Оранжевое вино

Наталья Андреева, 2020

In vino veritas: истина, а точнее, разгадка убийства в бокале оранжевого вина. Ведь это не просто вино, оно из легендарного грузинского квеври. О том, что это такое, вы тоже узнаете, прочитав роман. Расследование ведет блогер Инна Грошева, которая поехала в Кахетию за уникальным материалом для своих статей. Материал действительно оказался уникальным: труп винодела. И блог про путешествия превратился в захватывающий детектив. Подписчики подключились к расследованию и даже дали блогеру наводку: убийца – дворецкий. Но на деле все оказалось настолько запутанным и сложным, что имя убийцы Инна в своем блоге так и не назвала. Но читатель романа его узнает.

Глава 4

«У этого вина странный вкус. Анна говорит, что оно пахнет абрикосовым вареньем, а во вкусе есть ореховые нотки. Но я чувствую запах тлена. И вкус… Как будто палая листва, которая медленно гниет под осенним дождем, попала в квеври, где бродил этот виноград. Что это со мной?» — удивилась Инна.

И снова опустила нос в пузатый бокал. Вина в нем было на дне из-за того, что бокал был огромный и похож на чашу. Аромат в нем раскрывался, как экзотический цветок, сначала запах был тонкий, обещающий, как у плотного бутона, и лишь спустя какое-то время становился медовым, словно бы для того, чтобы привлечь ярких бабочек. Богатый аромат.

Но Инна не могла отделаться от мысли, что ощущает запах смерти. Это не ореховые нотки, а кладбищенские. Да еще название… Инна даже начала сомневаться в своем английском. Этикетка была написана от руки, и в «natural qvevri wine» сомневаться не приходилось. Вино из квеври. В «dry amber» тоже. Сухое янтарное, как сказала Анна, а не оранжевое, каковым привлекают охочих до экзотики туристов.

Но название… И это странный привкус…

«Что это со мной?» — опять с тревогой подумала Инна.

Хорошо бы Илиа Зубаридзе ей все объяснил.

В ожидании винодела Анна и предложила ей бокал оранжевого вина, которое привез Зубаридзе.

— Он в кабинете хозяина, — оправдываясь, сказала сомелье. — Надо проверить и подписать счета.

— Я понимаю, — кивнула Инна.

— Как только Илиа освободится, он придет сюда. Я сказала, что в ресторане его ждет русская блогерша.

Невольно Инна смутилась. Блог, у которого пока нет подписчиков! Вот будет смеху! Хотя можно сослаться на книжный блог, там несколько сотен наберется.

Она отчего-то волновалась. Вино в ее бокале не пьянило, а тревожило. На ум приходили мысли о злом роке, о порочной любви. Оно не ласкало душу, а бередило старые раны. Инна невольно вспомнила Гошу, их медовый месяц, а потом ее мысли переключились на Игоря из аэропорта, любезно предложившего ей свою помощь. Щеки вспыхнули, потому что мысленно Инна начала раздевать себя и его. Проклятое вино! Его было бы лучше назвать не оранжевым, а постельным. Уж очень оно было чувственное. Не по этой ли причине шедевр от Илии Зубаридзе пользуется в тбилисском бутик-отеле таким спросом?

— Это вы — блогер? — услышала она приятный мужской баритон и резко обернулась.

К ним уже спешила Анна, но этих секунд Инне хватило, чтобы составить о виноделе первое впечатление. Он был совершенно не похож на грузина. Светлые волосы, серые глаза. Очень бледная кожа. Загореть Илиа еще не успел, да и загорал он, по всей видимости, плохо. Ресницы были хоть и темные, но редкие. Нос, правда, длинный и с горбинкой, но овал лица, как почему-то подумала Инна, рязанский, есенинский. Простецкий такой парень из российской глубинки. Зубаридзе? Потом она перевела взгляд на его руки, и больше уже его не отводила.

Это не были руки винодела. Илия все время перебирал пальцами, будто что-то ощупывал. Коротко остриженные ногти, чистые розовые лунки, полное отсутствие кутикулы. Инна даже заподозрила, что Зубаридзе посещает маникюршу.

«Что же мне это напоминает? — мучительно думала она. — Будто я не в модном ресторане, а в кабинете у стоматолога». У нее невольно заныли зубы.

В чувство ее привел голос Анны:

— Знакомьтесь. Илиа Зубаридзе, винодел. Илиа, это Инна, блогер из Москвы.

