Две стороны жемчужины

Наталья Брониславовна Медведская, 2019

История о любви и дружбе, расцветших вопреки всем обстоятельствам. О девочке, росшей словно бурьян при дороге, не нужной ни родителям, ни братьям, но сумевшей сохранить чистую душу и благодарное сердце. Будучи нежеланным ребёнком, Арина рано познала одиночество, но оно научило её чутко прислушиваться к миру и находить радость в самой малости. Судьба отняла у неё близких, но подарила настоящую, преданную дружбу и самое окрыляющее на свете чувство: любовь.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Две стороны жемчужины предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Глава 6

— Ещё холодно, куда ты лезешь, — возмутился Саша, оттягивая Арину от воды.

Начало мая выдалось солнечным, впрочем, для Анапы это не было исключением, солнце в этом благословенном городе баловало жителей и отдыхающих почти триста дней в году. Воздух прогрелся до двадцати восьми градусов, но вода не отличалась теплотой — всего восемнадцать. Глядя на серо-синие волны, накатывающие на берег и вылизывающие пенными языками бледно-жёлтый песок, он поёжился. Он не испытывал никакого желания попасть в холодные объятия моря и не очень понимал, какое удовольствие может испытывать Арина от такого плавания. Однако её лицо выражало нетерпение и досаду, он смирился и отпустил её руку.

— Простынешь, потом не жалуйся.

Арина закрутила косу на макушке, сооружение из волос для надёжности закрепила шпильками.

— Это я-то заболею, кто из нас двоих вечно с соплями ходит, — подколола она друга и с разбега бросилась в воду.

Тело на пару секунд обдало холодом, кожу стало покалывать, но потом появилось уже знакомое ощущение, будто море вливает в неё силы, наполняя каждую клеточку тела здоровьем и счастливым восторгом. Арина, позабыв о нежелании намочить волосы, нырнула и юркой рыбкой поплыла под водой. Море, ещё не замутнённое водорослями, поприветствовало её и приняло в свои прохладные объятия. Девочка вынырнула, помахала рукой другу, сидящему на берегу, перевернулась на спину, раскинув руки и ноги, закачалась на лёгких волнах морской звездой. Необъятная синь майского невыгоревшего неба куполом возвышалась над ней. Арина обожала так лежать на воде, появлялось ощущение, что парит в воздухе, все обиды и тревоги отступали, в душе воцарялся покой.

— Хватит уже. Выходи! Вон посинела вся, — крикнул Саша, ему надоело сидеть одному, он всегда слегка ревновал Арину к морю и её любви к воде. Находясь в этой солёной стихии, она забывала о нём, отчего-то становилась далёкой и загадочной, словно с морем у неё были свои непонятные ему отношения, в которые даже другу не полагалось доступа.

Ощутив, что замёрзла, Арина перевернулась на живот и поплыла к берегу. Выйдя из воды, она почувствовала: всё тело покрылось мурашками. Прохладный ветерок обнял её за плечи, толкнул в спину, коснулся тонких рук и ног. Саша смотрел, как она, продрогнув, бредёт к нему, чуть загребая носками ног песок, быстро вытащил из рюкзака махровое полотенце.

— Скорее снимай мокрое бельё, — скомандовал он. — Именно из-за долгого нахождения в мокрых вещах заболевают женщины. Им рекомендуется сразу же переодевать купальник.

Арина фыркнула.

— Ты уже разговариваешь как врач, как взрослый. Нет у меня купальника, только майка и трусы.

— А они что, не вещи? Чего ты майку напялила? В прошлом году лишь в трусах купалась.

Арина смутилась. Саша иногда бывал невыносимо прямолинейным. В восемь лет, решив, что он станет, как и его отец хирургом, начал готовиться к этой важной миссии. Принялся за детскую энциклопедию о строении человеческого тела, затем за два года проштудировал все школьные учебники биологии, потом взялся за отцовские книги. Сейчас Саша самостоятельно пытался разобраться с первым курсом мединститута. Он мог без запинки назвать любую косточку в человеке, знал симптомы многих болезней. Знания этого десятилетнего мальчика были хаотичны, но весьма обширны.

— Напялила потому, что я уже не маленькая. Держи лучше полотенце и закрой глаза, — недовольным тоном произнесла Арина. Сняв майку и трусики, надела сухое бельё.

