Заметки путешественника

Ирина Денисова, 2022

Я очень люблю путешествовать. Знаю, что в наше непростое время многие ограничены стенами своей квартиры. Может быть, читателям интересно узнать о том, как это было не так давно – когда мир был открыт и можно было свободно передвигаться по разным странам. Надеюсь, что вскоре все будет хорошо, и я буду продолжать писать заметки путешественника. А пока рассказываю читателям о моих поездках в Израиль, Грецию, Испанию, Италию, Францию, Чехию, Германию, Болгарию и, конечно, в Турцию и в Египет, как же без них! В книгу не вошли главы о путешествии в Рим, Вену, Венецию и Верону.

Путешествия — это единственная вещь на свете, покупая которую, становишься богаче

Здравствуй, дорогой мой читатель! Я очень люблю путешествовать и рассказывать о своих путешествиях друзьям, а больше всего на свете я люблю писать для своих читателей.

Сама я очень давно живу в Беларуси и считаю себя белоруской не по праву рождения, а потому, что люблю Беларусь и белорусов. Я сроднилась с этой маленькой и чудесной страной, и хочу здесь жить до самой старости. Здесь родились все мои дети, хотя о себе с гордостью могу сказать: «рожденная в СССР».

Наш город Брест совсем маленький, на машине всего полчаса из одного конца города в другой, и здесь все друг друга знают. Из маленького скромного областного центра Брест превратился в современный красивый и уютный город. У нас есть архитектурные шедевры, аллеи Фонарей, красивые дома-свечки с панорамными окнами, раскрашенные в яркий цвет дома-попугайчики, зеленые зоны и парки.

А главная наша гордость — Брестская крепость! И любой брестчанин знает, что мы никогда не сдаемся, как не сдавались и стояли до конца защитники цитадели, отражая атаки фашистов.

Но мы скромные, дружелюбные и общительные, к нам любят приезжать иностранцы — мы никогда не бросим приезжего в беде, расскажем и покажем дорогу.

У нас прекрасные люди и чудесная молодежь, которой я восхищаюсь. Они совсем другие, не такие, как мы. Новое поколение с совершенно другим мировоззрением. Они верят в лучшее, стараются бороться с запретами, с которыми мы всегда мирно жили, стараются не совершать плохих поступков, чтобы «не портить карму».

Молодые люди колесят по миру, изучают чужие города и страны, интересуются всем новым.

И я надеюсь до старости оставаться молодой и рассказывать вам о своих путешествиях, публиковать мои заметки о разных странах. Надеюсь, вы будете их читать!

Глава 1. Израиль. Первые впечатления

Я хочу поделиться с вами впечатлениями о маленькой стране, всегда живущей в моем сердце, в которой я была несколько раз и мечтаю побывать еще столько же.

Первый раз я попала в Израиль, когда моя жизнь в очередной раз была разрушена до основания. Я была больна и раздавлена, и знакомый доктор сказал мне:

— Не ходи по нашим врачам — залечат до смерти! Или угробят, или сама покончишь жизнь самоубийством, разорившись дотла. Съезди в Израиль!

Моя реакция была вполне естественной:

— Как? Куда? Наш второй дом — Турция! Египет на худой конец, Болгария, Греция. Но Израиль?! Там же совсем мало наших туристов, и жутко дорого!

Но послушалась мудрого человека и на поездку решилась.

Мне быстро сделали баснословно дорогую визу, предупредив, что наших женщин пускают на землю обетованную неохотно, и вот я уже в пути!

Полет оказался приятным и быстрым, самолет «БелАвиа» на удивление комфортабельным, еда — вкусной, а стюардессы — приветливыми.

На стойке паспортного контроля я попала к строгой девушке в военной форме. Девушке я не понравилась. Наверняка, она заподозрила меня в нехороших намерениях, и, прищурившись, задала мне вопрос по-английски:

— Зачем пожаловали в Израиль?

Я сразу поняла, что пытать меня она будет долго и мучительно.

— My back is ill! — завопила я так, что вся чинная благовоспитанная очередь замолчала и обратила на меня свои изумленные взоры.

— My doktor said! Dead Sea is good! Я не могу жить без Мертвого моря! Я умираю без Мертвого моря! Моя спина так болит, что я умру, если не побываю на Мертвом море! Я нуждаюсь в соленой воде! Я в восторге от мертвого моря! I love Dead Sea!

