Израиль без обрезания. Роман-путеводитель

Наталья Лайдинен, 2009

Смелая девушка Карина, московский фэшн-фотограф, попадает в водоворот событий и открывает совсем другой Израиль, который вряд ли увидят ленивые туристы. Она знакомится со своеобразием израильской моды, кошерной и некошерной едой, веселится на еврейской свадьбе, постигает особенности неизвестной религии бахаи и становится вершиной любовного треугольника, лишая подругу детства мужчины ее мечты. Военные базы Голанских высот, поиск похищенных из России икон, приключения в Рамалле и развод «по-еврейски» – все это оставит необыкновенные впечатления и фотографии и навсегда изменит жизнь героини.

По библейским местам

Ровно в пять тридцать утра я проснулась от телефонного звонка. Голова еще была очень тяжелой от выпивки и бурного дня накануне.

— Здравствуйте! — услышала я немного смущенный мужской голос. — Это Шмуль, ваш экскурсовод. Вы сегодня едете с нами в Иерусалим, сказала мне Мила. Я должен вас забрать и буду у отеля через пятнадцать минут. Не забудьте теплые вещи, в Иерусалиме зимой всегда холодно.

— Прекрасно! Я уже готова!

Я вскочила с кровати. После вчерашних поздних посиделок больше всего хотелось просто отоспаться. Да и не привыкла я к таким ранним подъемам. Я быстро влезла в новые джинсы, натянула кофточку с рукавом, прихватила куртку — Мила предупреждала, что в Иерусалим нужно одеваться именно так, — и повесила кофр на плечо. Меня встретил застенчивый лысеющий человек с печальными карими глазами.

— Я — Шмуль, ваш гид, — представился он и сразу покраснел. — Живу в Тель-Авиве.

— А я — Карина. Из Москвы.

— Очень приятно. Сейчас мы с вами проедем в старую Яффу, чтобы забрать остальных туристов.

Шмуль усадил меня в микроавтобус.

— В первый раз в Израиле? — спросил он.

— Да.

— Понравился Тель-Авив?

— В принципе да, хотя я еще немного видела. Живой город, столица, веселая ночная жизнь. Непривычно все: люди, архитектура… Так хочется поскорее увидеть Иерусалим. Говорят, это очень разные города.

— Увидите — сами для себя решите. Ведь «Белый город» в Тель-Авиве тоже неповторим! А сейчас мы поедем через старую Яффу, я покажу вам несколько любопытных мест.

— Это будет замечательно! Яффа — это соседний городок?

— Нет, это старейшая часть Тель-Авива, город официально так и называется — Тель-Авив — Яффа. Совсем недавно на месте нынешнего Тель-Авива были лишь пустыня и холмы! Сейчас трудно представить, что этому городу скоро сто лет исполнится!

— А на «ты» можно?

— Можно… — Мне показалось, что Шмуль снова густо покраснел. — Мы тут в Израиле люди простые, всегда на «ты» разговариваем, но русские на это по-разному реагируют, особенно VIP-туристы. Им кажется, что это проявление не демократизма в общении, а неуважения. Вот и перестраховываемся.

— Понятно! — улыбнулась я.

— Смотри, это уже Яффа! Отсюда пошел Тель-Авив! У нас есть минут двадцать, да и туристы все равно опоздают, я с ними уже несколько дней езжу. Хочешь, пройдемся немного? Рассвет в Яффе уже много тысячелетий очень романтичный.

— Отлично! — Я с удивлением взглянула на Шмуля, быстро открыла кофр и извлекла фотоаппарат. — Идем!

Мы вышли на мощеную пешеходную улочку, вдоль которой лепились почти игрушечные старые дома. Занимающийся рассвет окрашивал стены и арки в неповторимые бледно-розовые оттенки. То и дело я останавливалась и щелкала затвором фотоаппарата.

— Ты рассказывай, не обращай на меня внимания. Я буду снимать и слушать тебя. Грех пропустить такой рассвет!

— Ты фотограф?