— На что там смотреть, — ухмыльнулся Саша. — К тому же, ты мой друг.

Уголок его губ дёрнулся, он вспомнил, что чуть не засмеялся, когда Арина, сбросив футболку и джинсы, осталась в тонкой девчачьей маечке и трусиках в горошек. Обычно она прикрывала лишь низ. По его мнению, стоило и дальше так делать, пока её тело не сильно отличалось от мальчишеского, розовые кружочки сосков походили на его собственные, и майка ей пока не требовалась. В прошлом году он вполне успешно считал позвонки и ребра на её худеньком теле, касаясь пальцем, называл, какие косточки расположены под мышцами и кожей. Арина служила живой натурой, ей он рассказывал всё интересное и новое, что удалось узнать. Она была благодарной слушательницей, с круглыми от ужаса глазами внимала повествованию о жутких паразитах, опухолях и вирусах, иногда живущих внутри человека. Отец Саши поощрял увлечение сына к медицине, мечтал, что тот пойдёт по его стопам. Медицинские случаи обсуждались в семье Фламер, как самые увлекательные и детективные истории, что, впрочем, так и было. Отец Саши относился к болезням своих пациентов, как к распутыванию загадок их тел, и радовался, когда удавалось полностью победить коварного врага. Этим он увлёк и сына. Тот от природы, обладая живым воображением, тоже собирался вступить в схватку с недугами и хворями. Незаметно для себя по мере изучения строения и функций тела, мальчик перенял у родителей чуть циничное отношение к жизни, отвергающее любое ханжество. Саша казался странным для десятилетнего мальчика, и с этим уже ничего нельзя было поделать. Вот и сейчас в ожидании пока Арина переоденется, он заявил:

— Я думаю, что ты отстаёшь в физическом развитии от сверстниц. Надо у папы спросить, какие лекарства нужны тебе? В нашем возрасте уже проявляются первичные половые признаки. А у тебя их нет. Ты лишь подросла и всё. Вот посмотри, у меня уже появились.

Арина хоть и привыкла к неожиданным высказываниям Саши, всё же непроизвольно покраснела, когда он задрал руку и показал редкие светлые волосы под мышкой.

— А у тебя ничего нет.

Арина поняла, что он обратил внимание на её подмышки, когда она снимала майку и натягивала футболку. Она покраснела ещё сильнее, подумав, на что ещё он мог смотреть.

— Прекрати меня изучать — это неприятно и неловко.

Саша свернул полотенце, подал Арине. Та, упаковав в пакет мокрые вещи, отправила и пакет, и полотенце в рюкзак.

— Что тут неловкого? Процесс взросления самое естественное состояние человека. Значит, когда загружаешь организм топливом это нормально? Когда выделяешь отходы, тоже нормально. А вот говорить о взрослении стыдно. Что за глупость! — возмутился Саша.

Арина хихикнула и запнулась.

— Загружать топливо в организм — это ты про еду? А выделять — про какашки?

— Фу, как не научно. Мы почти не отличаемся от машин. Им требуется топливо и масло, нам еда и жидкости, Саша коснулся сооружения на макушке Арины и совсем другим тоном произнёс: — Ты намочила косы, высуши их на солнце.

Арина улыбнулась: знала, ему нравится смотреть на её распущенные волосы. Год назад, ныряя, она нацепляла на голову водоросли, пришлось расплести косы. Пока они свисали мокрыми тёмными прядями, Саша спокойно помогал выбирать тёмно-зелёные нити водорослей, но когда волосы высохли и флагом затрепетали на ветру, восхитился.

— Как красиво! Ты похожа ни русалку из сказки, — Саша провел рукой по пышной гриве, нагретой солнцем, запустил пальцы в шелковистые пряди.

— Они тёплые и блестят, — он втянул в себя запах, исходящий от головы Арины. — Ты пахнешь ветром и морем. Можешь встать? Ну, пожалуйста, пожалуйста, сделай это.

Арина послушалась и поднялась с песка. Волосы золотисто-кофейным плащом укрыли её тело до ягодиц.

— Какие длинные! А как ты их моешь?

— Так и мою, — хмыкнула Арина и привычными движениями стала заплетать косы.

