Убить или Влюбить. Книга 1

Наталия Смирнова

Убить или Влюбить? Закружить героя в головокружительном водовороте страстей или провести по извилистым закоулкам страха, почувствовать сладость искусного флирта или горечь справедливого возмездия?⠀«Убить или Влюбить» – сборник остросюжетных рассказов, выдержанных в лучших традициях жанровой литературы.⠀Япония, Англия, Турция, Россия – послужили яркими декорациями для историй о жизни и смерти, о верности и предательстве, о добре и зле, о мужчинах и женщинах, способных любить и ненавидеть!

Анна Смирнова

(@schitay_mgnoveniya)

СУЩНОСТЬ

— Давай быстрее! Я ухожу! — крикнул напарник из темноты.

Один сейф всё никак не поддавался. Том и сам не понимал, что его заставляет снова и снова пытаться вскрыть замок. Ещё поворот отмычки, и дверца скрипнула. На Тома смотрели, словно софиты, два больших глаза. Он зажмурился. В ту же секунду послышался топот ног полицейских. Том схватил существо, засунул в отворот куртки, подтянулся и исчез в темноте проёма на потолке.

* * *

Первый луч солнца коснулся щеки Тома и заставил его открыть глаза. На подушке сидело и пристально на него смотрело спасённое им существо.

— Откуда ты, и что мне с тобой делать? — спросил Том.

В ответ ему послышалось нежное урчание. Том посмотрел на часы и вскочил с кровати.

— Мне пора! Сиди дома и не высовывайся.

На стройке кипела работа. Возводить небоскрёб — непростая и опасная затея, но Том не боялся высоты. Ему поручали самые сложные задачи, а платили за это гроши. Он мечтал разбогатеть, именно поэтому согласился грабить по ночам банки. Всё чаще он думал, что это дорога в никуда. Грустная история — лучшие годы провести за решёткой.

— Что ты так долго вчера возился? — услышал он знакомый голос.

Не поворачивая головы, Том отчеканил:

— Ты меня кинул.

— Я тебя звал! — напарник от негодования взмахнул руками и потерял баланс. Они находились на 80—метровой высоте от земли. Том удержал напарника.

— Сайенс знает о случившемся. Он тобой не доволен.

— Да пошёл к черту твой Сайенс! И ты иди туда же, вонючая шавка! Я ухожу!

— Это он тоже предвидел, — сказал тихо Лукас. — А потому — прощай! — и он толкнул Тома с балки.

Том успел рукой зацепиться за край железки.

— Ты всегда был успешнее меня во всём, Том, — сказал Лукас.

Он наступил жёсткой подошвой ботинка на пальцы Тома, тот взвыл от боли и не в силах больше удерживаться, сорвался в пустоту. Перед его глазами голубело пространство необъятного чистого неба. Внезапно сильный толчок взметнул тело Тома вверх и в сторону, а затем он мягко приземлился на крышу дома. Находясь в оцепенении, Том осторожно повернул голову и тут же воскликнул:

— Это ты? Ты умеешь летать?

* * *

Дома Том первым делом начал собирать вещи: в Лос—Анджелесе оставаться больше было нельзя. Через приоткрытую дверь ванной он вдруг увидел нагое женское тело. Изгибы его были так изящны и привлекательны, что Том замер. Он тряхнул головой в надежде, что видение исчезнет. Однако дева повернулась к нему лицом и протянула руки. Он переступил порог ванной и прошептал:

— Кто ты?

— Не надо слов, — тихо отозвалась дева и поцеловала его.

У него закружилась голова, он слышал своё частое дыхание, ощущал шёлковую кожу девушки. Её поцелуи были сладкими и томными. Он перестал сопротивляться и отдался желанию.

Спустя некоторое время Том лежал на кровати и смотрел в потолок. Дева стояла у окна.

— Кто ты? — повторил он свой вопрос.

— Я посланник с планеты Коттор.

— Кто?! — вскрикнул Том.

— Я прилетела по важному заданию.

— Какому?