— Очень приятно, — Зубаридзе растянул губы в резиновой улыбке.

Инна заметила, как при слове «Москва» он напрягся.

— Мы раньше не могли встречаться? — вдруг спросил Зубаридзе.

Инна была уверена, что видит его впервые. И отрицательно качнула головой.

— Кто вы по профессии? — продолжал допытываться винодел. — Блогер — это ведь хобби?

— Я работаю в крупном издательстве, — сказала Инна и увидела, как расслабился Зубаридзе. Похоже, отлегло. Но чего он так боится? Или кого? Это было похоже на допрос.

— И как вам мое вино? — требовательно спросил винодел, присев напротив.

— А почему вдруг «Лилит»? — не удержалась она.

— Вас шокировало название? — понимающе спросил Зубаридзе. — Лилит — первая возлюбленная Адама. Строптивая, независимая, гордая. Ее отправили за это в ад, а взамен Адам получил покорную Еву. Мое вино тоже строптивое, вы не находите?

— Скорее, развратное. — Инна засунула нос в бокал, потом сделала малюсенький глоток. — Хотите узнать мои ощущения?

— Конечно! — Зубаридзе подался вперед. — «Лилит» — это моя гордость! Это шедевр, — сказал он нежно. — Я трудился над ним много лет, тщательно подбирая каждую нотку и аромата, и вкуса. И каково вам?

— Оно, безусловно, яркое, нарядное, но я не случайно назвала его развратным. Оно манкое, как женщина легкого поведения, аромат, как у дорогих духов, мускусный, терпкий, но это на первый нос. Когда вдохнешь поглубже, ощущается, вы меня извините, запах немытого тела. И дорогие духи нужны для того, чтобы его скрыть.

— Хорошо, не сказали, запах дурной болезни, — скептически хмыкнул Зубаридзе.

— Я не хочу вас обидеть. А когда сделаешь глоток, — тем не менее, безжалостно продолжала Инна, — сначала, конечно, эйфория. Богато, чувственно. Ошеломляет. Но шлейф короткий, радость проходит быстро, как во время полового акта с проституткой. И во рту становится кисло. Второй глоток дается уже с трудом. Но эффект первого еще держится. Это как тяга к запретному.

— Сразу видно, что вы работаете в издательстве. Сколько наговорили! — Инна видела, что Зубаридзе обиделся. — Вино «Лилит» пользуется большим спросом. Я только что привез сюда два ящика, и это была последняя точка, куда я заехал. Вы давно в Грузии?

— Второй день.

— А раньше у нас бывали?

— Нет, это моя первая поездка в Грузию.

— Так вы еще ничего не видели и не знаете! — явно обрадовался Зубаридзе. — Грузинское вино уникально.

— Знаю, мне Анна рассказывала, — Инна кивнула на притихшую сомелье. Видимо, Анна тоже ожидала восторгов, а не критики.

— Рассказывать мало, надо показывать, — сурово сказал Зубаридзе. — У вас какие планы? Небось, в Кахетию собираетесь, на винзаводы?

— Да, я хотела съездить в Шуми.

— Почему обязательно в Шуми?

— Это в Цинандали, а я обязательно хотела снять музей Грибоедова в поместье князей Чавчавадзе.

— Алазанская долина небольшая. Цинандали от моего шато в двадцати минутах езды. Хотите ко мне в гости? Я вас захвачу.

— Но я оплатила этот отель. Он дорогой.

— Я с вас возьму чисто символическую плату. Тем более, все номера в моем отеле уже заняты. Можете переночевать во флигеле, там тихо.

— Тихо? — Инна вспомнила свою мансарду. Душно, шумно. — А погулять есть где?

— Вы еще спрашиваете! Мое шато в Алазанской долине! Сейчас, когда все в цвету, это просто рай!

Инна вспомнила холодную Москву, где весна еще только на подходе. Как и всякому столичному жителю, Инне катастрофически не хватало свежего воздуха. Прогулки в горах — что может быть прекрасней?

— Чисто символическая плата — это сколько? — осторожно спросила она.

Илиа назвал цену. Инна прикинула. Поездка в Цинандали обойдется ей в два раза дороже, она уже справлялась. А тут бонусом бесплатный трансфер. И бесплатный гид, что тоже немаловажно.

