Поделись своей любовью

Наталья Волчок, 2023

«Профессия врача – это подвиг, она требует самоотвержения, чистоты души и чистоты помыслов», – когда-то писал доктор А. П. Чехов. Прочитывая страницу за страницей книги Натальи Волчок «Поделись своей любовью», мы убеждаемся: только тот, кто, дав однажды клятву Гиппократа, искренне любит свое дело, способен беззаветно служить другим, помогая им в любых обстоятельствах. Ирина Ковалева – человек важной и нужной профессии, она акушер-гинеколог. И эта повесть – о событиях, происходивших во время дежурства главной героини в родильном доме. В двадцати четырех часах, проведенных на рабочем месте, словно в зеркале, отразилась целая жизнь. В маленьких эпизодах, философских размышлениях, беседах с пациентами, коллегами проявлялись ее человеческие и профессиональные качества. Книга имеет автобиографический характер.

Глава 3

Мы переместились в сияющий абсолютной чистотой смотровой кабинет.

— Саша, пожалуйста, зови женщин.

Александра пригласила первую роженицу. Алексей Семенович взял историю родов и стал читать ее от начала до конца, как говорится, от анамнеза до диагноза. Я и Ирина Александровна внимательно слушали.

— Отлично! — сказали мы в один голос.

— Располагайтесь, пожалуйста! — добавила Саша.

— Скажите, осмотр будет болезненным? — взволнованно спросила пациентка.

— Я сделаю все, чтобы так не получилось. Над вопросом боли в родах работала природа. Рождение в муках — ее задумка. А вы наперекор постарайтесь расслабиться. Глубоко подышите, сделайте вдох, выдох, — я погладила женщину по руке. — Вам немного осталось. Потуги на подходе. Умеете тужиться?

— Училась на курсах и самостоятельно по видео из интернета.

— Молодец! Сейчас еще разок прорепетируете с Александрой Васильевной, — ободряюще произнесла я и взяла акушерскую трубку. Благодаря ей услышала звонкий, уверенный ритм маленького сердца. Здесь, несомненно, все будет хорошо.

Да, интернет сейчас — хорошая помощь на все случаи жизни. И для пациента, и для врача. Значимая, быстрая помощь. А когда-то я приходила на дежурства с двумя авоськами книг-подсказок, несла толстенные и не очень труды по терапии, хирургии, неотложной помощи. И все это читала, запоминала, повторяла.

Следующей вошла без пяти минут мама двойняшек. Я улыбнулась, пытаясь настроить, вероятно, сложный разговор на дружеский лад, и подобрала максимально позитивный тон.

Хороший доктор в идеале должен быть еще и хорошим актером, чтобы подыгрывать пациенту.

— Доброе утро еще раз! Подумали, приняли решение?

— Да не волнуйтесь вы… Я согласна на кесарево сечение.

— Волнение в этом случае — слишком простое слово. Я хочу сказать по-другому. Я переживаю за вас. Пере-живаю! То есть здесь и сейчас живу вашими проблемами. И стараюсь действовать в ваших интересах. А что такое волнение? Легкое колебание на бесстрастном море, не больше.

— Не хотела вас обидеть. Давайте согласие на операцию, подпишу.

— Вот здесь и здесь поставьте, пожалуйста, подпись, — я снова улыбнулась, испытывая облегчение от того, что решение было практически беспроблемным, по-другому и не скажешь. — Через десять-пятнадцать минут встретимся с вами еще раз, но уже в операционной. Ирина Александровна, как вы считаете, мы правильно поступаем?

— Конечно, нечего испытывать судьбу. Это только ей дано право безнаказанно испытывать нас.

— И еще хочу сказать по поводу ваших страхов, — вновь я обратилась к женщине. — Пару лет назад мне предстояла маленькая плановая операция. Накануне ночью, лежа в палате, я не могла уснуть от тревоги. Вначале успокаивала себя тем, что хирурги — профессионалы, затем согласилась сама с собой, что готова ко всем осложнениям, и даже непоправимым, в итоге расслабилась только после того, как обняла рубашку мужа, которую взяла в больницу. Врачи испытывают такие же эмоции, что и остальные люди, а значит и понимают их абсолютно!

Вошла девушка с сильными схватками. Видно было: еле крепится, чтобы не закричать от боли. Многие в такие моменты не сдерживаются.

Конечно, когда роженица плачет и стонет — это огромная недоработка врачей. Уже много лет акушеры используют богатый арсенал способов и средств для обезболивания родов, противодействуя жестокости природы по отношению к женщине. В современном мире акушерство может и должно быть с человеческим лицом.

— Располагайтесь, пожалуйста! — произнесла Саша.

— Будем рожать дальше, только нужно вас хорошенько обезболить. Что думаете по этому поводу? — спросила я.

— Хотела просить вас об этом, — услышала тихие слова, почти шепот.

— Договорились. Предлагаю самую действенную анестезию, но для нее необходимо будет сделать укол в спину.

