Адвокат под гипнозом

Наталья Борохова, 2009

Молодому адвокату Лизе Дубровской досталось гражданское дело о наследстве: Кристина Каменева пыталась опротестовать завещание отца, который все свое состояние оставил ее мачехе. Брак продлился всего полгода, жена была младше мужа в три раза, и Кристина сразу заподозрила, что ее отец покинул этот мир не без посторонней помощи. Дубровская пыталась найти доказательства, и Кристина решила помочь своему адвокату: она записалась в группу психоанализа, которую ее отец посещал под вымышленным именем прямо накануне гибели…

Глава 6

— Ну, как прошел визит к психологу? — поинтересовалась мачеха, когда Кристина вернулась домой.

— Отлично, — буркнула девушка, не желая вступать в разговоры с Никой. Но отвязаться от нее было делом непростым, тем более что безутешная вдова находилась сейчас в прекрасном расположении духа и была не прочь поболтать «за жизнь».

На подоконнике в кухне сидела ее подруга самого разухабистого вида и курила в форточку. У Ники в руках тоже была сигарета.

— О! Вспомнила анекдот, — сказала она, выбрасывая окурок в окошко. — «Четвертый час ночи. Психолог уже битых три часа консультирует своего клиента по вопросам семьи и брака. Психолог: «А вы про самоубийство не думали?» Пациент: «Да нет, доктор, что вы!» Психолог: «А вы подумайте, подумайте!»

Женщины расхохотались.

— Нет, я серьезно! — сказала Ника. — Думаешь, психологом быть сложно? Это и я могу! — Она уселась на подоконник и закатила глаза к потолку. — Главные методы психолога — это молчание и кивание. Пациент говорит, а он слушает. И это уже девяносто пять процентов его работы. Поэтому нужно научиться молчать с умным видом…

Она изобразила на своем лице некоторое подобие работы мысли. Между соболиными бровями пролегла тоненькая морщинка. Тем не менее получилось уморительно, и подруга снова прыснула.

–…во время того, как пациент раскрывает перед психологом душу, последнему не следует икать, сморкаться или ковырять в носу, — войдя в роль, наставляла Ника. — Лучше всего постукивать костяшками пальцев по столешнице или обмахиваться газеткой. Да! Еще хорошо кивать. Тогда пациент думает, что психолог с ним согласен. Только это делать нужно к месту, не то отвалится голова.

— Не думаю, что тебе удастся роль психолога, — заметила Кристина, наливая себе чай. — Недостаточно только кивать и кривляться, нужно иногда говорить умные вещи.

Последнее было сказано для того, чтобы уязвить мачеху, но Ника за словом в карман не полезла.

— О, это проще простого! Нужно только научиться повторять за пациентом то, что он только что сказал. Итак, попробуем…

— У меня есть сильное желание дать своему любовнику по физиономии! — нашлась подружка.

— Вы испытываете потребность применить физическую силу! — с умным видом заявила Ника.

— Я ненавижу, когда он сравнивает меня со своими бывшими девицами, — продолжила гостья.

— Вы не любите слышать критические замечания в свой адрес, — перефразировала Ника, для солидности напялив на кончик носа солнечные очки.

— Ну а диагноз? — усмехнулась Кристина. — Если все так просто?

Мачеха только пожала плечами.

— Проще пареной репы, — изрекла она, припоминая новый анекдот. — «У психиатра давно были?» — «Никогда не был». — «Это плохо. Что, и в психиатрической больнице не лечились?» — «Нет, не лечился». — «Значит, не лечились?» — «Нет. Не лечился». — «В последний раз спрашиваю, лечились или нет?» — «Вы что, доктор, надо мной издеваетесь? Я же и по морде съездить могу. В последний раз повторяю, что в никакой психбольнице я не лечился». — «Оно и видно. Нервишки у вас ни к черту!»

Подруга опять рассмеялась.

— Вот и вся наука! Ты зря теряешь время, — подвела черту Ника, обращаясь к падчерице. — Ладно хоть, что этот аферист не берет с тебя денег.

Кристина промолчала. Она не хотела признаваться в том, что ей понравилось беседовать с Левицким. Хотя, может, ей пришелся по душе сам доктор? Кто знает…

В следующий раз Кристина пришла на прием строго в назначенное время и уже не пыталась возражать, когда доктор предложил ей занять место на кушетке.

— Я думаю, что вы еще стесняетесь меня и не можете расслабиться. Представьте, что вы в комнате одна, а я — это только хорошо знакомый торшер, который стоит в углу и ничуть вас не тревожит. Не будете же вы смущаться какого-то там светильника!

Кристина кивнула головой.

