Я стану тобой

Наталья Андреева, 2010

Этот человек знал великую тайну. Тайну смерти. Знал то, чего другие избегают до самого последнего момента, все еще веря, что и этот вздох не последний. А он знал. Ему было все равно, жить или умереть. Он сумел победить в себе страх смерти. Он видел, как умирают, и однажды почти уже умер сам. И заставить его поделиться этой тайной не мог никто. Никакими силами и уговорами. Это могло случиться только по доброй воле. По его желанию, из снисхождения к жалким людишкам, которые не хотят приобщаться к вечному до самого последнего вздоха и так боятся Избранных. Тех посвященных в тайну смерти, кто мог бы им помочь… Освободить и их от этого страха.

Незваные гости

Какое-то время она не трогалась с места. Машенька тоже не шевелилась. Обе молчали. В сенях меж тем шла какая-то возня. Потом в кухню заглянул Кит и крикнул:

— Куда его?

— Кого? — тупо переспросила Лидия.

— Да мужика! Ввалился в дом, еле дышит.

— Да ты войди. Что стал в дверях?

Хлопнула дверь, Кит заглянул за занавеску и спросил:

— Делать-то с ним что?

— С кем?

— С мужиком!

— С каким мужиком?

— Да который пришел! Что ты как не в себе! По пятому разу спрашиваешь!

— А что он говорит?

— Да ничего не говорит. Я ж сказал: еле дышит. Замерз.

— А из себя какой?

— Да никакой! Замерз, говорю, совсем.

— Что ты заладил: замерз да замерз, — разозлилась вдруг Лидия. — Ты что, радио не слышал?!

— Какое радио? — хлопнул глазами Кит.

— Ну, телевизор! Сказано тебе: маньяк из дурки сбежал! В милицию надо звонить!

— Вот ты говоришь, что я дурак…

— Дурак и есть!

— А ты бы, умница моя, мозгами пошевелила. Али забыла, кто мы-то такие? В милицию она собралась звонить.

— А ведь и верно, — спохватилась Лидия. — Что-то я, Коля, совсем растерялась. Давай его сюда, беглеца.

Кит посторонился, и Лева с Микошей под руки ввели в комнату высокого темноволосого мужчину, который и в самом деле выглядел неважно. Лицо бледное, губы синие, смерзшиеся, так что гость не мог вымолвить ни слова, только мычал. Одет он был в зимнюю куртку, которая была ему великовата, из-под нее виднелись темный пиджак и брюки.

— Сажайте его на диван, — велела Лидия.

Мужчину осторожно опустили на диван.

— И что с ним делать? — растерянно спросила Машенька.

— Водки дать, — смущенно кашлянул Микоша. Видно было, что сей добрый совет дался ему с огромным трудом.

— А ведь и верно! Коля, дай ему водки! — велела Лидия.

Кит схватил со стола так и не выпитую им рюмку водки и с силой влил ее в незнакомца. Тот закашлялся и затряс головой.

— Кто помнит, что надо делать с обмороженными? — наморщив лоб, спросил Лева.

— Да он вроде того… целехонек, — прищурившись на гостя, сказал Микоша. — Видал я обмороженных, этот не такой. В тепле чуток посидит и отойдет.

— Кончится, что ли? — ощерился Кит.

— Да типун тебе на язык! — замахал руками Микоша. — Будет как новенький! Я ж говорю: видал я обмороженных, а с этим товарищем все нормалек.

— Да где ж ты их видал, чумичка? — зыркнула на него Лидия.

Микоша молча вытянул вперед левую руку, на которой не хватало двух пальцев, среднего и указательного.

— Ты ж говорил, на пилораме, производственная травма, — удивленно сказал Кит.

— Присочинил малость.

— А я поверила! — возмутилась Машенька. — Зачем же ты нам врал?

— Не врал я, — засуетился Микоша. — Правду не хотел говорить.

— По пьяни, что ли, в снегу замерз? — хмыкнул Кит.

— Вот я и говорю: видал я обмороженных… — в третий раз сказал Микоша и со вздохом посмотрел на бутылку с вожделенной огненной водой. — Нешто и мне выпить? Волнительно все это.

