Есть такое место на земле – Пас-Ека

Наталья Карцева

Темы добра и зла, дружбы и вражды, всегда остаются актуальными. Подростки оказались в незнакомом мире. Окружающая среда, многообразна и наполнена паранормальностью. Дорога домой потеряна. Главные герои проходят испытания, знакомятся с интересными людьми, узнают быт другого мира. Обнаруживают как не просто рассказать о своём привычном мире, людям которые никогда там не были. Это поможет взглянуть на знакомые вещи с необычной стороны. Но смогут ли ребята вернуться в свой мир?

© Наталья Карцева, 2023

ISBN 978-5-0060-6300-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Есть такое место на земле — Пас-Ека

Глава 1

Чокнутые

Это лето запоздало на две недели. Уже стало казаться, что оно так и не наступит, а дожди и холодный ветер не закончатся. Но жара всё же пришла, высушив за один день все лужи. Воздух в городе пропитался влажностью и запахом разогретого асфальта. Нещадно палило солнце, обжигая и нагревая всё вокруг.

На детской площадке, расположенной между пятиэтажками, сегодня было непривычно тихо и безлюдно. В час дня солнце жгло как раз над самой площадкой, прогнав оттуда бабушек и мамочек с детишками. Время здесь как будто затихло и расплавилось от жары. Даже редкие тополиные пушинки, проплывая в воздухе, казались необычайно медлительными и заторможёнными. Жизнь кипела где-то там, за многоэтажками. Это оттуда доносились далёкие обрывки музыки, звуки ревущих автомобилей, мчащихся по неотложным делам. А здесь, на детской площадке, не было никакой спешки, совершенно другое время, другой мир.

Даня, сидя на карусели для малышей, лениво отталкиваясь одной ногой от земли, раскручивал её.

— Я через два дня в спортивный лагерь еду с нашей хоккейной командой, — сказал Артём с ноткой хвастовства и тоже оттолкнулся одной ногой, раскрутив карусель в другую сторону.

— Далеко? — без энтузиазма спросил Даня.

— На Байкал, в сторону Шаманки. Отец в последний момент сказал, что давно заплатил за путёвку, — Артём вскинул брови. — Прикинь! Он сначала говорил, что я не поеду. Просил, чтобы я оценки исправил. Говорит: «Исправишь, потом и поедешь». А как их исправить? Вот я и думал, что всё, накрылись мои каникулы с нашей командой, — Артёмка нахмурил брови, взглянул в глаза Данила, и тут же на его лице появилась довольная улыбка. — Он пошутил! Я еду! А ты сам-то как? — и мальчик заинтересованно посмотрел на друга, зная ответ заранее.

У Даньки не было отца, который мог бы заплатить за путёвку в спортивный лагерь. Мальчик его никогда не видел, даже фотографии не было. Все разговоры об отце сводились к тому, что мама Данила обещала всё рассказать, когда он, Данька, подрастёт. Данька рос, а этот вопрос оставался без ответа, да он и сам не спрашивал уже, не хотел знать.

Прошлой зимой Данькина мама, возвращаясь из торгового центра, где работала продавцом, поскользнулась на наледи и сломала ногу. Кость неудачно срослась, пришлось делать повторную операцию на ноге, проходить реабилитацию, а потом искать новую работу. Весь этот период денег в семье не было, и Данилу даже пришлось уйти из хоккейной команды из-за невозможности оплачивать занятия. Заниматься хоккеем Даньке очень нравилось, но нужно сказать, что он не был игроком, подающим большие надежды, и тренер на него мало обращал внимания. Так что надеяться на его ходатайство, чтобы получить льготную путёвку в спортивный лагерь на берегу Байкала, даже не стоило мечтать. Летние каникулы Данила должны пройти в городе. Может по выходным смогут выбираться на пикник с друзьями семьи, а может и этого не будет.

— Я? — Даня задумался, не зная, что сказать, но говорить о том, как пройдёт его лето, не хотелось не только Артёму, но и самому себе. Да-да, больше всего на свете в эту минуту Даня боялся признаться самому себе, как пройдёт его драгоценное лето. — Я? Да нормально, не переживай, — отмахнулся он от вопроса.