С того момента Саша изредка стал просить распустить волосы. Это было его единственной слабостью по отношению к подруге детства, в остальном он относился к ней как к мальчишке: на равных. Арина вынула шпильки.

— Можно, я сам расплету, — попросил Саша.

Арина кивнула. Он устроился за её спиной и стал освобождать шлейф волос из плена кос. Вскоре влажные, тяжёлые, волнистые пряди, упали на спину девочке. Саша стал задумчиво водить расчёской по живому покрывалу из волос.

— Ты знала, что наши предки старались не обрезать волосы, считали: в них заключается жизненная сила? — Он провёл ладонью по шелковистым прядям. — Красиво. — Тряхнув головой, уже иным тоном продолжил: — Выдумки непросвещённых людей. Волосы — просто производное эпидермиса кожных покровов. Они состоят на семьдесят девять процентов из белка кератина, на пятнадцать процентов из воды, остальное липиды. У животных шерсть, у нас волосы. Природа создала волосы для зашиты от холода и ещё, наверно, от травм.

Арина фыркнула и отобрала у него расчёску. Саша сел рядом и посмотрел на море.

— Ты открыла купальный сезон.

— Да. Я соскучилась по воде.

— Но ты же плавала в бассейне

— Там неживая вода, — Арина покачала головой. — Даже плавать скучно.

— Это из-за того, что хлорка убила бактерии и вирусы?

— Опять ты за своё. Не люблю бассейн не из-за хлорки, просто в той воде нет души.

Саша покосился на волосы Арины, они подсыхали и начали птицами подниматься по ветру. Он коснулся их пальцами, снова ощутил нежную шелковистость, отчего-то сердце в груди забилось сильнее, перехватило горло. Он постучал себя кулаком по груди.

— Заболел я что ли?

— Да ты по три раза на год болеешь, — покосилась на него Арина. — Пора идти.

Ей не хотелось возвращаться домой в неуютную квартиру, к родителям, которые или не замечали, что радовало, или цеплялись по любому поводу. Казалось, она раздражала отца одним своим присутствием, но хотя бы знала, чего от него ожидать. А вот мать была непредсказуемой: в одну минуту могла обнимать её, жаловаться на жизнь и плакать, в другую истерично ругать за малейшую провинность и даже ударить. Арина давно научилась существовать в ненормальных условиях, приспособилась к ним и не жаловалась, понимая, что от этого не будет никакого толку. Маленькой она мечтала о другой семье, воображала иных родителей, потом перестала. Она решила, когда вырастет, создаст себе такую жизнь, какую захочет, а пока надо выживать, как сказала бабушка Маша. При воспоминании о Марии Алексеевне на глаза девочки навернулись слёзы.

Прошло полгода как умерла добрая, пусть и неродная бабушка, ставшая таким же главным человеком в её жизни, как и Саша Фламер. Арине она часто снилась, будто продолжала поддерживать её из того далёкого мира, куда уходят все. Ради её памяти Арина дала себе слово не сдаваться. Бабушка многому её научила, поэтому она обязательно справится. Первое время Арина не могла проходить мимо двери квартиры Марии Алексеевны, чтобы не разрыдаться. Через месяц она пробегала, чуть всхлипывая, ещё через два научилась удерживать слезы, через три остался лишь ком в горле, но с ним она пока ничего не могла поделать. Подруга бабушки говорила, что время поможет, и она верила в это. Полина Ярославовна просила Арину приходить к ней, но девочка наотрез отказалась.

— Больше не хочу ни к кому привыкать. Вы старая… вдруг тоже умрёте.

Полина Ярославовна только вздохнула.

— Если будет трудно, вспомни о моих словах и приходи, я всегда помогу. Маша желала, чтобы я заботилась о тебе. Не хочу подвести подругу, она любила тебя, как родную внучку.

Арина уклонилась от руки Полины Ярославовны, когда та захотела обнять её, она не могла позволить себе сродниться с кем-то ещё. Это так больно терять человека, ставшего близким, больше она никого не хотела лишаться. К тому же у неё есть друг Саша Фламер, она не одна на этом свете.

Арина навсегда запомнила то тёмное ноябрьское утро. Накануне отец праздновал свой выход на пенсию. Родители так радовались новому источнику доходов, что расщедрились и купили не только выпивку, но и торт. Отец находился в благодушном настроении, сам разрезал торт, протянул дочери щербатую тарелку с куском лакомства и стакан газировки.