— Кто о чем, а лысый все о расческе, — покачала головой Лидия, и в этот момент сидящий на диване мужчина пришел в себя.

— Где я? — хрипло спросил он, обводя комнату мутным взглядом.

— Во-первых, кто вы? — важно спросил Лева, видимо вообразив себя великим сыщиком, мастером допроса.

— Я шел на свет в окне.

— Издалека шел? — с иронией спросила Лидия.

Мужчина закашлялся и попросил:

— Воды… Пожалуйста…

Машенька встала и торопливо налила в стакан вишневого компота из большого глиняного кувшина. С опаской подойдя к мужчине, она сказала, протягивая ему стакан:

— Компот устроит? Вишневый.

— С косточками? — неожиданно улыбнулся гость. Его широкобровое лицо стало вдруг чертовски обаятельным, в карих глазах сверкнул огонек. Он, похоже, полностью пришел в себя или же притворялся раньше беспомощным.

— Что? — растерялась Машенька.

— Давайте ваш компот. И не спешите меня вязать. Как видите, я ни на кого не бросаюсь.

— Попробовал бы… — Кит сжал кулаки. — Чтоб ты знал: у меня есть ружье.

— А этого мало? — усмехнулся гость, кивнув на его кулаки. — Я же не сумасшедший, бросаться на такого великана с голыми руками. К тому же я замерз. Мне сейчас не до драки.

— А он совсем не похож на маньяка, — задумчиво сказала Машенька. — Вы не находите?

— Много ты знаешь про маньяков! — неожиданно зло сказала Лидия.

— Какой маньяк? Вы о чем? — с недоумением посмотрел на них гость. — Я просто несчастный, которого застала в пути метель. Разрешите мне раздеться? У вас тут жарко.

И он, не дожидаясь ответа, принялся снимать с себя куртку.

— А куда вы ехали? — подозрительно спросила Машенька. — Или… шли?

— Машина застряла на шоссе. Погода-то, сами видите, какая. Заносы.

— Боже! — закричала вдруг Машенька. — У него на рубашке кровь!

Из-под рукавов пиджака, бывшего на госте, выглядывали обшлага светлой рубашки, которые и в самом деле были испачканы кровью.

— Маньяк, — тихо сказал Лева. И с обидой добавил: — А я ему почти поверил.

— Я сейчас все объясню… — явно нервничая, сказал гость, и в это время в наружную дверь опять постучали. Потом, для верности, постучали в окно. Затем опять в дверь.

Нет, это уже был не стук. В дверь барабанили кулаками и даже, кажется, пинали ее ногой. Так не в гости просятся, а ломятся в дом. Причем нахально.

— Это еще кто?! — взволнованно спросила Лидия.

— Я сейчас посмотрю, — вызвался Кит.

Поскольку маньяк сидел здесь, в комнате, открывать новому гостю (или гостье) он пошел один. Лидия на всякий случай сделала два шага назад и взялась рукой за спинку тяжелого дубового стула.

— Только дернись, — предупредила она незваного гостя.

— Я что, сумасшедший? — усмехнулся тот. — Я еще не потерял надежду получить помощь и выбраться отсюда поскорее. Телефон-то у вас есть, надеюсь?

— У меня-то есть, — ответил за Лидию Лева. — А у тебя? Если ты ехал на машине, как говоришь, и ты не маньяк, где твой мобильный телефон?

— Веришь, нет? Он у меня был. Но я несколько раз глубоко провалился в снег. А пару раз так и вовсе упал. Ветром сбило. Там, на улице, настоящий ураган. Похоже, я его где-то обронил. Но если ты настаиваешь, я сейчас пойду его искать.

Мужчина приподнялся с дивана.

— Сидеть! — крикнула ему Лидия, сжимая спинку стула так, что побелели костяшки пальцев.

Тот нехотя послушался. В сенях меж тем раздались голоса. Новый гость тоже оказался мужчиной. Он, похоже, пытался что-то объяснить Киту. Но отсюда, из избы, слышно было только: бу-бу-бу.

— Коля, кто там? — крикнула Лидия. Но Кит ее не услышал.

— Да что ж за день сегодня такой? — кусая губы, спросила Машенька. — Я начинаю нервничать, а мне это нельзя.

