Да какой там Апокалипсис

Наталья Волохина, 2017

Жёсткая, ядовитая, остроумная социальная сатира. Пародия в жанре сказки для взрослых. Слепок с фантасмагорической реальности. Узнаваемые сюжеты и герои в предлагаемых несуществующих обстоятельствах. Смешно, страшно, захватывающе, печально. Изредка хеппи-энд. Содержит нецензурную брань.

Диджереду…ист

Один дяденька здорово играл на диджериду. Труба такая большая, гудит низким голосом, австралийские аборигены придумали. В России инструмент редкий, а уж лучше дяденьки на нём никто не играл. Человек он был пожилой, заслуженный, со всякими званиями, артист-диджеридуист. Жил — поживал со своей тётенькой много лет в мире и согласии, да выступал для души.

В это же время жила одна девушка — вышивальщица. Тоже редкая профессия в наше время, особенно для девушки. Девушка, скажем честно, не очень юная, но милая, только не замужем. То ли некогда было, то ли не одна профессия несовременная у неё была.

Однажды девушка попала на концерт дяденьки и сразу же в него влюбилась. И стала ходить на все его концерты, в первом ряду сидеть, громко хлопать и глазами сиять. А дяденька глазами уж ослаб, из звуков только диджериду слышал, да «иди кушать», и то, только голосом жены, так что он девушку не замечал. Бедняжка измучилась совсем, вышивать перестала, сохла, чахла, таяла на родительских глазах.

— Что же ты не ешь, не пьёшь, вышивание забросила, — убиваются родители, — на нём цветы лазоревые, красота несказанная, выцвели совсем.

— Красота несказанная, — повторила девушка.

И вдруг, как подскочит, как схватит пяльцы и а ну давай вышивать. Родители обрадовались, а зря. Кабы знали, кабы ведали, что она шьет, может, и удержали, уберегли, а может, нет, судьба, она злодейка.

Закончила девушка работу и бегом на концерт к любимому. И так она сияла, что даже малочувствительный дедушка что-то почувствовал, тепло какое-то, прямо вот тут, с левой стороны, в груди. А как свет зажгли, девушка к нему кинулась и вместо букета вышитый чехол для диджериду подарила. Тут диджеридуист, наконец, её рассмотрел, и не только в груди у него потеплело, а во всем животе и ниже. Ниже пояса не только потеплело, но даже забыто шевельнулось.

Теперь после каждого концерта артист с девушкой чай пили, кофей-то ему нельзя было по здоровью, и даже днем гуляли по разным местам. А потом они долго воевали с родственниками за свою любовь. В конце концов, дяденька от тетеньки ушел, а дочка от родителей. И стали вместе дружно жить, как голубки. И у дедульки ниже пояса иногда сильно шевелилось, но не настолько, чтобы, ну, вы понимаете. Но молодая не огорчалась, главное — любимый рядом. И некогда ей было горевать. Она для дяденьки собственную Школу игры на диджериду открыла, кредитов набрала, рекламу и прочее организовала. Со всего мира к маэстро ученики поехали, медалей ему снова надавали всяких.

Трудно девушке приходилось, про вышивание забыла, всё время менеджмент отнимал. И характер у дедушки не сахар оказался, да инсульт случался. Но любовь зла, полюбишь и старого диджередуиста.

Только и слепа любовь. Не заметила молодуха, как муженёк переменился. Покрикивать стал на неё, и не всегда приличными словами, — то не так, это не эдак. Кофей стал попивать и даже коньячком баловаться. В школу, на работу, только свадебным генералом являлся, посветить солнцем, чтоб не утомляться, значит.

А потом вдруг исчез. Девушка ночей не спала, как водится, все больницы, все морги обзвонила, не могла найти дяденьку. Ну, «добрые» люди подсказали, что он её бросил, и девушка ушам своим верить не хотела. Плакала, кричала, к нему рвалась, а её не пускали. Да ещё срамили всяко, воровкой и негодяйкой обзывали. Опоили ли дяденьку, от старости ли с ним маразм приключился, только забыл он, как подарки дарил молодой женушке, «мудрым» голосом приговаривая, что, мол, жизнь молодую на меня кладешь, а как помру, с чем останешься, и добро свое на неё переписывал. Как хотел, да не мог, чего молодые мужики могут. Кто ж его знает, возраст это или там, где у других совесть, мхом поросло у старого пня.

Ну, и что? Да всё. Дяденька остался с тётенькой, Школой диджериду, почетом и всеобщим сочувствием, а престарелая девушка с долгами по кредитам, на которые дяденькины подарки ушли, да ещё с какашками, что в неё «добрые» люди со всех сторон бросали.

В дяденьку, кстати, тоже какашки бросали, пожилые тетеньки. Он ведь моду новую завел — стареньким дяденькам на молоденьких девушках жениться. А все почему, потому что они ему поверили, будто с молодыми у них ниже пояса все снова в исправности становится и даже дети родятся. Дяденька, будучи в маразме расставания, кричал, что у него с девушкой в ЭТОМ смысле все очень даже было.

А потом к ним Господь послал Смерть, к дяденьке и девушке. Она их по разным местам и развела, коли при жизни разошлись. Девушку к девушкам — песни петь да вышивать, а дяденьку в одиночку — думать, вспоминать, отчего у него сначала на диджериду и девушку тепло из груди шло, а потом холод. Чтобы лучше получалось, дяденьке непрерывно всю его жизнь показывали, настоящую, а не которою он себе придумывал и представлял. А сколько вечностей ему это кино будут крутить, одному богу известно.