Напарница вампира

Наталья Авербух

Трудная повесть о жизни девушки, которую недобрая судьба столкнула с контрабандистами, вампирами, авантюристами, наёмными убийцами и знатными дамами.В мире, где царит строгая мораль, бедной продавщице шляпок приходится пойти на немыслимые вещи. Она оказывается навсегда связана с вампиром, который может читать даже самые сокровенные её мысли.

Предыстория

Я вышла на улицу и замахала рукой, увидев остановившуюся на углу конку. Кондуктор придержал для меня дверь, учтиво подал руку, но после разглядел при свете фонарей простую шляпку и неказистую накидку и отвернулся. Я сама поднялась на площадку и прошла внутрь. Против обыкновения, конка была почти пустой, так что можно было занять почти любое место на сидении.

Дверь захлопнулась, прозвенел звонок и конка тронулась. Выждав немного для приличия, кондуктор двинулся по салону, собирая с немногочисленных пассажиров свою обычную дань. Я купила билет до самого дома (рельсы проходили в пяти шагах от наших дверей) и огляделась по сторонам. Усталые лица пассажиров и заляпанное грязью стекло не сулили никакой пищи для размышлений. Всё как всегда, и один вечер как две капли воды похож на предыдущий… Скучно!

Внезапно дверь салона распахнулась, пропуская смугловатого мужчину в красно-чёрной куртке. Спустился с империала или вскочил на ходу? Кондуктор, по крайней мере, повёл себя так, будто видит его впервые: двинулся навстречу, требуя приобрести билет. Новый пассажир его, казалось, не заметил, прошёл мимо в конец салона и сел прямо напротив меня.

От нечего делать я принялась его разглядывать, приличия ради стараясь делать это незаметно.

Смугловато-жёлтая кожа, узкое лицо, карие глаза с каким-то мальчишеским выражением смотрели, между тем, серьёзно и даже встревоженно. Мужчина был одет во всё красно-чёрное, а в руках сжимал тех же цветов заплечную сумку. Такого странно встретить и в деревне в охотничий сезон, но в городе?

Он внимательно и в то же время отстранёно посмотрел на кондуктора, медленно расстегнул пуговицы на правой перчатке, снял её, достал из-за пазухи кошелёк — кожаный, довольно потрёпанный, но туго набитый. Извлёк деньги, отдал кондуктору и убрал кошелёк обратно. Натянул перчатку, застегнул и принялся затягивать застёжки на сумке. Всё это время он делал какие-то странные движения ртом, словно ощупывал языком клыки.

«Глупости, Амалия, — строго сказала я себе. — Тебе надо меньше читать готические романы!»

Я внимательней взглянула на мужчину, втайне надеясь уловить что-то такое, что позволит разгадать его странности. Он как раз прекратил проверять застёжки и теперь неподвижно сидел, прижимая к себе сумку, словно ребёнка. Тёмные глаза бездумно смотрели мимо меня в окно за моей спиной.

Он впрыгнул в конку на ходу…

Ну и что? На это способен любой ловкий человек, разве нет?

За окном уже давно стемнело, на улице поздний вечер. Что делает этот человек, куда едет? По делам, возвращается домой или высматривает подходящую жертву?

«Перестань, Ами. Больше в книжную лавку не пойдёшь, пока не отучишься читать всякую ерунду! Посмотри на него? Вот где ты в нём видишь вампирскую бледность?»

Но… в смуглом лице не было ни кровинки. Как будто на этой коже никогда не появлялся румянец… Разве так бывает у людей?

Похожий на вампира человек мельком взглянул на меня, заставив поёжиться и тут же разозлиться на саму себя. Совсем с ума схожу! Я подала знак кондуктору, тот прозвенел в звонок, и конка остановилась.

Мужчина в красно-чёрной куртке вышел следом за мной, метнулся через заполненную экипажами улицу и пропал из вида.

«Вампир? Чепуха, Ами, меньше книжек читать надо!» — решила я и зашагала домой.

Но, признаюсь честно, той ночью я спала очень плохо.

С десяти лет я живу там же, где и работаю — при шляпной лавке госпожи Кик, на углу Аптекарской и Бузинной улиц. Начинала девочкой на побегушках, а теперь стала доверенной помощницей хозяйки. Звучит солидно, но по сути работа изменилась мало: я всё так же помогаю госпоже Кик украшать шляпные заготовки и бегаю по разным поручениям.

