волонтеров ночных смен. Я выгребла дезсредства из шкафа, устроившись на хромированной лавочке.

Из душевой доносились голоса. Говорили двое — мужчина и женщина, они о чем-то спорили. Голоса то затихали, то взрывались. Вчитываясь в инструкции, я слышала только обрывки фраз. Но чем дольше слушала их перепалку, тем невероятней казалось то, о чем они говорили.

— Я волнуюсь за тебя! Эти новые вакцины от вируса, которые сейчас пришли из штаба, показали на первом этапе клинических исследований много побочных эффектов, — девушка плакала.

— Глупости, что с ними не так?

— Да, может, все с ними не так! — вскрикнула она. — На любое исследование нужно время, в штабе торопятся, сокращают сроки!

— Ну и что мне делать, если завтра утром меня вызовут на прививку? Убежать от них? В вакцинах уже давно не используется живой вирус, ты сама мне объясняла, помню. Не будет у меня никаких побочных эффектов. Я молод и здоров! Ну и как я могу отказаться? Мы все здесь обязаны вакцинироваться. Мы на передовой борьбы. Я не могу понять, что тебя так пугает?

— Меня пугает то, что даже я — лаборант клинических исследований — не знаю ее состав. Что они туда в этот раз напихали? Миша, а если что-то с тобой произойдет, я же умру сразу… Я люблю тебя!

— Лиза, ты — счастье мое. И я люблю тебя! Ты думаешь, я за тебя не переживаю каждый раз, когда ты в свой желтый бокс уходишь?

Я в смятении встала с лавочки и заглянула в душевую, прячась за бактерицидной установкой. И не поверила глазам. В теплой взвеси брызг и льющихся с потолка струй стояли, обнявшись, Лиза и Миша.

Влюбленные осыпали друг друга поцелуями. Тихие признания слетали с их губ, но шелестящие струи воды, стекая по их обнаженным телам, скрадывали все слова.

Представшая передо мной картина была настолько эфемерна, неожиданна и волнительна, что отозвалась в теле теплой волной возбуждения — вопреки разуму и воле, вопреки всем запретам и нормам морали.

В коридоре послышались голоса. Возвращалась вечерняя смена. Среди защитных костюмов мелькнула знакомая надпись «Немка» — значит, это ее бригада. Бойцы о чем-то взволнованно разговаривали, но, заметив меня в раздевалке, разом смолкли и зашли в дезинфекционный бокс, шурша липучками и молниями защитных комбинезонов. Тут же мимо прошмыгнула Лиза в свежем термобелье с мокрыми волосами, собранными в высокий пучок. За ней не спеша вышел Мишка, хмуря широкие брови и почесывая рукой черную щетину на подбородке.

— Путник! — окликнула его Немка, звонко постукивая костяшками пальцев по стеклянной перегородке бокса, отделяющей чистую зону от грязной. — Сегодня у тебя вакцинирование, через час чтобы был в медпункте.

— Так завтра же… И у меня наряд от Марка на инструктаж в тире.

— Успевай! — отрезала Немка. — Отстреляете, и в медпункт. Первый раз, что ли? Или ты после душа разомлел? Главный штаб торопит, поменяли график вакцинации. Привыкнуть уже пора, Миха!

— Ага, — буркнул он и вышел в коридор.

Немка стянула защитный костюм.

— Еще работаешь… Новое задание? Как самочувствие? Нормальное, — это была ее особенность — задавать вопросы и тут же отвечать на них самой.

— Все в порядке. Выполняю новый наряд от Марка.

— Он сам много работает и того же требует от других. Не умеете, не хотите — значит, это место не для вас, — она сняла маску, и на уставшем лице показались алые полосы раздраженной кожи. — Марк уже восемь лет работает в таком режиме, можно сказать, с начала эпидемии. От этой заразы он потерял семью — жену и сына. Когда они заболели, он был в госпитале где-то в Африке, не вспомню даже город сейчас. Не успел к своим. Тогда многие не успели. Нам казалось, у нас времени вагон, успеем пожить, полюбить, детей родить. Казалось нам…

Она вдруг застыла у зеркала на последней брошенной фразе, разглядывая свое отражение.