— Да. Но раньше мне казалось, что я могу снимать только моделей, показы и бутики, а пейзажи и бытовые зарисовки — не мое призвание. А сейчас мне вдруг захотелось поснимать этот город, его порт и улочки. Красиво, необычно!

— Хорошо… Смотри, в Яффе нет никакого пафоса, но есть история, которой много тысяч лет, это один из древнейших сохранившихся городов мира. В каждом камне — легенда. Говорят, Ной именно здесь ковчег построил, отсюда пророк Иона отправился в свое опасное путешествие. В доме Симеона-кожевника находился в заключении, получал откровения и совершал чудеса апостол Петр, которого, кстати, католическая традиция считает первозванным. А само название города, по легенде, связано с именем одного из сыновей Ноя — Яфета. Говорят, именно здесь прекрасную Андромеду, предназначенную в жертву чудовищу, приковали к скале. А потом, как известно, ее спас Персей. Хотя я лично думаю, что название все же происходит от ивритского «яффа» — красавица. Есть и другие варианты. Например, очень романтичный: через сорок лет после Всемирного потопа город основала Иоппа, дочь бога ветра Эола. Это версия Плиния.

— А Яффа всегда была еврейским городом? — спросила я, не отрываясь от объектива.

— Да что ты! — сокрушенно взмахнул рукой Шмуль. — В Израиле каждый клочок земли, от Эйлата до Голан, много раз переходил из рук в руки. Так и Яффа: город завоевывали египтяне, филистимляне, финикийцы, арабы, потом крестоносцы, потом турки… Эти мостовые помнят поступь солдат Наполеона! Особенно легендарен порт Яффа. Говорят, именно через него в бытность царя Соломона сплавлялись ливанские кедры для строительства первого Храма. И многочисленные паломники, и первые переселенцы когда-то на Святую землю именно через порт Яффа попадали. Историческое место! Лишь при Маккавеях оно стало еврейским, превратилось в торговый центр. Хотя и сейчас тут живут много арабов.

Я отстранилась от фотоаппарата и взглянула на Шмуля с интересом.

— Ты что, серьезно считаешь, что у библейских легенд были реальные исторические корни? Это не вымысел историков и политиков?

— Я не считаю, я просто уверен в этом! — убежденно заявил Шмуль. — Израиль — это магический кристалл истории. Только загляни в него — и поплывут воспоминания тысячелетий, отражаясь в настоящем времени, перетекая в будущее! Например, я знаю точно, что мой род восходит к первосвященнику Аарону. Мы из колена левитов — единственного, пожалуй, еврейского колена, которое хранит сегодня ясную родовую память.

— А куда делись другие колена? Их же, кажется, двенадцать было? — заинтересовалась я. — И откуда у тебя такая уверенность, что лично ты от Аарона происходишь?

— Колена Иуды и Вениамина считаются предками современных евреев. Что случилось с остальными коленами Израилевыми — тема отдельных исследований. Споры не прекращаются уже много столетий. Пропавшие колена ищут в Афганистане, на Аравийском полуострове, в Иране, Индии, Армении, Северной Америке, даже в Японии и России, — вздохнул гид. — И находят массу подтверждений своим гипотезам, что характерно! На мой взгляд, все было довольно банально. Со временем более сильные колена ассимилировали слабые. Великое рассеяние и ассимиляция с другими народами — вот что на самом деле с десятью коленами случилось! А колен было не двенадцать, а тринадцать, просто колено потомков сына Иакова Левия — левитов было вынесено за рамки, как род священников, не подлежавших военной службе и не имевших земельных наделов. Моя фамилия — Коэн. В России она звучала как Коган.

— А Коган и Коэн разве одно и то же?

— Да, по сути. Коган, Каган, Каганович и, ты удивишься, Кац, Кан — тоже однокоренные фамилии. Знаменитая в России роковая женщина Лиля Брик, в девичестве Каган, — моя очень дальняя родственница. Ее, кстати, выдали замуж за еще одного представителя древнего рода Коэнов — Осипа Брика.

— Вот это новости! Лиля Брик — из рода первосвященников! — присвистнула я. — А я и представить себе такого не могла! Не стыкуется одно с другим, ну никак!