Только раньше это выглядело так: влететь в лавку напротив и выпалить: «Здрасьте, госпожа Трикс, госпожа Кик просила переслать те голубенькие ленты, только подлиннее и побыстрее, пожалуйста, а то я очень-очень спешу!» А потом госпожа Кик нещадно драла меня за уши за потраченную на сладости сдачу. Теперь я степенно захожу в дверь напротив нашей и говорю что-нибудь вроде: «Добрый день, госпожа Трикс. Как ваш младшенький, поправился? А старшенький ходит в школу? Мне, пожалуйста, зелёных лент да мешочек красненьких бусинок. Не уступите ли за полцены, они у вас слегка поцарапаны?»

Образование я получила самое простое: письмо, чтение, счёт — иначе лавка разорится, милочка! — научилась, где произносить «аминь», когда священник читает молитву, и ходить в церковь только по большим праздникам, когда работа всё равно стоит — Бог хочет, чтобы люди работали в поте лица, а не донимали его разговорами, моя дорогая!

Госпожа Кик научила меня украшать атласом и лентами шляпки, улыбаться покупателям и понимать, кому из них отказать, а кому: «да-да, конечно!» И как дать понять, что «конечно» означает не «я проведу с вами вечер, сударь», а «разумеется, вашей жене больше подойдёт розовая шляпка».

В основном к нам заходят дамы и барышни, живущие неподалёку, но, бывает, приезжают и с другого конца города: если жили тут раньше или приехали к кому-нибудь в гости. Иногда заходят мужчины: «не могли бы вы помочь, мне нужна красивая шляпка в подарок моей супруге?» — или невесте, или сестре, или дочери, или матери. Они внимательно слушают советы и пояснения, а потом просят принести выбранную шляпку к ним домой, чтобы нанести последние штрихи на месте. Самое смешное, иногда такие покупатели действительно оказываются женаты.

Летом наша лавка открыта весь день, от рассвета до заката, а обедаем мы с госпожой Кик по очереди. Зимой мы встаём и ложимся затемно — дело есть дело. С наступлением вечера госпожа Кик готова отпустить меня донести картонки со шляпками до дома очередного покупателя. Женщины просят о такой услуге, когда купят шляп больше, чем могут ухватить в охапку, а встретить их некому. Мужчины иногда хотят получить возможность сразу же возвратить или поправить подарок — но чаще завести отношения. Если госпожа Кик не смотрит, я сама оцениваю покупателей и решаю. Одни искренне хотят сделать наилучший подарок, многим из таких приходится отказывать: жёны и матери склонны самые простые вещи воспринимать совершенно неправильно. С иными можно иметь дело, хотя шляпка нужна им не больше, чем мне курительная трубка. Один милый мальчик, бедняжка, «имеет самые серьёзные намерения» и месяц копит, чтобы купить самую дешёвую шляпку в нашей лавке, а потом сторожит под дверями, выбирая подходящий момент для покупки. Чтобы погулять больше времени и чтобы меня на «доставку» отпустили. Госпожа Кик давно раскусила эту наивную хитрость, но держится убеждения, что все покупатели равны между собой — лишь бы платили. Меня всё тянет спросить, куда мой ухажёр потом девает свои шляпки, но боюсь обидеть.

Свободных дней мне не полагается, платит госпожа Кик скупо, но зато не надо тратиться на жильё, и стол у неё отменный. Где-нибудь через год я потребую хотя бы один выходной в месяц, а ещё через пару лет пригрожу уволиться и потребую прибавки. Тогда я смогу скопить приданое и выйти замуж. Только, боюсь, госпожа Кик посоветует меньше денег оставлять в книжной лавке и объявит замужество пустой блажью.

В книжной лавке остаётся львиная доля как моего жалованья, так и свободных денег госпожи Кик. Только она покупает сентиментальные романы, где героиня на первой странице влюбляется в принца, а на последней выходит замуж за садовника, а я — «готические», где героиню на первой странице кусает вампир, а на последней она оказывается одержима бесом. Всё собираюсь бросить, но нет-нет, а загляну за очередной порцией дешёвого развлечения.

Так и живём.

Того странного мужчину в красно-чёрной одежде я встретила, возвращаясь от постоянной клиентки — молодой дамы, с которой мы несколько часов разбирали шляпки, а потом пили чай и судачили обо всём понемногу.

Ещё два дня прошли безо всяких странностей и поездок, а на третий…

Третий день начинался вполне обычно: приём посетителей по очереди с госпожой Кик, украшение новой партии шляпок и обсуждение последнего писка моды. К вечеру у госпожи Кик разболелась голова — в последнее время это случается всё чаще и чаще — и она ушла к себе, оставив лавку полностью в моё распоряжение. Работа шла своим чередом — нет, сударыня, вам не идёт сиреневый цвет, попробуйте лучше бордовый, — я впустила своего ухажёра и краем уха слушала его разглагольствования о нашем счастливом будущем. Мне было отчасти жалко паренька — вот уже несколько лет он таскается сюда и мечтает, но так и не смог добиться у своего хозяина прибавки к жалованию. Он занимается доставкой цветов в большом магазине и, сколько я его знаю, никогда не пытался научиться чему-нибудь полезному, чтобы найти лучшее место. Но с ним хорошо бывает гулять весенними вечерами, когда в садах цветут сливы и яблони.