— А вообще чисто теоретически, — решила я воспользоваться моментом, раз уж разговор сам собой принял такое русло, — можно перевестись к другому наставнику?

— А чем он тебя не устраивает?

Я молчала. Ну что я могла возразить? По правде, все наказания за дисциплинарные нарушения были честно мною заработаны. И жесткая дисциплина должна была приучить меня четко выполнять приказы. Самодисциплина могла спасти мне жизнь, а слаженная работа бойцов медицинских войск могла противостоять угрозам пандемии. Мало того, Марк спас меня, и даже если считать, что он просто выполнял свою работу… Я, стоящая здесь, живая и невредимая — лучшее доказательство того, что он профессионал, у которого стоит учиться. Учиться думать и адекватно действовать в разных ситуациях. Учиться выживать.

Немка резко отпрянула от зеркала и прижалась спиной к холодной перегородке, запрокинув голову.

— Тебе он кажется грубым? Так он от ласки отвык, — она крепко обняла себя за плечи и повернула ко мне лицо в алых шрамах. — А в общем-то, по-честному, он тебя и сам никому не отдаст. Привезли от собак, так он с рук боялся тебя спустить… Кто будет рядом с тобою? Лучше есть кандидаты? И на что ты надеешься? Дурочка… А Марк — твой гарант выживания.

— Что? — выдохнула я.

— Знаешь, Анди, я до эпидемии женатика любила. Ох, любила! Думала, ну и что. Я — перспективный врач, деньги были, что хочу — куплю. Жила в удовольствие. Секс с ним хороший был, и подарки дарил. Думала, успею и замуж выйти, и ребеночка родить. А когда началось все — где он? А нет его. С семьей он, с детьми. А я кто ему? Да никто. Как собаке пятая нога. Время зря потеряла! Из близких мама только была, и ту в начале эпидемии похоронила. И нет больше никого. А так завела бы в мирной жизни мужа, ребенка, — Немка сильнее сжимала плечи, словно испытывала нестерпимый холод. — Хоть чуточку бы счастья у жизни ухватила. Да? Но дурой была, на чужое удовольствие время растратила. Теперь вот чужих детей спасаю!

— Никто не был готов, — сглотнула я вдруг образовавшийся в горле ком. — Не стоит жалеть ни о чем, теперь-то вы точно знаете, чего хотите, значит, все сбудется…

— Вот что я тебе скажу, милая. Не нужно на любовь надеяться. В смутные времена у того любовь, у кого шансов выжить больше. А когда живешь каждый день как последний, некогда о ней думать, нет ее в битвах за жизнь, — она неловким движением смахнула слезу, покатившуюся по алому шраму, и добавила: — Вытоптали!

— Неправда, — буркнула я. — Точно неправда.

— Оптимистка чертова! — на губах Немки заиграла мягкая улыбка, приятное лицо озарилось.

Что-то встрепенулось в ней, пробудилось, и она энергично кивнула головой в знак согласия. Взъерошив руками короткие волосы, опять заглянула в зеркало и бодро продолжила:

— Так вот! Марк — гениальный врач с огромным опытом, учись у него, пока он твой инструктор. Кстати, он рассказал нам в ординаторской про случай с целлофаном, — она подмигнула мне. — Мы давно так не смеялись!

Какой-то вечер откровений в душевой, я криво улыбнулась и поплелась разливать дезсредства в расставленные аппараты дезинфекции, включая попутно обеззараживатели на стенах. Со смен еще потихоньку тянулись волонтеры и медики, я сверилась с мобильным устройством — наступила ночь.

Код активации замигал на моем запястье. Послышались быстрые шаги, и в бокс вошел Марк.

— Ну что? Квалификацию повышаешь? От робототехника к уборщице?

Не дожидаясь ответа, он заглянул в душевые.

— Немка! Кто у тебя сейчас свободен из медиков? Что с твоим имплантом? Не дозвонишься до тебя! Оглохла, что ли?

— У меня все сейчас на выезде и через час вакцинация. Могу предложить только лаборанта. Лиза сейчас свободна.