Я хотела добавить, что не могу жить без израильской косметики, но мы с девушкой синхронно подумали, что, если я сейчас начну на своем английском вопить про израильскую косметику, работа на других точках паспортного контроля совсем встанет. А ортодоксы с косичками, которые никогда не моются, вообще могут не понять моих пристрастий. Они, может, и знать не знают, что такое косметика с Мертвого моря.

Девушка опять прищурилась, снова нахмурилась, а потом, подняв брови домиком, еще строже на меня посмотрела и спросила, на какой срок я приехала.

— А! — обрадовалась я, — это совсем просто, что тут у вас долго делать? Дорого же! Вери дорого! Икспенсив!

Я тут же почувствовала, что девушка очень сильно от меня устала. Изобилие выдаваемых мною английских слов из любимых сериалов, услужливо подсовываемых моей странной памятью, вконец ее запутало и поставило в тупик.

Она занесла руку над моим синим паспортом и снова глубоко задумалась, не решаясь поставить штамп. Но здравый смысл взял верх, очередь на паспортный контроль была бесконечно длинной. Служащая благоразумно решила, что лучше от меня избавиться, и отправила плутать по бен-гурионовским коридорам.

Аэропорт Бен-Гурион поразил меня сразу и навсегда. Он огромен, громаден, бесконечен, его не обойти и не рассмотреть. У меня тут же сложилось стойкое ощущение, что я сейчас заплутаюсь и никогда в жизни не найду выхода. К чести израильтян, туристов здесь жалеют, не заставляют наматывать бесполезные километры. Везде бегущие дорожки, ставь сумку и катись сам вместе с ней.

— О, боже! Надписи все на иврите — как я найду то, что мне нужно? — тоскливо подумала я. Меня не покидало чувство, что ходить здесь я буду вечно.

Глаза после полета ничего не видели, буквы на указателях расплывались, а моих знаний английского хватало только на то, чтобы сказать разномастным встречающимся пассажирам:

— Хау ду ю ду!

Но, когда долго ко всем попристаешь и каждого спросишь, тебя точно выведут туда, куда нужно. Итак, после блуждания по замысловатым лабиринтам я оказалась на втором этаже огромного здания аэровокзала, возле стойки «Seshir».

— Как Чеширский кот, — подумала я, — Алисе и не снились приключения в далекой африканской стране. И страна-то малюсенькая, зачем здесь такой огромный аэропорт?

Меня встретил улыбающийся черноглазый пухленький мужчина, он просто искрился добродушием, а его улыбка при виде моей скромной белорусской персоны расползлась до ушей.

— Экскюзьми. Как тут до Мертвого моря добраться? — спросила я его.

В ответ он еще шире улыбнулся, став еще больше похожим на чеширского кота, и на чистом русском сказал:

— О, я знаю! Это наша любимая туристка Iryna Dzianisava!

Да, надо пояснить, что наши русские фамилии сначала переводят на белорусский язык, а потом с белорусского на английский. Получается абракадабра, несовместимая с оригиналом. Двойная транскрипция часто ставит служащих в тупик. Но уж как есть!

После этих слов толстячок обнял меня по-отечески за плечи и тихонько спросил:

— А скажи-ка мне, Ирочка, с какой-такой политической целью так извратили твою чудесную русскую фамилию?

— Наверное, он переодетый агент КГБ, — подумала я, и так же тихо ответила ему:

— А это чтобы никто не догадался, что я русская! Меня на паспортном контроле долго мучили — похоже, что они боятся русских писателей. По-моему, кто-то из наших то ли съел их паспорт, то ли порвал… А может быть, наш паспорт, а может, американский…

Мозги у меня плохо соображали, перегрузившись сложным английским диалогом с пограничницей, мне казалось, что я извлекла из себя весь словарный запас, что хранился в глубинах моей памяти. Похоже, что внутри моей черепной коробки ничего больше не осталось.

— О, my baby… — вздохнул толстячок, которого я начала подозревать в связях с иностранной разведкой, оставил меня отдыхать на диванчике, и пошел встречать остальных туристов.

Я тут же познакомилась с женщиной из Минска, приехавшей на Мертвое море лечиться. Она научила меня, что самое главное в нашей жизни — не нервничать и не волноваться, даже если ты совсем одна попадаешь черт знает куда.

