Сумерки в лабиринте

Наталья Волохина, 2019

Мистическая остросюжетная повесть с элементами детектива. История о женщине – актрисе, красивой, сильной, талантливой, но очень ранимой и одинокой. За волевой характер, летящую походку студенты называют её Валькирией. Кто же скрывается за маской светской львицы: хрупкая женщина или жестокий Воин тьмы? Как выбраться из сумеречного лабиринта, в котором все полюбившие её мужчины гибнут? Даже крепкие стены сумасшедшего дома не могут защитить героиню. Кто выведет её саму из сумерек лабиринта? Конечно, любовь. Но любовь и смерть всегда рядом. Как сбежать от одной из них?Содержит нецензурную брань.

11 Глава

Про сны ни с кем не поговоришь. Только с Митей получалось. Но Митя далеко, не там, где Юра с бабулей, чуть ближе — за океаном, — но все равно недоступен. «Ебанент временно недоступен», — вспомнилась шутка из дурацкого анекдота. Как выяснилось, не временно, навсегда. Он то, как раз, брал её с собой, да она не поехала. Правда, до отъезда Митя успел сделать ребенка какой-то старой деве из музучилок, а Настена выйти замуж за Андрея, но такие условности им некогда не мешали. Просто ей и в голову не приходило с ним поехать, и, главное, что он может этого хотеть. Как выяснилось, он был уверен, что где бы и с кем оба не фестивалили, — все равно они пара, предназначены друг другу. Каждый раз удивлял её детской непосредственностью в своей уверенности.

Проболтавшись в Питере год, готовясь к эмиграции, изучая на тайных явках Иврит, и что там у них еще положено, вдруг явился. И страшно удивился, что она замужем. Особенно его задела фантастическая красота Настиного избранника. Напрягся, стушевался на себя непохожий. Потом спросил в коридорчике: «Зачем ты вышла за него? Нам же надо уезжать?» «Первый раз слышу. Кому — нам? Куда? Кто мне об этом сказал?», — искренне изумилась Настя.

Митя всегда был уверен, что она его понимает без лишних слов, с ней не нужны специальные договоренности. Настя не понимала или делала вид, или все же обижалась на него за свободное дрейфование. А он верил, что они одинаковые.

— Мить, мне сон приснился.

Митя взгромоздил её на холодильник, и, обняв коленки, заглядывал снизу в глаза. Он все время ставил её на какой-нибудь пьедестал — на стул, на диван, на парапет — и поклонялся. Сейчас стянул в прихожей пальтишко, утащил на кухню, усадил на холодильник и стосковавшимися глазами разглядывал свое божество.

— Мить!

— Да…

Она провела пальцем по его смуглой щеке, скользнула на шею, на грудь. Бездумно, привычно, пытаясь точнее сформулировать свое ночное переживание. А он залился краской от возбуждения и с силой сжал её ноги. Совсем не ожидала такой бурной реакции — он, оказывается, на самом деле скучал и хотел её до одури.

Для Настены его проявления чувств всегда были неожиданностью. Вот он стоит на пороге ранним утром восьмого марта, смущенно перетаптывается, вынимает из-за пазухи цветок, а на улице мороз двадцатиградусный. Или вдруг приходит к ней в больницу, в палату для тяжелых и обосновывается, как у себя дома. Таскает на руках в сортир, причесывает, веселит соседок, привозит телевизор, торт, заводного цыпленка. Несет Настю в коридор, подальше от любопытных глаз, усаживает на колени, приглаживает непослушные волосы, баюкает как ребенка, выслушивает её дикие сны.

Конец ознакомительного фрагмента.