— Я согласна на все!

— Решено! Зовем анестезиолога. Александра Васильевна, помогите, пожалуйста, нашей мамочке дойти до предродовой и сделайте звонок другу. А мы досмотрим остальных.

— Давайте наконец-то разойдемся! Не хочу утомлять себя ненужными беседами, — шутливо шепнула мне на ухо Ирина Александровна.

— Только помогите сначала записать истории и идите, — шепнула я в ответ. — Алексей Семенович, приглашайте следующую роженицу!

Вошла девушка с отекшими руками.

— Я еле-еле сняла кольцо.

— Умница! У нас пару раз подобные случаи заканчивались вызовом МЧС, сотрудники которого были вынуждены ломать украшения инструментами. Но вернемся к вашей усталости. Мы дадим вам возможность немножко поспать.

— Поспать? — с разочарованием переспросила пациентка. — А я так надеялась, что вот-вот рожу. Почему у меня все так долго и невовремя происходит?

— Время для «вовремя» у каждого свое, это раз. Роды идут у вас прекрасно, просто начались ночью, и к утру вы умаялись, это два. Сейчас отдохнете, проснетесь, и пойдем в родильный зал. Вот посмотрите, все так и будет. Согласны?

— А у меня есть выбор?

— Выбор есть всегда. Последнее слово за вами.

Девушка пристально посмотрела мне в глаза, секунду-другую подумала и сказала:

— Хорошо.

Поверила, значит. Это лучший вариант, когда между доктором и пациентом устанавливаются теплые отношения и полное доверие.

— Отлично! Тогда идите, пожалуйста, в предродовую, к вам придет анестезиолог.

У остальных рожениц процесс шел как по писаному: ничего сомнительного и подозрительного. По крайней мере, моя акушерская интуиция молчала.

Когда осмотры завершились, раздался звонок на сотовый телефон.

— Я уже успел соскучиться. Кстати, когда ты уезжала, еле рассмотрел тебя во дворе в этой природной неразберихе. А потом, когда исчезли огни твоей машины, меня такая тоска взяла! — услышала я голос мужа.

— Доброе утро! Это я сейчас исчезну в твоем голосе!

— Как работа? Продвигается?

— Летит ракета со скоростью света.

— Ясно. Не буду тогда отвлекать. Люблю, целую, жду. Всегда твой.

— Вот умеешь ты меня вдохновить! Пока.

— Позвоню позже.

Я глянула в окно. Черная дыра, пожирающая Землю.

Иногда я развлекаюсь, придумывая ассоциации к какому-либо понятию. Кстати, недавно обдумывала, что может значить черное пятно. И вот что получилось:

в живописи оно — признак шедевра,

в литературе — клякса,

в философии — подсознание,

в психиатрии — провалы в памяти,

в милиции — нераскрытое дело,

в жизни — подмоченная репутация,

в биографии — поступок, о котором хотелось бы забыть,

в биологии — признак гниения,

в химчистке — грязное белье,

а на лице — просто синяк.

— Операционная готова, Ирина Павловна. Все в сборе. Можно идти, — позвала меня Александра.

— Бегу. А вам, Ирина Александровна, огромное спасибо за дежурство.

— Пора домой, — откликнулась она. — Не хочется выходить на улицу и мерзнуть, но по-другому никак. Кстати, как вы доехали сегодня? Без приключений, надеюсь?

— Да, спокойно, в новостях из космоса.

А вопрос коллеги был вот к чему. В прошлую субботу я спешила на дежурство и в какой-то момент, избегая столкновения с автобусом, который вдруг по непонятной причине затормозил прямо перед моим носом, включив указатель поворота, но, правда, немного резковато, перестроилась в крайний левый ряд, подрезав белый «рено». Автовладелец француза посчитал, что я унизила его мужское достоинство, и решил меня проучить. Вначале он попробовал обогнать мою машину, выехав на встречную полосу, однако оттуда понеслись пронзительные звуки клаксонов. Не получилось. Это, по-видимому, взбесило его еще больше. Тогда он стал бесконечно встраиваться передо мной из правого ряда, резко нажимая на тормоз после маневра. И все бы ничего, но после очередного такого зигзага, чтобы не врезаться в это недоразумение, мне пришлось двумя колесами вскочить на бордюр начавшейся посреди дороги разделительной полосы. Я нажала на газ и в таком положении с уклоном, ловя равновесие, перегнала мистера подлость и побыстрее укатила. Ничего, что меня помотало и немного помялись диски. Главное, я осталась цела.

Этому экземпляру за рулем уж очень хотелось сотворить настоящую аварию с моим участием. Хорошо еще, что ничего не швырнул в лобовое стекло. Что нужно иметь в голове и сердце, чтобы из-за пустяка поставить чью-то жизнь под угрозу?

Я много раз ловила себя на мысли, что не готова терять людей. Буду бороться на своем месте за каждого до конца. В противном случае перестану быть врачом. И человеком.