— У моей фамилии вообще интересная история. Как я тебе уже сказал, мы прямые потомки первосвященника Аарона, брата Моисея, который стал первым священнослужителем по велению Всевышнего. Дальше священнослужителями в Израиле становились потомки Аарона и его сыновей.

— То есть ты тоже можешь при желании стать священником?

— Нет! — покачал головой Шмуль. — Для этого нужно соблюдать слишком много правил. Коэн, например, должен жениться только на еврейке по рождению, ему нельзя бывать на кладбищах и прикасаться к мертвецам, нужно строго соблюдать все еврейские законы, быть чистым, стремиться к святости. Это точно не мой случай. Хотя одна моя старая тетка, Эстер Коэн, говорила, что все равно в нашем роду в поколениях передается нечто особенное. Она вот ясновидящей слыла… Да и много других выдающихся людей среди моих родственников было. Я думаю, в этом правда что-то есть.

— А исторические доказательства того, что ты рассказываешь, существуют? — все еще сомневалась я. Шмуль показался мне натурой увлекающейся и чересчур романтичной.

— Конечно! Ты поживешь немного в Израиле и перестанешь задавать, честно говоря, такие дурацкие вопросы о необходимости доказательств. Это ваш европейский аналитический ум их требует. А мы стараемся жить не только рассудком, но и сердцем. Хотя вокруг нас и доказательств предостаточно. В Торе много намеков и иносказаний, естественно, полностью она открывается только великим мудрецам, но от исторических подтверждений описанного в великой книге никуда не деться. Есть и прямые исторические свидетельства.

— А кто сегодня живет в Яффе? — спросила я, разглядывая вьющиеся вверх и вниз переулки.

— Сейчас здесь в основном богема обитает, много художников. Место с особой творческой энергетикой, так они сами говорят. Работается здесь хорошо. Стоит заглянуть на местные блошиные рынки, просто посидеть в кафе, поболтать вечером с рыбаками в порту. Впечатления — удивительные! А кто ты по знаку зодиака?

— Весы! Вечный поиск покоя и невозможность его обрести! — рассмеялась я. — А что? Евреи разве признают гороскопы?

— Ну, отношение к ним неоднозначное, конечно… Но я слышал, многие каббалисты астрологию воспринимают вполне серьезно. И раньше так тоже было. То, что я тебе покажу, — живое напоминание о том, что звезды связаны с людьми! — Шмуль быстро повел меня по узким улочкам и наконец произнес торжествующе: — Это здесь! Загадывай желание! Мы на улице, посвященной Весам!

— А что, в Яффе есть улицы всех знаков зодиака? — удивилась я, глядя на стену дома со знаком Весов.

— Да, представь себе! Говорят, у тех, кто тут впервые, желания всегда исполняются. Так что поторопись. И надо двигаться дальше — нам пора забирать туристов!

Я загадала желание и посмотрела на каменистые лабиринты улочек старого города Яффа. Не зря приехали — фотографии должны получиться замечательные.

* * *

Мы подъехали к отелю, и к нам присоединились несколько туристов — ярко раскрашенная дама лет сорока пяти, весом не менее центнера, при ней тщедушный нервный супруг, зевающий розовощекий отрок, которому, очевидно, все было по барабану, и энергичная бабулька с перманентом — собственно группа, для которой Шмуль должен был проводить экскурсию в Иерусалиме.

— Это кто еще? — спросила хабалистого вида объемная тетка с массивным крестом на груди, которую Шмуль назвал Ритой. — Что она тут делает?

— Это Карина, фотограф, она готовит буклет для нашего агентства, — после минутной заминки нашелся Шмуль.

— А, ну ладно. А то я подумала, вдруг кто на халяву едет за наши кровные.

— Нет-нет! — замотал головой Шмуль. — Наоборот, она увековечит в фотографиях наше путешествие.

— Кто как, а я спать, — объявила Рита. — Ты классный мужик, Шмулик, но сейчас нас своими рассказами не отвлекай. До Иерусалима — качественно отдыхаем.