Госпожа Кик не раз говорила мне, что от молодёжи толка нет, а умной девушке торопиться некуда, рано или поздно хорошенькое личико и стройная фигура помогут найти состоятельного мужа с постоянным доходом. Главное — смотреть в оба и не упустить подходящую партию только потому, что мужчина стар, некрасив или тяжело болен. Не сказала бы, что мне по душе подобные рассуждения, но в идее состоятельного мужа определённо есть здравое зерно. Даже если госпожа Кик втрое повысит мне жалование, вряд ли с этого удастся отложить что-то на старость, особенно в наше время, когда всё так быстро дорожает. Но, увы, богатый вдовец мне всё никак не подворачивается, и пока я обречена слушать фантастические прожекты разносчика из цветочного магазина.

Звякнул дверной колокольчик, пропуская последнего за день посетителя: до закрытия оставалось всего несколько минут. Знаком попросив ухажёра помолчать, я устремилась навстречу покупателю.

— Добрый вечер, сударь, вам что-нибудь посоветовать?

Разумеется! Его жене — любимой жене, это мужчина уточнил особо, — буквально необходима новая шляпка, а он небогат. Совсем не богат. Мне очень хотелось заметить, что последнее можно было и не говорить: выглядел покупатель непрезентабельно. Его пальто не чистили уже месяц, ботинки отчаянно нуждались в ваксе, а весь облик — в женской заботе. Странно, чтобы у такого плюгавенького мужчинки была жена, да ещё любимая. Или они поссорились, и теперь он надеется вернуть её расположение?

Покупатель колебался между двумя самыми убогими шляпками в нашей лавке, я уговаривала его обратить внимание на более приличные варианты, но, каюсь, без особой настойчивости. Мой ухажёр обиженно ушёл, в который раз решив, что я обращаю на него внимания меньше, чем на свою работу. Так и есть, но что уж поделаешь? Жизнь тяжела.

Наконец, посетитель выбрал дешёвенькую аляповато украшенную шляпку, самый вид которой вызывал у меня острое чувство стыда. Как я могла соорудить такое убожество?

Пока я заворачивала покупку в бумагу и укладывала в картонку, мужчина не сводил с меня оценивающего взгляда, будто пытался решить для себя что-то очень важное. После долгих раздумий он неуверенно попросил донести приобретение до дома и помочь его бедной больной супруге примерить обнову. Ответ был у меня наготове:

— Сожалею, сударь, но такого рода услуг мы не оказываем, — и я выразительно посмотрела на часы над внутренней дверью: надеялась показать невеже, что он занимает уже моё личное время, лавка должна была закрыться четверть часа назад.

Увы, манёвр не увенчался успехом: прямо под часами стояла моя уважаемая хозяйка госпожа Кик. Бездетная вдова не слишком состоятельного человека, она всю жизнь держалась того мнения, что дьявол ищет незанятые руки, и потому любую попытку бездельничать пресекала самым суровым образом. В желании сохранить для себя свободный вечер я никогда не находила у неё сочувствия.

— Девочка шутит, — приветливо улыбнулась хозяйка покупателю. — Она сей же час пойдёт с вами. Прекрасная погода, не правда ли?

Мужчина вежливо запротестовал, мол, стыдно гонять такую очаровательную барышню на ночь глядя, госпожа Кик заверила его, что мне совсем не сложно будет помочь столь обходительному господину…

Вздохнув, я пошла одеваться. Пожалуй, о прибавке лучше заговорить пораньше.

Мужчина немало меня удивил, когда не забрал у меня из рук неудобную картонку, как это делали покупатели победнее, и не вызвал кэб, как это делали люди более состоятельные. Просто буркнул что-то вроде «иди за мной!» — я толком не расслышала, — повернулся и пошёл прочь по тёмной улице. Мне ничего не оставалось, как поплотней запахнуть накидку и пойти следом. Краем глаза я заметила моего поклонника, который так и не отправился к себе домой, а продолжал ждать под дверями неведомо чего. Бедненький! Надо было бы остановиться и поговорить с ухажёром, но покупатель слишком стремительно удалялся по переполненному людьми тротуару. Госпожа Кик не простит мне, если я вернусь домой с картонкой и скажу, мол, потеряла клиента в толпе. Пришлось ухажёру удовольствоваться моей улыбкой и взмахом руки, означавшим: «не сейчас, я занята». Вот так всегда.