— Итак, Ника… — проговорила она. — Новая жена моего отца…

…Ника прочно обосновалась в их доме. Там, где еще вчера висела одежда Наины, появились модные платья, смелые топы, роскошные шубки молодой жены профессора. Научные трактаты по физике потеснили женские романы и журналы мод, а нутро комода до отказа заполнилось косметикой. Как ни странно, старого ученого эти перемены только радовали.

— Такое чувство, что в эту квартиру вселился дух молодости и веселья, — говорил он, выуживая из-под подушки кружевной бюстгальтер. — Кто бы мог подумать, что эта сугубо утилитарная вещь может быть такой красивой? — восхищался он.

Еще бы, Наина, добрая мать семейства, предпочитала удобное нижнее белье. Она следила за его чистотой, но не предполагала, что его внешний вид имеет для профессора какое-нибудь значение.

Кристина только зубами скрипела, стараясь унять бешенство. Раньше она спокойно относилась к тому, что в просторной квартире родителей занимала самую маленькую комнату. Но теперь, когда новая хозяйка въехала в апартаменты, которые некогда занимала ее мать, она почувствовала искреннее негодование. В семье профессора вопросы о материальных ценностях на повестке дня никогда не стояли, поскольку самому ученому мужу они были неинтересны. Дочь, наслаждаясь поэзией Серебряного века, также не утруждала себя жизненной прозой. Но теперь все изменилось, и Кристина ощутила непреодолимую потребность считать квадратные метры и киловатт-часы, а заодно рубли из зарплаты профессора. Денежная река, которая раньше питала холодильник и гардероб всей семьи, вдруг начала стремительно мелеть. Но так было только на первый взгляд. Как потом поняла девушка, течение просто изменило свое направление, устремляясь теперь в модные бутики и салоны красоты.

— Ну, не мелочись, дорогая, — говорил Кристине профессор. — Ника молодая, и ей хочется хорошо выглядеть. В конце концов, это она делает для меня. Если тебе понадобится обновка, просто попроси у нее денег. Она не откажет.

— Ты хочешь сказать, что всеми деньгами распоряжается Ника? — остолбенела от неожиданности дочь.

— Странно, что это тебя удивляет. Когда-то это делала твоя мама.

— Но мама — это мама! — восклицала Кристина.

Как всегда, в самый неожиданный момент на пороге комнаты возникала молодая жена. Она подкрадывалась мягко, как кошка, неслышно ступая отороченными мехом домашними туфлями.

— В чем дело? — говорила она, гипнотизируя падчерицу взглядом.

— Пустяки, милая, — беззаботно отмахивался профессор. — Небольшие денежные проблемы.

Ника нежно обнимала старика за плечи.

— Тебе не нужно об этом думать, дорогой, — нежно ворковала она. — Ты столько работаешь, совсем не щадишь себя. Все эти вопросы мы утрясем с дочкой сами, без твоего участия.

— Нет уж! Давай говорить при папе, — возразила Кристина. — Мне нужны деньги на новое пальто. Потрудись-ка отсчитать мне нужное количество денег.

Ника вопросительно уставилась на профессора.

— Вот видишь, голубушка, — усмехнулся он. — Проблема не стоит и выеденного яйца. Подумаешь, это всего лишь пальто!

Молодая жена на это смотрела несколько иначе.

— Сколько тебе нужно? — спросила она, а узнав ответ, только покачала головой. — Недопустимое расточительство! Я не понимаю, зачем тебе итальянская модель из последней коллекции, когда в нашем магазине на углу такое же пальто, только еще и утепленное, продается в пять раз дешевле?

— Действительно, зачем? — вопрошал не разбирающийся в женских хитростях профессор. — Главное, чтобы было тепло!

— Золотые слова! — соглашалась супруга.

— А зачем тебе полушубок из стриженой норки длиною до пупа? — отвечала Кристина. — Не боишься застудиться?

Ника театрально закатывала глаза.

— Конечно, было бы разумнее купить шубу до пола, но я забочусь о семейном бюджете и не могу позволить себе такие траты!

— Что такое! — негодовал профессор. — Завтра же купи себе длинную шубу. Не хватало еще, чтобы ты заболела.

— Ну, если ты настаиваешь… — томно тянула красотка.

— Я запрещаю тебе экономить!

— Ну, как скажешь. Разве я могу тебя ослушаться?

— Верно. Ты — ангел!

После этой фразы Кристина чувствовала себя монстром, желающим придушить посланницу небес. Она поражалась слепоте профессора, не замечающего хитрый огонек в глазах бесовки. От ее неискренних, приторных выражений у нормального человека давно бы разыгрался диабет. Но ученый, выслушивая все эти «котик», «птенчик», «пусик», только умилялся. Еще бы, жена так его любит!

… — Вы полагаете, ваш отец действительно полюбил Нику? — спросил Левицкий. Его голос звучал издалека, откуда-то сзади, и, казалось, действительно принадлежал торшеру.