— Вот так-то, доча, теперь я на заслуженном отдыхе. Мать через семь месяцев тоже свою пайку от государства получит — заживём, как короли.

Елена Назаровна наполнила стакан пивом, сдула пену, смачно отхлебнула почти половину.

— Точно. Заживём. И горбатиться, подметая дворы, больше не надо, — она бросила взгляд на дочь, уплетающую торт. — Ешь, кто ещё как не родители купят. Помни, мы поили, кормили тебя, в старости ты нас кормить будешь. От сыночков вряд ли помощи дождёмся. Один в тюрягу по глупости загремел, второй от нас отказался. Просила у Юрки денег, так он сволочь не дал. Говорит: нету. А сам как с картинки одет. Жмотяра твой сынок, — толкнула она мужа в плечо.

Тот поднял мутные глаза, сфокусировал их на жене.

— Он и твой тоже. Это ты его плохо воспитала. Я говорил: парню надо ремня чаще давать. Ты и своего Димку грудью защищала. И где теперь он?

Мать стукнула кулаком по липкой от разлитого пива клеёнке, так что зазвенели стаканы. Арина сморщилась, даже аромат ванили от крема на торте не забивал кислый, тошнотворный, ненавистный ей запах спиртного.

— Не трогай Диму, ему девка голову вскружила, а так он умный и хороший мальчик. — Елена Назаровна угрюмо уставилась в одутловатое лицо мужа.

Арина не совсем поняла, почему Юрия отец считает общим ребёнком, а Дмитрия лишь маминым?

— Почему Дима мамин? А я тогда чья?

Николай Ильич икнул, сердито уставился на дочь.

— Не мой Димка, не мой. А ты вообще ненужный последыш, — он пьяно захихикал: — ошибка природы. — Погрозив жене пальцем, добавил: — Она, идиотка, поняла, что беременна лишь к семи месяцам. — Покосившись на Арину, буркнул: — Аборт поздно было делать. Вот ты и появилась.

— Заткнись, дурак! — прикрикнула Елена Назаровна на мужа. — Пусть мы не обрадовались твоему появлению, доча, но ведь потом холили и лелеяли.

Арина нахмурилась, вот значит как — она ошибка природы, ненужный ребёнок, но удивительно от этого ей стало легче. Она считала себя неправильным человеком, раз не испытывала любви ни к отцу, ни к матери. Первыми чувствами, возникающими у неё, когда она вспоминала родителей, были: досада, раздражение и недовольство. А раз она лишняя в семье — больше не стоит себя корить за отсутствие нормальных чувств. Это до семи лет она искала любви и ласки, расстраивалась и плакала, но за последние два с половиной года отучилась от этого. Доев торт, Арина ушла к себе в комнату, здесь она чувствовала себя хозяйкой. Брат в редкие посещения, заметив, на какой ужасной кровати она спит, сменил обстановку в комнате. Пусть он приобрёл самую дешёвую мебель: кровать, шкаф и письменный стол, главное, они новые. Бабушка Маша подарила ей прикроватный коврик и шторы, комната сразу приобрела уютный жилой вид. В тот вечер родители долго ссорились и поздно улеглись спать. Утром Арина встала с тяжёлой головой и плохо выспавшаяся. Быстро умывшись и почистив зубы, спустилась к квартире бабушки Маши. Она не пропускала ни одного дня, чтобы не поприветствовать своего пожилого друга, иногда забегала к ней на пять минут, иногда на большее время. Но на этот раз на звонок никто не ответил. Арина постучала в дверь — тишина. Сердце пропустило удар, девочка снова нажала на кнопку звонка.

«Может, бабушки нет дома?»

Но раньше она не уходила, не предупредив заранее. Арина, не замечая дрожи, охватившей тело, слёз, текущих по щекам, продолжала барабанить в дверь.

— Хулиганка! Чего стучишь? Весь подъезд на ноги подняла! — заспанная женщина с растрёпанными волосами высунула голову из-за соседней двери. — Только легла спать после ночной смены. Раз Мария Алексеевна не открывает, значит ушла.

— Нет, — упавшим голосом произнесла Арина. — Она там. Я чувствую.

