Оборотень по объявлению. Тень

Наталья Буланова, 2023

Наемнику Тени разрыв истинности стоил многого. Впрочем, и молодой Насте было нелегко получить свободу. Теперь он вернулся к прошлому себе, каким был до встречи с девушкой, а она обрела право выбора, которого была лишена с детства. Но идти против судьбы – это устроить себе самые отборные проблемы. Что будет, если двое должны пройти по пути пары, когда они – чужие друг для друга?

Глава 6

Тень

Я сидел на суку дерева и наблюдал за домом на том берегу реки. Жесткая кора словно срослась с задубевшей от вечерней прохлады косухой. Одежда мерзла, а я нет.

В этом была особенность моего зверя. Я взял от лиса и волка лучшее, о чем мог мечтать любой наемник: способность замедлять метаболизм, сидеть сутками не двигаясь и не мерзнуть.

Лисью боязнь высоты я в себе искоренил. Это была слабость, которая угрожала моей жизни с самого детства.

Может, я не был таким быстрым, как чистокровные волки, но взял ловкость и изворотливость лис. Так и выживал, пока не стал одним из самых метких стрелков и научился идеально маскироваться под местность. Научился быть незаметным, словно воздух. Словно тень. Именно поэтому я и взял себе это имя. И сейчас я наблюдал, как птицы спокойно устроились на ночевку на соседних со мной ветках, не замечая хищника по соседству.

А еще мне повезло: я прекрасно видел на дальние расстояния. Правда, фокус немного расплывался на недвижимые объекты, как у всех лис, но я приспособился.

Помню, как бывший Док гибридов, царствие ему небесное, все восхищался устройством оборотней со смесью двух зверей, которое в природе просто невозможно. А все дело в том, что любили друг друга люди, а не звери. Человеческие половины, а не животные. Для нас, современных сверхов, зверь — это часть тебя, дающая сверхсилы и сверхчувства, но сами мы предпочитаем жить в человеческом облике.

Хотя я знал оборотней, которым было противопоказано становиться людьми. Их стоило навсегда закрыть в клетке, запереть в животном теле, потому что по природе своей они были монстрами.

И как раз на бывший дом таких монстров я смотрел.

У истоков.

Бродячие лет пятнадцать базировались в большом деревянном доме на той стороне реки, больше похожем на наследие прошлого века. Простота форм, гниющий брус, скрипучие деревянные окна, двери и полы, а еще множество маленьких комнат, где спали вповалку.

База — так называли это место в клане. Там не жили, там кантовались. Приходили за заказами, приползали зализать раны или просто отлежаться.

Там всегда была похлебка. До сих пор помню ее пресный вкус.

Смешно сказать, но я зацепился за Бродячих из-за нее. Из-за места с крышей над головой, где всегда ждет тарелка горячей еды. И пусть ее называли помоями, моя миска всегда была начисто вылизана.

До сих пор не могу избавиться от этой привычки, хотя давно сыт и живу припеваючи. Мне до зуда всегда хочется вылизать тарелку, но в клане гибридов я стал контролировать себя прилюдно. Мог позволить себе такое только в одиночестве в своей водонапорке.

Так что не из-за заказов я был с Бродячими. Ой, далеко не из-за них.

А сейчас этот дом уже давно пустовал, потому что клан отщепенцев — мошенников, воров и убийц — перестал существовать. Его просто стерли с лица земли, когда они решили прыгнуть выше головы и заманить лис в ловушку.

Я думал, что больше никому нет дела до него. Что о Бродячих забыли. Но появился кто-то, кто целенаправленно привел меня сюда, подкинув на место преступления кольцо.

«У истоков» — было выгравировано на печатке.

Это как раз об этом месте. Оно у истоков реки Красной. Бродячие всегда считали это название символичным, потому что годами смывали с себя кровь именно тут.

А еще Бродячие считали себя лучшим кланом. Теми, кто стоит у истоков своего зверя, кто не перечит животным порывам. Кто не прилизан городом, не затянут в узкие джинсы модой и не припудрен человечностью.

Какой же бред они иногда несли!

Я никогда не задерживался на их сборищах. Похлебка — и сваливал.

Когда же в моей жизни появилась Настя, я обрел новый дом со своей готовой тарелкой. С содержимым гораздо вкуснее той похлебки. Но я все равно смотрел на дом на той стороне реки как на свой первый дом.

И вот сейчас кто-то с упорством барана приманил меня сюда, выкрал бедную девочку.

Уверен, Лина жива, потому что надо же чем-то торговаться. Вот только ее нет в том доме напротив. Там никого нет.

И когда начнется представление? Я тут уже сутки торчу в ожидании премьеры.

Издалека донеслось какое-то странное мычание. Тут пасутся коровы? В такой час?

Движение на реке заставило взгляд сфокусироваться. Я скосил глаза вниз и вправо и резко сел, спугнув пичужек. Они встревоженной стаей взлетели в темное небо.

