Десятая печать или новогоднее убийство

Наталья Николаевна Сундеева, 2015

Главная героиня Надежда – адвокат по профессии, принимает приглашение встречать новый год в загородном доме своего давнего приятеля. Вместо волшебства в новогоднюю ночь в доме происходит убийство. В числе подозреваемых все находящиеся в доме, в том числе и Надя. И именно ей предстоит раскрыть эту тайну за десятью печатями.

Глава 19

Поразительно, но за ужином все ведут себя так, как будто днем не было неприятной сцены под елкой во дворе.

Веня действительно расстарался: приготовил форель под каким-то сказочным соусом — кусочки рыбы прямо тают во рту.

— Интересные вы люди, — рассуждает повар. — Форель вам нравится, а ведь в соусе присутствуют те же травы, что и в моем бальзаме, но его кроме меня никто не хочет пить!

— Венечка, я готов пожертвовать своим здоровьем, если ты каждый раз к своему бальзаму будешь подавать такую роскошную рыбу, — улыбается Славик.

— Ничего вы не понимаете, — вздыхает повар, отчаявшись кого-либо убедить в полезности своего фирменного напитка.

За столом все расселись в том же порядке, что и накануне. Идет общая беседа. При этом Фил не цепляется к Маргарите, Славик не смотрит грозно в сторону отца — ни дать ни взять святое семейство.

Почему мне кажется, что это затишье перед бурей?

Рита то и дело поглядывает на новую картину.

— А я бы нарисовала «Ужин на траве», — вдруг говорит она.

— Я тебе говорил, что не надо так долго любоваться полотном, — подмаргивает Славик жене.

— А как ты себе это представляешь? — заинтересовалась Людмила Михайловна.

— Все бы поменяла местами: светила бы луна, а не солнце, мужчины были бы обнажены, а женщины были бы в платьях.

— А вместо лягушки была бы корова? — смеется Фил.

— Ты зря иронизируешь, сынок, — замечает Зиборова. — Рита, по-моему, уловила еще одну сторону этого произведения. Нельзя не заметить, что женщины испытывают определенный душевный дискомфорт, несмотря на улыбки на их лицах.

— А я думаю, что ничего у нашей Марго не вышло бы с этой затеей, — рассуждает Горлова.

— Это почему же? — не соглашается с ней Марго.

— Потому что изобразить нагое женское тело легче, чем мужское — есть один маленький нюансик.

Все смеются, но Рита не сдается:

— Ничего подобного! Я видела в музеях скульптуры голых мужчин — полный натурализм. Например, там была статуя одного бога, то ли Зевса, то ли Посейдона, так у него все на месте, а нюансик не такой уж и маленький.

— А ты уверена, что это был музей? — прерывает Риту Филипп. — Может, это был манекен в магазине? Правда, они, как правило, бесполые, но ты, конечно, все можешь нарисовать по памяти.

— Нельзя так говорить о шедеврах, — вставляет Людмила Михайловна, не сдерживая смеха.

— Ну, в крайнем случае я бы изменила позу мужчин на картине, — лукаво улыбается Рита.

— Не надо, Марго, если ты хочешь нарисовать Аполлона, то я готов тебе позировать, — смеется Горлов.

Этот разговор окончательно разрядил обстановку за столом.

Что-то мне не понравилось в рассуждении Риты, но я тут же забыла об этом, потому что Анаида Жоржевна, подняв вверх палец и призывая нас к вниманию, спрашивает:

— Что это ухает?

— Я ничего не слышу, лапочка, — откликается на слова жены Горлов.

— Нет-нет. Идочка права. Я уже давно прислушиваюсь, — говорит Шулепов-старший.

— Наверное, это какая-нибудь птица, — предполагает Филипп.

— Теперь и я слышу, — говорит Людмила Михайловна. — По-моему, кричит сова. Говорят, это плохая примета: сова кричит к смерти.

— Мама, ну что за ерунда?! — возражает Филипп. — Ты же образованная женщина, как можно в такое верить?! Помнишь, как Вольтер говорил: «Предрассудки — это разум глупцов».

Конец ознакомительного фрагмента.