Оттолкнулся ногой от земли, раскрутив посильнее карусель, и в круговороте двора увидел, что к нему направляется, прихрамывая, его мама с сердитым выражением лица, держа в руках рюкзак. Даня соскочил с карусели и быстрым шагом направился к ней. Артёму показалось это странным, и его осенило: «Данил явно что-то хочет скрыть, он потому так рванул к маме, чтобы не было слышно, о чём они будут говорить. А этот рюкзак? Он ведь куда-то собрался ехать?» От этих мыслей ноги сами понесли его поздороваться с тётей Олей.

— О чём ты думаешь? Вы должны были уехать полчаса назад! Латышевы тебя ждут, и Катенька уже два раза звонила, спрашивала, где ты есть! Я сама тебе уже сто пятьдесят раз позвонила! Почему не берёшь трубку? — сердито говорила тётя Оля.

— Я забыл, что телефон на беззвучке. Уже хотел идти… — бубнил Даня, разглядывая свои пыльные кроссовки.

— Как можно быть таким безответственным? Латышевы нам решили помочь, взять тебя с собой в деревню, чтобы хоть какой-то летний отдых у тебя получился! Чтобы не дышать этим пыльным городом! Чтобы я не нервничала, что ты у меня… — тётя Оля остановилась, подбирая слова, поглубже вздохнула и спокойным тоном продолжила, — Алина Малышева уже на месте, Катенька тебя ждёт, а ты тут на карусели крутишься.

Тётя Оля осуждающе покачала головой, обняла Данила, поцеловала в щёчку. Мальчик, помня, что за спиной на карусели сидит Артём, нахмурил брови и отстранился от поцелуя, укоризненно, но по-доброму сказав:

— Ну, мам.

Женщина понимающе улыбнулась, вручила рюкзак и уже ласково проговорила:

— Давай ступай к Латышевым, они тебя ждут, я им сейчас позвоню и скажу, что ты идёшь. И включи на своём телефоне звук! Люблю тебя! Очень! Давай отдохни хорошенько. Тебе там будет неплохо, а мне спокойно, что ты…

— Здравствуйте, тёть Оль! — вклинился в разговор из-за спины друга радостный Артём, потрясённый услышанным диалогом.

— Здравствуй! — коротко ответила тётя Оля и, прихрамывая, отправилась назад.

— Так ты что? С этими? — выпучил глаза Артём. — Из параллельного класса? На каникулы? В деревню? С чокнутой Катенькой и этой бррр… Малышевой! Я тебя поздравляю! Вот это ты попал! — восторженный Артём разразился наипротивнейшим хохотом.

— Хватит ржать! — нахмурил брови Даня, забрасывая рюкзак на плечо.

— Тебя как угораздило так вляпаться? — не унимался Артём, сияющий от счастья.

— Мать подружилась в школе с родительским комитетом, а там председатель — мамаша Латышевой Кати. Вот они и решили помочь с отдыхом, — Даня проглотил ком обиды, вызванный невозможностью поехать с хоккейной командой на Байкал. И тут же подумал о том, что судьба, чтобы ударить больнее, подбросила в насмешку какую-то деревню и двух девчонок в придачу. Не просто девчонок, а самых странных из всей школы. Всё это застряло комом в горле и мешало дышать.

— А что? Неплохо, — ёрничал Артём. — Весело, наверное, будет с Катенькой и Алиночкой. Стихи Пушкина выучишь, названия галактик, на пианино играть научишься. Малышева тебя ух, — Артём сжал кулак и подставил его к носу Данила, скорчил злую гримасу, изображая Малышеву Алину, и в следующий миг закатился раскатистым смехом.

В голове у Даньки скоростным поездом понеслись мысли о том, что никто на этом свете не может понять его чувства. Скольких трудов ему стоило быть таким, как все. Как все нормальные пацаны! А теперь из-за этой гадкой Катьки и этой противной Малышевой всё рухнуло. Эта их проклятая деревня перечеркнула всё. Всё, что он, Данька, кропотливо строил в своих отношениях с миром. Ну почему из всех людей, что есть на свете, судьба подбросила именно этих двух? Почему такая несправедливость? За что?