— Не могу сказать. Но ты спас меня.

— Это твоя благодарность?

— Но и я спасла тебя, не забывай.

— Выходит, мы квиты!

— Мне нужна ещё твоя помощь.

— Так это был аванс, — ухмыльнулся Том.

— Спаси моего ребёнка.

Том подскочил с постели:

— У тебя ещё и ребёнок есть? А он какой, пушистый или пока лысый?

— Моя копия. Только мальчик.

— Зачем ты взяла его с собой на своё это «задание»? — передразнил её Том.

— У нас так принято: дети при маме. Сейчас он сидит в том же банке, под замком. Том стал нервно одеваться, штанина не поддавалась, нога запуталась, и он упал. Незнакомка улыбнулась.

— Милый Том, — ласково проурчала она. — Ты злишься? Тебе было плохо? Мне кажется… я тебя полюбила. — Вдруг она грустно улыбнулась: — Мы сегодня пролетали хрустальную лестницу—водопад «Кристалл—Холл». Как же он красив! У нас там такое на каждом шагу, в естественной среде… Полетели со мной?

Том вытаращил на неё глаза.

— Я не знал, что белый комок и ты — одно и то же.

— Но ты не особенно сопротивлялся, Томми…

— Ты была настойчива, к тому же ты очень хороша. Вот чёрт! — выругнулся он. — Тебя не отличить от человека!

— Да мы такие же, как вы, просто… больше умеем…

— Вот и спасай тогда детёныша сама.

— Без тебя я не справлюсь, Том.

— Два вечера подряд идти в один и тот же банк — верная гибель.

— Томми… Посмотри на меня. Неужели ты меня забыл? Том взглянул в глаза незнакомке, ток прошёлся по его телу. На него смотрели родные, до боли знакомые глаза.

— Лулу? — прошептал он осипшим голосом.

— Твоя Лулу. Он смотрел на девушку, узнавая и не признавая в ней свою жену, которая без вести пропала три года назад.

— Меня забрали, теперь там мой дом, на другой планете. В плену сейчас наш ребёнок, Том. Это твой сын.

* * *

На этот раз охрана в банке была усилена. Но Том знал иной ход, поэтому быстро достиг нужного места. Он всё время думал о сыне. От волнения пару раз он выронил из рук отмычку. Этот звон услышал охранник. В голове Тома шумело, он ничего не замечал.

Открыв дверцу сейфа, он увидел маленького мальчика, с глазами Лулу. Сердце Тома стучало где—то в горле, заглушая звуки извне. Мальчик улыбнулся и в тот же миг превратился в белый пушистый комок. Том успел заметить на левой щеке мальчика ямочку. Точно такую же, какая была у него самого.

— Иди к маме, — сказал Том.

Малыш побежал в сторону Лулу, но в этот момент появился охранник и выстрелил в белое пятно.

— Нет! — вскрикнул Том и преградил собою пуле путь. Она попала ему в самое сердце.

Ещё секунду он дышал. И этой секунды ему хватило, чтобы увидеть, как две летящие фигуры удаляются, превращаясь в маленькие белые точки. Они приближались к диску огромной жёлтой Луны.

МОЁ ЗОЛОТО

Солнце уже было высоко, когда Бернарду поднялся с постели. Шёл седьмой день, как он трудился на карьере Серра Пелада в надежде прекратить нищенское существование.

— Кико, отстань! — услышал он голос спящего брата.

Прошёл уже месяц, как живодёры убили пса Фелипе, но тот никак не мог смириться с потерей. Кико ему мерещился повсюду. Фелипе открыл глаза и сел.

— Что, брат, снова Кико снился?

— Да, — тихо ответил Фелипе и провёл рукой так, будто гладил сейчас пса.

— Мне кажется, ты сходишь с ума, — вздохнул Бернарду. — Тебе надо отвлечься, пойдём со мной!

— Ну уж нет! Спасибо! Лучше плантация! Лёгкие деньги ещё никого не делали счастливым!