Семейка разбрелась по микроавтобусу и завалилась спать. Только энергичная бабулька уселась, открыла зеркальце и принялась наводить марафет.

— Сложная группа, — шепотом сказал мне Шмуль. — Миллионеры из Сургута. Рита не работает, но в семье она всем заправляет. В это трудно поверить, ее муж Сергей — нефтяной магнат, но слова ей поперек сказать не может. А мать Риты, Тамара Ивановна, в прошлом — партийный работник. Сын Риты, Ромка, — полный оболтус. Хотят все увидеть, но слушать ничего не желают. При этом огромные деньги за экскурсии платят, а еще большие чаевые дают. Мне даже неудобно бывает.

— Шмуль, Мила сказала, ты давно живешь в Израиле. Как ты себя здесь чувствуешь?

— Да хорошо в целом. Я приехал, когда еще ребенком был, бармицва уже тут происходила. Привык!

— А по-русски замечательно говоришь — правильно и образно! Не все москвичи так рассказывают!

— У меня просто мать — преподаватель русского языка, а отец — историк. Настоящая русская интеллигенция. Так все и сложилось, — застеснялся Шмуль.

— А в России бывал потом?

— Да, два раза, в Москве и в Питере, а еще на родине, в Саратове. Там все чужое, непривычное. Хотя здесь тоже скучно бывает. Говорят, русская душа — это диагноз… Я на себе это чувствую, несмотря на то что вырос в Израиле. Впрочем, хватит об этом. Я же экскурсовод! Мы сейчас едем по шоссе № 1. В Израиле интересная система нумерации трасс: дороги с нечетными номерами — направление восток — запад — восток, всегда идут перпендикулярно морю. Четные магистрали идут параллельно морю в направлении север — юг — север.

— А это кто еще такие? — изумилась я, поглядев в окно, и схватилась за фотоаппарат. — Притормози, пожалуйста!

Вдоль дороги стояли колоритнейшие пейсатые евреи в шляпах, размахивая флагами и портретами седого бородатого мужика. Они что-то вразнобой довольно громко голосили. Рядом стояла машина, у которой на крыше было установлено непонятного назначения сооружение, похожее на традиционный еврейский семисвечник, но отчего-то с восемью свечами.

— Это хабадники, у них тут поселение рядом.

— Хабадники? Какое смешное словечко, однако! Что означает?

— Хабад — религиозное направление хасидизма, основанное на понимании и познании Создателя с помощью трех интеллектуальных качеств: Хохма (Разум), Бина (Понимание) и Даат (Знание). Первые буквы этих трех слов на иврите составляют аббревиатуру ХаБаД. В иврите многие слова так образуются. Идеологи движения ХаБаД — ребе Любавичские. От остальных евреев хабадники отличаются тем, что ждут не просто Машиаха, как все мы, а весьма конкретного. Они считают Машиахом не так давно отошедшего Любавичского ребе, ты его на фото видишь. Сейчас Хану-ка, вот они и ждут своего мессию, вдруг придет.

— А флагами-то зачем махать?

— Чтобы Машиах вдруг по рассеянности мимо не прошел! А если серьезно — их община владеет приличным куском земли неподалеку от аэропорта, так они там выстроили точную копию дома, в котором Любавичский ребе в Нью-Йорке жил. Чтобы, когда он вернется, он все узнал и к новой жизни в старых обстоятельствах привыкал быстрее.

— Чудеса! — рассмеялась я.

— А ржать потише можно? — раздался сзади громкий недовольный голос Риты.

Мы переглянулись и перешли на шепот. Милка была права: Шмуль оказался интересным гидом. Он рассказал мне про Аялонскую долину и Иисуса Навина, древнюю Лиду, «виноградный городок», ныне арабский, Абу-Гош…

— В стороне остается городок Кирьят Яарим, где был дворец царя Давида. Говорят, именно там он подглядывал за купающейся Вирсавией, мужа которой, Урию, отправил на верную гибель, чтобы самому жениться на красотке. От этого брака родился царь Соломон, построивший Первый храм. А еще там хранился ковчег Завета…

— Подожди! — перебила я. — Но я только про Ноев ковчег слышала. И читала еще, что его так и не нашли, хотя искали на Арарате. При чем тут тогда Кирьят Яарим?

