Сказки Женской Души – 3. Сборник самоисполняющихся сказок

Наталья Михайловна Стукова

Как найти единомышленников, чтобы вывести дело своей мечты на новый более высокий уровень?А что будет, если к сказочной Бабе Яге попадёт современная девушка? Зажарит ли старушка путницу, или чему доброму научит?Нужно ли помнить о своих родственниках, хранить память Рода, или стоит жить исключительно в здесь и сейчас?Ответы на эти вопросы (и даже больше) дают волшебные сказки психолога-сказкотерапевта Натальи Стуковой.+ Сказки победительниц конкурса учениц «Высшей школы сказкотворчества».

Сказка про Чувство Меры и Увлекающуюся Натуру

— Ни высоко, ни низко,

Ни далеко, ни близко,

Не на небе — на земле

Родилась в одной семье

Девица-красавица,

Всем любила нравиться…

Ласковый старческий голос размеренно произносил слова, натруженная мозолистая рука нежно гладила черноволосую головку…

— А дальше? Бабушка, а дальше? — голубоглазая девчушка лет четырех выглянула из-под одеяла, капризно надув губки. — Дальше! Хочу сказку дальше!

На этом месте Наина обычно просыпалась. Вот и сейчас, привычно вытерев мокрые дорожки на щеках, женщина перевернулась на другой бок. Как правило, этот сон приходил перед какими-то значимыми событиями, но их размах, «знак» и скорость появления в жизни она до сих пор не отследила.

Бабушку Наина любила, казалось, больше всех на свете. Ведь она была самым добрым человеком в жизни внучки, обладающим огромным, любящим сердцем. Чище и приветливей души Ная больше не встречала, но любимой бабушки не было в этом мире уже почти четверть века.

И даже во снах, когда она появлялась, Наина не успевала ее ни о чем расспросить. Тут же появлялась Нютик — она-маленькая, милый, радостный и шаловливый ребенок, который отвлекал внимание бабушки на себя, и момент оказывался упущен…

Даже сама нынешняя Наина — взрослая, самостоятельная и очень энергичная женщина не знала, о чем и зачем ей так важно было переговорить во сне с давно ушедшей любимой бабушкой.

— Ну вот, снова сорвалось! — с досадой подумала Наина, и, повертевшись, в очередной раз провалилась в сон.

— Что, опять за полночь училась? — строго вопросила ее статная женщина средних лет, сероглазая и темноволосая. Соболиные ее брови были строго сдвинуты к переносице. В чертах лица угадывалось что-то очень, очень знакомое…

— Так работаю же… — привычно начала оправдываться Ная, хотя вины за собой не чуяла.

— Посмотри, до чего себя довела! Вон, круги черные под глазами! О себе не думаешь, хоть о детях подумай!

И это отчитывание было таким родным и привычным, что Наина воскликнула:

— Бабушка?! Но… Как? — Она никогда, даже на старых фотографиях, не видела бабулю такой молодой да пригожей.

— А кто еще? Кого еще ты бы послушала, неугомонная? — усмехнулась гостья.

— А-а-а… Как же так? — сказать, что Наина была удивлена — значит не сказать ничего. — Ты же…?

— Умерла? — усмехнулась молодая бабушка. Хотя сейчас назвать ее именно так язык не поворачивался. — Да, и что?

— А разве ты можешь со мной разговаривать? — продолжала сомневаться Наина.

— Могу, могу, во сне особенно, тебе ли не знать, Сказочница! — лучистые глаза гостьи смотрели все с той же любовью, что и при земной жизни. — Да не о том ты, все не о том, внученька!

— А о чем надо? — Ная растерялась, и все мысли куда-то разбежались.

— Ну хорошо, раз сама не сообразишь, давай я помогу! — предложила бабушка. Все-таки, несмотря на непривычно молодой вид, чувствовалась в ней все та же безусловная любовь, доброта и чуткость, что и всегда. — Как живешь, девонька?

— Так тебе же, наверное, все известно, — прошептала Наина.