И вообще, я никогда не подталкивала даже самых злейших противников к последней черте, всегда оставляя им возможность сохранить лицо.

— Кофе уже, наверное, остыл, ну и ладно! — сказала Ирина Александровна и направилась к двери. — Все, до свидания. Ухожу со спокойной душой. Ничего не буду вам желать!

— До свидания, — ответили мы с Алексеем Семеновичем и направились в операционную.

Вселенский воздух

Беспощадно студит город.

Мерцают звезды —

Украшают жуткий холод.

Себя спасаю —

Отправляюсь прямо к солнцу.

Все забываю —

С непогодой не срастется.

Вдали планета —

В стужу лютую одета.

Не раньше лета —

Я вернусь с лучами света.

— Ирина Павловна! — Ко мне спешила медицинская сестра из отделения новорожденных. — У меня есть к вам просьба.

— Конечно-конечно, что случилось? — спросила я.

— Наверное, вы знаете, моя дочь учится в медицинском институте на третьем курсе. Она мечтает быть хирургом и хочет немного попрактиковаться, поучиться работать с настоящим шовным материалом и инструментами. Можно нам пошить на плаценте?

Для меня эта просьба стала неожиданностью.

— Почему бы и нет, — ответила я после короткой паузы. — Правда, ткани в ней мягкие, сложные для работы. Будут рваться. Но если хочется… Кстати, узлы она вязать умеет?

— Да, мы дома наматываем нитку на ручку шкафа и вяжем, вяжем, вяжем.

— Так я ее сейчас возьму на операцию вторым ассистентом.

— Спасибо огромное! Она будет в восторге!

Прокесарили по плану, без неожиданностей, детей извлекли легко, матка начала сокращаться. Я была довольна, что все так сложилось. Леша ассистировал прекрасно, с пониманием дела. Хотя еще пару лет назад он путался в узлах и закрывал руками рану, чем очень мешал. Научился! Впрочем, все мы с определенным количеством выполненных операций делаемся умелыми и уверенными, а на каком-то этапе движения становятся отработанными до автоматизма, и за время, например, удаления узла миомы, можно спокойно выучить «Дилемму сороконожки». Все трудное и кажущееся неподъемным в молодости с опытом превращается в обыкновенную рутину.

Дочка медицинской сестры раздвигала крючками ткани и осторожно вымакивала тампоном рану, как мы ей показали. В конце операции я ей позволила завязать пару узлов.

— Когда затягиваешь петлю, пальцы нужно держать как можно ближе к переплетению нитей, чтобы не порвались. Это можно делать вторыми пальцами обеих рук или пружинящими движениями первых пальцев обеих кистей. Смотри, вот так… Получается очень быстро. Теперь бери ножницы и отрезай излишки. Оставляешь полсантиметра длины.

— Вот так? Правильно делаю? — спросила девушка.

— У тебя отлично получается для первого раза. Ты молодец! — похвалила я ее.

Юная хирургиня вознеслась до небес:

— Спасибо! Я не жалею, что пришла к вам сегодня на дежурство!

— Твоя мама знала, к кому тебя пристроить, — усмехнулся Исаев.

— Научиться оперировать не проблема. Для успешной работы с нашей специальности нужны другие навыки. Знаешь такую пословицу: «Выбирай их двух зол меньшее?»

— Конечно!

— Так вот это не про медицину. Здесь нужно уметь выбирать из двух зол худшее. Выделять смертельную патологию, требующую наипервейшей немедленной помощи. Сортировка, как есть.

— Поняла. Ирина Павловна, я знаю, что вы сочиняете стихи. Когда все успеваете? — задала вопрос девушка.

— Чаще всего это происходит по ночам.

— А вот интересно, чем отличается написание приказов от написания стихов? — встрял Леша.

— Четко очерченными границами. У приказов они есть, а у стихов нет! — рассеялась я.

«Как мне не терпится всех вас увидеть!» — подумала Оленька и, выпрямив головку, посмотрела наружу потрясающе красивыми карими глазами. «Добро пожаловать!» — услышала она первые слова, сказанные ей в этом мире.

Важное в освоении хирургического мастерства — найти своего учителя. Я помню всех, кто меня наставлял и поддерживал. Несмотря на крайнюю степень самостоятельности, даже таким независимым людям, как я, нужно стороннее мнение и здоровая критика. Это помогает двигаться вперед.

А вот любителей нездоровой критики, которые иногда встречаются среди коллег, я научилась игнорировать. Главным для меня был и есть результат. Я нацелена только на него. Когда исход хороший, то обсуждать процесс не всегда имеет смысл.

И, конечно, немаловажны для полного слияния врача с профессией уважение, доброжелательность и, если повезет, искренняя привязанность со стороны руководства. Умение создать обстановку, нацеленную на созидание, показать точки роста, уделить внимание каждому, найти нужное слово для всех, высветить лучшие качества каждого.

Конец ознакомительного фрагмента.