— Чёрт! Ты ненормальная что ли? Вали отсюда, дай покою людям, — женщина с силой захлопнула дверь.

Арина без сил опустилась на холодный кафель у двери.

— Ты чего тут сидишь? Разве тебе не пора в школу? — поинтересовался знакомый мужчина с третьего этажа. Сбегая по ступенькам, он едва не задел ноги девочки.

— С бабушкой что-то случилось. Она не открывает, — прошептала Арина онемевшими губами.

— Уверена? У тебя есть ключи?

«Ключи! — промелькнуло в голове девочки, — ключи имеются у Полины Ярославовны».

— Сейчас позову другую бабушку, она откроет, — Арина сорвалась с места и помчалась к подруге бабушки Маши.

Услышав от Арины сумбурное объяснение, Полина Ярославовна поспешила вниз. Тревога девочки передалась и ей, она не сразу справилась с замком. Едва дверь распахнулась, Арина побежала внутрь. Бабушку Машу она нашла лежащей на диване перед тихо работающим телевизором. Девочка наклонилась и замерла: бабушка смотрела на неё остановившимся взглядом, в котором не было ничего кроме безмерной пустоты. Ещё не осознавая случившегося, Арина, коснулась сначала руки Марии Алексеевны, потом лба. Жуткий холод ожёг пальцы девочки и пополз к самому сердцу. Никогда в жизни она не ощущала такого убийственно страшного холода. Её маленькая душа потрясенно вздрогнула, сразу осознав, что произошло. На диване лежало лишь тело, пустая оболочка. Бабушка Маша ушла, покинула её. Арина отдёрнула руку, сделала шаг назад.

— Ох, Маша! — подскочила к подруге Полина Ярославовна. — Что же ты не позвонила мне или в «Скорую». — Повернувшись к Арине и увидев смертельную бледность на лице девочки, покачала головой. — Не нужно тебе здесь находиться, иди домой или в школу. Маша болела… со стариками такое случается… — она осторожно под руки вывела девочку из квартиры, чуть подтолкнула в спину. — Иди.

Арина непонимающим взглядом посмотрела на Полину Ярославовну. Та не выдержала и прижала девочку к себе.

— Для всех нас это большая потеря. Поплачь, поплачь, легче станет.

Арина вырвалась из её объятий и побежала на улицу. Полина Ярославовна пожала плечами и стала звонить в «Скорую», затем сообщила о произошедшем дочери Марии Алексеевны. Арина, не помня себя, мчалась к Высокому берегу. Ей хотелось скрыться от всех. В груди образовалась дыра и в ней, как на улице выл холодный ноябрьский ветер. Царапая ладони и обдирая колени, Арина быстро спустилась в своё убежище. Там она долго плакала, пока не утомилась и не обессилила. Тогда укутавшись в плед, придвинулась к выходу и стала смотреть на море. Серое небо, затянутое рваными чёрными тучами, на горизонте сливалось с такой же серой массой воды — казалось, во всём мире осталось лишь море. Арина долго смотрела вдаль, время от времени сглатывая слёзы. Она не представляла, как теперь будет жить без бабушки Маши. Два с половиной года та поддерживала во всём, дарила её обездоленной душе любовь и ласку. Было страшно остаться без помощи умного и доброго друга. Арина не заметила, как задремала. Проснулась от холода, проникшего даже под кожу. Стуча зубами, сбросила плед, помахала руками. Изо рта вырвался пар. Пока она спала, сильно похолодало. С потемневшего неба сыпался мелкий снег, края убежища обледенели. Арина поняла, что ни спуститься, ни подняться не сможет, тропинка спряталась под тонкой коркой льда.

Саша заволновался, когда Арина не появилась в школе, такое случалось всего два раза за всё время учёбы. Один раз она заболела, в другой — не пустил отец. Арина не стала объяснять, почему тот запретил идти в школу, просто сказала это Саше и всё. Она вообще не любила разговоров о её семье, поэтому он почти ничего не знал о ней. Как-то сгорая от любопытства, попытался расспросить — Арина нахмурилась и, став серьёзной, ответила:

— Мои родители не такие, как твои. Иногда они ведут себя неправильно. Но ведь ты дружишь со мной, не с ними, давай больше не будем о них говорить. Я живу нормально. Бабушка Маша мне помогает и у меня есть ты — мой лучший друг.

