Змеиные поцелуи

Наталья Дёмина

История стара как мир: вполне успешный мужчина после нескольких лет брака вдруг влюбился в молоденькую и начинает с ней свой путь с чистого листа. Его жизнь теперь наполнена яркими звёздами ночью и теплом солнечного счастья днём.А что осталось его бывшей жене?Глотать слёзы и тонуть в жалости к себе? Посвятить себя сыну?Или… влюбиться? А ещё лучше влюбить в себя. Молодого и интересного. Брата разлучницы, например.

Глава 8

«От любви до ненависти — один шаг…»

Эта простая истина известна каждому, но только когда сам возненавидишь или испытаешь всю силу ненависти от человека, который, казалось совсем недавно, любил тебя, сможешь понять глубину этого изречения.

Ненависть — это боль от ран любви, которые никак не заживают. Пока ненавидишь — ты любишь. Неосознанно. Безусловно. Искренне. Страстно. Ярко.

Любовь и Ненависть…

Эти два чувства тесно переплетены между собой. Насколько тесно, Лида смогла узнать через месяц, после того как Дима ушёл из дома к любовнице.

В то утро в квартире появилась незнакомая девушка. Маленькая, худенькая, но с изрядно откорректированной и подретушированной внешностью. Она не разуваясь прошла на кухню, громко стуча шпильками.

— Хэллоу, — на американский манер поздоровалась, сверкая неестественно белыми зубами. — Я ваша новая соседка.

— Новая кто? — опешила Лида, разглядывая гипюровую кофточку девушки, которая выставляла на показ грудь красавицы в плотном бюстгальтере, и коротенькие кожаные шортики.

— Новая соседка, — улыбнулась незнакомка и облизнула губы, бросив призывный взгляд на Александра, который так и не донёс вилку с нацепленной сосиской до рта.

— Я ничего об этом не знаю, — встала из-за стола женщина. — Вам лучше уйти.

— Никуда я не уйду. У меня есть ключи от квартиры и от комнаты. Теперь я буду жить здесь, — ухмыльнулась она. — С вами.

— Ты пожалеешь об этом, — произнёс Саша девушке.

Он встал и, обняв мать за плечи, увёл из кухни.

— Саша, — вытирала слёзы Лида, — это нельзя так оставлять. Мы должны позвонить твоему отцу.

— Мама, — сухо произнёс молодой человек, — он именно этого и добивается, чтобы мы звонили, просили, умоляли. Пусть живёт. Ничего она сделать нам не сможет.

«Я видела, как она на тебя смотрела, — продолжала плакать женщина. — Я боюсь, что и ты попадёшь в ловушку, как Дима».

— И потом, — вздохнул парень. — Какой он отец? Он даже не здоровается, когда приходит. Он чужой. Чужой человек.

— Сынок, как ты можешь такое говорить? Он твой отец и навсегда им останется.

— Нет, мать, я не согласен. Если мы человеку не нужны, значит и он нам не нужен. А с девицей я сам разберусь. Будь спокойна.

«Ох, сыночек, — горевала Лида, — что ты можешь? На этой девице клеймо ставить негде. Боюсь, что ты с такими даже не сталкивался ни разу».

Первые неприятности произошли в тот же вечер, когда в восемь часов вечера в дверь позвонили дважды.

— Это ко мне, — выскочила в тоненьком пеньюаре соседка, сверкая обнажённой грудью и демонстрируя трусики-ниточки.

Лида опешила.

«Хорошо, что Сашки нет дома», — подумала она.

А в квартиру вошли две девушки. Не обращая внимания на Лиду, они прошли в комнату к новой соседке. Через десять минут загремела клубная музыка. Громко. Неприлично громко. Но ещё громче звучал наигранно весёлый смех.

— Выпьем! — кричали в комнате Димы.

Лида не выдержала и постучала в дверь. Ей не сразу, но открыли. Женщина ахнула, когда увидела, что две «гостьи» тоже облачились в прозрачное нечто.

— Чего надо, — фыркнула та, которая открыла дверь — у нас пижамная вечеринка. Или хочешь присоединиться?

— А что? — пьяно улыбнулась новая соседка. — Такой старухе не мешало бы взбодриться.

— Как вы смеете! — отшатнулась Лида.

— Да, ладно тебе, — махнула рукой та, которая стояла у двери, — прикидываться овечкой.

— Никем я не прикидываюсь, в отличии от вас, продажных! — выпалила Лида, пожалев, что не сильна в русском нецензурном.

— Да, ты такая же продажная, как и мы, — хмыкнула соседка. — Только цена у нас разная. Ты продалась один раз за штамп в паспорте, а мы получаем бонус за каждый раз.

Девушки захохотали, заметив, как вытянулось лицо Лиды. Красавица, которая стояла у двери, захлопнула её прямо перед носом женщины.

«Вот как теперь называется любовь — продаться за штамп в паспорте. Мерзко. Будто в грязи изваляли», — думала женщина уходя в свою комнату.

Жгучая ненависть поднялась штормом в её сердце. Ненависть и обида, от осознания, что она совершенно не знает Диму.

«Как он мог так поступить? Унизить. Растоптать. Чего же он добивается?» — Лида закуталась в плед и села в кресло. Ей было холодно. Холодно внутри. Замёрзло ли это сердце или пришло понимание, что Дима — чужой. Чужой человек. Он больше не муж, не отец. Он — никто. Бывший… Словно заплесневелый хлеб, который зачерствел и подёрнулся дымкой зеленоватой плесени. Чёрствые отношения с плесенью измен. Выбросить… А жалко… Столько потрачено любви впустую.

Это была первая ночь, когда Лида не плакала. Ночь, когда прошла тонкая граница между «было» и «сейчас». Ночь, которая стала откровением для женщины: это конец… Обратного пути уже не будет…

Она сидела в кресле, слушая весёлую энергичную музыку, громкий смех и ненавидела себя, Диму, жизнь…