— Успокойся, девочка, — ласково сказала ей Лидия. — Сейчас мы все узнаем. Может быть, ничего опасного для нас и нет. Почему же Коля не ведет его в дом? Что там случилось?

Прошло какое-то время, и наконец хлопнула дверь и Кит втолкнул в избу очередного незваного гостя. Потом занавеска, отделяющая кухню от комнаты, отъехала в сторону, и все уставились на вошедшего. Это тоже был мужчина высокого роста, темноволосый, с приятным лицом, в куртке не по размеру, из-под которой виднелись пиджак и брюки. За его спиной маячил Кит, лицо у него было растерянное. Он и не помнил, когда это в доме было столько гостей.

Увидев вошедшего, тот, что сидел на диване, изменился в лице. Он дернулся, попытался было встать, но тут же взял себя в руки. Откинулся на спинку и замер, внимательно наблюдая за реакцией хозяев. Стоящий на пороге мужчина попытался было что-то сказать, но замерзшие губы его плохо слушались.

— Из-з-з… — мычал он. — Из-з-з з-за…

— Еще один, — прошептал Микоша и с тоской добавил: — Это сколько ж надо водки?

— Замерз? — спросила у нового гостя Лидия и, поскольку тот не отвечал, велела Киту: — Веди и этого на диван.

Второй гость попятился и затряс головой. Знаками он пытался что-то сказать хозяевам.

— Не хочет на диван, — перевела Лидия. — Коля, веди его в кресло.

Кит повел нового гостя к огромному старинному креслу, доставшемуся Лидии в наследство от предков вместе с прочим барахлом. Она ничего так и не отнесла на свалку, ни ходики с гирьками на медной цепочке, ни облупленный комод, ни буфет с мутным треснувшим зеркалом, ни продавленный диван. Отчего комната была теперь похожа на музей деревенского быта первой половины прошлого века. В довершение ко всему в рассохшихся рамках на стенах висели желтые от времени фотографии предков Лидии. Они сурово смотрели на незваных гостей.

— Это Тычковский, — сказал сидящий на диване мужчина. — Он сегодня сбежал из психиатрической больницы. Если вы не в курсе, Тычковский — опасный преступник, маньяк.

— Мы телевизор-то смотрим, — осклабился Микоша. — Знаем, что сбежал. Только у нас изображение вдруг пропало. Фотку-то мы так и не увидели!

— Молчи, дурак! — крикнула Машенька.

Кит усадил дрожащего от холода «Тычковского» в кресло и пошел к столу за водкой.

— А ты тогда кто? — спросил Лева у сидящего на диване мужчины. На всякий случай он, как и Лидия с Машенькой, держался от него подальше.

— Я — Дмитрий Александрович Киба, врач-психиатр.

— Ах, врач…

Сидящий в кресле замычал и замотал головой. Только после того, как Кит влил в него водку, второй гость, хотя и с трудом, заговорил:

— Он врет. Я Киба. Кстати, извините за вторжение. Я очень замерз, поэтому рвался к вам в дом.

— Вы — врач-психиатр? — уточнила Машенька.

— Да. Он самый.

— Работаете в психиатрической больнице?

— Именно.

— Должно быть, новенький. Что-то мне ваше лицо не…

— Молчи, — оборвала ее Лидия. — И как вы здесь оказались? — хмуро спросила она.

— Сделал глупость: поехал в метель. Меня дома ждут жена и сын. Младший. Старший учится в институте и живет в Москве. На шоссе заносы. Моя машина встала. — Киба говорил отрывисто, а дышал с трудом. Видно было, что еще не отогрелся как следует и не пришел в себя. — Я увидел свет в окне и пошел на него. Точнее, побрел. Дорогу замело. Еле дошел.

— Это мы уже слышали. Только что, — сухо сказала Лидия. — От него, — кивнула она на диван, где сидел незваный гость номер один.

— Может быть, у вас есть мобильный телефон, чтобы мы могли проверить информацию? — деловито спросил Лева, все еще играя в великого сыщика. — Психбольным мобильные телефоны не положены, а вот у врача он должен быть.