— Один старый и мудрый еврей говорил: «Не нервничай, тебе за это не заплатят». — Сказала она.

— Что за еврей? — спросила я. — Как фамилия его?

Не ответив на мой сложный вопрос, она толкнула меня локтем:

— Вот посмотри-ка! Уборщицы здесь видишь, как работают?

— Как?! — удивилась я.

— Спят, а туалеты чистые! А знаешь, сколько зарплата у них? Тысяча долларов!

— Да ну?! — поразилась я. — Целая тысяча?!

Уборщица действительно лежала тюленем на кожаном диванчике перед входом в женский туалет, лениво разглядывая пассажиров и периодически позевывая.

— Пойдем, посмотрим на подсвечник! — предложила моя спутница. — Ты знаешь символ Израиля?

Символа я не знала, как и вообще понятия не имела, что за страна такая.

— Ого, вот это подсвечник! — вырвалось у меня, когда мы увидели внушительный монумент.

Моего роста хватило только на то, чтобы сфотографироваться у самого его подножия. Я на фото вошла, а подсвечник — нет.

Жарко было так, что мне тут же захотелось снять мой ярко-желтый свитер и переодеться в купальник.

— Жуть, 40 градусов! — огорченно сказала моя спутница, вытирая пот со лба.

И ведь это был уже поздний вечер!

— Похоже, мы тут зажаримся, — подтвердила я.

Но нам несказанно повезло — появился наш улыбающийся круглолицый гид со списком. Меня в списке не было, но наш новый радушный друг пояснил, что человека с такой чудной русской фамилией, переведенной с русского языка на белорусский, а потом еще раз на английский, он не может отпустить с другим водителем. Теперь он лично несет за меня ответственность.

— Все пристегнитесь, у нас пристегиваются и на задних сиденьях, и в туристических автобусах! — сказал он.

Пассажиры, приехавшие из вольных стран и к такому деспотизму не привыкшие, заныли, что и так жарко, только ремнем осталось себя еще пристегнуть до достижения полного комфорта и душевного спокойствия.

— Штраф у нас платит пассажир, а не водитель, — тут же успокоил шеф волнующийся народ.

После этого милого замечания все волнения тут же утихли, и мы тронулись в путь.

Совершенно незаметно под байки и анекдоты водителя за смешные полтора часа мы домчались с ветерком и комфортом до самого Мертвого моря.

И вот — после бескрайних пустынных песков нашим изумленным взорам предстал маленький зеленый оазис, похожий на мираж.

Здесь нам со спутницей пришлось расстаться, она попала в отель к немцам, а я — к русским.

Гид завел меня в холл маленького отельчика и оставил на попечение смуглого красавчика-портье.

На улице была уже темная ночь, весь отель погружен во мрак, и я решила, что осмотрюсь утром.

Моментально мне выдали ключи и занесли вещи в номер.

А наутро меня ждал сюрприз — в комнату принесли комплимент от отеля: фрукты, пирожные, сыр, печенье и шоколад. Чайники, наборы с пакетиками чая и кофе там обязательно в каждом номере, это вам не отсталая Европа, где нужно платить 10 евро, чтобы выпить стакан чая с лимоном.

Утром, проснувшись, приведя себя в порядок и немного смущаясь, я вошла в ресторан отеля и постаралась как можно незаметнее, не привлекая внимания, занять место за столиком. Мы ведь скромные, белорусы, я вам уже говорила.

Но не тут-то было, и точно не с моей фамилией! Ко мне тут же подскочил официант, сказал «hello, my love», и принес мне стакан вина.

— I don’t drink! — пыталась я отнекиваться, но мне тут же принесли графин с вином и гору фруктов. Наверное, они меня не поняли, или подумали, что одного стакана для русской туристки мало.

— Напрасно я думала, что Мертвое море — самое спокойное и тихое место в мире, — решила я.

Быстренько покушала, оставив стакан вина нетронутым, и пошла в номер разбирать чемодан.

Ага, как же! Покой нам только снится. Через минуту раздался стук в дверь.

— Господи, да как же сказать-то им, чтобы они меня не беспокоили?!

Я уже начинала понимать свою чудовищную ошибку. Похоже, что спокойствие и извечная обитель российских пенсионеров Мертвое море совершенно разные вещи.