— Да хватит тебе! — разозлился Данька, — я сам не рад! Мне не нужен этот отдых! Я бы в городе остался, и нормально мне было бы. Я бы лучше матери помогал на работе. Денег бы заработали больше. Может и в нашу команду потом взяли бы обратно, — выпалив всё на одном дыхании, он тяжело вздохнул. Артём уже не смеялся, и Даня продолжил разговор спокойным тоном. — Мама сказала, что в тринадцать лет меня никто не возьмёт на работу, даже её помощником. Ни один директор не захочет брать на себя такую ответственность. А я не представляю, что буду с этими… — Данька передёрнул плечами, — делать в деревне. Если только… — мальчик зло улыбнулся, и в холодных голубых глазах сверкнула искра азарта. — Если только устроить этим чокнутым незабываемый отдых. Такой, чтобы они меня потом за три квартала обходили и тряслись от страха.

— А это дело! — оживился Артём. — Если что, — достав из кармана телефон, мальчик покрутил им перед носом Данила, — ты нам пиши. Мы с ребятами тебе поможем, придумаем план незабываемого отдыха в деревне для чокнутой Катеньки и великанши Малышевой. Отправляй фотки и будь на связи! — Артём весело хлопнул друга по плечу.

— Телефон! Я звук-то так и не включил, — встревожился Данька. — Ну, давай, пока! До связи! Я побежал.

Воодушевившись возможностью как-то скрасить свои невесёлые каникулы и желанием хоть чем-то блеснуть перед Артёмом, Данька залихватски перепрыгнул через скамейку. Быстро пресёк детскую площадку, перелетел вторую скамейку, но лямка рюкзака зацепилась за спинку скамьи, и мальчик кубарем упал под сиденье, запутавшись в собственном рюкзаке и оказавшись при этом в нелепой позе.

Ещё несколько мгновений в воздухе вместе с тополиными пушинками витала и раскачивалась надежда Даньки, что друг этого позорного падения не видел. Но воздух качнулся, дрогнул и лопнул вместе с этой надеждой от Артёмкиного раскатистого гогота.

Разозлившийся Данька поспешил убраться с детской площадки, на ходу отряхивая штаны от пыли. Теперь было неважно куда — к Латышевым, так к Латышевым, только бы подальше от этого наипротивнейшего гогота.

Во дворе дома, где жили Латышевы, всё вокруг пропиталось нетерпением, все ждали Данила. На такой жаре каждая минута ожидания медленно таяла, шипела и пузырилась, превращая время в невыносимую пытку. Даня появился с той стороны, откуда его не ждали. Все стояли к нему спиной. Родители Латышевой Кати: Светлана Николаевна — стройная, миниатюрная женщина в цветастом платье и Иван Филиппович — высокий, крепкий мужчина средних лет — коротая время, сосредоточенно что-то читали в своих телефонах. Алина и Катя стояли у красной машины и над чем-то смеялись. Девочки учились в одном классе и были подружками. Алина была не по годам высокой и крупной девочкой, самой большой среди не только семиклассников, но и некоторых старшеклассников; с короткой стрижкой, тёмными волосами и выразительными чёрными глазами. Катя же — её полная противоположность: маленькая, худенькая, со светлыми волосами, собранными на макушке в хвост. Данька даже удивился, он никогда не замечал, какие у Катьки волосы. В школе этого не было видно, а здесь на солнце длинные русые волосы девочки переливались радужными искорками.

«Когда она успела вырастить такую красоту, и чем она их моет?» — подумал Данька, протягивая руку, и… и с силой дёрнул Катю за волосы. Девочка ойкнула, все оглянулись.

Даня приготовился увидеть в глазах у ненавистной Катьки Латышевой всё что угодно из серии: злость, боль, ненависть и презрение — но в серо-зелёных глазах было радостное удивление. «Она обрадовалась? Они точно все тут ненормальные? Другая бы девочка разозлилась и треснула бы меня по башке, я бы заорал, упал под ноги, корчась от боли! Они бы все испугались связываться со мной, и меня бы не взяли в эту проклятую деревню»

— Ну, наконец-то! — сказала радостная Катя. — Мы все тебя тут ждём!

Даньке на мгновение показалось, что Катька его сейчас обнимет, и он, выпучив глаза, испуганно попятился назад. Но ничего такого не произошло. С ним все поздоровались с улыбкой. Иван Филиппович открыл багажник машины, показывая, куда пристроить рюкзак:

— Садись в машину, да поехали, а то уже время много.