У Саши потеплело на душе от слов обычно сдержанной в эмоциях Арины. Действительно, какая разница, что там за родители у неё. Он догадывался кое о чём. Садовская ещё в первом классе просветила:

— Родители у Рудаковой алкаши и живут, как бомжи. Мама потребовала: никакого общения с ней, никакой дружбы с отбросами.

Саша возмутился, но Нина лишь с презрением посмотрела на него.

— Мама объяснила: некоторые дети не умеют выбирать друзей. Ты точно не умеешь.

С той поры троица: Садовская, Вершинина и Величко полностью игнорировали Арину, другие ребята первое время из-за её внешности тоже относились настороженно. Но когда лицо Арины очистилось от болячек, выяснилось: она вполне симпатичная девочка, с ней стали понемногу общаться. Правда, она сама была не слишком дружелюбна с одноклассниками, всегда сохраняла невидимую дистанцию.

Саша, еле дождавшись окончания уроков, сразу помчался к дому, где жила Арина. Бабушка Маша должна знать, что с ней случилось. Пожилая дама нравилась ему, она и его не раз угощала чаем с вкусными пирожками. Нетерпеливо притоптывая на месте, он нажал на кнопку звонка. Ничего. В ответ ни звука. Открылась дверь соседней квартиры. Низенький, пузатый мужчина лет сорока, вышел на порог. Провёл пухлой ладошкой по сверкающей лысине, низким голосом произнёс:

— Там никого нет. Мария Алексеевна умерла. Её в морг увезли.

Саша занервничал: а как же Арина? Где она сейчас?

— Вы знаете, в какой квартире живёт девочка, что часто сюда приходила?

Мужчина улыбнулся, показав крупные жёлтые зубы.

— Аринка что ли? Да кто же не знает Рудаковых, всему подъезду покоя от них нет. Квартира сорок четыре на пятом этаже.

— Спасибо.

— Не за что. Утром девочка была сама не своя, очень расстроилась…

Саша, не дослушав мужчину, бросился по ступенькам наверх. У квартиры под номером сорок четыре замешкался. Обычную дверь, обитую потрескавшимся коричневым дерматином, украшали новые блестящие гвоздики с большими головками. Видимо, их забили, чтобы дерматин не отвалился с дверного полотна. На трель звонка никто не отреагировал. Саша повернул ручку, дверь с противным скрипом отворилась. В полупустом коридорчике на вешалке висела пара болоньевых курток и старое пальто. Из комнаты доносились звуки работающего телевизора. Саша осторожно продвинулся вперёд — на диване спал неприглядного вида худой мужчина в грязной футболке и тренировочных штанах, за столом, уставившись в экран телевизора, сидела лохматая женщина, похожая на кикимору, каких обычно рисуют в детских мультиках. Всё в её лице, виденном в профиль, было острым: нос, подбородок и скулы. Поведя костлявым плечом, она медленно повернула голову в сторону гостя, бросила на него тяжёлый взгляд.

— Ты кто?

Саша сглотнул слюну, поёжился от неприятного взгляда. В комнате стоял тяжёлый спёртый запах от сигарет, спиртного и прокисшей пищи.

— Я одноклассник Арины, позовите её, пожалуйста.

Тонкий палец с обломанным ногтём показал на дверь комнаты.

— Там. Дрыхнет небось. Не дозваться засранку. Совсем загордилась, родителей за людей не считает. Ты, малец, скажи ей, что так нельзя.

Саша с некоторой робостью открыл дверь в комнату Арины. В ней было светло и чисто. На письменном столе царил идеальный порядок: книги и тетради по линеечке стояли на полках, в стаканчике, украшенном ракушками, поместились безукоризненно отточенные карандаши. Узкая кровать застелена по струночке, ни единой складки на покрывале. Саша заглянул даже не в небольшой шкаф, чтобы убедиться, Арины и здесь нет.

Женщина, сидящая за столом, ковырялась в тарелке, пытаясь подцепить тонкий ломтик сала.

— Арины нет в комнате.

— Глянь на кухню, может суп себе варит — буркнула Елена Назаровна и добавила: — Себя-то она не забывает, а вот о родителях не помнит. — Повысив голос, процедила: — Воспитала на свою голову эгоистку.