Открыв дверь, я увидела того же глазастенького мальчика из ресторана с огромным подносом, на котором возвышался натюрморт из горы фруктов.

— No! No! — замахала я руками, про себя подумав:

— Да сколько же жрать тут можно?!

Мальчик меня не слушал — он занес свой поднос в комнату, открыл мою дверь на балкон, и пригласил меня присоединиться к его теплой компании — подышать свежим воздухом и насладиться запахом моря. Под балконом с самого утра ходили и вопили трубным басом распушившие свои хвосты фазаны.

Чтоб вы знали и не строили иллюзий по поводу этих милых птичек, вопят они беспрерывно, громко, мерзко и противно! Никогда не думала, что фазаны вместо восторга внушат мне чувство раздражения. Слоны просто, а не фазаны.

Но делать нечего — уселась на услужливо подставленный мне беленький пластиковый стульчик и уставилась на официанта.

И вот сидим мы с мальчиком — и друг на друга смотрим. Он мне что-то говорит, то ли на иврите, то ли на английском, то ли на арабском, знать бы еще, на каковском!

Я тоже на него пялюсь, говорю что-то как умею, и сожалею про себя:

— Эх, знала бы английский, сказала бы ему: шел бы ты лучше работать, my friend!

И мы просидели так пару часов, просто пялясь друг на друга и вяло делая попытки найти взаимопонимание на каком-нибудь из существующих языков мира. После нескольких честных попыток, устав и отчаявшись найти это самое взаимопонимание, я со всей безысходностью туриста в чужой стране поняла:

— Нет, не судьба мне сегодня Мертвое море увидеть! Языковой барьер.… Хоть бы чемодан успеть разобрать!

— Может быть, он чего-то от меня хочет? — тоскливо думала я, плавясь от жары и от желания растянуться в полном одиночестве на огромной кровати.

Кровать была королевской и притягивала мои мысли и желания — зря я, что ли, за двухместный номер заплатила?

— Может быть, сказать ему «no sex!»? Так, на всякий случай? Вдруг они думают, что у нас в Белоруссии девушки доступные?

Вялые мысли тянулись неспешной вереницей в моей голове с размягченными от сорока четырех градусной жары мозгами.

Спас меня стук в дверь — пришел шеф в белом переднике и грозно тявкнул на моего мальчика, успевшего за это время стать мне родным и близким.

Мальчик ушел нехотя и с тяжелым вздохом, а я переоделась в купальник и пошла знакомиться с Мертвым морем.

Внизу мое внимание привлек огромный черный афроамериканец. Он неторопливо протирал полы в холле белоснежной шваброй и пластично двигался в такт звучащей из колонок музыке. Захотелось достать фотоаппарат из сумочки и пофоткать, но я постеснялась.

Поздоровавшись, черный мужчина достал из шкафчика своими огромными черными руками белоснежное полотенце и вручил его мне, продолжив дальше свой медленный танец со шваброй.

На выходе мне побибикал араб из паровозика — тогда я не знала, что на Мертвое море, которое было видно из окна отеля, нужно ездить, а не ходить.

По такой жаре ходят только идиоты и сумасшедшие. И белорусы.

Не успела я отойти и двух метров, как ко мне подбежал знакомиться еще один юноша, представившись именем Аси. Говорил он на английском, и я его хорошо понимала. Да понимать-то особо было нечего — я Аси понравилась, и он с удовольствием вызвался проводить меня до пляжа.

Я Вам больше скажу — даже если Ваш словарный запас состоит из четырех английских общеупотребительных слов — Yes, no, o’key и Thank You, этого вполне достаточно, чтобы прекрасно общаться и понимать друг друга. К тому же язык жестов пока еще никто не отменял.

— Боже, это такое море?! — я поразилась, когда увидела пляж с голыми камнями и лужу, в которой люди сидели на белых пластиковых стульях в белых балахонах.

Стоило ли вообще в такую даль переться, чтобы увидеть мелкую и теплую, как парное молоко, соленую лужу и необорудованный пляж?

— Куда я попала, где мне спину лечить? — спросила я Асика.

— Don't worry, сейчас я сделаю тебе массаж, — обнадежил меня Аси.