— Это два разных ковчега! — оживился Шмуль. — Ковчег Ноя — это построенный руками праведника корабль, на котором Всевышний спас его семью и еще каждой твари по паре. А ковчег Завета — это арон, специальный ларь, в святая святых скинии и Первого храма, в котором хранились скрижали Завета, первого — разбитого и второго — целого. Возможно, там было и имя Бога… Рядом хранился свиток Торы, написанный самим Моисеем! А также сосуд с манной небесной, расцветший жезл Аарона и многие другие древние еврейские святыни. Это место было под покровительством Всевышнего и овеяно Шехиной, поэтому входить туда можно было только первосвященнику, да и то раз в году в Иом-кипур. Ковчег был установлен на специальном камне, называемом краеугольным. По преданию, ковчег мог издавать звуки и метать молнии!

Между ангелами с распростертыми крыльями возникал глас Божий.

— Слушай, все хочу спросить, даже неудобно как-то… — помялась я. — Кстати, о Моисее. Почему его везде с рогами рисуют? Он что, такой рогоносец был?

— Моисей с рогами? — рассмеялся Шмуль. — Ты юмористка, однако! Это вовсе не рога! Это лучи, вроде ауры. Моисей был действительно святым человеком, праведником. Поэтому ему и передал Господь заповеди.

— А как выглядел этот ковчег, где они хранились? Есть какие-то идеи?

— Он был сооружен по точным указаниям Бога, которые были даны Моисею. Говорят, даже чертежи были! Открой Тору, не поленись, посмотри, там есть весьма подробные описания. Ковчег служил вещественным доказательством связи между Всевышним и народом Израиля. В ковчеге была такая сила, что от приближения к нему люди воспламенялись! Прикасаться к нему было смертельно опасно.

— А как же его переносили с места на место? Ведь Моисей евреев через пустыню вел к Земле обетованной после того, как получил заповеди? — наморщила я лоб, припоминая.

— Переносили ковчег после специальной молитвы только потомки Левия, то есть выходцы из колена левитов. Его тщательно укрывали от посторонних глаз. Во время стоянок устанавливали в центре. Над ним всегда висело облако как символ высшего присутствия. Несколько раз ковчег захватывали враги Израилевы. Каждый раз у захватчиков были огромные проблемы…

Я примолкла, переваривая услышанное. Все для меня было совершенно новым! Время в пути пролетело незаметно! Шмуль мне понравился. В отличие от большинства известных мне мужчин, с ним было очень интересно.

— А сейчас, Карина, — гид перешел на серьезный, даже торжественный тон, — мы на подъезде к Иерусалиму, городу, история которого насчитывает более трех с половиной тысяч лет. Кстати, в Израиле говорят, что спускаются к югу, поднимаются — к северу, а в Иерусалим — всегда поднимаются, неважно, в каком географическом направлении едут. И из него — всегда спускаются. В Торе город упоминается впервые под именем Шалем… Здесь правили легендарные цари, Иерусалим завоевывал Александр Македонский и Селевкиды, а вслед за ними тут были посланники Древнего Рима, Византии, а также арабы, сельджуки, рыцари-крестоносцы…

Я вновь схватилась за фотоаппарат, ожидая после слов Шмулика увидеть нечто особенное, невероятное, мгновенно потрясающее воображение — Вечный город! Но перед глазами на холмах раскинулись совершенно обычные бетонные офисные здания-коробки, между которыми петляли улицы с блочными жилыми домами.

— Мы заезжаем со стороны делового квартала, здесь находятся многие министерства и ведомства. Я подумал, тебе интересно будет. Вот в этом здании за шлагбаумом заседает кнессет, наш парламент. Видишь, прямо перед зданием стоит бронзовая менора? Увы, ближе не подъедем — не положено. А вот то здание, увитое лозами, — наше Министерство финансов. Его еще в шутку называют стеной плача…

— И это — Иерусалим? — разочарованно вздохнула я. — Я себе этот город немного иначе представляла.

