Жена князя Луны

Наталья Андреевна Самсонова, 2019

Она – травница и слабый маг, он – оборотень, которого дома ждет невеста. Арфель Льефф не любит «клятых необходимых оборотней». Илуор нид Энтан считает, что люди должны почитать его народ. Одна случайная, нежданная и нежеланная ночь запустит колесо судьбы. Одна ночь, полная огня и страсти, изменит жизни людей и оборотней. Но только если Арфель сможет простить. Но только если Илуор сможет ее понять.

Глава 6

Арфель Льефф

Арфель медленно выплывала из розовато-золотистого тумана, в котором блуждала несколько часов. Ей никогда не снились настолько странные сны — сны, наполненные жгучим желанием и неопознанными, но очень приятными ощущениями.

Распахнув глаза, Арфель узнала свою уютную спаленку и, у окна, скорбную фигуру Каэль.

— Знаешь, если бы я знала тебя чуть меньше, — маг-практик сразу поняла, что подруга пришла в сознание, — я бы оскорбилась. Я бы билась в падучей и вопрошала, какого такого хрена ты ни черта мне рассказала. Когда, с кем и почему.

Каэль замолчала, а госпожа Льефф преисполнилась искреннего недоумения, но не стала перебивать подругу. Она тоже прекрасно знала крутой и упертый нрав госпожи Хемм и понимала, что той нужно высказаться. Иначе диалог не получится.

— Но я знаю тебя и знаю, что для такого щекотливого разговора ты бы пыталась подыскать идеальное время. Которого на самом-то деле не существует. — Каэль покивала сама себе и отвернулась от окна. — Но, черт возьми, Арфель, к чему было рисковать жизнью ребенка?!

Госпожа Хемм поперхнулась воздухом и возмущенно воззрилась на подругу:

— Каким ребенком, Эль?!

— Твоим. Нашим? Я буду крестной матерью, и это не обсуждается, — госпожа Хемм мечтательно улыбнулась, — если это будет девочка, то я научусь заплетать чудные косички. Правда, Ондиниум придется покинуть — бастарду здесь жизни не дадут. Зато в столице нравы проще, да и можно солгать, что ты была замужем, но муж погиб. Но выезжать надо в ближайшее время. С мастера Дэррика я взяла колдо-слово, он не выдаст.

— Остановись, Каэль. Я не могу быть беременна. Никоим образом, — уверенно, с каплей насмешки произнесла Арфель. — Если ты, конечно, не имеешь в виду концепцию непорочного зачатия. Но я не думаю, что это возможно.

— Ты издеваешься? — раздраженно спросила Каэль. — Серьезно, концепция непорочного зачатия? Откуда только слово такое выискала — «концепция», оно даже в столице непопулярно!

Скрипнула дверь, и в спальню вошел кто-то еще. Арфель напряглась, с постели ей было не видно дверь, но голос мастера Дэррика она бы узнала из сотни других:

— Моя пациентка может говорить правду.

— Все могут говорить правду, — огрызнулась Каэль, — но почему-то предпочитают лгать. Или вы верите в «ветром надуло»?

— Ветром — не ветром, но я теперь знаю, что меня так смутило в ауре госпожи Льефф.

Целитель наконец прошел к центру комнаты, и Арфель смогла его увидеть. Темные густые волосы мастера была всклокочены, как будто он постоянно запускал в них пальцы. Под зелеными глазами залегли тени, а у губ притаилась горькая складка.

— Здравствуйте, мастер, — улыбнулась Арфель, вспоминая о манерах. — Приношу свои искренние извинения, что вам пришлось наблюдать меня не в лучшем виде.

— И вы здравствуйте, госпожа Льефф, — вздохнул целитель. — И ваш вид был не худшим, что мне довелось наблюдать на этой неделе.

— Мне бы про ауру подробности, — напряженно произнесла Каэль.

— С легкостью. Как я сказал вам, госпожа Хемм, меня смущают темные области вокруг головы госпожи Льефф. И сейчас, как следует порывшись в старых справочниках, я могу с уверенностью сказать, что кто-то или что-то воздействовало на память моей пациентки.

— И вы не смогли сразу это опознать? — сощурилась Каэль.

— В том-то и дело, что это очень нетипичное воздействие. Обычно аура выглядит так, будто кто-то вырвал из нее кусок и неловко сшил края. При этом человек и сам может понять, что у него забрали часть жизни, ведь будет момент, который он не помнит.

— Но у меня нет провалов в памяти, — тихо сказала Арфель. — Я все помню очень четко, никаких… стандартных симптомов.

Мастер Дэррик резко кивнул и добавил:

— И это ужасно, на самом деле. Сейчас, видя это пятно, мы можем его убрать. То есть не мы с вами, а в целом его можно убрать. Память не повреждена, она заменена, и заменена профессионально. Вот вы, госпожа Льефф, можете припомнить что-нибудь нетипичное для себя?

Она покачала головой:

— Все в пределах нормы.

— Вы почистить память не сможете, — уверенно предположила Каэль.

— Не мой уровень. Я лучший целитель Ондиниума, но не серебряный имперский врачеватель, — тяжело вздохнул мастер Дэррик. — Да я бы и не советовал, на самом деле.

— В смысле?! — поразилась Арфель. — Кто-то меня… А я не буду этого знать?

— А если это было больно и страшно, — тихо спросил целитель, — вы уверены, что хотите это знать? Если вы решитесь, то я вызову серебряного врачевателя через свою почту. Тогда вам не придется оплачивать его дорогу.

— Мы обсудим этот вопрос, — сказала Каэль. — Что вы скажете в целом? Ей можно вставать?

— Вставать можно, но следует избегать использования магии и перетаскивания тяжестей. Срок очень маленький, дня три назад я бы даже не смог с точностью указать на беременность. Так что если вы желаете выносить этого ребенка, то берегите себя. Если нет, то…

— Спасибо, мастер, — прервала его Арфель. — Что делать, если беременность нежеланная, я знаю. В этом, как правило, помогают травы. А я, как вы помните, травница.

— Я зайду завтра, проверю ваше состояние, — усмехнулся мастер Дэррик.

Каэль вышла проводить его, а Арфель устало откинулась на подушки. Она беременна? Реально? Вот прямо сейчас, сию секунду, внутри нее происходят всякие штуки, из которых в итоге получится маленький человечек?

Положив руку на плоский живот, травница попыталась поверить. Но, если честно, у нее это как-то не очень получалось.

— Тебя выдает аура, она полна вины и скорби, — задумчиво произнесла Арфель.

— Я успела обидеться на тебя, — тихо сказала вернувшаяся Каэль и присела на постель. — Я столько всего попередумала.

— Ты не сказала ничего обидного, — отстраненно ответила госпожа Хемм. — Если бы… Если бы я помнила, я бы действительно искала подходящий момент. Как тогда, с шарфиком.