Слово «массаж» понятно на любом языке, но в моей голове не укладывалось, как можно сделать массаж без массажной кушетки, масла и кучи полотенец.

— Don't worry! Don't worry! — твердил мне мой симпатичный массажист, но мое волнение от его слов только усиливалось.

Я сказала ему:

— Увидимся позже!

— O’key, — покорно сказал он, и показал на своих часах стрелку циферблата, согласившись на встречу после обеда.

Я побродила по берегу, искренне пытаясь решить задачу, как купаться в море, где толща воды составляет от силы десяток сантиметров. Жара уже расползлась душным облаком по белому соленому берегу, я буквально плавилась на огненном жгучем солнце.

К счастью, ко мне подошла русская женщина и рассказала все, что нужно знать туристу, о Мертвом море. Купаться здесь нужно на городском пляже, где пологий песчаный берег, без солончаков и ранящих ноги острых камней.

В Мертвом море чувствуешь себя поплавком, который не держится на воде, выталкивается и переворачивается, как винная пробка. Нужно приспособиться и следить за равновесием, чтобы соленая вода не попала в глаза. Потренировавшись немного и нахлебавшись соленой воды, я через некоторое время могла уже вполне комфортно плавать и на спине, и на животе, и даже боком.

К вечеру выяснилось, что весь Эйн-Бокек — это большая деревня, и остаться здесь наедине просто невозможно. На пляжах много общительных и доброжелательных евреев, они приезжают сюда отдыхать, и очень жаждут пообщаться с русскими.

Вероятно, все остальное время года они испытывают одиночество. Много рассказывают о том, как им хорошо жилось раньше, и как год от года все становится только хуже. Государство прижимистое, всего несколько раз в год оплачивает им отдых на Мертвом море.

Отдыхающих мало, больше беспрерывно приезжающих в больших автобусах туристов. Туристы под наблюдением всегда спешащих куда-то гидов быстро переодеваются, бегут к морю, купаются, намазываются грязью, фотографируются, бегут под душ, и так же быстро складываются и уезжают.

Любоваться пейзажами Мертвого моря и пальмами здесь можно бесконечно. Мертвое море — это чудо, природная жемчужина, жаль, что оно постепенно исчезает.

За последние несколько десятков лет Мертвое море, которое упоминается еще в Библии, потеряло треть собственного объема и продолжает его терять со скоростью один метр в год. Ученые, активисты и экологи пытаются привлечь внимание общества к проблеме, чтобы спасти природную жемчужину. Не так давно состоялся перфоманс с участием нескольких сотен обнаженных мужчин и женщин, обмазавшихся белой краской и позировавших американскому фотографу Стивену Тунику на фоне усыхающего водоема.

Все магазины в Эйн-Бокек работают допоздна, а вечером в каждом отеле проводятся музыкальные вечера со знаменитыми артистами, живой музыкой и песнями на всех языках мира.

Главное впечатление, когда попадаешь в Израиль, — это восторг и удивление. Как, каким образом людям удалось создать оазис в голой бескрайней пустыне, где на многие километры вокруг один лишь сухой песок? Где едешь в автобусе по сухой безжизненной земли без капли воды? Как они сумели посадить здесь множество растений и живучие прекрасные вечнозеленые пальмы?

В Израиле чудесным образом встретились современность и вековая история, здесь оживают старинные мифы и легенды, а древность и модерн совершенно непостижимым образом удачно сочетаются.

Только здесь, на Святой Земле, атмосфера древних библейских времен напоминает нам, что мы — всего лишь маленькие песчинки, частички мироздания в огромной Вселенной, мир не начался с нашим рождением, и не умрет с нашей смертью. Невозможно передать словами ощущения, испытываемые в торжественных и величественных святынях, веками притягивающих паломников со всего света, где с небес льется невидимый божественный свет, а на тебя смотрят глаза Бога.

В здешнем воздухе витают неуловимые вибрации, создающие благоговейный и священный трепет, рождающие спокойствие, умиротворенность и одухотворенность и напоминающие нам, что в мире есть вечные ценности.

Израильтяне верят, что скоро на Храмовой горе раздастся трубный глас, возвещающий людям о конце света, и мир вновь увидит Иисуса Христа.

В Израиле мне понравилось все! Это оазис душевного спокойствия, терпимости к миру, одухотворенности и вдохновения, здесь я чувствую себя, как дома.