Потрясённый гостеприимством Латышевых Данька закинул пыльный рюкзак в багажник и пригладил свои торчащие волосы цвета соломы. Мысль о том, что Катя даже не поняла, что должна была обидеться за то, что её так больно дёрнули, вытеснила обжигающее чувство стыда за позорное падение на детской площадке. Но при этом добавило ещё больше злости на Латышевых, на самого себя, что даже разозлить кого-то нормально и то не получилось. И уже совсем безнадёжным показалось то, что его не стали ругать за опоздание на целый час. «Как же я буду с ними бороться, если эти тупицы даже не понимают, что нужно было злиться?» Данька уселся на заднем сидении автомобиля, сцепив на груди скрещенные руки и нахохлившись, уставился в окно. Лишь бы никого не видеть из этих людей!

Катя села у другого окна, а Алина устроилась посередине. Больно ткнув Даньку локтём в бок и наступив ему на ногу, девочка, поджав губы и сощурив глаза, уставилась на мальчика, чётко дав понять, что это была месть за его опоздание.

«Не всё так плохо. Кажется, мне будет кого троллить», — подумал Данил и зло улыбнулся, отвернувшись от Алины.

— Ну, поехали, — сказал Иван Филиппович, включил музыку, и машина тронулась с места, устремившись в общий поток, туда откуда доносились звуки ревущих автомобилей, мчащихся по неотложным делам.

Данил достал телефон. В этот момент звонила мама, а звук он так и не включил. Ответив на вызов, мальчик сказал, что уже едет со всеми в машине в проклятущую деревню. Данька от нечего делать поиграл в телефонные игры, но настроения не было даже на это. Мелькающий городской пейзаж за окном сменился скучными полями и лесочками. Дорога то поднималась на холмы, то спускалась с них. Даньку укачало, и он уснул, уткнувшись головой в боковое стекло автомобиля.

Катя и Алина болтали между собой. У девочек настроение было что надо. Они ждали эту поездку с нетерпением. И даже то, что с ними поехал школьный хулиган Данил, не испортило им настроение. Светлана Николаевна объяснила, какая непростая обстановка сложилась в семье Данила, и не помочь ему было просто невозможно.

Для того чтобы провести часть лета вместе с Катей, Алине стоило не малых усилий уговорить своих родителей отпустить её в деревню с подругой. Дело в том, что Алина училась играть на фортепьяно, и ей никак нельзя было пропускать занятия. Даже в летние каникулы нужно было заниматься, а в деревне не было музыкального инструмента. И всё же мечта побывать на настоящей пасеке победила. Поэтому сейчас Алина была самым счастливым человеком, ведь скоро она сама всё увидит. Всё то, о чём рассказывала ей Катя. О том, как собирать мёд, как ведут себя пчёлы в ульях. И конечно, можно будет увидеть красоту медоносных лугов. Встретить рассвет и попробовать самой надоить коровьего молока. Как говорится: «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать». К тому же две недели без фортепьяно! Это не так много, как может показаться. После деревни Алина начнёт готовиться к концерту, а потом уедет с родителями в санаторий. Катю после деревни ждёт поездка на море и продолжение каникул.

А сейчас на своём автомобиле семья Латышевых мчалась в деревню Поздняково навестить бабушку Надю и деда Филиппа.

***

Спустившись с тракта, машина Латышевых заехала в деревню. Проехав несколько дворов, они повернули налево, увидели дом с палисадником, огороженным белым заборчиком. Этот палисадник был самый нарядный и самый цветущий во всём Поздняково. Рядом с ним были установлены зелёные ворота, навешанные на толстые бревенчатые столбы с прибитым к одному из них почтовым ящиком. Сверкали чистотой окна дома, в которых яркими красными шарами горела герань. Белые ставни были раскрашены фантазийными цветущими растениями необычайно ярких цветов. На скамейке у ворот сидели дед Филипп и баба Надя. Дед был крепкий высокий с седыми волосами, а баба Надя как все типичные уютные бабушки: невысокая, кругленькая, с пухлыми пальчиками и добрым лицом, исчерченным глубокими морщинами, какие бывают у людей, которые много улыбаются. Вот и сейчас баба Надя улыбалась такой светлой улыбкой, на которую слетаются, как мотыльки на свет, и дети, и внуки.

Иван Филиппович остановил машину у ворот. Катя выскочила из машины и в два прыжка оказалась в крепких объятиях бабушки. За воротами во дворе приветливо залаял пёс Кузя, пытаясь вырваться к гостям, чтобы поздороваться с ними.