Саша покосился на пьяную женщину и отправился осматривать кухню и вторую комнату. Арина нигде не отыскалась. Он заметил: если не считать беспорядка на столе, в квартире довольно чисто, хоть и ужасающе бедно. На окнах, кроме тех, что в комнате Арины, не имелось штор, на давно не крашенном деревянном полу ни единого коврика.

— Куда могла пойти Арина?

— Чего ты прицепился ко мне, как банный лист. Небось к бабке Машке лыжи навострила. Явится, получит у меня по первое число, — ответила Елена Назаровна, позёвывая. — А ты чего тут шастаешь? Пошёл вон отсюда!

Она уже явно забыла, кто он и что здесь делает. Саша вышел из квартиры, захлопнул дверь. У Арины нет телефона, позвонить не получится. Куда она делась? Саша, вспомнив, что бабушка Маша умерла, встревожился. Арина точно это узнала и не нашла в себе силы прийти в школу. Сейчас она где-то в одиночестве переживает своё горе. Он ещё никогда не соприкасался со смертью, единственным горем для него пока была лишь смерть Джойса, старый пёс не мучился и умер во сне. Отец сказал:

— Джойс прожил хорошую жизнь, и умирал красиво, угасал, будто свеча на ветру, тихо и спокойно. Поэтому не надо рыдать над ним. Наш пёс точно попал в собачий рай.

Тогда он горько плакал, хотя это была лишь гибель собаки, Арина же потеряла близкого человека, ей во сто крат хуже.

В раздумьях он не заметил, что далеко отошёл от дома Арины. Под ногами в слюдяных лужицах ломался лёд, холодный ветер швырял в лицо колкие крупинки снега. Ещё утром было до плюс десяти, но после обеда температура резко снизилась и сильно похолодало. Такие перепады температуры обычное дело для Анапы, завтра могло так же быстро потеплеть.

«Где же она бродит?» — заволновался Саша.

Он знал, что такое терять друзей. С ясельной группы в детском саду он дружил с братьями близнецами Олегом и Марком. Ребята жили по соседству, их троица стала неразлучной. Вместе играли, время от времени ночевали друг у друга, даже увлечения были одинаковыми. Они собирались пойти в один класс, но когда до начала учёбы оставался месяц, отца близнецов перевели в другой город. Расставание стало неожиданностью для мальчишек, они плакали и клялись в вечной дружбе. Родители лишь вздыхали, глядя на переживания ребят, уверяли: всё пройдёт, скоро они найдут новых друзей. Убеждали: в детстве расставание даётся легко. Родители не подумали, что детское горе такое же настоящее и острое, как и у взрослых. Сашины папа и мама тоже не отнеслись серьёзно к его переживаниям, они не догадывались, что его крохотное сердце разрывается от боли, что на нём появились шрамы. Защищаясь от боли и неожиданной потери друзей, Саша загнал свои чувства далеко в глубь души, спрятал за семью замками. Это неосознанно стало формировать его характер, привычки и нрав.

Жаль, но мы взрослые часто смотрим свысока на привязанности и чувства своих чад. Они же ещё растут, меняются. Стоит ли серьёзно относиться к детской дружбе? Нам кажется, дети всё быстро забывают, перерастают свои увлечения. Мы не ценим и не считаем их чувства настоящими, думаем, что они игрушечные, легковесные, а их эмоции незрелые и глупые. Но по накалу и силе чувства ребёнка сильнее и острее, чем у взрослых, успевших нарастить защитный панцирь. Ребёнок беззащитен перед горем разлуки, ему кажется, он лишается друга навсегда. Время и расстояние для маленького человека — это монстры, пожирающие тепло, любовь и дружбу.

Саша остро испытывал чувство одиночества, сильно переживал потерю друзей, его не утешали ни новые игрушки, ни то, что он скоро станет первоклассником. Такую же тоску и одиночество он увидел в глазах девочки, с которой никто не захотел сесть за один стол в школе. Его сердце сжалось от сострадания к некрасивой, жалкой однокласснице. Саша не ожидал, что взяв под защиту и покровительство Арину, обретёт нового друга, который заменит ему братьев близнецов. Теперь он вспоминал друзей без слёз и печали. Арина оказалась интересным человеком, полным тайн и загадок, с ней он никогда не скучал.