— Момент ты выбрала отвратительный, я тебе скажу. Тогда. Я едва насмерть не задохнулась, когда чай пошел не в то горло. С тех пор не люблю чай — вино, знаешь ли, так меня не подводило, — хмыкнула Каэль. — Как ты?

— В шоке. В ужасе. Кажется, я собираюсь поплакать, потом умыться, поесть и озвучить решение.

— Или принять его?

— Я уже приняла, — Арфель усмехнулась, — а сейчас оставь меня, пожалуйста, одну. Я имею желание давиться слезами и, закусив уголок подушки, рассказывать мирозданию, где именно оно напортачило.

— Заварю земляничный чай. И поставлю тесто, — кривовато улыбнулась Каэль и встала. — Если что-то понадобится — кричи.

Арфель только кивнула и укрылась одеялом с головой. Сдерживать слезы было уже невозможно, и они лились по щекам. Свернувшись калачиком, она расслабилась и позволила эмоциям течь сквозь нее. Боль, скорбь, гнев. Кто посмел? Кто, мать его, посмел? Страх, ужас, паника. Как это было? Больно? Он бил ее или связал? Надежда. Она должна знать, кто это, чтобы исключить его из своей жизни. Если он слишком высокопоставлен — она будет интриговать, она пригрозит публичным разбирательством. Если он обычный человек, то подвластен суду, а значит, им с ребенком ничего не будет угрожать.

Вытерев слезы, Арфель выбралась из-под одеяла и тут же покрылась румянцем — она была полностью обнажена. Ох, мастер Дэррик видел ее обнаженной?!

«И не только он. Кто-то еще видел тебя обнаженной, трогал тебя. Возможно, даже кусал», — зло подумала Арфель и содрогнулась от отвращения. Она не чувствовала в себе никакой любви или симпатии хоть к кому-нибудь, а значит, это не могло быть добровольным решением.

«Может, и правда не стоит вспоминать?» — мелькнула подленькая, слабенькая мыслишка. И следом за ней другая: «И ходить как ни в чем не бывало, а потом узнать, что таких вот «темных пятен» на ауре больше пятидесяти?»

И эта вымышленная цифра так испугала ее, что она чуть не рухнула на пол. Но удержалась и, наскоро одевшись, устремилась на кухню. Решение принято и обжалованию не подлежит.

Бросив последний взгляд в зеркало, Арфель тяжело вздохнула: сейчас бы накинуть легкий морок, чтобы скрыть покрасневшие глаза и опухший нос. Но мастер Дэррик ясно и недвусмысленно указал, что делать нельзя, а что можно. И магия, и без того невеликая, оказалась под запретом.

"Перед сном нужно будет сесть и составить список вопросов к целителю, — отстраненно подумала Арфель и вышла на лестницу. — Уточнить, какой именно витаминный состав мне более всего подходит, когда можно будет использовать магию и стоит ли продолжать работу в лавке. На двадцать золотых особо не разгуляешься, но, вообще-то, прожить можно".

И тут озарение, как молнией:"Я собралась вызывать серебряного врачевателя, а сколько он запросит?!"

— Ты планируешь спускаться? — с интересом спросила Каэль и продолжила: — Я, знаешь ли, следилку бросила на лестницу. А ты прямо в нее наступила и стоишь, бесишь.

Болтовня подруги помогла Арфель преодолеть нежданный ступор, и травница все-таки спустилась.

— Да я просто представила, сколько может стоить вызов имперского врачевателя, — вздохнула госпожа Льефф.

— Сколько бы ни стоил, — серьезно произнесла Каэль. — Оборотни нарушили Соглашение.

— А если нет? — Травница шмыгнула носом. — Вдруг на меня умопомрачение нашло? Или, не знаю, какого-нибудь дурмана нанюхалась? Это ведь будет недоказуемо!

— Пошли чай пить, там из пекарни сладкие лепешки принесли, — вздохнула госпожа Хемм. — Решение принимать тебе. Да и потом, вернуть воспоминания и обратиться в суд — это два разных процесса.

Арфель согласно кивнула и последовала за подругой на кухню.

— В лавку ломились, — обстоятельно докладывала по дороге Каэль. — Я вначале хотела всех по матушке направить, а оказалось, это твои постоянные клиенты — видели, как я тебя по улице левитировала. Натащили меда, орехов, солений. Собственно, за лепешки из булочной я тоже не платила.

— А, у сына пекаря была стыдная болезнь, а признаваться отцу он побоялся, — со смешком припомнила Арфель.

— Срамная, — закатила глаза госпожа Хемм. — Если уж используешь такие обороты, то используй правильно!

— Стыдная, — уперлась госпожа Льефф, — срамная — это когда мужчина болезнь из телесного театра приносит. А юный господин Кват решил поразить свою нареченную меткой стрельбой из лука. Так мало того, что стрела попала ему в зад, так он еще и догадался сам ее вырвать. Вырвал, от боли оступился и сел на раскаленную печку.

Каэль поперхнулась смешком и с интересом спросила:

— А что нареченная? За тобой побежала?

— Нет, что ты. Это он сам прибежал, его ж никто не видел. Он же парень умный, как он сам мне сказал, и решил потренироваться. Я, с дури, посоветовала ему арбалет прикупить, из него вроде целиться легче. Так недавно видела его с забинтованной рукой. Не знаю уж, арбалет тому виной или еще чего.

— Вот бестолочь.

— Влюблен.

— Когда свадьба?

— Они на дом откладывают, в Ангоке строиться хотят, — осторожно сказала Арфель.

Каэль помрачнела, и госпожа Льефф сочувственно погладила подругу по руке.

— Я так уговаривала своего ненаглядного отстроиться там, — задумчиво произнесла госпожа Хемм. — Да не страдай ты, у меня давно уже все отгорело. И уж поверь, я умею делать так, что оборотень от соглашения страдает больше, чем я.

— Кусаешься? — предположила Арфель.

— Пф, кусаться — это подход дилетанта. Понимаешь, мужчины очень трепетно относятся к своим, научно выражаясь, гениталиям. И если посмеяться, но не нарочито, а как бы про себя, то их заедает. Звучит глупо, но на душе становится полегче, когда понимаешь, что энергию он восстановил, а осадок явно остался.

Пожав плечами, Арфель спросила:

— Получается, что они вытягивают из нас магию?

— Нет-нет. — Госпожа Хемм взмахнула рукой и чуть не отправила на пол свою чашку. — Не то чтобы кто-то стремился объяснить, но я делала замеры. Со мной ничего не происходило ни до, ни после. Затем я начертила руну под кроватью — ну надо же какой-то интерес с этого иметь, верно? И вот оттуда информация пошла интересней. Соитие запускает какой-то процесс внутри самого оборотня. Правда, почему они в таком случае не могут обойтись сами собой? В смысле, помочь себе руками? Непонятно.