— Ну, наконец-то! Ждём вас с самого утра, — сказал дед Филипп. — Бабушка меня загоняла. Едут, говорит, едут. Чую, говорит, что едут. Пошли за вороты встречать, — ворчал радостный дед, обнимая Катю.

Баба Надя вся светилась от счастья, желая обнять и расцеловать каждого из дорогих гостей. Была рада-радёшенька, что наконец-то все собрались вместе.

— Проходите-проходите в дом. Ждём вас, и стол накрыли, и пирогов с ватрушками напекли, и в доме прибрали. Проходите! — суетилась баба Надя.

— Здравствуйте-здравствуйте! А Катя к вам привезла своих друзей, — сказала Светлана Николаевна.

Данька от этих слов даже фыркнул. «Тоже мне друзья», — возмутился внутренний голос Данила.

— Мы сами-то ненадолго, — сказал Иван Филиппович, доставая из багажника машины тяжёлые сумки. — Нам на работу в понедельник, а ребят оставим на две недели, сами с утра уедем в город.

Дед Филипп открыл калитку, и пёс Кузя, радостно виляя хвостом, подбежал к Кате, Ивану Филипповичу и Светлане Николаевне, тыкаясь своим мокрым носом в каждого, чтобы лично их поприветствовать.

— Кузя, Кузя! Это Алина, — сказала Катя и присела на корточки, заглядывая псу в глаза, погладила его по голове таким движением, как будто вытирала об Кузю руки. Алина аккуратно погладила пса, и он в ответ игриво завилял хвостом.

Данька на это смотрел с лёгким пренебрежением, но собаку погладить хотелось и, не удержавшись, запустил свои пальцы в густую шерсть Кузи. Пёс незамедлительно ответил вилянием хвоста.

— Ну, вот и познакомились, — сказал дед Филипп, придерживая калитку и пропуская во двор гостей, при этом здороваясь с каждым за руку.

На открытой веранде стоял сервированный стол. Еда на свежем воздухе становится намного вкуснее, а потому хозяева и гости поспешили приступить к обеду.

Всё было очень вкусно: особенно творог с густой деревенской сметаной и бабушкины булочки с посыпкой, и ватрушки, и пирожки с осердием.

— Завтра с утра на пасеку поедем на Карьке, а-то я боюсь, что реки из берега выйдут. Сначала дожди поливали, а теперь такая жара стоит, — сказал дед. — Похоже, что снег в Байкальских горах весь растаял за три дня. Да так, что реки переполнил водой. Шибко они шумят сегодня, надо успеть ульи проведать.

— На чём поехать? — спросила Алина, обращаясь к Кате.

— На Карьке, так лошадь зовут. Она чёрная с тёмно-бурым отливом, в народе называется каряя. Потому и Карька, — сказала Катя.

— А-а-а, — многозначительно протянула Алина.

— Я тоже с вами поеду? — спросил Данил.

— Конечно! — удивляясь, сказала Катя.

— А что на лошади трястись в телеге-то? Давайте, я с утра вас всех отвезу на машине, — предложил Иван Филиппович.

— А обратно как? — саркастически спросил дед Филипп. — Давай так, сын, ты с утра детишек отвезёшь на пасеку, а мы с бабушкой кое-какие дела сделаем да к обеду подъедем к ним на Карьке.

Так и решили, правда, Алина и Данил предпочли бы прокатиться в телеге на Карьке. С видом эксперта Катя сказала:

— Ехать в телеге три часа да на солнцепёке — это хоть и экзотично в наше время, но утомительно, долго и пыльно. А к концу пути будете чувствовать «пятой точкой» каждый маленький камушек на дороге и каждый ухаб.

Сама пасека находилась от деревни подальше и поближе к медоносным лугам, это в трёх часах езды на лошади, а на машине это расстояние можно проехать за час… да, пожалуй, что и меньше часа.

Остаток дня в деревне Поздняково пролетел незаметно. Поздним вечером Алина удивлялась тому, какие крупные и яркие на небе звёзды.

— Это всё потому, что в деревне воздух более чистый, а электрического света не так много, как в городе. Поэтому на деревенском небе совсем по-другому смотрятся звёзды. Но согласитесь, что это удивительно. Ведь расстояние до звезды от чистоты воздуха не меняется, — сказала Катя и предложила идти спать, потому что завтра вдали от городской суеты всех ждал совершенно особенный день, наполненный чувством свободы.