— Конечно! — Киба полез в карман куртки, потом в другой, какое-то время искал или делал вид, что ищет там мобильный телефон, потом растерянно сказал: — Должно быть, я его обронил. Я несколько раз падал.

— И это мы уже слышали, — вздохнул Лева.

— И как же нам узнать, кто есть кто? — растерянно спросила Машенька.

— Позвонить в клинику, — выдвинул версию Лева. — У нас же есть мобильные телефоны. — Во-первых, сказать, что они оба у нас. И Киба, и Тычковский. Если, конечно, у них не только маньяк сбежал, но и врач пропал. Ах, если бы у меня был с собой ноут! — мечтательно вздохнул он. — Я бы мигом получил обе фотки и по скайпу со всеми переговорил. Ноу проблем!

— А почему же его у тебя нет? — звенящим голосом спросила Машенька.

— Ты же мне сама запретила возить его с собой!

— Я же о тебе забочусь!

— А я о тебе!

— Тихо, не ругайтесь, — властным окриком остановила их Лидия. — Машенька, ты знаешь, что он прав. Нет и не надо, как говорится, от греха подальше. Бензопилы хватает.

— Да при чем здесь бензопила? — удивилась девушка. — Ведь это всего лишь подарок!

— Я в свое время работала с молодежью, — сурово сказала Лидия. — Это один из элементов той самой игры, которая и стала причиной его болезни. Ведь так, Лева? Я права?

— Я могу выйти в Инет через мобильник, — буркнул тот, — но у меня на дисплее изображение будет нечеткое, да и они, как назло, похожи.

— Ах, ты меня обманул! — взвилась Машенька. — Ты, выходит, можешь выйти в Инет!

— Да не собирался я в клуб! То есть играть с челами ни во что не собирался! Я ж только початиться хотел!

— Врун! — надулась Машенька.

— Вот кретинка! — разозлился Лева. — Ни фига в компах не рубит! Тетя Лида хоть и в два раза старше тебя, во столько же и умнее! По мобиле это не-воз-мож-но! — по слогам сказал он. — То, в чем ты меня подозреваешь. Недостаток ресурсов. Да что тебе объяснять? — махнул рукой парень.

И тут у Микоши закончилось терпение. Все это время он нарезал круги вокруг стола, а точнее, вокруг того угла, где стояла бутылка с водкой. Она безжалостно таяла: сначала одного гостя пришлось отогреть, потом появился другой нахлебник. И в душе у Микоши поселилась тревога. А ну как объявится еще один незваный гость? Тогда тю-тю живительная влага, без которой и жизнь не жизнь, и праздник не праздник. С каждой минутой тревога эта становилась все сильнее и сильнее, Микоша не выдержал и, схватив бутылку, налил себе полную.

— Выпьем за мир во всем мире, товарищи! — гаркнул он и махом опрокинул рюмку.

Все это Микоша проделал в считаные секунды, а заорал так, что все невольно вздрогнули.

— Придурок, — передернула плечами Машенька. — Уже не смешно.

— С каждой выпитой рюмкой у него тормоза отпускает, — предупредила Лидия. — Следите за ним.

— Нам бы с этими двумя разобраться, — вздохнул Лева. — Итак, мужики, давайте честно: кто из вас врач, а кто псих?

— Я врач, — сказал сидящий на диване. — Я пришел первым, следовательно, был на машине. А он шел пешком.

— А я меньше замерз, — возразил тот, что сидел в кресле. — Мне хозяин сказал, что тебя в дом внесли на руках, а я сам вошел. Следовательно, ты шел дольше. Могу предъявить машину. Она на шоссе.

— У нас нет возможности снять с руля отпечатки пальцев, — сухо заметила Лидия. — К тому же метель поднимается. Мы вряд ли сможем дойти до машины. Да и ни к чему это.

— Кровь! — вспомнила вдруг Машенька. — У него на рукаве кровь! — кивнула она на сидящего на диване. — Значит, это он маньяк!

Тот, что расположился в кресле, вздрогнул и поспешно натянул рукава куртки почти до самых кончиков пальцев. Лидия, которая успела это заметить, тихо сказала:

— А ну-ка сними куртку.