— А объяснять никто не спешит, — кивнула Арфель. — Что произошло на реке? Как ты меня вытащила?

Каэль приосанилась, и госпожа Льефф поняла, что подруга сейчас вновь напомнит о своем магическом потенциале.

— Перед тобой маг-практик, — с кривоватой, но широкой улыбкой произнесла госпожа Хемм. — Когда ты плавно и даже почти красиво ушла под воду, я запаниковала. Так запаниковала, что шарахнула по берегу струей небесного пламени.

— Ничего себе, — поперхнулась Арфель.

— Потом спохватилась, что делаю немного не то, и нырнула за тобой, вытащила, а эти твари стоят на расплавившемся песке и скалятся на меня. А кто может выжить в небесном пламени?

И госпожа Хемм замолчала, давая подруге возможность ответить, как будто это лекция в Академии.

— Кто?

— Духи, — уверенно припечатала Каэль.

— Сожалею, но они выглядят иначе.

— Хм, то есть ты рассматриваешь гипотезу, что один из тех волков способен выставить щит восьмого уровня? Не хочу тебя расстраивать, но умственный потенциал этих животных не слишком высок. А про магический я и вовсе промолчу.

— Может, это не волки. Может, это какие-то волковидные твари.

— Волковидные твари, ага. Некроманты восстали из небытия и обратились волками, — фыркнула Каэль, — или нет, что ты. Это, наверное, были порождения демонической магии. В самом мягком подбрюшье Империи, поблизости от Серого Дола.

— Ладно, допустим, это духи. Допустим. И что дальше?

— А дальше я использовала знак, отвращающий духов, — с легким превосходством сказала госпожа Хемм, — закинула тебя на плечо и вышла из воды. Если бы я могла хотя бы предположить, что ты ждешь ребенка… Но мастер Дэррик заверил меня, что вреда я нанести не могла.

— И они исчезли? Духи?

Тут Каэль чуть поморщилась и честно признала:

— Не так, как должны были. Они отошли в сторону и сопровождали нас всю дорогу до города. Потом появились у дома, но остались за калиткой. Я на всякий случай все столбы своей кровью измазала и пару старых заговоров прочла.

Арфель допила чай и взяла горсть орехов:

— Если в жизни в один момент происходят два страннейших события, то велика вероятность, что они связаны между собой.

— И твое решение? — Каэль подалась вперед.

— Вызвать врачевателя и вернуть память, — уверенно сказала Арфель. — Или ты о ребенке? Эль, мы столько лет знакомы, и ты правда думаешь, что я могла бы…

— Значит, я крестная. Надо учиться заплетать косички.

— Не на мне, — тут же отказалась травница, — спасибо, я еще помню, как ты мне прическу делала. Половину волос повыдирала.

Подруги еще немного поболтали, потом Каэль занялась подошедшим тестом, а Арфель отправилась инспектировать свои запасы. Будет глупо, если она, весьма и весьма подкованная травница, не использует собственный талант на пользу будущему ребенку. В этот момент она остановилась и вновь приложила руку к плоскому животу. Ну неужели там правда кто-то есть? Живот совершенно обычный, плоский. Нет, конечно, она знает, что круглое пузо появится значительно позже. Но все ее знакомые с сияющими глазами заявляли, что"сразу почувствовали". Врали, что ли? Что, мол, как только в тебе зародится новая жизнь, ты сразу себя почувствуешь по-другому. Но, как бы Арфель к себе ни прислушивалась, ничего, кроме желания завалиться в постель с книжкой, не обнаружила.

"Надо, наверное, подождать, — решила травница и заставила себя пойти к полкам с ингредиентами, а не в спальню к книжному шкафу. — Сначала дело", — строго сказала она сама себе.

Илуор нид Энтан

Запах крови дразнил обонятельные рецепторы, а вид поверженного врага заставлял уставшее тело наполниться пузырящейся радостью и довольством. Но Илуор был слишком силен и слишком рассудочен, чтобы позволить себе раствориться в победе и забыть о причине боя.

— Приведи себя в порядок, ти-Риэл, свободный боец волчьего клана.

И ти-Риэл, боец-изгнанник, не осмелился возразить своему бывшему командиру.

Рядом с ареной находился свободный дом, где прислуживали мальчишки-полукровки. Там всегда была горячая вода для омовения, простая чистая одежда на смену изорванной и вареное мясо. Все, что нужно оборотню после хорошего боя.

— Мне нужна помощь целителя, — тихо сказал ти-Риэл.

— Ты должен помнить, что в свободном доме есть только вода, еда и одежда. Если ты жив, то регенерируешь сам, если не сможешь… Значит, такова твоя судьба, — холодно бросил нид Энтан. — Ты хороший боец, ти-Риэл, и твои раны не настолько существенны.

Илуор быстро справился с омовением, с благодарностью принял простые штаны и рубаху и с не меньшей благодарностью воспринял миску с вареной олениной. Он не собирался разделять трапезу со своим бывшим бойцом — оборотень не был готов встать на путь примирения. По меньшей мере сейчас. Потому, быстро разделавшись с мясом, он перешел в просторную светлую комнату. Два дверных проема на противоположных стенах, колдовское освещение, небольшой стол и два стула. На столе расположился глиняный кувшин с родниковой водой и такие же глиняные кружки. Все традиции «переговоров-после-боя» соблюдены идеально.

«Я желал ему смерти, — отстраненно подумал Илуор, — но волчья история знает выход получше».

— Ты нарушил мой приказ, ти-Риэл, — с напускным спокойствием произнес Илуор.

Ти-Риэл прошел от противоположной двери к столу и склонил голову:

— Я руководствовался своим пониманием твоей выгоды.

— Ты оборотень, не человек. Не прячься за словами. Ты позволил себе решать за меня, — холодно произнес Илуор.

— Она презирает нашу расу, — сверкнул глазами ти-Риэл, — она вела себя недопустимо и слишком сильно подчеркивала свою недоступность.

Илуор сел, и ти-Риэл последовал его примеру.

— А разве человеческие женщины должны быть доступны? Соглашение создано для критических ситуаций, не для развлечения.

— Ты звал ее, — боец-изгнанник опустил голову, — ночь с обычной шлюхой не утихомирила бы тебя.

— Но вернула бы мне ясность ума.

— Ты бы не прошел Круг Испытаний!

— Смысл Круга Испытаний в том, чтобы отсеять слабого, — криво усмехнулся нид Энтан. — Ты не имел права решать за меня и за нее. У оборотней будут большие проблемы. Они уже есть — какой-то шехсварр согласил королеву. История о бедной несчастной невинной травнице, жестоко попользованной гнусным оборотнем, будет греметь по всей Империи. Из девчонки сделают флаг сопротивления Соглашению, она станет вдохновением для магов и магесс, и в итоге мы поимеем разрыв отношений с людьми.

— Они нам не нужны, — вскинулся ти-Риэл.