— А ничего! Мне даже нравится! — бодро сообщила проснувшаяся бабулька, весело глазея по сторонам. — На Сургут похоже!

— Подожди немного! — подмигнул мне Шмуль. — Тем разительней контраст будет!

И действительно, быстро пролетев по утренним оживленным улицам делового центра, мы выскочили на довольно узкую, идущую вверх дорогу.

— Поднимаемся на Масличную гору! — сообщил Шмуль. — Пора будить наших туристов. Это то, что они хотели увидеть.

— Че, уже приехали? — недовольно протирая глаза, спросила Рита. — Это Иерусалим, что ли?

Ее отпрыск фыркнул нечто нечленораздельное, отвернулся и продолжал спать, с головой укрывшись курткой.

— Сейчас будет остановка. Все выходим на Масличной горе, в русской традиции — Елеонской. Это особое место в Иерусалиме: здесь царь Давид поклонялся Богу. Возможно, на южном склоне этой горы царь Соломон строил капища для своих нееврейских жен… Говорят, вон там, внизу, был алтарь древней богини Астарты. В эпоху Второго храма Масличная гора была соединена мостом с Храмовой горой. Позже здесь назначали членов синедриона.

— А почему у горы название такое? — полюбопытствовала Тамара Ивановна. — Тут, наверное, оливы росли?

— По одной из легенд, именно здесь происходила процедура помазания первосвященников, — ответил Шмуль. — Отсюда открывается один из самых замечательных видов на Иерусалим. Смотрите, оттуда, — гид показал рукой за крепостную стену, — поднимаются ввысь молитвы на разных языках. Там находятся основные святыни трех религий.

Я посмотрела, куда показывал Шмуль, и сердце у меня неожиданно екнуло. Я припомнила, что многократно видела эту панораму с крепостной стеной и золотым куполом над ней на чужих фотографиях. Передо мной, спокойный и бессмертный, расстилался Старый город. Тут я страшно пожалела, что со мной нет штатива. Снимать такие панорамы можно только не торопясь, с расстановкой, фиксируя малейшие детали.

— Купол золотой — это и есть храм Гроба Господня? — нараспев спросила, перекрестившись на него, Рита.

— Нет, — ответил Шмуль. — Это символический Купол Скалы, Куббат ас-Сахира, монумент, возведенный над камнем мироздания, великая святыня, один из главных памятников исламской архитектуры. Рядом — мечеть Аль-Акса. По преданию, это место называется Горой Мориа, где Авраам едва не принес в жертву своего сына Исаака. Издавна оно почитается как центр мироздания.

— Свят, свят, свят! — отмахнулась от Шмуля Рита и ненадолго примолкла.

— А это кладбище, что ли? — притихшим и немного испуганным голоском спросила обычно крикливая Тамара Ивановна, показывая пальцем прямо перед собой.

— Да, кладбище, одно из древнейших, первые захоронения на нем появились еще во времена царя Давида, — кивнул Шмуль. — Его особая святость определяется непосредственной близостью к ущелью Кидрон. Здесь же находятся знаменитые могилы библейских пророков. На этом кладбище, наверное, самые дорогие в мире места упокоения. Они стоят около миллиона долларов.

— Но почему так дорого?

— По преданию, когда придет Мессия и прозвучит трубный глас, все тела умерших покатятся под землей к границам древнего Эрец Исраэль, а этим покойничкам катиться далеко не надо будет. Они уже и так тут. Просто восстанут из гробов — и будут первыми в очереди!

— А кто тут похоронен?

— Известные люди: политики, раввины, знаменитости. Например, ваша звезда эстрады Алла Пугачева и Иосиф Кобзон, как я слышал, хотели бы быть похороненными именно здесь.

— Сергей! — строго нахмурила брови Рита. — Надо подумать, может, прикупим здесь для себя местечко?

— Ага, — покорно кивнул тщедушный супруг.