Утром, проезжая по мосту, все обратили внимание на реку. Она действительно стала полноводной. Течение усилилось, река бурлила и спешила, как никогда прежде.

— Думаю, к вечеру разольётся, затопит некоторым деревенским огороды, — сказал Иван Филиппович.

Через час добрались на место. Пасека представляла собой территорию размером с половину школьного поля для футбола, огороженного пряслами. Пряслом называется изгородь из длинных жердей, протянутых между столбами. На пасеке стояло около сотни ульев, расположенных на земле россыпью, рядом — специальные поилки для пчёл, а также некоторые постройки: дом, летняя кухня, сарай, навес, под которым хранилась всякая утварь, небольшая конюшня для Карьки и техническое помещение для откачки мёда и хранения тары.

Алина и Данил, видя пасеку впервые, немного удивились, потому что думали, что на пасеке стоят только маленькие ульи, а тут была целая инфраструктура.

Иван Филиппович сразу предупредил ребят, что сотовая связь здесь ловит плохо. Просто так в интернет не выйдешь, а чтоб позвонить, нужно залезть на лестницу, что стоит с торца дома. Только в этом месте можно поймать связь. Договорились не беспокоить друг друга звонками, если только это не экстренный случай.

Пожить две недели без гаджетов — это, несомненно, трудное испытание, но зато хорошая возможность испытать то, что чувствовал человек до того, как изобрели сотовую связь и интернет. Данька от такой перспективы был просто в ужасе. Что тут делать? В этом дремучем месте было совершенно непонятно.

Катя обняла своих родителей и отпустила «в дальнее плаванье». Правда, плавать пришлось деду Филипу и бабе Наде. Родители Кати успели проскочить до наводнения и уехать в город, ничего не подозревая о размерах потопа.

Река вышла из берегов спустя два часа после того, как ребята приехали на пасеку. Разлилась так, что нельзя было проехать, а потом и вовсе старый мост не выдержал давление потоков воды и треснул, сильно деформировавшись. Теперь добраться до пасеки не было возможности до тех пор, пока не утихнет река, и не починят мост.

Не дождавшись к полудню деда с бабушкой, Катя залезла на лестницу с торца дома, чтобы позвонить в деревню. Ей удалось поговорить по телефону с бабушкой.

Катя подошла к Дане и Алине, сообщив новость о том, что дед с бабой не смогут добраться до пасеки примерно три-четыре дня, но возможно, что дольше, насколько дольше, это пока было непонятно.

— Мы здесь будем совсем одни. Еды нам хватит надолго, она есть в погребе и в холодильнике. Ещё тут есть телевизор, — сказала Катя.

Даня озадаченно присвистнул, всё его существо негодовало. И без того испорченные каникулы с каждым услышанным словом превращались в нечто ужасное. «Но ведь не может быть, чтоб до такой степени! За что?» — думал в отчаянье Данька.

— О! Начались приключения! — объявила радостная Алина об их положении. И так взглянула на Даню, что он даже зажмурил глаза, только бы не видеть это сияющее радостью лицо с глазами угольками.

— Да, кажется так. Неожиданная новость, я даже немного в растерянности. Что мы тут будем делать совсем одни? Так-то тут делать нечего, да и пойти особо некуда. Может для начала сходить за земляникой? Вон на том пригорке её всегда много, — Катя махнул рукой, показывая направление Алине и Данилу, а сама, никого не дожидаясь, побежала на полянку.

Пасеку с трёх сторон окружал смешанный лес. Высокие ели покачивали макушками, а осинки игриво шелестели листочками. Кусты багульника давно отцвели и теперь стояли невзрачным кустарником, утопая среди папоротника и хвоща. С четвёртой стороны к пасеке примыкала лужайка на холме с невысокой зелёной травкой и мелкими цветочками. Вот там и росла земляника. Перебравшись через прясла, Катя оглянулась на Алину и Даню, которые остались стоять на месте.

