Индульгенция на любовь

Наталья Авдушева

Моя любовь – запретный плод, сладкий, сочный и… невозможный. Я купила у небес эту любовь, заплатив за неё невыносимой болью своей души, изорвав её в клочья. Я вымолила тебя… Книга содержит нецензурную брань.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

КЭТ

«Привет, Эмин! Как ты? Молчишь весь день, так занят? Вчера было нечто! Было бы здорово повторить, только без алкоголя)))»

«Кэт, извини, лучше будет нам не общаться. Ты замужем. Я не встречаюсь с замужними. Это неправильно»

Вот же, блин! Серьёзно? Нет, это он серьёзно? Парень из Баку, азербайджанец, тот самый вчерашний Эмин с бешенно страстным темпераментом сейчас меня бреет? Бреет меня с сексом? Какой-то сюр!

Представляю, кто-то бы мне такое рассказал — прикинь, предложила секс азербайджанцу, а он от него отказался. Ну, я бы поняла, если бы этот странный и страстный парень вчера проявил признаки, что не понравилась и не в его вкусе, но он ведь реально кайфовал, не придуривался, стонал от наслаждения!

Да я чувствовала всеми органами чувств, насколько ему было хорошо со мной! Ничего не понимаю, что не так? Неужели моё замужество для него на самом деле такое серьёзное препятствие? Ну, что ж, совершенно не типичный азербайджанец. Хотя… я это ещё вчера отметила. А как же он целовался, бог мой! Это же что-то совершенно невозможное!

Да, унесло меня, да не в ту степь. Я же мужа жду с работы на разборки. Или как? Чем заняты мои мысли? Что вообще происходит? Почему в моей голове этот странный парень Эмин, а не муж? Если честно, и сама не понимаю.

Пытаюсь анализировать, что я сейчас чувствую к мужу — а хочется вместо этого закрыть глаза и снова, и снова возвращаться на маленький балкончик, к тёплым губам Эмина…

Но судя по всему, Эмина больше не будет. Если, конечно, он не передумает. Не уговаривать же его, ну, это совсем уже беспредел — кто кого должен уговаривать? Как говорит моя подруга — так а шо? Я таки так плохо выгляжу?

Встряхиваю головой, с шумом и досадой делаю глубокий вдох — надо перезагрузить мысли… Блин, как же это сделать, когда его голос так и звучит у меня в голове, дергая самые интимные струнки в моей душе, заставляя мечтательно улыбаться…

Из сладких мечтаний выводит тонкий скрип входной двери — муж вернулся с работы. Снова очень поздно. Слава богу, девочки уже спят и не будут слышать наших разборок.

Улыбка стаивает на моём лице, как снежинка в тëплой ладони. Я возвращаюсь в реальность и, грустно вздыхая, смотрю на мужа. Он виновато прячет взгляд — ну, что ж, понятно. Значит, блондиночка Наташа уже рассказала ему, что я в курсе их переписок.

Снимает сандалии и проходит ко мне, опускается на колени, прячет лицо в моих ладонях. Молчим. Минута. Две. На третьей муж поднимает голову и щенячьим взглядом заглядывает мне в глаза.

— Прости меня… Обещаю, этого больше не повторится. У меня ничего с ней не было и быть не могло, правда.

— Серж, ты строил с ней отношения. Ты не просто общался. Ты общался очень заботливо и внимательно, а она переживала за твою спину — так общаются очень близкие люди.

— Кошечка моя, я обещаю, что больше ни слова не напишу. Я порвал с ней. У нас с ней ничего не было и не будет, я тебе обещаю…

— Серëж, дело не в том, что с ней ничего больше не будет — хотя я этого и не знаю. Ты можешь меня сейчас просто успокаивать. Дело в том, что ты выбрал другую. Значит, я больше не интересна и не нужна. Значит, другая нужна больше.

— Кошечка моя, это не так! Я правду говорю! С тобой у нас — семья, дети, девять лет вместе, а с ней — ничего, просто переписка, больше ничего.

— Ничего, потому что она не дала. Или дала?

— Да не было ничего и быть не могло — мне кроме тебя никто не нужен, я тебе клянусь!

Горько усмехаюсь.

— Серёж, я все девять лет просила только об одном — не предавать меня. Потому что даже если прощу, то не смогу забыть. Всегда буду знать, что раз один раз предал, предашь и в следующий. Понимаешь, что я тоже теперь имею право на то же самое? На предательство.

— Ты же этого не сделаешь? — смотрит на меня испытывающим взглядом.

— А почему ты считаешь, что это позволено только тебе? Ты сам открыл ящик Пандоры, и теперь я ничего тебе не обещаю. Я могу даже понять тебя — устал от одной и той же женщины в постели, захотелось чего-то новенького. Понять могу, простить могу, забыть не смогу. С того момента, как я знаю, что ты предал меня и выбрал другую, отношения в прежнее русло уже никогда не вернëшь. Ты знал, что так будет, и не смог оградить меня от того, чтобы я узнала.

— Кошечка моя, я всё сделаю, чтобы всё вернуть, я обещаю!