— Известно-то известно, а ты сама расскажи! — предложила гостья. — Как живешь-можешь, чем себя тревожишь?

— Ой, бабушка, да у меня все хорошо! И муж, и дети, и работа. И с деньгами все в порядке, не совсем ровно, но все равно лучше, чем у многих, правда!

— А что же замученная такая? — строго вопросила бабушка.

— Да нет, все хорошо, только вот… — и Ная на миг замолчала.

— Только вот… — эхом откликнулась бабушка.

— Только вот, правда, я устаю ужасно. Так иногда устаю, что ни рукой, ни ногой не пошевелить, даже думать больно…

— Как же так, внученька? — сочувственно произнесла бабушка, и из глаз Наины вдруг потоком хлынули слезы.

И она, плача, сбиваясь и захлебываясь, торопливо начала рассказывать. О том, что произошло за ту четверть века, что бабушки с ней не было.

И о том, как работала, рук не покладая, пока вместе с мужем детей поднимала, как на пяти работах хлесталась, чтобы всех одеть-обуть-накормить, наравне с мужем деньги в дом приносить, ведь иначе большой семье в наше время не выжить.

Как с любимым иногда ссорилась, как обижал он ее, порой несправедливо, да и она в долгу не оставалась. Как семейную лодку раскачивали-раскачивали, чуть не потопили, еле выгребли…

Как диссертации свои писала-писала, да не защитила…

Как папа неожиданно умер, как показалось, ее одну оставив, и как рана до сих пор болит…

Как с работы любимой после двадцати лет уйти пришлось, да свой, особенный, путь искать…

С какими людьми непростыми жизнь сталкивала, да какие уроки подкидывала…

Все, все, плача навзрыд, рассказала бабушке Наина, то, что, казалось, давно ушло, на сто раз отработано, быльем поросло… Ан нет — лежало где-то в глубинах души, а тут — поднялось-всколыхнулось, болью обернулось, да такой, что казалось — сердце разорвется.

— Сказывай, внученька, сказывай, милая, — приговаривала бабушка, и гладила, гладила, гладила непутевое свое чадушко, лежащее у нее на коленях, по рукам, по спине, по бедовой головушке, по вздрагивающим плечам…

Наконец Наина почувствовала, что вся боль и муть, что поднялась со дна души, ушли, растворились под ласковыми, теплыми, родными руками. Голова стала легкой-легкой, как бывает, когда сначала долго плачешь, а потом слезы высыхают. И хоть глаза еще саднило от соленых потоков, излившихся из них, в теле и в сердце чувствовалась удивительная свобода. «Камень с души упал» — говорят в таких случаях в народе.

— Дитятко ты мое неразумное, нетерплячее! — бабушка крепко обняла Наину, и поцеловала в макушку. — Вот уж верно мама твоя говорила — увлекающаяся натура! Увлекаться-то увлекаешься, а меры не знаешь! Гребешь на себя все подряд, а как потом вывезешь — Бог весть!

— Что ты, бабушка! — вскинулась Ная. — Я, по большей части, живу, как хочу, делаю, что нравится, что интересно…

— Так-то оно так, но и то, что интересно да нравится убить может, коли не в меру на себя взваливаешь!

— Как это? — удивилась Наина, а бабушка, взмахнув рукой, как заправская фея, развернула перед ее глазами светящийся экран. — Да вот так, внученька! Ты себя как видишь? Вот так? — и на экране перед изумленной женщиной возникла ее копия. Только как будто нарисованная в стиле аниме — тонкая девичья фигурка в красивом платье, с развевающимися волосами и огромными крыльями за спиной. Больше всего она напоминала какую-то из фей Винкс, которыми, в свое время, увлекались дочки.

Красавица-фея с огромными анимешными глазами держала в руках волшебную палочку, а ее открытые, тонкие, но мускулистые предплечья и гордо отведенные назад плечи недвусмысленно намекали на то, что она с легкостью решит любую проблему и, если потребуется, удержит на себе целый мир.

