Правдивые рассказы подруг в сопровождении картин и скульптур

Наталья Комлева

Редко кто бывает своей жизнью доволен. Чаще всего люди думают, что их жизнь неинтересная. Однако если присмотреться, то выходит не так. Иной раз над самим собой заплачешь, а иной раз и порадуешься! Вот как в этих маленьких рассказах, которые не сгруппированы «по темам», а просто рассыпаны по страницам – в жизни ведь события тоже обычно происходят не по схеме. И всё-всё в них правда, всё – как было на самом деле, ничего не убавлено, ничего не прибавлено. Так, как подруги рассказывали.

Развод

О. Роден (Франция). Поцелуй.

Одна искусствовед очень влюбилась в популярного журналиста — прямо жить без него не могла. Два года осаждала она предмет страсти, пока не добилась от него мужского внимания и ребёнка. Журналист был женат, но детей с законной супругой у него как-то не случилось. А тут — пожалуйста, да ещё и второй намечался…

Развёлся журналист, женился на даме-искусствоведе, прежней супруге благородно оставил недвижимость в виде однокомнатной квартиры и переехал к новой жене в четырёхкомнатную квартиру в прекрасном районе: в двух шагах — метро, напротив дома — парк обширный и хорошо устроенный, магазины замечательные вокруг, кафе-рестораны. Да и сама квартира хороша: третий этаж с отличным лифтом, потолки высокие, комнаты просторные, изолированные, дом — «брежневский кирпич». Красота просто!

Журналист для своих творческих исканий затребовал комнату отдельную, очень уютную, тихую, окно во двор выходило, а жена с детьми в другой комнате устроилась, но не рядом, а наискосок через коридор, чтобы детский писк творчеству не мешал. В детской комнате шумновато было, потому что улица оживлённая под окнами проходила, но ничего, как-то разместились. А родители жены, уже довольно пожилые, в третьей комнате жили, тоже на шумной стороне. Четвёртая комната, самая большая, для светской жизни предназначалась: к журналисту постоянно гости ходили, известные в стране люди.

Жили они так, поживали, горя-беды не знали, как вдруг — оп! — прилетела журналисту от судьбы плюха: грянул кризис, издание, где он работал, закрылось, а в другие двери он принципиально стучаться не стал, потому что не его это был уровень, низкий. И стал журналист ждать, когда в издание высокого уровня его пригласят, а пока что в комнатке своей уютной разные литературные произведения создавал. Произведения в печать не брали — но это потому, что никто не мог его интеллект и мастерство оценить, которые далеко за обычные рамки выходили, да и завистники интриговали, ясное дело. И пришлось его жене, даме-искусствоведу, себе вторую работу найти — детей-то кормить надо было, да и мужа теперь содержать приходилось. Но она не унывала, ведь муж-то был любимый, а дети — славные девчонки!

Однако через несколько лет как-то поубавилось у неё энтузиазма и стала она робко намекать супругу, что, может быть, лучше немножко снизить планку и найти уже какой-нибудь заработок: дети растут, социализм кончился, все кружки-секции платные, для подготовки в вуз репетиторы нужны, да и родители старенькие стали, их поддержать надо — а она одна этот объём потребностей своими усилиями покрыть не может… Бывший журналист, а теперь непризнанный писатель ей на это ничего не отвечал и гордо удалялся в своё горное гнездо, где он литературные шедевры создавал.

Шли годы. Родители один за другим покинули этот мир, старшая дочь уехала в далёкую страну работать, да так там и осталась, младшая нашла себе бойфренда и жила у него, и остались писатель с искусствоведом в четырёхкомнатной прекрасной квартире одни. Не вдвоём, а именно что одни. Он один — у себя в гнезде на бумажных горах, и она одна — в пустых трёх комнатах. И до того дело дошло, что жена своего мужа уже видеть не могла. То есть она его и так почти не видела, но чувствовать в пустой квартире постоянное присутствие постороннего предмета было тяжело.

Супруги развелись и разменяли прекрасную квартиру на две: писателю — однокомнатную, и он долго раздражался, что при этом денег на жизнь не дали, и ему — ему! — пришлось в баню сторожем устроиться, а ей — крошечную двухкомнатную в панельной многоэтажке.

Писатель стал ходить к прежней жене жаловаться на её же нечуткость и жестокосердие, упрекать и обличать. Заодно обедал.

Так ходил он к своей бывшей жене, ходил, да и обнаружил, что без неё уже вообще жить не может. Не в бытовом смысле, это само собой, а — поговорить, новости политики и культуры обсудить. Бывшая жена ему о выставках новых рассказывала, о фильмах, спектаклях нашумевших — и захотелось писателю, то есть теперь уже сторожу при бане, одну такую, очень интересную, выставку посетить. Пошли вместе. Супруга занятно комментировала картины. Писателю понравилось. Сходили на другую выставку, потом на спектакль выпускной в известном театральном вузе, потом ещё куда-то — и до того дошло, что стали вместе на конференции ездить искусствоведческие. К родственникам в кои-то веки съездили, на Русский Север, затем просто так — в отпуск вместе.

Хорошо живут теперь, дружно.