— Я заинтересован в том, чтобы русские туристы писали обо мне в блогах. О моем отеле и моем вине, — видя ее колебания, нажал Зубаридзе. — У меня в доме есть музей.

— Музей?!

— Это занятная история. Десять лет назад я купил в Кахетии старый полуразрушенный дом вместе с виноградником. А когда начал его реставрировать, то случайно наткнулся на винный погреб, настоящий грузинский марани. Там было полно раритетов. Эксперты датируют его семнадцатым веком, — небрежно сказал Зубаридзе.

— Винный погреб семнадцатого века! — всплеснула руками Инна.

— Марани, — поправил Илиа.

— Я представляю, как это интересно!

— Ну что, едете со мной?

— Еду! — решилась она. — Дадите мне приют на пару ночей?

— Охотно.

Анна наконец улыбнулась:

— Вы не пожалеете, Инна, — горячо сказала она. — Музей действительно интересный. А про вино вы зря так сказали, — не удержалась она. — «Лилит» уникально.

— А я разве это оспариваю? Я просто высказала свое мнение.

— Я постараюсь его изменить. — Зубаридзе вновь растянул губы в резиновой улыбке. — Собирайтесь. У вас будет все необходимое, но вечером в горах прохладно. Советую взять теплые вещи.

— Да, конечно! — Инна вскочила.

Ей было неловко. Обидела человека, увлеченного своим делом. Но ведь Анна сказала, что у вина есть характер. Он передается от винодела, творца этого вина. Судя по «Лилит», Илиа Зубаридзе — человек-загадка. Из двух женщин, Лилит и Евы, он выбрал темную, а не светлую. И поет ей хвалу. Инне захотелось ее увидеть. Музу Илии Зубаридзе. И приобщиться к его тайне.

Почему-то Инна была уверена, что вдохновительница винодела живет вместе с ним. И это ее чувственность, не сказать, порочность, передалась янтарному вину «Лилит».

В дороге они помирились. Инна больше помалкивала, зато Зубаридзе заливался соловьем. Увлекшись рассказом о Кахетии, он вроде бы забыл о том, что ему наговорила строптивая русская туристка. Инна была уверена, что Зубаридзе решил ее обольстить. Не как мужчина женщину, а как художник критика. Он действительно помешан на своем вине. На «Лилит». У Илии прямо лицо меняется, когда он кидается на его защиту. Инне показалось, что вид у Зубаридзе болезненный, но, говоря о «Лилит», он преображался. Бледность проходила, длинные хрящеватые пальцы непрерывно плели паутину, словно бы завлекая в нее доверчивого слушателя, взгляд, зажигаемый вдохновением, становился проникновенным, а глаза из серых делались почти синими. Может, они изначально такими и были, пока их не выцветило время и бесконечные переживания. В ресторане, при ярком свете, Илиа выглядел измученным и усталым. А сейчас, в сумерках, преобразился.

Инна даже подумала, что напрасно его обидела. Да, вино «Лилит» темпераментное. Вот что значит характер! Инна рассчитывала на то, что привезет из поездки в шато Зубаридзе уникальный материал. Но она даже представить себе не могла, что ее ждет! Она искала в блоге на Тсене отдушину, потому что не чувствовала себя удовлетворенной. Хотела писать каждый день для тех, кому это интересно, а не по обязанности, найти единомышленников. Но кардинальных перемен боялась.

Шанс изменить свою жизнь выпадает каждому, но далеко не каждый им пользуется. Большинство людей игнорируют развилку: «Направо пойдешь — коня потеряешь, налево пойдешь — клад найдешь». И продолжают идти прямо. Лучше синица в руках, чем журавль в небе. О, сколько их улетело в дальние дали, этих невостребованных журавлей! И стало далекими звездами несбывшихся мечт.

Смельчаки, которые все же решились пуститься в свободное плавание, разбиваются о скалы, когда их путь лежит в открытое море, а потом внезапно начинается шторм. Но единицы находят свой райский остров, и выносит их волной на мягкий песочек. Все зависит от того, как грести, с какой силой, а главное, с умом, вдумчиво.

Инна даже не подозревала, что дошла до своего камня на развилке. Ей бы отказаться, потому что не в ее характере хотеть перемен. Тем более перемен глобальных. По большому счету, все у нее было: квартира, работа, дочь, которая вскоре могла подарить Инне внуков. Муж ушел к другой, но Инна привыкла обходиться без мужчины. Так проще. Осталось только кошку завести. Или собаку. И ждать старости, которая обещает быть тихой и светлой.