Саша поскользнулся на льду и чуть не упал. Его внезапно осенило.

«Убежище! Точно! Она отправилась в убежище. Арина сама говорила, когда ей плохо, всегда уходит туда».

Он понял: Арина спустилась в крохотный грот, когда ещё было тепло. Но сейчас вряд ли сможет выбраться оттуда самостоятельно. Саша развернулся и побежал к Высокому берегу, чтобы подтвердить свою догадку. Он мчался по хрустким замёрзшим лужицам, с неба всё сильнее сыпалась снежная крупа. Ветер, дующий с моря, бросал её в лицо, обжигая кожу. Прохожие, видевшие встревоженное лицо мальчика, нервно оглядывались и начинали звонить своим детям. На Высоком берегу ветер дул сильнее, Саша нагнулся над местом спуска в грот и закричал изо всех сил.

— Арина, ты здесь!

Ветер относил его отчаянный крик с моря в город, ему пришлось звать Арину десять минут, прежде чем он услышал ответный крик.

— Да-а-а-а!

Саша лег на самый край обрыва, опустил голову вниз и, сложив ладони рупором, крикнул:

— Я пойду за помощью. Держись. Скоро вернусь.

Саша поднялся на ноги и помчался в больницу к отцу, совершенно забыв, что быстрее туда добраться на автобусе или маршрутке, он просто не смог бы спокойно стоять в транспорте. Благо Анапа небольшая и город можно пробежать из конца в конец за час. Саша сократил путь, петляя дворами.

Отца отыскал в кабинете, тот к счастью не был занят в операционной.

Рем Карлович сухощавый стройный мужчина типично арийской немецкой внешности: светловолосы и голубоглазый, окинул сына холодным взглядом.

— Что случилось? Почему ты здесь?

— Папа, Арина замерзает в гроте на Высоком берегу, там всё обледенело и она не может выбраться наверх.

В глазах Рема Карловича промелькнула тревога.

— Почему твоя подружка там оказалась и что это за грот?

Саша в нетерпении притопнул на месте.

— Арина узнала, что бабушка Маша умерла и, наверно, сильно расстроилась… она всегда там прячется, когда ей плохо.

Рем Карлович снял халат, повесил в шкаф, набросил куртку, повернулся к сыну.

— Соберись! И объясни спокойно.

Саша глубоко вдохнул и заговорил медленнее.

— Грот отыскала Арина. Вернее там маленькая пещера — тайное место. Когда она спустилась, было ещё тепло. Я не знаю, почему не поднялась вовремя. Папа, её надо спасти. Пожалуйста!

Рем Карлович набрал номер на телефоне.

— Ваня, возьми снаряжение, надо поднять девочку из пещеры на Высоком берегу… Да, оказывается там есть пещеры, скорее всего это просто выемка в скале, — бросив взгляд на сына, поинтересовался у него: — Где это?

Саша быстро ответил:

— Напротив нового храма, микрорайон три А.

— Ваня, ты слышал? Сейчас подъедем к тебе. Будь готов.

Рем Карлович предупредил дежурную медсестру, что уйдёт на пару часов. Через двадцать минут они уже находились у Ивана. Тот вышел с рюкзаком и сумкой.

— Как давно девочка находится в пещере?

Саша прикусил губу, ему ужасно хотелось плакать, он переживал за Арину, представляя, как она дрожит на холоде и в одиночестве.

— Сын, а ну быстро взял себя в руки: ты же мужчина. Спасём мы твою непутёвую подружку.

Саша вздохнул.

— Арина не пришла в школу, она, наверно, там с утра.

— Ладно, поехали, — Иван забросил сумку и рюкзак в багажник.

Рем Карлович как можно ближе подъехал к месту, указанному сыном. Как только троица выбралась из машины, ветер, бросая колкую снежную крупу в лицо, сразу накинулся на них. Иван, обмотав ствол старой облезлой сосны альпинистской верёвкой, надел на ботинки кошки6

Конец ознакомительного фрагмента.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Две стороны жемчужины предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Примечания

6

Кошки — альпинистское снаряжение, которое широко применяется при необходимости передвижения по ледовым и снежным склонам. Зубья большинства современных кошек располагаются по краю альпинистских ботинок на нескольких разных уровнях. Подобное строение исключает вероятность соскальзывания ноги с уступов.

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я