— Я еще не согрелся, — стал отнекиваться гость номер два.

— Кит! Помоги ему!

— Не надо, я сам, — сказал он, заметив, как хозяин сделал угрожающее движение по направлению к нему, и нехотя стал снимать куртку.

— И у этого кровь, — тихо сказала Машенька. — Обшлага рубашки в крови.

— Я вам сейчас все объясню, — поспешно сказал гость номер два, повесив куртку на подлокотник кресла. — У вас и в самом деле жарковато.

— Они говорят абсолютно одинаково! — воскликнула девушка.

— Зеркало, — тихо сказал Лева.

— Что? — вздрогнули женщины и переглянулись.

— Один из них, похоже, и в самом деле врач-психиатр, а другой его пациент. Они друг друга, видать, прекрасно изучили. Один копирует другого. Те же жесты, те же слова. Но как понять, кто из них копия, а кто оригинал?

— Я Киба, — стараясь быть спокойным, сказал сидящий в кресле. — А вы, молодой человек, видимо, прекрасно разбираетесь в психиатрии. Разрешите узнать, откуда опыт?

— А ты еще не понял? — посмотрел на него вольготно расположившийся на диване двойник. — Не понял, куда попал? Тогда какой же ты, к черту, врач-психиатр?

— Я Киба, — упрямо повторил сидящий в кресле. — А кровь… Я первым нашел Риту… Маргариту Павловну. Она была… Убита и изнасилована. То есть сначала изнасилована. А потом…

— Ты так хорошо знаешь подробности? — усмехнулся первый гость. — Вот я не могу с уверенностью сказать, что было и как. До проведения медэкспертизы. Быть может, ты насиловал труп? Ты же извращенец!

— Прекратите! — Лидия зажала ладонями уши. — Не хочу вас слушать! Кит! Иди за ружьем!

— Взять на мушку обоих? — деловито осведомился ее сожитель. — Или только врача?

Тот, что сидел на диване, с усмешкой посмотрел на двойника, что замер в кресле, и спросил:

— Ну? Теперь до тебя доходит? Ты жить-то хочешь?

— За дружбу! — гаркнул вдруг Микоша.

Никто и не заметил, как он повторил свой фокус: подкрался к столу и по-тихому налил в рюмку водку. Присутствующие среагировали только на тост, Лидия дернулась, но помешать Микоше была не в силах. Тот махнул очередную рюмку водки, и глаза его на какое-то время стали счастливыми.

— Кит, убери бутылку, — простонала Лидия. — Только этих проблем нам сейчас не хватает!

— Да что тут убирать-то?

В бутылке и в самом деле осталось граммов сто или чуть больше. Но даже эту малость Микоша с сожалением проводил взглядом. Кит не решился выйти из комнаты без приказа своей сожительницы, только отставил бутылку подальше от Микоши на комод.

— Почему ты еще здесь? — рявкнула вдруг на Кита Лидия. — Я же тебе сказала: иди за ружьем!

— Так мы будем звонить? — тихо спросил Лева. — И куда?

— Хватит уже, — устало сказала Машенька. — Хочешь помочь правосудию? Ладно бы правосудию. Но ты собираешься помочь психиатрам. Людям, которые тебя… Меня… Нас… В общем, это твое право, Хай Левел, но я хочу, чтобы ты подумал. И хорошо подумал. Лидия права, Кит, иди за ружьем.

Тот кивнул и поспешно вышел в сени.

— Казалось бы, пустячок: носить обручальное кольцо, — сказал вдруг сидящий на диване. — А ведь иногда оно может спасти жизнь.

— «Бездна», — прошептал Лева. — Джеймс Камерон.

— Я вижу, это твой любимый фильм, парень. Или как там тебя? Хай Левел? Хороший вкус, имя тоже вполне достойное. Хай Левел — это круто! Мой любимый фильм тоже «Бездна». Я, признаюсь, недооценил этот волнительный эпизод. Для непосвященных: главный герой мог утонуть в затопленном водой отсеке нефтяной платформы, но дверям с гидравлическим приводом помешало закрыться обручальное кольцо у него на пальце. Он просто вовремя подставил руку и спасся. Двери не смогли закрыться, и товарищи его освободили. Обручальное кольцо носить надо. Это сняло бы сейчас все вопросы. У меня есть жена, следовательно, я Киба. Но, увы! Я не могу этого доказать! А хотите знать, что случилось с моим кольцом?