А вокруг нее кружился целый разноцветный вихрь В нем мелькали лица, места и ситуации, но разобрать, что творилось в этом калейдоскопе, не представлялось возможным.

Однако, саму фею это нисколько не смущало. Ей даже нравился тот ураган, что кружился вокруг нее. Она с легкостью дирижировала этим хаосом. Время от времени внимательным взором она выделяла какую-то деталь, и ловко тыкала в нее своей Волшебной палочкой, приближая к себе. Выбранный фрагмент превращался в полноценную картинку, волшебница придирчиво рассматривала ее, и, если требовалось, что-то подправляла. Если же исправления были не нужны, то после пристального изучения фея оставляла ее, как есть. В любом случае, каждая, привлекшая ее внимание деталь, в итоге отправлялась обратно в пестрый хоровод.

И все бы хорошо, да вот только смерч закручивался все плотнее и плотнее, и от волшебницы требовалось все больше и больше ловкости и скорости, чтобы со всем этим справляться.

— Так ли, внученька?

— Точно, именно так я себя вижу и чувствую! — воскликнула потрясенная до глубины души Ная.

— Э-э-э, а на самом-то деле все иначе! — и, повинуясь новому взмаху бабушкиной руки, на виртуальном экране появилась другая картинка.

Потускневшая и опустившая крылышки фея устало отбивалась от целого роя ос, которые яростно атаковали ее со всех сторон. Каждая успешная атака какого-нибудь особо шустрого насекомого оставляла новую прореху на платье или дыру в и без того потрепанных крыльях. Было видно, что измученная фея старается их беречь, но они уже едва-едва держали ее в воздухе. А где-то внизу экрана стояли несколько маленьких фигурок, в которых Наина с удивлением узнала своего мужа и детей. Они что-то кричали той, заэкранной фее, призывно махали руками и время от времени посылали ей волшебные яркие лучи любви. Это помогало тонкой фигурке держаться в воздухе, но она упорно не желала опускаться к ним на землю, упорно держась из последних сил. Было похоже, что маленькая отважная воительница была уверена, что ее действия защищают ее семью.

Да вот беда — выглядело это так, будто яростный бой с осами видит только сама фея.

— Нет, быть того не может! — запротестовала женщина. — Я люблю свою семью, и мне все нравится! Да и они не против!

— Так-то оно так, — печально улыбнулась бабушка, — да только ты себя загнала совсем. Видишь же — скоро упадешь и разобьешься!

— Но я… я не умею по-другому… Я иначе просто не могу… Мне нравится, мне интересно… — прошептала потрясенная Наина.

— Да кто ж тебя заставляет совсем иначе-то? — всплеснула руками гостья. — Ты меру знай! Совсем ты ее потеряла!

— И где мне ее найти? — озадаченно произнесла Ная.

— Да не надо ее далеко искать, вот она, смотри! Я уж и сама будила-будила, и Хранителей Рода подключала, да ничего не выходит. Спит твоя Мера беспробудным сном! Самой тебе надо!

И с этими словами бабушка прищелкнула пальцами, и Ная оказалась в горнице, освещенной тусклым рассеянным светом, посреди которой стояла кровать под балдахином. А на кровати сладко посапывала приятной наружности женщина с темными волосами.

Подойдя поближе, Наина с удивлением отметила странный сероватый оттенок кожи спящей, а, прислушавшись к себе, вдруг ощутила затхлый, спертый, пропитанный пылью воздух. Она немедленно расчихалась, а глаза ее заслезились.

Ная бросилась к окну и раскрыла створки. В горницу немедленно ворвался свежий, чистый ветерок, поднявший смерчики мусора на полу. При ясном свете стали видны и пятна плесени на стенах, и паутина по углам.

— Да уж, даже если предположить, что это — моя потерянная Мера, тот еще большой вопрос, понравится ли ей в таком бардаке проснуться!

И Наина принялась за уборку. Благо, все для этого необходимое, немедленно материализовалось в ее руках, а колодец с водой обнаружился в маленьком садике прямо под окнами.