Данька, застыв, думал, как ему поступить дальше. Собирать землянику с Катей, которая точно не от мира сего, ему не хотелось. Только такой ненормальной как Латышева, могло прийти в голову собирать ягоду на поляне. «Что вообще за нафиг? Какая ягода? Когда тут полный кошмар происходит!» Мысленно негодовал Даня, но что делать дальше на этом отрезанном от остального мира месте он тоже не знал. Алина стояла рядом с Даней, скрестив руки на груди в позе ожидания, и смотрела на него таким взглядом, как смотрят надзиратели на заключённых. Данька поёжился, нахмурил брови и перевёл взгляд на полянку.

С этого ракурса на залитой солнцем лужайке Катька вся светилась белым светом, от чего она стала казаться ещё тоньше и воздушнее. «Если она сейчас повернётся к нам спиной, то мы, наверное, увидим её прозрачные крылышки. Она взлетит над лужайкой как стрекоза. Дунет ветер, и её снесёт нафиг от меня подальше! Коза!» Мысль оборвалась, когда он почувствовал, что Алина ткнула его локтём в бок.

— Пошли! — кивнула головой Алина по направлению к поляне.

Ребята минут двадцать бродили по лужайке. Земляники действительно было много, но она была неспелой: вся зелёная и белобокая.

Пришлось вернуться обратно. Перелезая через прясла, Алина спросила:

— А это что за подземный домик? Блиндаж? Бункер? Убежище? — действительно бугор походил на партизанскую землянку, вход в которую прикрывал пышный куст шиповника, из-за него виднелась дверь с облупившейся краской.

— Это старый подземный омшаник, — сказала Катя. — Дед говорит, что он нужен для того, чтобы в нём зимовали пчёлы. У нас слишком холодно, чтобы оставлять ульи на улице, их все на зиму стаскивали сюда, в подземный омшаник. Видишь? Потолок находится на уровне поверхности земли, но в нём есть вентиляция, чтобы не появлялась сырость и плесень, поэтому в омшаниках всегда сухо и тепло. А новый омшаник вон там стоит, он уже другой, наземный, — Катя махнула рукой в сторону построек на пасеке. — А в этом иногда хранили мёд в бочках, составляли рядами и закрывали за тяжёлой дверью от медведей, которые могли забрести на пасеку, почуяв запах мёда.

— Ни фига себе! Тут и медведи бродят? — удивилась Алина с некоторой осторожностью.

— Не! Уже не бродят. Тут кругом трассы и дороги, всё застроено деревнями и дачными посёлками. Медведи сюда не придут, — сказала Катя и добавила, — может, мы заглянем в этот омшаник? Я как-то хотела посмотреть, но тут куст шиповника вырос. Он зверски колючий, но зато очень красиво цветёт, будто настоящими розами. Самый любимый куст моей бабушки, она любит розы. Дед сказал, что ему примерно пятьдесят лет. Вот как вырос этот куст, так с тех пор никто и не заглядывал в этот омшаник.

Ребята подошли поближе, чтобы рассмотреть куст и дверь за ним. В этот раз он был не такой пышный, ветки его стали довольно редкими, а колючки как будто облезли.

— А что это с кустом случилось? — удивилась Катя.

— Может он от старости облысел? Тут кстати к двери можно пролезть, — сказал Даня, подбираясь к дверной ручке в виде железного кольца. Потянув с усилием кольцо на себя, он открыл дверь.

Ребята почувствовали скопившийся в помещении сухой жар, запах пчёл, мёда и воска. Стены омшаника были идеально ровными, выкрашены белой шпаклёвкой. От этого цвета в помещении было светло. И даже здесь, за дверью, кипела пчелиная жизнь. Полосатые труженики жужжали и летали среди белых стен.

— Ого! Да тут целый бункер! — радостно удивился Даня. А у самого в голове назревал план. «А не закрыть ли Катьку и Алину в этом омшанике. Пусть тут сидят одни, пока дед с бабкой их не найдут»

В самом конце омшаника стояла большая плетёная корзина. Данил направился к ней, посмотреть, что там. А в ней оказалась луковая шелуха. Надо полагать, что шелуха пролежала в корзине все пятьдесят лет, но сохранилась так, как будто её только вчера сняли с лука. Сбоку в стене, рядом с корзиной, Данил увидел ещё одну дверь.

— Посмотрим? Тут есть ещё одна дверь, — обратился Даня к девочкам, а сам уже толкнул от себя дверь, и она легко открылась.