— Ладно… Лиза, значит. С Путником что?

— Он готовится на вакцинацию. Ты же знаешь, график поменяли, Марк! — женщина наспех смывала с себя пену.

— Кто свободен, скажи мне?

— Бурого возьми, он недавно ногу сломал, его вывели из графика, пока кость до конца не срастется. Что там случилось? Что за срочный выезд?

— В деревню какую-то поедем, симптоматика у них странная, сами не справляются, — Марк резко повернулся ко мне. — Ты сейчас на прием пищи и собираешься на задание. Возьмешь четырех андроидов, погрузчика, диагностический передвижной, я тебе скину списком на твой мобильный имплант. Да… и от меня ни на шаг. С головой что?

— Нормально все. На месте голова, — я неуверенно пожала плечами и, желая дотронуться до затылка, почему-то прикрыла ладонью сердце.

Он мягко улыбнулся в ответ, тихо говоря себе под нос:

— Одни калеки в штабе. Один со сломанной ногой, другая с сотрясением. Герои-спасатели, хоть самих спасай! Короче, после приема пищи бегом в медпункт, подкачаю тебя, чтобы сутки продержалась.

С радостью закинув дезсредства в ящик, я побежала в столовую. Схватила поднос, активировала раздатчик белковой жижи, на нем высветилось мое меню. У меня сегодня белково-злаковая жижа и даже заменитель сахара в тонизирующем напитке — целое застолье! А под табличкой шикарного меню мелкими буквами — «лечащий врач Марк». Чего это он решил меня побаловать?

Я накинулась на еду.

За столом сидел еще один человек. Большой коренастый мужчина с коричневой шевелюрой и густыми бровями.

— Куда торопишься? — прогундел он басом, заглядывая в мою тарелку.

— На задание через полчаса.

— А, ты спец по андроидам. Это тебя собаки чуть не съели? — он загоготал, показывая крепкие желтые зубы.

— Да, я.

— Повезло тебе, стажер. Ух, достала эта жижа! Живешь, с-споди, и вкуса жизни не чувствуешь! — он отодвинул свою тарелку, вздохнул и глянул на меня исподлобья. — Слушай, это тогда чудо-юдо видели на дороге?

— Мутанта? Да, очень страшная тварь, — я закусила губу, подумав, что сболтнула лишнего. — Откуда вы знаете про мутанта? Кто вы?

— Я механик, работаю в гараже. Гаражные механики — народ опытный, все, что на выездах интересное происходит, узнаем первыми. Считай, часть работы! Марк после вашего выезда дал наряд на мойку, чтоб медкар отмыли вместе с салоном до блеска. Надо понимать, страховался, чтоб заразу не занести! — он многозначительно выставил вверх толстый указательный палец. — Я всю эту кухню знаю уже. Живу семь лет душа в душу с пыльными болванками, с аккумуляторами сплю. Так что стреляный! Хотя по правде… Надоело все до чертиков! Все это спасение… свою бы шкуру целой оставить, раз пошла такая масть.

Он оглянулся и наклонился к столу, понизив голос до шепота.

— Че-то, по-моему, полный ахтунг начнется скоро. Раньше уродов таких не было. Вирус-то этот прилетел откуда? Хрен знает из какой космической задницы! Мутирует, ищет слабые места в нашем геноме. Скоро все мы в таких уродов превратимся!

— Ну, не все, — старалась я ответить как можно более беззаботным тоном, вспоминая двухметровую тушу. — Мутации обеспечивают вариативность генома, остаются только полезные. Те, что помогают виду выживать, лучше приспосабливаться к среде.

— А кто спорит? Большая пасть тоже выживать помогает, как и шесть ног. Мне бы сейчас такая полезность была бы впрок! Сам вот, добегался, — он указал на ногу. — Я Бурый, кстати… Куда нас сегодня гонят опять?

— А, так это вы вместо Путника? Понятия не имею, вы сегодня спец по картам, — проговорила я с набитым ртом.