Долго ли, коротко, а навела Ная порядок в горнице, и даже чумазую Меру свою умыла. Втайне надеясь, что от прикосновения мокрой ткани к лицу та проснется. Но не тут-то было. Немного поворочавшись, Мера продолжила сладко посапывать. Ласковые слова и прикосновения Наины, а потом и более сильные щипки, тычки и щелчки не дали никакого эффекта. Впрочем, как и попытки потрясти спящую за плечи и громко покричать в ухо.

От желания надавать спящей по щекам Ная, по здравом размышлении, воздержалась. Вдруг, проснувшись, Мера на нее обидится. А вот эксперимент с ведром провела — в качестве последнего средства. Однако, даже вылитое на голову ведро колодезной воды спящую не разбудило. А постель моментально высохла.

— И что же мне делать? — расстроенно воскликнула Наина. — Бабушка, помоги! Да неужто я всю жизнь буду, как сумасшедшая белка вертеться, и с несуществующими угрозами сражаться!

— Подумай, девонька, что ты еще не сделала, — услышала Ная бабушкин голос.

— В смысле — не сделала? Я уже все перепробовала! Если даже ни ты, ни Хранители Рода с этой задачей не справились, то куда уж мне-то!

— Так только тебе и справиться, — ласково произнесла бабушка, вновь оказываясь рядом с внучкой. — Думай, солнышко, думай. А еще лучше — чувствуй!

Так ничего и не придумав, Наина села на краешек кровати, и пригорюнилась. И впрямь — так ей горько, так обидно стало! Верится, старается, на части разрывается, а гармонии и внутреннего спокойствия нет как нет! И все потому, что спит ее Чувство Меры беспробудным сном!

Женщина и не заметила, как потекли из ее глаз слезы горькие, а из уст — слова, что будто сами собой рождались:

— Ой, и горе мне, бедной, разнесчастной! Ну и что с того, что умная да красивая! Мимо жизнь бежит, аж земля дрожит, а душе моей все покоя нет! Все покоя нет, мира нет в душе, и остановиться боюсь, все сама бегу! Вот-вот упаду\. Бездыханная, а как же детушки мои малые? Как любимый мой, муж мой верный?

Ой да встань-пробудись, Чувство Меры мое, помоги мне в жизни найти свое, помоги мне видеть пути прямые, да не брать на себя не по силушке! Чтоб и интерес блюсти, и ношу мою да по силам нести! И себе самой время уделять, и про близких-родных своих не забывать! Чтобы с мужем любимым в достатке жить, чтобы жизни радоваться, а не тужить!

И только закончила Наина свое причитание, как открыла Мера очи свои ясные.

— Как же долго я спала! — звонким голосом произнесла она, поднявшись на локтях. Села, потянулась сладко, глазки заспанные протерла.

А тут добрая бабушка вдруг в разъяренную фурию превратилась, и давай Меру за растрёпанную после сна косу таскать, приговаривать:

— Ах ты, негодница! Ты почто задремала, внучку мою без помощи оставила? Ты зачем создана? Защищать да помогать, там, где надо, направлять! А ты что удумала? Уснула, ровно нерадивый солдат на посту, девочку без подмоги оставила!

— Ой, отпусти, бабушка! — взмолилась Мера, потихоньку вырываясь. — Не виноватая я, она сама меня слушать не хотела, видишь, куда меня сунула, на все замки да запоры закрыла!

— Бабушка, и правда, не надо! — вступилась Наина, — может, я и правда сама ее, того, усыпила?

— Может, конечно. А Здравый смысл на что? Он-то должен был подсказать, что происходит? — бабушка всегда была вспыльчивой, да отходчивой. Вот и сейчас провинившуюся выпустила, косу ей пригладила. — Ну да ладно, дело прошлое, потом разберемся, кто прав, кто виноват. Давай-ка, собирайся по-быстрому, да пойдем тебя, Мера, в правах восстанавливать, место твое законное возвращать!