Кристина поморщилась:

— Нет, это невозможно. Она порочная, лживая, расчетливая, настоящее исчадие ада. Таких не любят. Это было умопомрачение.

— Ну а положительные качества у нее есть?

— Нет, — прозвучало категорично.

— Но что-то же зацепило вашего отца?

— Я догадываюсь что, — пренебрежительно усмехнулась пациентка. — Это ее груди, вываливающиеся из выреза платья, и длинные ноги.

— Значит, можно назвать вашу мачеху красивой, — констатировал Левицкий.

— Я этого не говорила!

— Тогда назовем ее некрасивой?

— Я этого тоже не говорила, — произнесла Кристина и смутилась. — О черт! Конечно, она красива, но мне так сложно быть объективной…

— От вас этого никто и не требует, — отозвался доктор. — Но кое-что вы уже произнесли сами. Вы необъективны к своей мачехе.

— Да плевать я на нее хотела! — воскликнула пациентка. — Что она сделала для меня, чтобы я подбирала для нее выражения?

— Поставим вопрос по-другому. Что она сделала для вашего отца?

— Ни-че-го! Она отправила его на тот свет.

— Она отравила его?

— Нет, конечно!

— Может, выстрелила в него из пистолета? Толкнула под колеса?

— Нет. Конечно, нет. Я выразилась образно!

— Постарайтесь объяснить, за что вы ее ненавидите?

— Неужели не ясно?

— Все-таки попытайтесь сформулировать это словесно.

— Ну, что же, попробую… Она — редкая дрянь.

— Так, — одобрительно кивнул доктор. — В чем это выражается?

— Во всем, — выпалила Кристина и задумалась. Действительно, в чем? — А… ну вот… Она вышла замуж без любви, а только по расчету.

— Это она вам сказала?

— Нет.

— Может, это сказал вам профессор?

— Нет, конечно. Но это все говорили! Это же очевидно! Ради чего молодой… э-э… красивой женщине выходить замуж за старика?

— Вы отрицаете любовь супругов с большой разницей в возрасте?

— Нет. Но в каких-нибудь других случаях. Ника не способна любить!

— А вы сами любили отца?

— Очень!

— Простите, если вопрос прозвучит несколько странно. Было ли так, что вы ревновали его к собственной матери?

— Что за ерунда! Нет, конечно. Откровенно говоря, мне казалось, что он уделяет мало времени маме.

— А Нике он уделял много времени?

— Больше того, что она заслуживала.

— Вам это не нравилось?

— Еще бы! О, черт… Вы хотите сказать, что я ревновала Нику к собственному отцу? Вы думаете, что в этом и кроется причина моей ненависти? Она заняла мое место?

— Выводы делайте сами…

Как-то раз, уже после сеанса, Кристина заметила еще одну дверь, в нише, среди полок, на которую раньше не обращала внимания.

— Удивительно, доктор. В вашем кабинете три двери. Одна ведет в коридор. Одна на улицу. А эта?

— Третья — в соседнее помещение, где у меня проходят сеансы групповой терапии, — улыбнулся Левицкий. — Я веду несколько групп людей, которые встречаются раз в неделю и с моей помощью пытаются разрешить эмоциональные конфликты, откорректировать отклонения в поведении и снять симптомы некоторых расстройств.

— Как интересно, — удивилась девушка.

— Это не только интересно, но еще и эффективно, — пояснил доктор. — Такой способ лечения предоставляет человеку гораздо больше возможностей, чем обычная беседа с психотерапевтом. Наша группа — это своеобразная модель общества, которая позволяет каждому моему пациенту выработать собственный стиль поведения и тренировать себя в самых разных контактах.

— А ваши посетители не боятся выставлять свои проблемы напоказ? — с сомнением произнесла Кристина, памятуя, что многие пациенты доктора Левицкого предпочитают выходить из его офиса через черный ход.

— В этом вся изюминка! — обрадовался вопросу психотерапевт. — Сеансы происходят анонимно. Пациенты приходят в масках, называют себя вымышленными именами или даже прозвищами.

— Занятная идея.

— Ваш отец говорил так же, — обмолвился Левицкий.

Кристина была удивлена.

— Мой отец посещал занятия в группе? — спросила она.

— Да… — отозвался доктор, и девушке почудилось, что он говорит это без особого желания. — Был на нескольких сеансах.

— Тогда мне самой хотелось бы на них побывать, — неожиданно решила для себя Кристина.

На лице доктора отразилось некоторое колебание. Должно быть, он искал повод отказать, но, по всей видимости, не нашел подходящего предлога и неохотно кивнул головой.

— Нет ничего проще, я запишу вас на следующую неделю. Ваша группа «В», — сказал он и взял в руки календарь.

— Нет, доктор, — возразила девушка. — Я хотела бы видеть группу, в которой занимался отец. Именно ту, и никакую больше!