— Именно поэтому ты боец, а не лидер. Тебе не нужен хлеб? Одежда? Артефакты? Серый Дол слишком мал, чтобы обеспечить нас всем необходимым.

— Люди готовы убивать за наши артефакты, — осмелился возразить ти-Риэл.

— За наше оружие, за штучные коллекционные клинки, — усмехнулся Илуор. — А вот привычная тебе штамповка — чисто человеческого производства. Дешевые осветительные шары, подвески, нагревающие воду, — тебе напомнить, что среди волчиц нет колдуний? Империя не начнет войну с нами, но сможет разорвать Соглашение.

— И все это лишь потому, что я подложил под тебя травницу?

— Стремление к свободе, — припомнил Илуор Отца-Ворона. — Травница может стать символом для простых людей. Но, что хуже, она ждет от меня ребенка. Ребенка, к которому отправились охранители. Будет грустно, если столь важный ребенок с молоком матери впитает ненависть к оборотням.

— Значит, я изгнан из-за того, что человеческая самка понесла и, по стечению обстоятельств, ее ребенок будет особенным? — полыхнул взглядом ти-Риэл.

— Нет, ты изгнан потому, что не способен подчиняться приказам своего командира. Тебе было приказано купить женщину и привести ее мне. Ты принял иное решение, и теперь ты свободный боец.

— Которому не светит найти достойную команду.

— И чья в этом вина? — Илуор встал. — Ты будешь сопровождать меня в Ондиниум. Не как товарищ, а как наемный боец. У тебя восемь часов на регенерацию и сборы.

Свободный дом Илуор покидал со смешанным чувством. Он был в ярости на своего друга, он был в бешенстве на себя, и он даже не представлял, что скажет той забавной травнице.

«Привет, ты ждешь ребенка, а я его отец», — мысленно произнес оборотень и передернулся: звучало отвратительно.

Арфель Льефф

— Ты помнишь, что сегодня придет целитель?

Каэль не страдала чрезмерной любовью к церемониалу, а потому в комнату подруги ввалилась без стука. И застала странноватую картину: Арфель, закинув ноги на постель, лежала на полу и задумчиво ощупывала живот. Глаза ее были закрыты, и потому вторжение госпожи Хемм прошло незамеченным.

— У тебя странное лицо, — хмыкнула Каэль и закрыла дверь. — Не боишься простудиться?

— А может, я не беременна? — не открывая глаз, спросила Арфель. — Ты можешь бросить диагностирующее заклятье?

— Хоть десять, — фыркнула подруга и села на постель. — Но смысла в этом не будет, я же не целитель. Рваную рану или внутреннее кровотечение — это я увижу. А вот такие хитросплетенные материи, вроде беременности или банального несварения, — это не ко мне. Это не помогает магам-практикам.

— Ясно.

— Ты не доверяешь мастеру Дэррику?

Госпожа Льефф со вздохом открыла глаза и честно сказала:

— Я слишком доверяю себе. Я ищу в себе ложные воспоминания и не нахожу. И начинаю думать, что, может быть, целитель ошибся?

— А твои дни?

— Да, это работает на целителя. — Арфель вновь закрыла глаза и продолжила поглаживать живот.

— Что ты делаешь? Это меня пугает, а страх меня бесит. Итого, ты гладишь пузо, а я бешусь. Прекрати.

Но госпожа Льефф и не думала останавливаться:

— Я просто пытаюсь почувствовать то «особенное» состояние. Ну, бабочки в животе или приступ любви ко всему миру.

— Если я не ошибаюсь, то «особенное» состояние посещает беременных по утрам. Ну знаешь, как будто сильное похмелье, тебя тошнит, но, вопреки ситуации с похмельем, после освобождения от излишков еды легче не становится, — со смешком проворчала Каэль.

— Значит, ты встречала неправильных беременных, — тихо сказала Арфель. — Я всегда считала, что если у меня будет ребенок, то он будет долгожданный и любимый, от родного и близкого человека. Я всего лишь пытаюсь почувствовать его до того, как вспомню его отца. Ладно, неважно. Надо переодеться. Не встречать же целителя в рубашке и штанах.

— Скорее всего, ему нужно будет коснуться твоего живота, так что есть смысл просто сменить штаны на юбку.

Арфель кивнула и неловко поднялась. Она вспомнила все, что когда-либо слышала о правилах поведения для беременных. В том числе и правило не напрягать живот. Госпожа Льефф собиралась быть образцовой беременной. Ведь если она не сможет полюбить нежданного ребенка, если она не сможет стать ему хорошей матерью… Пусть он хотя бы родится здоровым.

— У тебя грустные брови, — задумчиво протянула Каэль и встрепенулась, — кто-то прошел сквозь калитку.

— Сквозь? — скептически уточнила Арфель.

— Не придирайся к словам. Иначе мы поговорим о каллиграфии.

Госпожа Хемм выскользнула из комнаты, оставив подругу переодеваться. Вытащив из шкафа простую юбку, Арфель бросила взгляд в зеркало. Но, вопреки словам Каэль, там отразилась самая обычная травница, с самыми обычными бровями.

— Придумает же, — вздохнула Арфель.

Через пару минут, спускаясь по лестнице, она вдруг поняла, что для визита целителя внизу слишком шумно. Подхватив юбку, госпожа Льефф ускорилась и, прежде чем выскакивать навстречу неожиданной опасности, осторожно выглянула в зал.

— А я говорю тебе, что ты моя жена! И ты обязана жить со мной под одной крышей! Я спалю этот провонявший сеном домишко, — орал высокий светловолосый мужчина.

— И после этого, радостно повизгивая, отправишься на границу, — холодно процедила Каэль. — Будешь демонов гонять. Или они тебя. Закон прост: послушание жены — дело мужа. Можешь заставить? Молодец, красавец и глава семьи.

— Скоро все изменится, — зло бросил господин Хемм. — Скоро все изменится, и в этом будет только твоя вина.

— Что-то мне подсказывает, что твой любящий супруг связался с господином Трентом-младшим, — хмыкнула Арфель и подошла к подруге. — Доброго дня.

Господин Хемм немного смутился. Он отчего-то всегда робел в присутствии Арфель.

— Доброго. Вы оказываете нашей семье плохую услугу, госпожа Льефф. Жена должна жить с мужем.

— А муж должен избивать жену?

— Если есть вина, то должно быть и наказание. Отчего-то Империя не прощает воров и убийц, — снисходительно произнес господин Хемм.

— Позвольте уточнить, под виной вы имеете в виду плотские отношения с оборотнями? То есть сначала женщина оплачивает спокойный и безопасный сон своего мужчины, который не хочет сам сражаться с демонами, а потом оный мужчина наказывает женщину за то, что она изменить не в силах?

— Господь заповедовал нам жить в добродетели, — наставительно заметил господин Хемм. — Известно, что оборотням не так часто требуется Соглашение. Но человеческие женщины искушают их, отчего рушатся семьи и страдают рожденные в браке дети.

