Свихнувшийся вагон

Наталья Лаврецова

Если вы любите путешествовать, ждете чудес и необыкновенных приключений – то это повесть для вас! Загадочная проводница, таинственный маг в клетчатой накидке, два хитроумных разбойника не смогут устоять перед натиском проницательного семейства, сумевшего распутать ловко завязанный преступный клубок…

Глава четвертая

В которой появляется… Ну очень странная проводница

Итак, семейство приступило к дорожной трапезе. С легким подрагиванием продуктов на столике, отколупыванием скорлупы вареных яиц, которые, наверное, со времени первого пущенного поезда являются главным дорожным блюдом.

Но — не успели Аришка с Ромкой проверить яичную скорлупу на прочность, не успел папа донести до рта бутерброд, как… Двери купе поползли в сторону. И на пороге появилась…

Ну, проводница как проводница, видели они ее уже, когда садились в вагон. Правда, и тогда она уже с каким-то особым пристрастием разглядывала их билеты, впрочем, на это имеет право каждый проводник.

— Это вы хотели выпить чаю? — спросила она их так, будто пить чай в вагоне занятие противоестественное. Лицо ее при этом даже выражало любезность, вернее, она изо всех сил старалась ее изобразить, но, казалось, любезность к ней просто не шла. Рот ее растягивался в бесконечную жвачку, из него, казалось, просто «выпадали» режущие акульей белизной зубы. И этими своими зубами она резала их, будто все они были один большой именинный пирог.

— Значит вы! — прирезала окончательно, давая понять — какой абсурд то, что они хотели сделать.

— А почему, собственно, мы не можем захотеть выпить чаю? — с неожиданной робостью спросила мама.

— Да, почему, собственно? — даже папа удивился своему вдруг дрогнувшему голосу.

Но, словно почувствовав опасность именно с этой, папиной стороны, проводница развернулась, и — пошла на него!

Она «шла» на него, как идет тореадор на быка, всем корпусом, грудью, руками и ногами, вмиг забив папу в угол купе, словно мяч в угол ворот. Забитый в угол папа был нокаутирован, обезврежен и ей не опасен. Приблизив каучуковые губы к самому его лицу, она прошипела ему в самое ухо:

— Потому, уважаемый папа, что… — но вдруг оборвала себя на полуслове. Поддернув темный рукав униформы, бросила взгляд на маленькие, спрятанные под рукавом часики:

— Потому что сейчас только девятнадцать часов десять минут! — и улыбнулась, довольная, что смогла хоть что-то объяснить этим непонятливым, разновозрастным детям.

Но и после ее аргументированной речи, их лица не прояснели.

— Ну и… что? — позволила себе нетактичность мама. — Почему мы не можем захотеть выпить чаю в девятнадцать часов десять минут?

Та, казалось, хватанула ртом горячего пара.

— Конечно! — выдохнула она. — Конечно, вы можете захотеть выпить чаю когда угодно! Когда вам будет угодно! Но ведь мы еще даже не проехали… Назярь! — и передернула плечами, понять, что уж на этот-то раз сказала больше, гораздо больше, чем ей следовало.

— Ах, Назярь… — мама оглянулась в надежде, что, может, кто-то понял больше ее.

— Да, Назярь мы действительно не проезжали, — кивнул папа.

И дети закивали тоже, обрадованные, что услышали от нее хоть одно знакомое слово:

— Да, верно! Назарь не проезжали! Точно!

— Вот, видите! — акулий рот захлопнулся.

— Что — видим? Что не проезжали Назярь? — пыталась воззвать к здравому рассудку мама. — А чай причем?

Проводница, принявшая было более осмысленное выражение, покривилась снова: весь труд по объяснению пропадал даром.

— Послушайте… — вылезая из угла, попытался реабилитироваться папа: — Что вы нам мозги пудрите? Назярь не Назярь, при чем тут это? Вы что, своих обязанностей не знаете? В них, между прочим, входит обслужить пассажиров, по их желанию подать им чай, кофе…

— Шоколад в постель… — вдруг плотоядно лязгнула зубами проводница.

— Так, кажется, я поняла! — голос мамы прозвенел жизнеутверждающе.

— У вас просто не нагрет бак! — втиснула она свое заключение в простую логическую формулу. — Так бы сразу и сказали, что кипяток, мол, будет после Назяря…

— Бак? Причем тут бак? Какой бак, гражданка?

— Обыкновенный. Для кипятка! — не снижала своего жизнелюбия мама.

Члены семейства тоже обрадовались таким простым и понятным маминым доводам.

— Который у вас стоит при входе!

— Который вы топите углем!

— Из которого вы всем наливаете чай!

Но проводница продолжала сверлить взглядом маму, словно пытаясь сделать в ней дырку.

— Бак у меня давно нагрет, гражданка! — и она облила маму… не кружкой, не стаканом, не ушатом — целым баком презрительного яда.

— Что ж, раз вы так хотите — будет вам чай! Только не говорите потом, что я вас не предупреждала!

— О чем? — глянули на нее четыре пары глаз.

— Разумеется, о том, что мы еще не проехали Назярь!