По реке мимо меня плыл плот. И если бы просто плыл! На нем, привязанный за руки и за ноги, с кляпом во рту, активно шевелил бедрами и мотал огненным чубом Ядрен Батон.

Плот с бедовым парнем медленно проплывал мимо. При этом глаза у Сени в этот момент были в пол-лица. Паника так и стелилась туманом по поверхности реки от его худого тела.

Медолис отчаянно мычал, пытался избавиться от кляпа. На инстинктах старался дотянуться до запястий в порыве выгрызть себе свободу. Но тот, кто распял Ядрен Батона на плоту, кажется, очень хорошо знал, с кем имеет дело. Тело медолиса было растянуто звездой, а вот рту блестел металлический шар. И что-то мне подсказывало, что сфера была не по зубам бедолаге.

Эх, елы-палы-женщина, какой момент ты упускаешь! Аленка точно оторвалась бы тут. Сровняла врага с землей за своего сыночка.

Я быстро оценил состояние покорителя реки, дыхание и стук сердца. Бодрый, ничем не накачанный и изрядно психующий медолис не вызывал опасений и немного снял мое внутреннее напряжение. Все запахи, весь его запал и ядреный характер остались при Сене.

Пусть плывет. Река Красная не имела порогов, зато метров через сто изгибалась петлей в повороте. Вот там-то его к берегу и прибьет.

Я оторвал взгляд от бедового парня и медленно осмотрел территорию. Рано или поздно охотник всегда возвращается проверить капкан. Тем более когда зверь не спешит в него попадать.

Жаль, что я не сдержался при виде Сени, дернулся и спугнул птиц. Иначе совершенно ничем не выдал бы свою идеальную маскировку. Это дерево было неудобным для наблюдения, скрипучим и больным, с редкими ветками и негустой листвой. Именно поэтому я его и выбрал. Врага всегда ищут в густой листве, а вот на голый ствол никто и не смотрит.

Сеня уплыл.

Прошла минута, другая, но ничего не изменилось. Я умел ждать. Умеет ли мой противник?

И он умел! Прошло полчаса, а враг так и не появился.

Я уже все чаще смотрел в сторону, куда отправился судоходствовать бедовый парень.

Тягуче, словно смола, текли минуты. И тут на втором этаже дома скрипнула половица.

Я обожал этот момент, когда в воздухе словно раздается щелчок пальцев. Будто на старте отдают команду приготовиться, и ты замираешь, в то время как все мышцы напряжены для решающего рывка.

Я превратился в зрение и слух. Следил не только за домом, но и за территорией рядом. Это была отличная возможность отвлечь меня и напасть сзади, поэтому я был готов ко всему.

Ко всему, но только не к повторному скрипу половицы на втором этаже и вдруг вспыхнувшей лампе. Через разбитое окно я прекрасно видел стул и девушку, привязанную к нему.

Настю!

И я чуть было не рванул вперед, вплавь через реку и вверх по лестнице. Сжал зубы, но этого оказалось мало. Тогда я начал прикусывать себе язык — это всегда возвращало мне холодный рассудок.

Но сейчас было бесполезно!

В этот раз остаться сидеть на ветке было в миллиарды раз сложнее. Я видел, как Настя вяло пытается высвободиться, явно сбрасывая с себя воздействие снотворного. Рядом с ней не видно было никого. Но я лучше всех знал, что глаза видят не все. Зрение легко обмануть. Особенно лисье, особенно если не двигаться.

И у меня оставался только один способ — ждать и наблюдать. Смотреть, как Настя дергается на стуле, как опасно раскачивает его, а потом и вовсе прыгает. Ее рот не был завязан, а это значило, что враг хочет, чтобы я ее слышал.

Но Настя молчала. Она все чаще застывала и медленно оглядывалась, ища способы спастись и оценивая обстановку.

Ну же, покажись. Где ты?

У меня давно не было достойного врага.

Прошел час. Мышцы вокруг глаз начали болеть от постоянного напряжения, но я заметил это, только когда расслабил их на секунду, чтобы снова пристально сощуриться.

Настя, в отличие от меня, столько высидеть на одном месте не могла и стала бездумно дергаться. Осмелела, что к ней никто не заходит. Ожидаемо, что ее стул через минуту повалился на бок вместе с ней. Мне было видно лишь ее ноги ниже колена, а потом девушка и вовсе исчезла из видимости.

Я не шевельнулся. Вместо этого я рыскал взглядом по территории вокруг дома, по окнам постройки, по густо заросшему камышом берегу реки.

Выходи!

По моим подсчетам прошел час, но ничего не поменялось. Судя по звукам из дома, Настя больше не пыталась освободиться.

Я всегда считал, что могу провести в наблюдении неделю и не шелохнуться, но спустя еще час я с удивлением нащупал предел своего терпения.