— Вообще-то кладбище это еврейское, — усмехнулся Шмуль, кивком показывая на нескольких религиозных евреев, читавших Тору перед воротами. — И частенько местные арабские вандалы тут могилы разоряют.

— Это меняет дело! Похоронимся в другом месте!

— Мама, можно о чем-то другом поговорить! — Мальчик интенсивно жевал жвачку. — Может, пойдем отсюда? Я есть хочу!

— Подожди ты, нехристь малолетняя! Мы в святых местах! К смерти надо готовиться при жизни, чтоб потом не стыдно было! — возразила ему Рита.

— Справа от нас — Гефсиманский сад, — сказал Шмуль, благоговейно показывая рукой на золотые маковки церквей, утопающие в зелени. — С 1681 года он находился под контролем францисканцев. Сейчас там несколько христианских церквей.

— Неужто тот самый сад, где Господь наш молился перед тем, как его жиды проклятые распяли? — удивилась Рита и перекрестилась три раза.

— Сад тот самый, в котором Иисус провел последнюю ночь перед арестом. Только вот евреи его не распинали, это распространенное заблуждение, — вздохнув, сказал Шмуль. — Иисуса, как известно, распяли римляне.

— Какая разница? — передернула плечами бабулька. — Все равно евреи во всем виноваты!

— Ну что вы, мама… — попытался робко одернуть ее Сергей, но теща метнула в него такой взгляд, что он предпочел ретироваться.

— А вот там — русская православная церковь Марии Магдалины, построенная на деньги русского императора Александра III в память о его матери Марии Александровне. Эта церковь хранит иконы, написанные известным художником Василием Верещагиным. При храме сейчас находится женский Гефсиманский монастырь. А в самом низу — церковь Страстей Господних. Там растут уникальные оливы, еще с Иисусовых времен. Те деревья многое помнят… Им более двух тысяч лет, это ученые доказали!

— Круто! — авторитетно кивнула Рита.

— А солдаты-то что тут делают? — испуганно спросила бабулька, показывая на группу молодых ребят, которые, не выпуская из рук оружия, полукругом уселись на ступеньках, неподалеку от смотровой площадки. — Не война ли начинается, товарищ экскурсовод?

— Нет, Тамара Ивановна, они просто ребе слушают. У них что-то вроде духовного ликбеза тут происходит, для усиления эффекта — с видом на священный город, обычное явление, — успокоил ее Шмуль. — А вон там, вдоль стены, Кидронское ущелье, которое и мусульманская традиция считает местом Страшного суда. Над ним от Храмовой горы до площади ас-Сахира, которая станет местом воскрешения мертвых, будет переброшен мост «тоньше волоса и острее меча». А вот — Геенна Огненная, где будут мучиться грешники. Ее изначальное название — Гей Бэн Хинном. В ней, как известно, червь не умирает и огонь не угасает. Когда-то в этом месте приносили в жертву языческим богам младенцев. Сейчас там тоже много захоронений, проложена канализация, а также находится многовековая свалка мусора.

— А какая гиена? — встрепенулся вдруг пубертатный отрок Рома.

— Геенна огненная, дурачина! За что мне такое наказание? — Рита залепила сынуле подзатыльник. — Вырастешь оболтусом — точно будешь там гореть вместе с другими грешниками.

— В геенне огненной очень необычный энергетический фон, — наклонившись ко мне, негромко произнес Шмуль, косясь на семейное сражение. — Приборы показывают значительные отклонения от нормы. Я как-то возил группу российских экстрасенсов, они специально что-то замеряли там, сказали, что сильная отрицательная энергия идет из-под земли, людям туда ходить не рекомендуется. А еще там почва такая, что иногда она гудит под ногами, как будто стонет. Нехорошее местечко!

Я отошла чуть в сторону, чтобы сфотографировать узкую дорожку, вьющуюся между еврейским кладбищем и монастырскими заборами. По ней, медленно и забавно семеня, поднималась процессия арабов на осликах.

Не успела я скомпоновать кадр, как невесть откуда подлетел чернявый мальчонка и стал совать мне в руки путеводитель по Иерусалиму на русском языке.