Мужчина очень быстро свернул с Аптекарской улицы на Справочный переулок, прошёл через сквозной подъезд, срезал путь через чей-то палисадник и таким манером постепенно завёл меня в совершенно незнакомое место, где не сновали прохожие, не грохотали экипажи и даже не бегали собаки. Фонари горели из рук вон плохо, и за покупателем я шла всё более и более неохотно. Мои любимые романы, которыми я привыкла щекотать нервы после утомительного рабочего дня, напрочь вылетели из головы. Какие вампиры, какие демоны, какие призраки?! Я чувствовала себя скорее героиней полицейской хроники в вечерней газете: о том, как из реки выловили тело обнажённой девушки с перерезанным горлом.

«Глупости, Амалия, — попыталась я урезонить себя, свободной рукой нащупывая свисток для вызова кэба. Пару раз мне приходилось его истошным свистом собирать отовсюду зевак и нечаянных прохожих вместо экипажа. — Глупости. Вечно ты придумываешь! Почему сразу с перерезанным горлом? Тебя могут попросту задушить…»

Эти рассуждения заставили меня ещё больше рассердиться на бурность своего воображения, да так, что в раздражении я чуть было не прошла мимо двери, у которой остановился покупатель.

Женщина, которую мне представили как супругу покупателя, по моему глубочайшему убеждению, не могла быть женой ни ему, ни кому другому. На таких попросту не женятся. К счастью, приличная одежда и, пусть бедная, но чистая обстановка стесняли несчастную настолько, что она почти не проявляла присущую её кругу распутную вульгарность. Взгляд «жены» был пустым, глаза мутные, порочные, голос хриплый и пропитой. Даже ребёнок без труда догадался бы, кто она такая. Между тем, в осанке чувствовалось какое-то робкое достоинство, в жестах проскальзывало прирожденное благородство, а форма неухоженных рук отличалась редким изяществом. Шляпке бедняжка обрадовалась как дитя и не успокоилась, пока не примерила подарок десятью разными способами.

«Кто она? — спрашивала я себя, привычно помогая завязывать ленты. — Что довело эту несчастную женщину до столь жалкого состояния? Может быть, неудачный брак, преступная неосторожность, развод и падение в самые низы общества? Или юность, коварный обольститель, отбросивший совращённую им девушку как надоевшую игрушку?»

Я размышляла, между тем ловя на себе взгляды «мужа» этой несчастной. Он смотрел то на меня, то на свою «супругу» и, как и в лавке, будто никак не мог принять окончательного решения. Странный человек. Странный и опасный.

«Зачем он выдаёт себя за мужа падшей женщины? Что ему от меня могло понадобиться?»

Наконец, тема шляпки была полностью исчерпана и я, не дожидаясь положенных чаевых, заторопилась домой. Фальшивый муж даже не подумал меня проводить или объяснить дорогу обратно. Удивительно, какие невежи встречаются в наше время!

На улице ещё больше стемнело и по-прежнему было безлюдно. Вдалеке раздавался обычный гул города — приглушённо, словно из другой жизни. Вряд ли хоть один кэб свернёт в этот заброшенный переулок, да и у меня не столько денег, чтобы каждый раз брать наёмный экипаж.

Я прекратила теребить висящий на шее свисток и двинулась в сторону шума. Остаётся только гадать, куда я отсюда выйду, хотя это не так уж важно. Главное — оказаться в людном месте, а там можно спросить дорогу или сесть в конку.

Выбранный путь подвёл меня. Улица заканчивалась чьим-то тщательно огороженным садом. Из-за него — уже совсем близко! — шумели экипажи и доносились человеческие голоса. Я строго напомнила себе, что порядочные девушки не ругаются ни на покупателей, заведших неведомо куда, ни на людей, перегораживающих забором дорогу. Следует принять всё как есть и поискать другой путь, вот и всё. Завтра утром (сейчас госпожа Кик уже спит, как я думаю) будет удачный момент для разговора о прибавке. Что-то мне здесь не нравится.

Я всё-таки не удержалась от вздоха, выглядывая, нельзя ли попросту обойти сад, а не возвращаться по переулку в сторону дома мнимых супругов. Что-то мне подсказывало: от этих людей лучше держаться как можно дальше.

«Глупости, Амалия!» — привычно начала я, но в этот момент кто-то зажал мне рот, а после что-то мягкое тяжело обрушилось на голову. Больше я ничего не помнила.