— Подите прочь из моего дома, — устало выдохнула Арфель. — Иначе я буду вынуждена позвать стражу.

— Стража не вмешается в наш конфликт.

— Вы не имеете права находиться в доме незамужней девушки, — строго произнесла госпожа Льефф. — И мое требование удалить вас будет законным и неоспоримым — это мой дом, и вы не были в него приглашены.

Он только усмехнулся, сверкнул серыми глазами и насмешливо бросил:

— Вам не стоило так говорить со мной. Знаете, я восхищен вами. Выбрать пустую чистую жизнь, отказаться от столь многого — и только ради того, чтобы не стать добычей животных из Серого Дола.

Арфель улыбнулась, сделала шаг вперед, как бы ненавязчиво оставляя Каэль позади себя, и нежно-нежно спросила:

— А вы знали, что можно оспорить Соглашение? Что муж имеет право вступиться за честь жены? Вы не пробовали пресекать безобразия, а не наказывать за них?

Господин Хемм вскинул брови и удивленно уточнил:

— Она будет крутить хвостом, а я из-за этого драться? Вот уж глупость. Доброго дня, Каэль, госпожа Льефф. У вас была возможность изменить свое будущее. Теперь все будет так, как я решу.

Хлопнула входная дверь, и Каэль, медленно выдохнув, прошептала:

— Что задумал этот гнусный выродок?

— Что бы он ни задумал, нам стоит быть осторожней. Впрочем, надо дать объявление об аренде. Я не могу продать дом, но могу его сдать. Дождемся целителя Дэррика, затем серебряного врачевателя и уедем.

— И всем назовем разные города, — кивнула Каэль. — Идеально. О, опять кто-то пересек нашу границу. Надеюсь, неприятные сюрпризы на сегодня закончены.

С этими словами госпожа Хемм направилась к входной двери. И Арфель бы солгала, скажи она, что яркое трепещущее пламя, спрятанное в кулаке подруги, не успокоило ее. Каэль являлась одним из талантливейших и сильнейших магов-практиков, и то, что ей не позволено получить звезду мастера-боевика… Что ж, в действительности это означает только то, что кто-то среди верховных магов очень глуп. По крайней мере, госпожа Льефф воспринимала эту ситуацию именно так.

— Добрый день, — в зал вошел целитель Дэррик и тут же рассмеялся, — вы решили развоплотить меня, о драгоценнейшая госпожа Хемм?

— Нет, — чуть смутилась та. — Это на всякий случай. У нас с утра был крайне неприятный гость.

— Верно, — вздохнула Арфель.

— Он взволновал вас? — нахмурился целитель. — Я должен немедленно вас осмотреть. Вы ведь и сами понимаете, госпожа Льефф, что ваша ситуация требует особого контроля? У вас нет крепкого здоровья, свойственного неодаренным женщинам. И нет достойного колдовского очага, который мог бы поддержать ваш организм во время беременности.

Арфель сдержанно вздохнула и жестом предложила следовать за ней наверх. Она, безусловно, понимала и знала все то, что только что высказал целитель. Более того, она была почти уверена, что второй беременности в ее жизни не будет — ее сила была столь же жидкой, если можно так выразиться, как у ее матери. А матушка так и не смогла завести детей, хотя и пыталась. Так что мастеру Дэррику не было нужды напоминать ей об осторожности.

Войдя в спальню, госпожа Льефф чуть поморщилась: следовало отвести целителя куда-нибудь в другое место. Или предложить остаться внизу, в конце концов, магии без разницы, какое положение в пространстве занимает исследуемый пациент.

— Приношу свои извинения за беспорядок, — негромко бросила Арфель и поспешно подняла с пола чашку из-под чая и блюдце с остатками печенья.

— Ничего страшного, — улыбнулся целитель. — Ложитесь на покрывало и оголите живот. Вы так внимательно смотрите, госпожа Хемм. Думаете, я способен причинить вред?

— Я не уверена, что вы способны причинить благо, — я ощущаю жар вашего колдовского очага. Вы истощены?

— Крайне тяжелое утро, — признался целитель. — Но на простое исследование меня хватит.

Вопреки опасливому предположению Арфель, он не коснулся ее кожи. Просто подержал над животом горячую руку, хмыкнул и щелкнул пальцами. Над пупком госпожи Льефф появилась крошечная яркая искорка.

— Это ваш ребенок, — с легкой улыбкой произнес целитель. — Ну, не совсем он, конечно. Просто проекция.

— Мне кажется или ваша проекция — двойная? — нахмурилась Каэль.

— Как вы справедливо заметили, я магически истощен, — снисходительно улыбнулся целитель, — магия исходит неравномерно. В любом случае эта проекция не была необходимостью. Я просто много думал о госпоже Льефф и предположил, что ей тяжело свыкнуться с текущим положением.

— Иными словами, вы догадались, что я никак не могу поверить в это. — Арфель коснулась пальцем звездочки, и та растаяла.

— Я все-таки целитель, — развел руками Дэррик. — А еще я бы не отказался от чая с чем-нибудь сладким.

— Орехи в меду или варенье? — спросила Арфель и одернула рубашку.

— И то, и то, если можно.

На кухне они втроем разместились с некоторым трудом. Арфель усадили в углу, чтобы не дергать постоянно. Рядом сел целитель, а Каэль устроилась с краю — чтобы спокойно накрыть на стол.

— Итак, что касается вашего здоровья. Вы должны быть осторожней, на этом сроке очень легко расстаться с новой жизнью. Но вы, как травница, должны это знать и без меня. Но! Искра вашего ребенка яркая, цветная — значит, он будет одарен. Так что вы должны держать в уме возможный конфликт сил.

— До этого «возможного конфликта» еще как минимум три месяца, — возмутилась Арфель. — Преступно рано переживать из-за такой ерунды.

— Я обязан предупредить, — ответил целитель и сказал Каэль: — Благодарю. М-м-м, земляничный.

Некоторое время на кухне царила умиротворенная тишина. Госпожа Льефф думала о том, как мало ей нужно для веры — крошечная искорка. Искорка, которую легко наколдовать самостоятельно. В смысле, создать иллюзию. Но целитель не стал бы обманывать, а значит, остается только один неясный момент:

— Я все же решила обратиться к серебряному врачевателю.

Целитель кивнул:

— И это правильно.

— Мне показалось, что вы были против? — нахмурилась Каэль.

Мастер Дэррик вздохнул и отодвинул от себя опустевшее блюдечко из-под варенья:

— Да. Как целитель, я и сейчас против: негативные воспоминания могут причинить вред здоровью госпожи Льефф. Но это слишком щекотливая, слишком опасная ситуация, чтобы пускать все на самотек. Слишком много преступлений может быть скрыто подобным бесчестным образом. Но я прошу вас, госпожа Льефф, подумать об изъятии эмоций.