Через пару мгновений Чувство Меры предстало перед гостьями во всей своей красе. Это была красивая женщина, с гармоничными чертами лица, и всего в ней было в меру — и роста, и фигуры, и внешности, и одежды, и украшений. Ни больше, ни меньше, чем нужно, и смотреть на нее было очень приятно, просто сердце радовалось.

— Готова? — все еще ворчливо произнесла бабушка.

— Готова! — радостно-примирительно воскликнула Мера, и протянула руку Наине. — Ну что, идем?

И в тот же миг вся троица оказалась на границе большого королевства. Было оно обширным, уютным и красивым, да только вот беда — все в нем было каким-то непропорциональным, перекошенным, что ли. Некоторые горы возвышались головокружительными пиками, которые почему-то клонились в стороны. Моря разливались, покрывая огромные территории, и было видно, что они вышли из берегов, затопив поселения, ведь из волн торчали шпили дворцов и крыши домов. Дороги искривлялись под самыми невероятными углами, то превращаясь в шестиполосные автобаны, то становясь лесными тропками. Да и жители этой страны больше всего своими причудливо изогнутыми телами напоминали отражения из комнаты смеха.

Но больше всего пришелиц поразило огромное колесо, вращавшееся в самом сердце королевства. Своими гипертрофированными размерами оно напоминало колесо обозрения-переросток, хотя выглядело, как беличье, а внутри, подобрав юбки, в полно королевском облачении, включая корону и горностаевую мантию, сосредоточенно бежала королева.

— Мамочки мои! — потрясенно прошептала Ная. — Это что вообще?

— Так твоя Внутренняя Страна, — печально ответила бабушка.

— Это я ее до такого довела? — в голосе Наины слышались слезы.

— Да уж, внученька, постаралась ты… Видишь, к чему потеря Чувства Меры приводит!

— И… и что мне теперь со всем этим делать?

— Как что? Приказать, ты же тут Королева, в конце концов! — воскликнула бабушка, ободряюще похлопав женщину по плечу.

— Тут работы — край непочатый, — сокрушалась Ная. — Вовек не закончить! Как же мне быть-то? С чего начать? За что схватиться? — Она начала быстро ходить туда-сюда, заламывая руки.

И в тот же миг картинка поплыла, и стала еще более несуразной, если это вообще было возможно.

— Тихо, тихо! Ты что делаешь-то? — придержала ее бабушка. — Смотри, только хуже становится!

— А что же… А как же…

— Меру проси, Здравый Смысл на помощь позови, Гармонию, Равновесие, Внутреннего Архитектора… — подсказывала старшая женщина. — Успокойся! — в какой-то момент прикрикнула она. — Возьми себя в руки! Действуй, а не страдай!

И Наина вдруг успокоилась. Развернув плечи, и подняв подбородок, она четко произнесла:

— Слуги мои верные, помощники примерные! Встаньте передо мной, как лист перед травой! Порядок да равновесие, красоту да гармонию, симметрию да лад в королевстве моем сотворите! Королеву освободите, да во дворец возвратите!

Тотчас картинка перед глазами Наи поплыла, размылась, рассыпалась на множество кусочков и вмиг собралась обратно, полной противоположностью того, что было…

— Вот так, так правильно, — услышала Наина тихий бабушкин голос, а ее лоб ощутил легкий, нежный, родной поцелуй…

…Открыв утром шкатулку с украшениями, чтобы выбрать подходящее на сегодня, Ная увидела интересную брошку — это были маленькие серебряные весы, чаши которых двигались, как настоящие. Смутно догадываясь, откуда эта вещица, она рассеянно погладила прохладный металл, и отправилась одеваться, попутно вспоминая, сколько у нее сегодня важных, неотложных дел. Но не успела она перечислить их все, как одна из чаш весов резко пошла вниз, а перед ее глазами мелькнула картинка искривляющегося королевства.

— Все-все-все, я поняла! — произнесла она, ни к кому конкретно не обращаясь, но уверенная, что ее услышат. — Половину вычеркну, часть делегирую, и отдых, отдых обязательно запланирую.