— Ну? — выразила общее согласие Лидия.

— Когда мы с Верой поженились, было время тотального дефицита. За колбасой в Москву ездили, бананы видели только зелеными, и то по большим праздникам, тоже в Москве. Я иногда посылал маме в деревню гостинцы, добытые в городе, апельсины, к примеру, или шоколадные конфеты, а она мне в тех же ящиках отсылала теплые носки, которые сама вязала из овечьей шерсти, чеснок, домашнюю тушенку. Хозяйство у нее было большое. Однажды я заколачивал посылку, и обручальное кольцо, которое было мне велико, случайно туда упало. Так оно и ушло в деревню, к моей маме. Она хотела его вернуть, да я отказался. Сказал, что подожду, пока оно станет мне в самый раз. Но носить обручальное кольцо так и не вошло у меня в привычку.

— Ах, Рита, Рита… — простонал тот, что сидел в кресле. — Что же ты наделала? Я ведь об этом никому, кроме тебя, не рассказывал…

— Ловко вывернулся, — покачала головой Машенька.

— У Тычковского кличка Профессор, — устало заметили из кресла. — Он знает, что говорить и как, учтите это. И за каким чертом меня понесло в метель?

— Очень верное замечание, — откликнулся тип с дивана. — Куда нас понесло в метель? Тебя и меня? А главное, кого из нас убьют, тебя или меня? Интуиция мне подсказывает, что скоро начнутся разборки. Или они решат прикончить обоих? Для верности?

— Оба заткнитесь, — велела Лидия. — Решать не вам, а нам. Вас сюда никто не звал. Но раз уж так случилось… — она посмотрела на висящую в темном углу икону. — Теперь нас сам Господь и рассудит. Видать, на то была его воля.

Краткое интервью:

Владимир Тычковский, он же Профессор

Врач. Что вы чувствуете?

Тычковский. Ничего. Теперь уже ничего.

Врач. Что вы думаете обо мне и о предстоящем вам лечении?

Тычковский. Я думаю, что вы напрасно теряете время. Все это не имеет отношения ко мне. Вы ошибочно считаете, что я болен, меж тем я совершенно здоров. Более того, я абсолютно нормален, а вот вы… Скажите, вы всерьез считаете себя нормальным человеком? И что, по-вашему, есть норма?

Врач (мягко). Позвольте вам напомнить, что мы здесь с целью создать терапевтический альянс, или, иначе, команду для того, чтобы вас вылечить. Поэтому вы должны предоставить мне исходные данные, а не я вам.

Тычковский. Иными словами, вопросы здесь задаете вы? Так? Тогда я не на сеансе психотерапии, а на допросе. Думаете, я не знаю, что в моем случае такой метод лечения, как беседа, абсолютно бесполезен? У меня нет депрессии, если вы изволили это заметить. Я не потерял интереса к жизни, скорее напротив. И я как-нибудь сам в себе разберусь.

Врач. Я лишь пытаюсь вам помочь. Расскажите, кто вы, какие мысли вас посещают наиболее часто, какие желания. Вы упорно отрицаете свою болезнь, это типично для пациентов с вашим диагнозом. Я вас прошу: попытайтесь сосредоточиться.

Тычковский. Хорошо. Хотя мы с вами никогда не будем одной командой. Мы слишком разные. Вы свободны, а я нет. Я сижу за решеткой, а вы вольны жить, где вам вздумается. Хотя на самом деле все наоборот. Это я свободен, а вы живете в тюрьме. Потому что вы существуете в мире условностей. По правилам, которые придумали люди ничуть не лучше нас с вами. Причем жили они давным-давно, в весьма примитивном мире. И их примитивные ценности почему-то должны иметь значение для людей цивилизованных. Таких, как я, которые свободно владеют компьютером, изучили труды ведущих психоаналитиков, иностранные языки, и вообще, пропустили через себя огромный объем информации, накопленной многими поколениями. В том числе и теми, что жили уже после тех примитивных людей, которые придумали правила поведения в обществе. Эти правила давно устарели.