Но Инна согласилась поехать с Илией Зубаридзе, даже не подозревая, чем ей это грозит. Хотя бокал вина «Лилит» должен был ее насторожить. Нотки тлена она распознала в его букете верно.

…В шато они приехали уже в темноте. Близилась полночь. Инна увидела каменную громаду трехэтажного дома и поразилась ее суровости. Сад был подсвечен скудно еле заметными в глубокой темноте мазками мелких, как виноградины, фонариков. Зато в небе над ним висел огромный переспелый апельсин оранжевой луны. Из него сочился свет, которого хватало, чтобы разглядеть окрестности. Инне показалось, что здесь голо и неуютно. А как же рай на земле, который ей пообещал Зубаридзе?

Она еще не знала, что лоза спала долго, гораздо дольше деревьев в саду и рано зацветших кустарников. А без ее зелени и дом, и его окрестности в самом деле казались пустыми парадными залами. Потому что правила бал здесь она, ее величество Лоза, а персиковые и абрикосовые деревья, ее верные вельможи и пажи, красавицы фрейлины глицинии и даже княжны магнолии были всего лишь придворными, которые охорашивались в ожидании, когда же наденет свое платье королева. Чтобы начать принимать гостей.

Несмотря на позднее время, окна горели на всех этажах, высокий плечистый парень открыл им ворота и мазнул по Инне заинтересованным взглядом, когда она вслед за Илией вылезла из машины.

«Местный мачо», — усмехнулась она и отрицательно покачала головой, когда парень хотел взять ее дорожную сумку:

— Не стоит, она легкая.

— Тамара! — крикнул Зубаридзе, войдя в просторный холл.

Ему пришлось позвать трижды, прежде чем в холле появилась высокая статная женщина. Инна невольно напряглась. По ее мнению, именно так и должна была выглядеть истинная грузинка. Пышные темные волосы, глубокие карие глаза, будто обведенные траурной каймой, густые брови, нос с горбинкой. Инна несказанно удивилась, когда женщина заговорила на русском языке, мало того, без акцента, а напевно, акая, чуть ли не по-московски:

— Что ты так кричишь, Илюша?

Но увидев, что муж приехал не один, женщина, которую Зубаридзе назвал Тамарой, мгновенно изменилась. Инна поразилась, насколько быстро она превратилась в грузинку. Даже акцент появился:

— Ты не предупреждал, что у нас будут гости.

Инна, не отрываясь, смотрела на яркий чувственный рот, который, казалось, жил на этом лице самостоятельной жизнью. Он менял облик этой странной женщины по ее желанию.

В голове у Инны неожиданно и совершенно неуместно зазвучали слова:

…У тебя не жизнь, а вопросы,

У меня не жизнь, а ответы…

Тамара была несчастна, и выдавал ее рот. Он то и дело кривился, казалось, женщина вот-вот зарыдает. Похоже, ее застали врасплох. Она отдыхала после напряженного рабочего дня, когда нагрянула нежданная гостья. Тамара смотрела на нее насторожено, ожидая, что скажет муж.

— Инна из Москвы. Она блогер, — отрывисто сказал Илиа.

Тамара не просто побледнела, она зашлась в беззвучном крике. «Почему?!», «Зачем?!», «Как ты посмел?!». Ее выразительный рот заплясал на бледном лице, дергая уголками, беззвучно шевеля губами. Инна растерялась.

— Нам нужна реклама, — поспешно стал оправдываться Зубаридзе. — И потом, Инна нелицеприятно отозвалась о моем детище, о «Лилит». Я должен был ее переубедить. Она всего на две ночи. Это не должно тебя затруднить.

«Да какие же они грузины? — подумала Инна. — Это все игра. Похоже, они здесь от кого-то прячутся. Но это не мое дело».

— Но у нас нет свободных номеров! — продолжала отчаянно защищаться Тамара. — И ты об этом знаешь!

— Дорогая, на дворе ночь. Мы все проблемы решим завтра, — твердо сказал хозяин. — Инна переночует во флигеле. Вызови горничную, чтобы его приготовили.

— Нина уже спит! — Тамара почти кричала.

Инне стало неловко. Если бы не позднее время, она бы в самом деле развернулась и ушла. Поблизости поместье Цинандали, в котором есть гостиница. Машину поймать не проблема.