Выждать до рассвета стало для меня настоящей пыткой. И как только первые лучи солнца коснулись неба, я отодрал себя от ствола, признав, что мое терпение лопнуло.

Я пробирался к дому, скользя ветром через камышовые заросли, змеей по мосту, мглой по стенам. И чем ближе я был к Насте, тем больше сомневался, что, кроме нас двоих, рядом есть кто-то еще.

Я знал бетонную окантовку дома как свои пять пальцев. Время было к ней беспощадно и разбило на сотню мелких кусков, заселило муравьями и кочками трав. Я, как в былые времена, сделал три шага от дальнего окна по левой стороне, взяв разгон, и запрыгнул внутрь, не задев рамы.

Это была самая мелкая комната в доме. Самая вонючая, потому что соседствовала с плохо сделанным туалетом, который вечно засорялся. И самая непопулярная.

Но мой расчет оказался провальным. Я замер, глядя на свой спальник у стены, на свой термос, на свои, черт возьми, трусы. Все это еще недавно было в водонапорке. Тогда как оказалось здесь?

Неудивительно, что я не чувствовал чужих запахов. Здесь все пахло мной, а свой аромат настолько приедается, что его не замечаешь.

Мне это исключительно не нравилось. Я тихо зверел.

Медленно ступая близко к стене, чтобы пол не скрипел, я вышел в длинный коридор и осторожно приоткрыл дверь напротив.

В комнате, где раньше кучковались любители азартных игр, валялся дырявый и прожженный сигаретами матрас. На нем — порванное платье похищенной Лины. Я запомнил его по приметному медному цвету. Вокруг же валялись бутылки, пустые пакеты из-под чипсов и сухариков, смятые алюминиевые банки.

Я застыл на несколько секунд от непривычного ощущения мурашек на загривке.

Кто-то точно знал, как я войду. Точно знал, где я раньше любил спать, когда ночевал в доме. И точно предсказал, куда я зайду.

И тут мне будто невидимый меч в черепушку вколотили. Я вспомнил, что Настя сидела на стуле без гипса, а такого просто не могло быть. Что она упорно скакала, опираясь на обе ноги.

Я задрал голову вверх, будто мог видеть через потолок, и оскалился. Если я не ошибаюсь, представление начнется через три, два…

Снаружи послышался шорох, который создает только толпа.

Один.

Каждая профессия накладывает свой отпечаток, деформирует реакции. Глава гибридов иногда смеялся, иногда осуждал мои спонтанные действия на раздражитель. Я мог сначала обездвижить незваного гостя, а потом уже спрашивал, кто пришел. Оказалось, дорогой друг, пожелавший устроить сюрприз.

Вот и сейчас инстинкты наемника сработали первыми. Плюс — знание приюта Бродячих. Поэтому, когда дверь заскрипела, а половицы прогнулись под несколькими парами ног, я превратился в тень. Тень, которая прекрасно видит, кто же это пожаловал.

— Почему бы нам не поспать пару часов? — громко спросил волк — мужчина, серый по внешности, словно бетон. Хоть волк, он крался как мышь. Говорил во весь голос, хотя спутники были всего в паре шагов.

Второй, медведь, заходил медленно, держа в руках телефон:

— Я сниму на всякий случай. Вдруг тут привидения.

Я закатил глаза к потолку ниши между стенами, полной пауков. Видели, а? Бурый привидений боится! Как же.

Я втянул воздух, в нос попала паутина. Хотелось зажать нос, но нельзя было шевелиться, чтобы не выдать себя. На тонкой ниточке спустился паук и остановился прямо перед моими глазами. Казалось, если бы он мог — выставил бы меня из своего обжитого дома сию минуту. До того он показался мне возмущенным.

— Я видел свет наверху. — Судя по мурлыкающему тону, следующим в дом зашел представитель кошачьих.

Становилось все интересней.

— Ничего там не горит.

— Я видел издалека!

Диалог незнакомцев был насквозь фальшивым. Они даже не старались играть правдоподобно. Словно воры, они рыскали по комнатам, пока не наткнулись на первую находку:

— Тут женское платье! Оно разорвано.

Паук все еще болтался перед моим носом, издевательски покачиваясь на паутине. Он словно хотел увидеть мою реакцию из первого ряда, но не на того напал — у меня не дрогнула даже ресница. Я знал, куда они пойдут дальше и что найдут.

— Смотри, тут чьи-то вещи. Кто-то здесь живет. Спальник, термос, нижнее белье.

Паук решил, что зря я ничего не выражаю лицом. Надо это исправить. И этот многоногий зацепился лапой за мой нос, подтянулся и пополз вверх по лицу.

Я знал, что любое мое движение будет обнаружено сверхами, поэтому стойко терпел. Только верхнюю губу к ноздрям прижал изо всех сил, чтобы паук не залез в нос и не заставил меня чихнуть.

Конец ознакомительного фрагмента.