Врач (живо). А убивать — это не примитивно?

Тычковский. Убийство есть самый рациональный способ решения любой проблемы. Потому что любая проблема так или иначе связана с человеком. Убивать легко, стоит только один раз попробовать. Не надо тратить время и деньги на развод, унижаться, угождая квартирной хозяйке, выслушивать ее бред, чтобы не поднимала арендную плату, ползать на коленях, выслуживаясь перед начальством, и так далее. Проще убрать человека, который тебе чем-то досадил. И какое-то время жить спокойно, в ожидании новых проблем. Потом опять убить.

Врач. Но вы убивали женщин. Не квартирную хозяйку и не начальника. И насиловали их.

Тычковский. Я делал им приятное перед смертью.

Врач (живо). Вы столь высокого мнения о себе как о любовнике?

Тычковский. На этом сломалась Абрамова.

Врач. Простите?

Тычковский. На этом вопросе сломалась Рита. Любопытство. Она, бедняжка, не знала, что такое оргазм. И я об этом догадался. Остальное уже было делом техники.

Врач. Вы знакомились со своими жертвами по Интернету. Вы застенчивы от природы?

Тычковский. Ищете у меня комплексы? Их нет. Я не застенчив. Мне всегда было легко познакомиться с женщиной. Что же касается знакомств по Интернету… Я ведь не трогал тех, кто полезен обществу. Кто способствует его оздоровлению. Я вам сразу скажу: женщина, у которой все в порядке, не полезет на известный свободой нравов сайт завязывать знакомства с мужчинами. Если она это делает, значит, она либо абсолютная дура, либо дура, которая ошибочно считает себя слишком умной. «Уж я-то не попадусь! — думает она. — Я-то распознаю, кто есть кто! Я всего лишь развлекусь, поиграю немножко в любовь. Ведь мне ах как скучно». Тот, кто ищет развлечений, рискует нарваться на серьезную неприятность. Признаюсь, они меня раздражали, особенно замужние. Если женщина размещает свою фотографию в купальнике на сайте, куда заходят мужчины, значит, у нее в душе есть сомнение. Тому ли я отдала лучшие годы жизни? Не поздно ли все исправить? Надежда выйти замуж за принца не оставляет женщину и после того, как у нее родятся внуки, я в этом убедился. В сорок и в пятьдесят в сказки верят точно так же, как и в семнадцать. Только вера эта становится какой-то отчаянной, за гранью разумного. Идеальных людей нет, ни идеальных мужчин, ни идеальных женщин. В первые годы совместной жизни супруги больше внимания обращают на достоинства друг друга, но чем дальше, тем больше на недостатки, пока не начинают замечать одни лишь недостатки, забыв о достоинствах. И ищут: а нет ли кого получше? Причем, заметьте, ищут они точь-в-точь те же достоинства, которые были у мужа. Сколько раз замечал: второй муж копия первого, а третий — второго. И все возвращается на круги своя. Кстати, и с женами так же. Мужчину привлекает один и тот же тип женщин, в котором он со временем разочаровывается, но сделать с собой ничего не может. На других у него, грубо говоря, не стоит. Человек вообще одна сплошная нелепость. Он всегда уверен, что достоин жить лучше. И в поисках этого «лучше» люди делают себе только хуже. Иногда так плохо, что хуже уже и быть не может. Я их не убивал. Я избавлял их от сомнений. От вечного поиска.

Врач. То есть, по вашему мнению, вы их облагодетельствовали?

Тычковский. То, что сделал я, гораздо лучше для них, чем то, что они делали сами для себя.

Врач. Хорошо, оставим эту тему. Поговорим о другом. Вы ведь раньше были офицером?

Тычковский. Вас интересует моя биография? Да, я окончил военное училище. Потом поехал в часть. Лет десять кочевал по дальним гарнизонам, а под конец меня перевели в Московскую область. Дали квартиру. Двухэтажный дом, больше похожий на сарай, то света нет, то воды. Зимой иногда отключали отопление. Я видел, как мучаются жены моих сослуживцев, особенно те, что с маленькими детьми, и потому не хотел жениться сам. Какой смысл вести в загс женщину, если заранее знаешь, что не можешь подарить ей праздник? А вот бытовые неудобства — сколько угодно. Я никого не обвиняю и ни на что не жалуюсь. Я солдат. Меня все в моей жизни устраивало. Я честно отслужил пятнадцать лет.