— Не бери! — крикнул мне Шмуль. Но было поздно. Я уже взяла книжку и полистала ее.

— Все, теперь покупай! — сокрушенно сказал наш гид.

— Почему это?

— Тут такое правило: если что-то в руки взял — значит, купил. Отмазки не принимаются. А то и поколотить могут. Это вроде бы шутка. Но серьезного скандала не оберешься…

И действительно, вокруг меня сгруппировалось уже человек пять таких же черноволосых мальчуганов разного возраста, которые громко лопотали на своем языке, как-то не по-доброму зыркая в мою сторону. Я втридорога купила путеводитель — ничего не поделаешь.

— Тут и шины в автобусе проколоть могут, и стекло разбить запросто, лучше не ходить в чужой монастырь со своим уставом, — сказал Шмуль, когда мы садились обратно в микроавтобус.

— А сейчас вези нас, Сусанин, к храму Гроба Господня! Надо помолиться как следует! — заявила Рита.

— А как же Стена Плача? Мы ее увидим? — спросила я.

— Обязательно! — ответил Шмуль. — Западная стена — одна из главных достопримечательностей Иерусалима. Ей две с половиной тысячи лет, она была построена царем Иродом, это все, что осталось после разрушения Второго храма. Он был возведен на месте Первого храма, построенного на Горе Мориа еще царем Соломоном. Место было выбрано не случайно: именно там состоялось легендарное жертвоприношение Авраама.

— Нам туда не надо, ко всяким Соломонам! — авторитетно заявила Рита, нарочито крестясь и завязывая платок. — У нас свой Спаситель!

— Ты действительно хочешь к Стене Плача? — осторожно спросил меня Шмуль.

— Да…

— Я найду способ! — подмигнул он и объявил громко: — А скоро у нас на пути замечательная сувенирная лавка.

— О! — в один голос воскликнули Рита, ее супруг и Тамара Ивановна. Отрок Рома доедал второй гамбургер с демонстративной безысходностью на лице.

— Мы будем неподалеку от Мусорных ворот. К Стене Плача пройдешь туда, — шепотом сказал Шмуль, показывая мне дорогу, когда мы остановились и наши туристы рванули в сувенирную лавку. — Справа — женщины, слева — мужчины. Хочешь сделать ритуал? Или ты тоже ревностная христианка?

— Нет, я не была крещена, мой папа наполовину еврей, наполовину — татарин, а у мамы есть армянская, польская и французская кровь. Мне никакие ритуалы не страшны!

— Все понятно, ходячий динамит! — рассмеялся Шмуль. — Как выйдешь на площадь перед Стеной Плача, увидишь краники с водой и пластмассовые плошки с двумя ручками. Посмотри, как умываются другие люди: по три раза каждой рукой споласкивают руки и лоб. А потом идут к Стене. Прикоснешься к ней лбом, можешь записочку оставить, а потом иди, не разворачиваясь, спиной назад метров пятнадцать. И плечи не открывай, а то не пустят!

Я смело двинулась через металлоискатель вперед, к главной святыне иудаизма. По пути, естественно, я забыла все, о чем говорил мне Шмуль. Плеснула несколько раз в лицо водой из краника и огляделась. С женской стороны толпилась приличная очередь. С мужской — почти никого не было.

Я решила: чем черт не шутит, может, с мужской быстрей пройду. По крайней мере, меня бородатые мужики в шляпах нисколько не смущают и на мои духовные процессы никакого влияния не оказывают!

Я сделала несколько шагов в сторону великой Стены с мужской стороны. Что тут началось! Ко мне с разных сторон с искаженными от ужаса лицами бросились охранники, зеваки, мужики в шляпах. Все они одновременно что-то вопили, выталкивая меня в сторону, прочь от святыни.

— Да ладно-ладно, не кричите вы так! — успокаивала их я. — Не хотите — не надо. Я сама уйду.

Меня разобрала злость. Как будто я пришла в православный храм в Москве в брюках и без платка, а меня там бабки обругали. И тут — то же самое. Дурацкие условности! А еще — Вечный город!

Конец ознакомительного фрагмента.