— Не обещай. Как угодно качественно можно склеить разбитую чашку, но она целой всё равно никогда не станет, она навсегда уже будет чашка с трещинами.

— Будет целой, обещаю тебе!

Не будет. Уже никогда не будет. Мне бы тоже очень хотелось, чтобы ничего этого не случилось, но как фарш провернуть обратно? Как сделать вид, что ничего не произошло? Я не смогу. Но понимаю, что нам дальше жить вместе.

Наши девочки не виноваты в том, что общая дорога их мамы и папы вдруг разбилась на две разные тропинки, и каждый пошёл по своей. Понимаю, что мы должны и обязаны своим девочкам вернутся на одну общую дорогу и дальше, как бы там ни было, идти вместе. Ради девочек. Им нужны оба родителя. Они ещё очень маленькие, чтобы переживать развод родителей. На их жизни, на их психике, даже на их судьбах развод родителей может отразится так, что замучаются потом психологов проплачивать, пытаясь устроить личную жизнь.

— Серж, ты меня сейчас не трогай какое-то время, мне нужно всё это переварить и в себя прийти. Не разговаривай со мной об этом и не обещай ничего. Просто дай мне возможность спокойно всё обдумать.

— Кошечка, ну, не накручивай себя! Я боюсь, что ты додумаешься до развода, я совсем этого не хочу!

— А когда ты начинал общаться с Наташей, о последствиях вообще не думал?

— Да я не думал, что так всё получится! Прости меня, ну, пожалуйста! Не думай про развод, прошу тебя! Давай вместе всё постараемся наладить, восстановить. Если каждый из нас будет со своей стороны стараться, то всё у нас хорошо будет.

— Почему ты думаешь, что у меня сейчас есть желание стараться? У меня желание сейчас вообще побыть одной. В такие моменты к маме уходят — побыть с кем-то очень близким, кому очень сильно доверяешь, поплакать на плече, пожаловаться. Ну, как ты понимаешь — не мой вариант. Мама в России, да и с трудом я себе представляю, чтобы я плакала у неё на плече. Я в детстве-то такого не помню.

— У меня на плече поплачь. Я же близкий и родной.

— Да, только ты теперь предатель. И я тебе вряд ли уже буду доверять как раньше. Я всегда теперь буду знать, что ты способен меня предать. И если бы твоя блондиночка оказалась посговорчивее, вы бы давно спали в полный рост. А понравилось бы, так и ушёл бы к ней. Так обычно и случается. За девять лет поднадоело одно и то же, а тут новые эмоции, кайф, любовь просыпается, и в постель к поднадоевшей жене хочется уже всё меньше и меньше. А там как раз любящая, такая вся внимательная и заботливая, а главное — другая — блондиночка — мурлычет, поглаживает, окружает любовью и нежностью. И встречает всегда красивая, накрашенная, вкусно пахнущая. А дома — такая привычная, а потому уже и не интересная жена — то опухшая со сна, то злая и уставшая, то на детей кричит, короче, ни в какое сравнение не идёт с новой зазнобой.

— Да ничего такого бы не было! Чего вот ты начинаешь на ровном месте выдумывать! Ну, максимум, переспал бы с ней, и всё. Ничего такого бы не было, не придумывай!

— Сам-то веришь? Просто переспал? — усмехаюсь я. — Напомнить, что мы с тобой тоже собирались просто переспать, ну, может пару раз, и не больше? А теперь у нас двое девочек и девять лет совместной жизни за плечами. А твоя блонди вся такая в твоём вкусе — приятно-округлая!

— Перестань! Ты в моём вкусе! Мне никто больше не нужен!

— Всё, давай закроем тему. Я не хочу больше об этом говорить. Вообще ни о чем говорить не хочу. В покое меня пока оставь и дай переварить всё, что произошло. Просто подумай, как бы ты себя на моём месте чувствовал. Если бы у меня такую переписку прочитал и понял бы, что я у тебя за спиной с кем-то отношения выстраиваю. Нормально бы себя чувствовал? Было бы желание стараться со мной отношения налаживать? Или было бы желание придушить?

— Придуши меня, кошечка моя, только не злись, прошу тебя! Давай сегодня сексом займёмся? Всё будет, как ты любишь!

Удивленно вскидываю брови, повернувшись в изумлении от подобного предложения к охуевшему мужу, он тут же отводит взгляд на картину на стене и внимательно читает надпись вслух:

— Ба-зи-лик!

— А-ху-ел!

— Кто?

— Видимо ты, нет?

— Ну, есть немного! Зато ты теперь не злишься! Не злишься же? Покорми меня, пожалуйста, голодный как собака! О, кстати, по-черногорски будет — гладан као пас!

Со вздохом качаю головой и ухожу на кухню — накосячил или нет, но кормить придётся мне. Не к блонди же его за ужином отправлять? А то она, может, только этого и ждёт — вдруг посрëмся так, что Сержик останется не у дел, весь одинокий и свободный. А она вот она — тут как тут! Нет уж, звиняй, не выйдет — такая корова нужна самому. Косипор, конечно, но это МОЙ косипор! Делить его с кем-то совсем не готова.