— Но это невозможно! — воскликнул Левицкий.

— Почему? — мягко спросила Кристина.

— Ну, хотя бы потому, что в группе «С» собираются своеобразные личности, общение с которыми не принесет вам радости.

— Я помню. Именно эту группу я некогда довольно некорректно обозвала «психами», не зная, что профессор Каменев был отнесен вами к той же категории, — проговорила девушка.

— Деление на группы весьма условно, — напомнил доктор.

— Тем более, — пожала плечами Кристина. — Кто знает, может, мое место вовсе не среди ваших относительно здоровых пациентов, а как раз среди тех, кто входит в эту пресловутую группу «С»?

— Но это не принесет вам пользы, — не унимался доктор. — Выбросьте эту идею из головы. Вы просто не представляете, с кем мне приходится работать!

— В этом я смогу убедиться, посетив один из сеансов.

Чем больше сопротивлялся доктор, тем сильнее разгорался в девушке азарт молодости.

— Надеюсь, у вас есть то, чем я смогу прикрыть лицо?

Левицкий укоризненно покачал головой и достал из шкафа карнавальную маску с прорезями для глаз.

— Сеанс состоится через полчаса, — сказал он. — Я думаю, мне нужно рассказать вам о тех, с кем вам сегодня предстоит встретиться…

— Их всего трое. Вот такая маленькая группа. Вы будете четвертой, — объяснил Левицкий. — Я не знаю их имен, рода занятий, точного возраста и адреса.

— Как странно, — удивилась Кристина.

— Да. Анонимность — наше главное условие. Они будут знать о вас ровно столько, сколько вы позволите узнать.

Девушка кивнула головой. Все это было так нереально, что походило на какую-то игру, непонятную, от этого еще более притягательную и… опасную.

— Даже если бы я знал их имена и фамилии, это не помогло бы мне в лечении, — пояснил психотерапевт, и Кристина с ним согласилась.

— Итак, их трое. Двое мужчин и одна женщина. Я знаю их по прозвищам: Агент, Супруг и Фиалка.

— А эти прозвища как-то соответствуют их личности? — спросила девушка, пытаясь понять, что заставило взрослых людей взять себе такие странные вымышленные имена.

— Прозвища выбирались по их желанию. Произвольно. Возьмем Фиалку…

— Очень романтичное имя, — заметила Кристина. — Сразу же представляешь женщину нежную, как цветок. Должно быть, она очень ранима и страдает от притеснений близкого мужчины.

— Она страдает от нимфомании, — усмехнулся Левицкий. — Чрезмерный сексуальный аппетит действительно тревожит ее близкого человека. Ей тяжело удерживать себя в рамках приличия. От этого все ее проблемы.

— Тогда Агент наверняка имеет какое-то отношение к спецслужбам, — сделала она очередной вывод.

— Не исключено, — кивнул головой доктор. — Он очень пунктуален, невероятно чистоплотен и даже брезглив, обладает молниеносной реакцией, разбирается в оружии. На фоне перенесенных стрессовых ситуаций у него сформировался страх преследования. Он всерьез опасается за свою жизнь.

— Остался только Супруг, — вспомнила Кристина. — Но тут мне сказать нечего. Супруг, значит, муж. Он женат.

— Совершенно верно, — соглашаясь, кивнул головой Левицкий. — Семья для него большая ценность. Он страдает от деперсонализации. Наверняка вы что-то знаете об этом из литературы и кинематографа. Более известный термин — раздвоение личности. Так вот наш Супруг иногда ощущает себя в чужом теле.

— Да-а, необычная подобралась компания, — протянула Кристина.

— Я предостерегаю, что общение с ними может взволновать и даже расстроить вас, — напомнил Левицкий. — Помните, что это была только ваша собственная инициатива.

— Да, я помню, — проговорила девушка. — Еще один вопрос. Как звали моего отца? Я хотела узнать его прозвище.

— Лис, — коротко бросил психотерапевт. — Иногда он себя в шутку называл старым Лисом.

— Но почему? — поразилась Кристина.

— Боюсь, мы этого никогда не узнаем, — со вздохом произнес Левицкий. — Но вернемся к нашему сегодняшнему сеансу. Какое имя для себя вы бы хотели взять?

Девушка пожала плечами.

— Боюсь, мне это безразлично. Давайте меня будут звать Роза.

Доктор довольно кивнул головой.

— Вы пополните нашу оранжерею. Помимо фиалок сегодня зацветут розы. Хорошее имя! Вполне подходящее для молодой красивой девушки. Только настоятельно рекомендую вам не проявлять инициативы. Смотрите, слушайте, в дискуссии не вступайте. В конце концов, вам же только хочется удовлетворить свое любопытство. Не так ли?

Кристине не хотелось возражать…