— Я не понимаю, — честно сказала Арфель.

— Серебряный сможет первым увидеть ваши воспоминания, и если он сочтет их чрезмерно травмирующими, то…

— То есть мало того, что меня поимели, так кто-то на это еще и посмотрит?! — поперхнулась Арфель. — Ни за что! Я не даю своего согласия на просмотр моих воспоминаний. Нет.

— Немыслимо предлагать подобное, — согласно кивнула Каэль. — И бессмысленно, потому что придется удалять эмоции не только от факта насилия, но еще и от факта наблюдения.

— А потом от воспоминаний о процессе, — кивнула Арфель. — Это глупо и бессмысленно. Но я буду рада, если вы будете рядом, чтобы не дать мне потерять ребенка.

— Вы отдаете себе отчет, что он, вероятно, зачат в крайне неприятной ситуации? — осторожно спросил целитель.

— Да, — спокойно сказала Арфель. — Отдаю. Но сколько там от того негодяя? Мое тело выносит ребенка, моя кровь будет его питать, моя слабая сила поможет ему развить свой очаг. Так сколько же в ребенке будет от отца?

Помолчав, госпожа Льефф честно добавила:

— Если воспоминания будут особенно омерзительны, я попрошу врачевателя просто удалить их. Оставить имя, и все. Мне будет достаточно знать имя негодяя.

— Разумно, — похвалила подругу Каэль. — Зная имя, мы рано или поздно вернемся к вопросу мести.

— А как же закон? — удивился целитель.

— Мы не попадемся, — уверенно отмахнулась Каэль.

— Я имел в виду, что он будет наказан за свой поступок.

Но Арфель покачала головой, пододвинула к целителю мед и честно сказала:

— Я не буду выдвигать обвинений. В моих планах покинуть Ондиниум и устроить свою жизнь там, где я смогу рассказать душещипательную историю о погибшем муже. Мне плевать, кто и что скажет обо мне, но когда ребенок подрастет…

— Люди жестоки, — вздохнула Каэль. — Это была моя идея — уехать отсюда. Тем более что нам начали угрожать.

— Угрожать? — напрягся мастер Дэррик.

— Это не то, что вы можете изменить, — грустно улыбнулась Арфель.

— В любом случае вам стоит собрать вещи, — ответил ей Дэррик.

Каэль подозрительно сощурилась и сложила на груди руки:

— С чего бы нам это делать?

— С того, что я забираю госпожу Льефф в свой дом. Услуги серебряного врачевателя дороги, но есть способ существенно сэкономить. Если мы докажем, что его вмешательство необходимо и несет пользу Империи, вам не придется платить.

— А оно несет? Вы не пострадаете из-за этого? — спросила Арфель.

— Ваша аура несет отпечаток изменения памяти. Такого еще не происходило, госпожа Льефф, — строго напомнил целитель. — Это определенно очень ценная информация.

— Что ж, нам потребуется минут сорок, — сориентировалась Каэль.

Но на деле они уложились в полчаса. Закрывая лавку, Арфель вдруг подумала о том, что ей придется продать свои травы. За бесценок, ведь у них не будет времени на долгий и обстоятельный торг.

Илуор нид Энтан

От Серого Дола до Ондиниума не один путь. Если быть точным, то существует три дороги: торговый тракт, по которому идут подводы с товарами, волчья тропа, по которой носятся оборотни в волчьем облике, и последний, третий путь — это натоптанная конная дорога. Чтобы имперские гонцы могли быстро доставить почту.

Илуор выбрал третий путь только ради того, чтобы не встретить никого из сородичей. Он был уверен, что оставляет позади себя огромнейший скандал. Нет, Отец-Ворон обещал объяснить произошедшее семье рид Аверрим, но разве простых слов достаточно? Рожденные от людей полукровки зачастую превосходят силой своих чистокровных товарищей. Ребенок травницы при любых раскладах родится раньше, чем он и леди рид Аверрим заведут собственных детей. А значит, у полукровки будет больше прав на Рогатую Корону. И только если строптивый венец не примет волчонка, только в этом случае его второй сын сможет попробовать надеть его.

Оборотень не мог понять, что он сам чувствует по этому поводу. По большому счету, ему было все равно, кто сменит его — полукровка или чистокровный оборотень. Ребенок ли травницы станет его преемником или любой другой оборотень. Рогатая Корона избирала достойнейших из достойных, и нид Энтан считал это единственно верным подходом. Но вместе с тем он точно знал, что Ксан рид Авердин, отвергнутый короной, стал настоящим позором для собственной семьи. И это при том, что сам по себе он был достойным оборотнем и хорошим бойцом. Беда была лишь в том, что Ксан предпочитал подчиняться. Не абы кому и не во всех вопросах, но он так и не стал командиром собственного отряда. Самый надежный второй номер в группе — Илуор был бы счастлив переманить его к себе. И, когда вся истерия с выбором нового лунного князя утихнет, он сделает все, чтобы рид Авердин надежно закрепился за его правым плечом.

«У меня уже был слишком инициативный второй номер, — подумал Илуор и скосил взгляд на ти-Риэла, — что не принесло ничего хорошего».

Пегий волк будто почувствовал, что командир размышляет о нем, — он чуть сбавил темп и вжал голову в плечи. Из-за чего его сумка едва не свалилась.

Илуор остановился и подождал, пока его спутник не справится с сумкой, а накинуть ремень обратно на шею, используя только морду и лапы, — очень тяжело. Именно поэтому сам нид Энтан никогда не позволял себе забыть о поклаже. А то так недолго и припасы на землю вывалить, и приличную одежду изорвать и испачкать.

Дорога получилась недолгой — все же ти-Риэл был достаточно силен, чтобы поддерживать тот темп, что задал Илуор. Оборотни неслись сквозь лес и остановились только на берегу озера. Не стоило врываться в город в зверином облике. Хотя, благодаря Соглашению, они имели на это право.

Илуор первым превратился в человека. Из одежды на нем были только темные штаны из грубой материи. На Риэле не было и того — уж больно дорогой была напитанная магией одежда. К великому сожалению, редко кто из оборотней выбирал стезю портного. Раньше одежду для оборота ткали волчицы, но когда магия иссякла в их жилах… Мужчины не захотели подхватить иглу, выпавшую из женских пальцев.

— Отдохнем здесь, — скупо бросил Илуор, — и пойдем дальше.

— На двух ногах?

— Да. Часа в четыре уложимся.

Отослав ти-Риэла за хворостом, Илуор выдернул из воды несколько крупных рыбин. Из своего мешка он достал соль и специи. Жаренная на костре рыба никогда не была любимым блюдом нид Энтана, но вместе с тем волк понимал, что это самый простой и быстрый способ насытиться. Правда, это не слишком его утешало.

— Остановимся в «Белом Гусе», — бросил он, когда услышал треск ветки под ногами Риэла.