Врач. А что было потом?

Тычковский. Вышел в отставку.

Врач. Или вас попросили выйти?

Тычковский. Да, я попал под сокращение и после армии работал в охране, ездил в Москву. Сутки через трое — очень удобно. Зато у меня появилась масса свободного времени, особенно по ночам. Я стал много читать, занялся самообразованием. Ищете отправную точку? В какой момент нормальный, с вашей точки зрения человек, превратился в жестокого, опять-таки с вашей точки зрения, маньяка-убийцу? Я убивал и раньше. Когда был на службе. Только делал это на вполне законных основаниях. Тогда это даже поощрялось.

Врач. Вы, похоже, очень нуждаетесь в поощрении. Вы сделали для себя это открытие еще в армии: убей — и получишь законную награду. Это последствия родовой травмы, которые проявились во время прохождения вами службы. Тогда вы и открыли для себя это состояние. Блаженство, не сравнимое ни с чем. Цепь замкнулась. Удовольствие навсегда связалось в вашем мозгу с пролитой кровью. С ее видом и запахом. Чем больше было крови, тем большее удовольствие вы испытывали.

Тычковский (с иронией). Сейчас я нуждаюсь в покое, не в поощрении. Эта беседа бессмысленна. Она меня утомила.

Врач. Вы не доверяете врачам?

Тычковский. Я еще не встретил ни одного профессионала. Человека, который понял бы суть проблемы: кто нормален, а кто нет. Точнее, кто полезен, а кто бесполезен для общества совершенно. Только человек, презирающий условности, может что-то изобрести, потому что любое открытие находится за гранью разумного. А вы тормозите прогресс. Я имею в виду вашу братию, психиатров и психологов. Психотерапевтов, которые вообще бесполезны. Наука, которой до сих пор не дано четкое определение, собирает вокруг себя таких же блуждающих впотьмах. Зато у них хорошо подвешен язык. (С иронией.) Они убедили всех, что это модно: ходить на сеансы к психотерапевту. В наше время мода берет верх над разумом. Люди скорее готовы платить за неудобства, чем оказаться не в теме.

Врач. Вы понимаете разницу между психиатром и психологом? Между психологом и психотерапевтом?

Тычковский. Отлично понимаю. Психиатр, лишенный власти, своих мерзких таблеток и еще более мерзких ампул с отменной дрянью, называемой лекарством, электрошока и смирительных рубашек, вынужден заделаться психологом, потому что единственным доступным ему средством влияния на пациента остается беседа. Ты ведь хочешь выжить?

Врач. С кем вы сейчас разговариваете?

Тычковский. С тобой, Киба. Сколько часов мы провели вместе, за приятной в кавычках беседой, а? Ты работал, а я развлекался. Я знал, что рано или поздно сведу с тобой счеты, поэтому позволял тебе брать верх. Создавал видимость твоей победы. На самом деле я просто терпеливо ждал. Я знал, что судьба обязательно даст мне шанс. И не ошибся. Я разделался с Ритой так, как привык сводить счеты с женщинами. Но с тобой хочу разобраться, как пациент с врачом. Попробуй меня переиграть, если считаешь себя профессионалом. Мы ведь читали одни и те же книги, изучали труды одних и тех же специалистов по психиатрии. Только ты делал это, как врач, извне. А я, как пациент, изнутри. Из самой глубины болезни. И, уверяю тебя, я знаю об этом гораздо больше, потому что мои знания идут от нужды, от желания вылечиться. То есть у меня было такое желание, когда я приступил к изучению вопроса. Но потом я понял свою силу и вашу слабость. Вы жалкие людишки. Вы просто боитесь Величия. Вот ты, Киба. Я же вижу, что ты боишься. Ты весь дрожишь от страха, в то время как я абсолютно спокоен. И мне необычайно интересно: что ты сейчас будешь делать? Я просто сгораю от любопытства…