Он скорчил мину, шумно выдохнул и, вальяжно откинувшись на спинку стула, произнес:

— Разберемся как-нибудь, доедем. Я только из медкара ни ногой, у меня одна, и та костяная, — загоготал механик, вставая из-за стола.

Я убрала поднос на стол раздачи и направилась в медпункт, боясь гнева гениального врача за зря потраченные минуты в ожидании нерадивого робототехника с порядковым номером вместо имени.

Шагнув в двери медблока, остановилась в нерешительности. Марк, обнаженный по пояс, сидел спиной к двери на краю железного стола. На секунду я испугалась, что явилась не вовремя и он снова будет мной недоволен. Но его мягкая интонация меня успокоила.

— Много каши съела? А то если мало — силы не будет, — он пытался что-то расправить на своем плече. — Вкусно было?

— Да… — протянула я, думая о глютене и заменителе сахара, сама от себя не ожидая такой нежной интонации в голосе.

— Как мало человеку для счастья надо.

Он встал и подошел ко мне. Высокий, ни грамма жира, только мышцы и жилы. Все тело в шрамах.

— Почему глаза такие испуганные? А, робототехник? Ты стесняешься? Не надо. Мужчин, что ли, голых никогда не видела? Детский сад, — усмехнулся он и повернулся спиной. — Помоги мне закрепить на плече фиксатор, мышцы потянул сегодня на выезде. А то я совсем руку поднять не могу. Так хоть боль снимет.

Я неумело, стараясь не дотрагиваться до кожи, расправила эластичный фиксатор по его плечу, осторожно прижимая края кончиками пальцев.

— Не сахарный, дави сильнее. Мне не больно, — он посмотрел на меня через плечо, и я почувствовала кожей рук тепло его дыхания.

— Ладно, вроде держит, — он резко развернулся ко мне лицом. — На что жалуетесь?

— Все хорошо! — выпалила я, вспомнив разговор с Немкой о смене бригадира.

Марк закатил глаза и шумно выдохнул.

— Анди, не тупи, что болит у тебя? Говори сейчас, пока мы здесь. Я знаю, что у тебя множественные гематомы после последнего выезда. Если что-то болит, нужно сейчас обезболить, чтобы на задании быть выносливой и свободно двигаться, не думая о боли. Короче, раздевайся живо! Готовься к осмотру!

— Можно не все снимать?

— Чего я там не видел? — он обработал руки антисептиком, глядя поверх моей головы. — Я столько тел людских перевидал, и здоровых, и больных, и мертвых… и рук, и ног… и все по отдельности. Важно не тело человека, это всего лишь сосуд. Важно, есть ли в этом сосуде ум, воля, душа.

Согласно кивнула, медленно стянула с себя термокомбинезон. Чувствуя себя растерянно и неловко, хотела скрестить руки на груди. Но он остановил меня, схватив за локоть.

Бережно придерживая за подбородок, осмотрел след от удара на голове. Ощупал ушибленный локоть, плечо. Его теплые сильные руки уверенно и нежно скользили по телу, не пропуская ни одного участка кожи, ни одной мышцы. Он медленно стянул резинку с моих волос, обнажил шею, скрутил их в тугой узел. Поглаживая, закрепил фиксатор на плече. Когда его руки коснулись бедра, я вздрогнула от неожиданности, смешанной с болью.

— Терпи, — шепнул он, присел и накрыл ладонью лодыжку, в которую вцепился зараженный пес.

Марк смотрел на меня снизу вверх. Я слышала, как глубоко он дышит. Застыв от взгляда серых глаз, неожиданно ощутила, как большая теплая ладонь легла на живот, огладила бедро и умело скользнула ниже…

Я вздрогнула, сердце забилось в горле, не давая возможности как следует вдохнуть.

Он вскочил на ноги с гортанным рычанием.

— Всё! Одевайся! Живо!

Дрожащими руками спутанно и торопливо натянула термокомбинезон и метнулась к двери.

— Стой…

Я обернулась. Но в эту же секунду он отвернулся, облокотился руками о стол, спина его напряглась. В нем шел какой-то внутренний диалог, борьба…

— Нет. Нельзя так. Уходи, слышишь, уходи, Анди, прошу тебя!