— Да, лорд нид Энтан.

Ти-Риэл нашел прежнее кострище, оградил его камнями и ловко развел огонь. За большим валуном прятались выкованные из не особенно качественного железа рогатки и несколько длинных острых спиц. Все это здесь оставили оборотни, чтобы была возможность быстро поесть перед городом. Все же бег во второй ипостаси ужасно изматывает, и без простой сытной пищи добраться до Ондиниума почти невозможно.

Насадив рыбу на спицы, ти-Риэл со второй попытки скастовал простое кулинарное заклятье. Оно не позволит еде обуглиться и одновременно гарантирует, что не останется сырых мест.

— Лорд нид Энтан, — негромко произнес ти-Риэл, — я хотел бы искупить свою вину. Отказаться от платы за сопровождение вас до дома госпожи Арфель. И…

— Если ты желаешь вернуть свое место в моем отряде — нет, — спокойно произнес Илуор. — Ты перерос свой ранг, ти-Риэл. Но при этом ты еще и не смог это вовремя заметить, из-за чего пострадал твой командир, невиновная человеческая девушка и вся семья рид Аверрим.

— Рид Аверрим?

— Сейчас Отец-Ворон рассказывает леди рид Аверрим, что первым претендентом на примерку Рогатой Короны будет не ее сын, а ребенок человеческой женщины. Как ты думаешь, леди сильно обрадована? А уж как счастлив ее отец.

— А вы?

— Корона изберет лишь достойного, — пожал плечами оборотень. — Она может отвергнуть меня, ти-Риэл. Помни об этом. И тогда Круг Испытаний будет запущен снова. И снова, и снова, и так до тех пор, пока не найдется лунный князь.

— Семья рид Авердин приняла решение отправиться в добровольное изгнание. Об этом еще не объявили, но я ухаживал за волчицей из Авердинов, она-то мне и сказала. Кажется, они тяжело восприняли уход Рогатой короны из их семьи.

— Что странно, — рассудительно заметил Илуор нид Энтан. — Лунный князь — это не просто правитель, он должен быть связующим звеном между всеми кланами оборотней. Если мы скатимся до прежней вражды — не выживем.

Ти-Риэл криво улыбнулся и отвел глаза. Оборотень больше понимал рид Авердинов, чем своего бывшего командира. Три поколения подряд Авердины носили Рогатую Корону. Три поколения подряд именно из этого клана выходили лунные князья. Конечно, они желают удалиться в добровольное изгнание — потерять такой статус.

Тут ти-Риэл вспомнил о своем плачевном статусе и тоскливо поежился. Ему стоило поговорить с командиром еще в столице, еще тогда, когда он впервые ощутил настоятельную потребность поступить наперекор приказу. Но он не решился. Теперь у него нет ни товарищей, ни хоть захудаленького шанса на сбор собственного отряда.

К вечеру оборотни были уже в городе. В «Белом Гусе» всегда были сводные комнаты — трактир был дороговат для Ондиниума и держался на плаву только из-за постоянно курсирующих туда-сюда оборотней.

— Желаете поздний ужин? — подобострастно спросил трактирщик, едва только оборотни перешагнули порог.

— Порцию жареной свинины с запеченным картофелем, мясной пирог, кувшин кваса, — отрывисто бросил нид Энтан. — Мне в комнату подай горячую воду, хочу отмыться с дороги.

— Приготовление пищи займет около часа, — ответил трактирщик, — подать воду до или после?

— Сейчас.

— Трайна, проведи гостя наверх, — крикнул трактирщик и повернулся к ти-Риэлу: — Желаете поздний ужин?

Трайна, высокая и крутобедрая женщина, открыто улыбнулась оборотню и поманила его за собой. Идуор подивился такому отношению — все же люди, как правило, не были столь доброжелательны.

— Это же вы нашей травнице медальон охранный подарили? — спросила Трайна, едва только они вышли из общего зала на лестницу.

— Да, — односложно ответил оборотень.

Его охватила короткая паника — будет оч-чень «весело», если девица собралась замуж.

— От и славно, от и здорово. Она у нас добрая, всем помочь норовит. Так и перегорит однажды, и что мы будет делать без ее снадобий? Она, конечно, не целитель, но знает-то столько же! К травнице сходить — это не просто лекарство в аптеке купить, господин оборотень. А теперь, с вашим-то медальоном, может, и появится у нее за спиной надежная опора! От, значит, выбирайте из двух комнат.

Илуор чутко повел носом и махнул в сторону той, откуда шел еле уловимый аромат лесных трав.

— А что, медальон госпоже Арфель вручили в торжественной манере? Я приказал своему помощнику сделать это незаметно, чтобы она не чувствовала себя обязанной, — мимоходом спросил Илуор.

— Да ну что вы, нет. Госпожа его потеряла, видимо. А мелкий пацан нашел и хотел отцу снести, а мы-то и заметили. Заставили провести дознание — ну как, заклятье такое, знаете? Чтобы показывало: есть у вещи хозяин. Вот. Оказалось, что хозяйка наша травница, мы отца того мальчишки обязали вещь вернуть. Пацан-то кричал, что в мусоре нашел. Да только кто ж ему поверит-то? Вот, тут ваша бочка, сейчас Трим воды нанесет, а амулет — вот он, на полке. Умеете пользоваться?

— Умею, — усмехнулся оборотень. — Спасибо за помощь, госпожа Трайна.

— Ой, не за что, хорошему господину чего не помочь? Отдыхайте.

Трайна вышла, а Илуор медленно опустился на постель. Ее жизнерадостное дружелюбие покоробило оборотня. Он не был хорошим, и он это знал. Он нарушил закон, нарушил Соглашение, испортил девчонке жизнь и прибыл в Ондиниум, чтобы сделать хуже. Волк не был дураком и понимал, что травнице в Сером Доле придется нелегко. Если бы он не был будущим лунным князем, он бы солгал. Он увез бы подальше и солгал. «Я не нашел женщину и готов понести любое наказание», — такие простые, такие понятные слова.

Но он тот, кто он есть, Илуор нид Энтан, оборотень, будущий лунный князь. И он понимает, что если охранители действительно ожили ради человеческой травницы и если она действительно родит одаренную жрицу, то она любой ценой должна оказаться в Сером Доле. Любой. Обман, шантаж, насилие — ему придется пойти поперек себя, если того потребуют обстоятельства. Лунный князь думает о Сером Доле, а не о себе и своих желаниях. Лунный князь живет и существует ради того, чтобы его народ процветал, а не ради того, чтобы процветал он сам. Лунный князь, на самом-то деле, самый несчастный и бесправный оборотень в Сером Доле. Но такие мысли Илуор давил в себе на корню. Ведь пройдет всего пара недель, и у него будет исключительное право разгребать последствия долгого безвластия, последствия глупости одного из сородичей (согласить королеву — уму непостижимо!) и разгребать последствия собственной дурости. В общем, он будет очень и очень занят. И непередаваемо счастлив, ведь носить Рогатую Корону мечтают очень многие. И, что странно, эта самая корона крайне редко выбирает тех, кто ее желает. Чаще всего она оказывается на головах тех, кто этого не хотел. Странный, странный венец.