— Так разбуди ее! — повысил голос и Илия.

Тамара смотрела на нее с ненавистью. Инна опешила: «Какое преступление я совершила?! Явилась незваной? Но ведь меня привез хозяин! Он сам предложил здесь пожить! Что вообще происходит?!»

— Пойдемте, я покажу вашу комнату, — змеей прошипела Тамара и направилась к выходу.

«Флигель — это, должно быть, пристройка с отдельным входом», — сообразила Инна. Зубаридзе мягко тронул ее за плечо:

— Не берите в голову. Моя жена просто устала. Столько было хлопот.

— Я понимаю, — сдержанно ответила Инна.

Чувство неловкости ее не покидало. Будто она написала свою роль сама, вопреки желанию автора пьесы. Вышла на подмостки в надежде сорвать аплодисменты, когда в спектакле задействованы настоящие звезды.

«И зачем только меня сюда понесло?!» — в отчаянии думала Инна, идя вслед за Тамарой.

Флигель оказался крохотным, но уютным.

— Чем богаты, — ехидно сказала Тамара. — Муж должен был вас предупредить.

Инна прислушалась. В саду стояла звенящая тишина. Ей даже показалось, что уши заложены ватой. Она вспомнила свою шумную мансарду, в которой, даже несмотря на усталость, невозможно было заснуть. И спокойно ответила:

— Меня все устраивает.

— Ну, смотрите, — с угрозой сказала Тамара.

Пришла горничная, молодая молчаливая грузинка, которая принесла хрустящее, пахнущее весенней свежестью постельное белье.

— Я сама застелю, — вызвалась Инна. — Уже ночь, я понимаю, что приехала не вовремя.

Нина белозубо улыбнулась и профессионально, быстро и ловко, стала застилать постель, не проронив ни единого слова. Тамара постояла и ушла, вскинув подбородок и кривя свой выразительный рот. Инна поняла, что утром ее попытаются выжить из шато.

— Хозяева поссорились, да? — стала допытываться она у горничной.

Та отрицательно мотнула головой.

— Гостей много?

Нина также молча кивнула. Инна поняла, что из нее слова не вытянуть, и вздохнула. Только когда горничная ушла, Инна почувствовала голод. Еды у нее с собой не было ни крошки. Даже воды. Хозяева, увлеченные перепалкой, об этом забыли.

«Еду я вряд ли раздобуду в такое позднее время, придется поголодать. Но хоть водички мне нальют?» — с надеждой подумала Инна, надевая куртку.

Когда она вышла в сад, голова закружилась от свежего воздуха, такого чистого, что Инна вдруг испугалась, что упадет в обморок. Она присела на скамейку, подумав с усмешкой: «Срочно надо лечь под выхлопную трубу».

И стала ждать, когда пройдет головокружение.

— А я тебе говорю, что это она! — раздался вдруг пронзительный женский голос.

Инна вздрогнула и съежилась. В этой фразе была такая ненависть!

— Думала спрятаться здесь, но я ее узнала!

Ей ответили так тихо, что Инна не различила слов.

— Нет, это не сведение счетов! Это было хладнокровное продуманное убийство, ты что, не понимаешь?!

Инна вздрогнула. Слово «убийство» было сказано так громко, что его повторило многократное эхо.

Убийство… Убийство… Убийство…

Хлопнуло окно, кажется, на втором этаже. Или на третьем? В темноте, за деревьями, было не разобрать. Но, похоже, не одна Инна подслушивала этот разговор.

— Тихо ты! — кажется, говорившие быстро удалялись в глубину огромного сада.

Были слышны торопливые шаги, перебранка, уже не имеющая отношения к сказанному. Что-то о завтрашнем ужине и спор о том, идти на него или немедленно уехать. Об убийстве женщины больше не говорили.

Инна встала. Кто-то кого-то узнал. Или ошибся. Бывает. Она почувствовала невыносимую усталость, которая была сильнее, чем жажда.

«В конце концов, в кране есть вода. Не думаю, что она хлорированная или опасна для жизни. Обо мне забыли, но утром все будет по-другому. Как-нибудь перетерплю».

И вместо того, чтобы идти в дом, Инна побрела обратно во флигель.

Заснула она почти сразу. Но перед сном успела подумать:

«И все же у этого вина странный вкус…»