Девочки подошли поближе. Следующий коридор оказался тёмным длинным и с низким потолком. Стены были из брёвен, потемневших от времени, и даже тут в темноте слышалось жужжание какой-то пчелы, искавшей выход. В самом конце длинного коридора виднелась тонкая тусклая струйка света. Подойдя ближе, ребята поняли, что свет попадает сюда через замочную скважину. Даня достал из кармана телефон, включил фонарик, посветив на дверь.

Старая деревянная дверь стояла тут с отпечатками не одного века. На полотне двери был вырезан профиль человеческой головы с бородой и двумя лицами, сросшимися затылками. Одно лицо смотрело влево, другое вправо.

— Ух ты! А это что за барельеф? — спроси Даня, освещая двуликое лицо.

— Похоже, что это Янус — сказала Алина, рассматривая барельеф.

— Какой ещё Янус? — отозвался с пренебрежением Даня.

— Двуликий Янус — это римский бог времени. Он может видеть прошлое и будущее, и этот дар отразился двумя лицами. Янус считается покровителя времени, хранителем всех входов и выходов, он бог всякого начала и всякого конца. Он носитель всего хорошего и плохого в этом мире. Имя Янус с латинского языка переводится — «дверь». А ещё переводится как «январь», месяц назван именно в честь этого бога. Январь, он же Януарий, он же Янус, — закончила свой рассказ довольная собой Алина.

— Ничего себе! Так это что дверь в прошлое? — удивился Данил.

— А с чего ты взял, что за дверью именно прошлое? Может там будущее? — возразила с ехидством Алина.

— Время придумали всего лишь для того, чтобы можно было на словах обозначить разные моменты существования. Есть только одно время, и называется оно — сейчас. А там, за дверью, скорее всего, очередная кладовка, — сказала Катя, толкая дверь с барельефом двуликого Януса, и перешагнула через порог.

— Бе-бе-бе! Ты, наверное, когда вырастишь, профессором времени будешь! — пригнув голову, чтобы не ударится макушкой о притолоку, сказал Данил и тоже шагнул через порог.

Ребята оказались внутри маленького домика. Похоже, что здесь играли дети дошкольного возраста. Маленький стол, маленький сундук, маленький деревянный буфет с посудой. За окном светило яркое солнце. На столе стоял маленький самовар, баранки и горячий чай в необычной и очень красивой кружке, сделанной в виде цветка, от которой поднималась струйка пара. Кто-то только что вскипятил самовар и собирался пить чай.

— Странно, — сказала Катя. — Ведь на пасеке сейчас никого не должно быть, кроме нас.

Ребята с любопытством осматривали жилище. Вторая дверь в домике, ведущая на улицу, была расположена напротив той, в которую только что они вошли. У порога второй двери стояли сапоги, чем-то напоминая ковбойские сапоги-казаки, но только очень маленького размера, как будто совсем для малыша.

В домике было очень тесно. Алине вообще пришлось пригнуться, во весь рост она не помещалась. Катя толкнула дверь, ведущую на улицу, и вышла во двор, а за ней боком протиснулась Алина. Следом выбрался Данил. Все притихли. Чувствовалось что-то необычное, а что именно непонятно.

Во дворе не было ничего примечательного, кроме того, что он совсем небольшой. У ворот стояла деревянная бочка, до краёв наполненная водой. Кате на мгновение показалось, что за бочку юркнул какой-то лохматый и чумазый ребёнок, но солнце ослепило глаза, сверкнув ярким бликом от воды в бочке. Катя зажурилась, прищурилась, чтобы восстановить резкость, и увидела, что у бочки сидит кот чёрного цвета. Он внимательно следил за нежданными гостями.

Необычным было ещё и то, что двор располагался совершенно непонятным образом там, где его не было на пасеке.

— Что-то я не поняла, куда это мы вышли? — спросила Катя, обращаясь к ребятам.

Данила и Алину меньше всего смутило расположение этого места. Они были здесь впервые, и куда ведут тропы и всякие подземные коридоры, Алина и Данил не знали. По их представлению получалось так, что они прошли по длинному коридору сквозь холм, на котором только что искали землянику и вышли с другой стороны холма, оказавшись в чужом домике и дворе. Но за этим холмом стоял лес, и никогда никаких домов и дворов в радиусе нескольких километров не было. Этого Алина с Даней не знали. Что-то здесь было не так.

Любопытство и желание узнать, как так получилось и что там может оказаться за забором, возрастало. Ребята выглянули за ворота.