После горячей ванны Илуор приказал подать ему ужин наверх. Ему не хотелось наблюдать ти-Риэла за своим столом и удивлять трактирщика зрелищем, как прибывшие вместе оборотни разошлись по разным углам зала.

Поступок ти-Риэла повлек за собой последствия для всех. Его можно понять: инстинкт требовал поступить наперекор, требовал обозначить свою власть. Если бы боец оповестил об этом своего командира заранее — многих проблем удалось бы избежать. Но, очевидно, ти-Риэл повзрослел не полностью или же он рассчитывал оставаться вторым до самой коронации. Тогда бы отряд перешел к нему без боя. Но это какой-то слишком человеческий поступок.

Составив на поднос остатки трапезы, он вынес все в коридор и поставил на пол. Кто-нибудь из работников заберет. Вернувшись в комнату, он случайно бросил взгляд за окно и замер. Нет, там не было ничего интересного. Просто, увидев панораму, он с кристальной четкостью осознал, что брал эту же комнату в свой последний визит. Именно в этой комнате он был с травницей. Может быть, это ее травяной аромат дразнит ноздри?

— Глупости, — рыкнул он сам на себе.

Но как же восхитительно было бы взять за себя ту, чей запах будоражит кровь. Когда-то давно, до того как оборотни начали вырождаться, они в первую очередь прислушивались к пению крови. Если партнер или партнерша заставляли кровь откликнуться — не было ни единой причины для отказа от брака.

— Это и привело к вырождению, — напомнил он себе. — Это и привело нас к Серому Долу и тотемному древу.

Утро не принесло Илуору облегчения — всю ночь его мучили смутные, полные страсти и огня сны. Словно наяву он видел молочно-белую кожу, сладкую, пахнущую цветами. Видел темные следы, что остаются после его поцелуев. Слышал смущенное, полное удовольствия дыхание. Она была с ним по своей воле? Невозможно. Определенно невозможно.

Полка, прибитая у окна, стала жертвой его внезапной вспышки ярости. Будь проклят гон, после которого не остается ни единого проблеска воспоминаний. Такое глубокое падение, такое беспрецедентное потакание собственным животным инстинктам… Илуор сомневался, достоин ли он Рогатой Короны. Он, не удержавшийся в рамках собственного разума. Он, ставший зверем в человеческом обличье.

На губах появился фантомный привкус крови. Мог ли он действительно прокусить ее кожу? Мог ли он причинить ей реальный вред?

— Нет, — холодно и четко произнес он. — Она ушла отсюда сама. В отряде нет целителя, способного срастить укусы собрата-оборотня.

Легче не стало. Илуор поймал взглядом собственное отражение и остановился. Глядя своему отражению в глаза, он нашел силы признать:

— Это было насилие.

Всё это время он малодушно отрицал это. Как отрицал и собственную вину — вину, которую он перекладывал на ти-Риэла. Но правильным было согласиться с тем, что нашептывало подсознание: он не имел права так распускать себя. Не на человеческих землях. Не с теми, кто не сможет понять и принять. Не рядом с той, которая не способна остановить его. Могла ли травница сказать ему нет? Нет. Могла ли волчица сказать нет впавшему в раж оборотню? Тоже нет. Зато оборотница могла обратиться во вторую ипостась и порвать охамевшего самца. Оборотень во время гона лишен возможности превращения, что делает жизнь волчиц куда более безопасной.

Эти мысли не добавляли Илуору хорошего настроения. Как и то, что он все равно будет вынужден привезти травницу в Серый Дол.

— Единственное, что я могу сделать, — задумчиво произнес он, — это убедиться, что охранители и правда рядом с ней. Если нет… Что ж, если нет, то я не вижу смысла в ее присутствии в Сером Доле. Хотя поговорить нам все равно придется.

В общем зале трактира оказалось людно, и Илуору пришлось завтракать за одним столом с ти-Риэлом.

— Вы не выглядите отдохнувшим, — осторожно произнес боец-изгнанник.

— Ситуация не располагает к крепкому сну, — коротко бросил Илуор.

Быстро расправившись с едой, оборотни расплатились и покинули таверну. Они оба знали, куда нужно идти, так что для разговора не находилось ни единой причины.

— Возможно, я должен поговорить с ней? — тихо спросил ти-Риэл.

— Возможно, — согласился Илуор. — Но этого не будет.

— Я хочу искупить свою вину, — еще тише, но так же уверенно ответил оборотень.

— У тебя нет моего доверия, — не глядя на него, сказал нид Энтан. — Я не убил тебя на арене, не заставляй меня жалеть об этом. Традиции Серого Дола не предполагают возврата к проблеме, которая уже была решена посредством поединка.

— Но она не решена.

— Только потому, что ты упорствуешь, не желая признавать своей вины. Такое отрицание может сослужить тебе плохую службу в будущем. Вся твоя суть стремится к тому, чтобы встать во главе отряда. Или даже во главе семьи. Кем ты будешь, если начинаешь с отрицания собственных ошибок?

Илуору тяжело давался настолько спокойный и почти доброжелательный тон. Больше всего ему хотелось вцепиться в глотку своего бывшего надежного второго. Своего бывшего друга. Друга, который умудрился предать его настолько заковыристым способом. Он хотел голой рукой выдрать ти-Риэлу кадык и прохрипеть в мутнеющие глаза: «Ты сделал меня насильником, шехсварр».

Но его вины в случившемся было ненамного меньше. И он не имел права убивать предателя за то, за что уже не убил на арене.

— Странный знак. — Ти-Риэл первым заметил висящий на калитке плакат.

— Аренда, — опознал знак Илуор. — Твою мать, аренда. Куда она подевалась?!

Они легко вскрыли слабое запирающее проклятье и быстро прошли к дому. На входной двери защита была чуть сложнее, но им все равно удалось с легкостью ее преодолеть.

— Здесь уже два дня никого нет, — констатировал Илуор.

— Все травы исчезли, — ти-Риэл огляделся, — определенно исчезли. Все полки были заполнены.

Они поднялись по лестнице и обнаружили пустые комнаты. Вывезено было абсолютно все.

— Полагаю, память к ней вернулась, — задумчиво произнес Илуор. — Серый Дол ждет большой скандал. Изнасилование невинной девушки… Я должен буду вернуться и отречься от Рогатой Короны до того, как мне позволят ее надеть. Лунный князь не может…

— Это не было насилием, — вскинулся ти-Риэл. — Вы определенно сделали ей хорошо.

Конец ознакомительного фрагмента.