— Не такие уж они и лёгкие! — возразил брат. — Там царит настоящий ад. Все едут сюда, чтобы озолотиться, а ты мечтаешь отсюда уехать…

— Не ходил бы туда, — грустно заметил Фелипе.

— Отдать моё золото кому—то? Ты смеёшься?

— Ну а я пойду прогуляюсь с Кико.

— Кико нет! — Бернарду негодовал так, что сорвался на крик.

— Это для тебя нет! А со мной он всегда рядом! Я вижу его! — сказал с надрывом Фелипе и свистнул.

Фелипе шёл привычной тропой среди пальм и шоколадных деревьев, как вдруг услышал женский голос. Он прошёл вперёд ещё шагов пять и увидел прелестную девушку, которая стояла перед пальмой, подняв голову вверх.

— Кика! Кика! — звала она нежно.

Тут девушка обернулась и сердито крикнула:

— Уберите собаку!

Фелипе растерянно посмотрел вокруг себя, но никого рядом с собой не увидел.

— Но, сеньорита…

— Ну вот! — перебила она его. — Моя кошка испугалась вашего пса и забралась ещё выше, что я теперь её даже не вижу.

— Вот же она, — Фелипе подошёл к дереву и взял кошку в руки, стал её гладить.

— Что вы сейчас сделали? Вы издеваетесь? У вас пустые руки!

Вдруг она наклонилась и стала водить рукой по воздуху:

— Хороший пёс! Умница! Ласковый! Но как же мне теперь достать Кику?

— Сеньорита, позвольте спросить, а вы что сейчас делаете?

— Глажу вашу собаку, — невозмутимо ответила девушка.

— Неужели? Но под вашими руками пусто!

Фелипе уже начал кое—что понимать. Повисла пауза.

— Мистика! — медленно произнёс он. — Мне мерещился мой умерший пёс, все считают меня уже сумасшедшим. А теперь его видите вы.

— Как? Ваша собака тоже умерла?

— Её убили живодёры.

— И мою кошку убили живодёры.

— Может, отпустим их? — вдруг спросил Фелипе. — Кажется, своё дело они уже сделали… Давайте знакомиться.

— Сейчас неспокойные времена. Знакомства опасны.

Фелипе с интересом посмотрел на девушку. Изумительные синие глаза и знойные чёрные кудряшки—пружинки заставляли его сердце биться чаще. Они прогуляли полдня, забыв обо всём. Возвращение на плантацию для Фелипе было теперь через наказание. Фермер жестоко расправлялся с нарушителями порядка, несмотря на то что Фелипе являлся наёмным рабочим. Такие времена. Сильные безнаказанно устанавливают свои правила.

Ребека успела рассказать о своём отце, который три дня назад сорвался с лестницы в карьере и умер там в давке. Рассказала, как ей грозила опасность, ведь теперь её никто не защищал. Как вчера ею пытались воспользоваться два пьяных, но прилично одетых сеньора. Никто не вступился тогда за неё и, казалось, можно было уже попрощаться с честью и жизнью, но ей удалось сбежать.

— Ненавижу эту жизнь! Ненавижу это место! Кругом обман! Одни бандиты и убийцы! И зачем, зачем папа поехал сюда! — в отчаянии она заламывала руки и кусала губу.

Вдруг Фелипе всё понял. Он осознал, что его спасение в ней. Вместе можно ведь свернуть горы!

— Смею предложить дерзкий план, Ребека! Давайте убежим вместе!

— А вы не будете потом жалеть, что золото было так близко, а вы не попытали счастья?

— Нет! — смело воскликнул юноша. Его глаза сияли. — Своё золото я уже нашёл!

НОЧНЫЕ СВИДАНЬЯ

Кто с ней был! Я хочу это знать!

Но расследованье мне вести сложно:

Я любовник, не муж и не зять,

И от этого очень мне тошно.

* * *

Мы гуляли в садах между груш,

Целовал жадно тонкие руки,

Пока спал крепким сном её муж,

Издавали мы страстные звуки.

То не женщина, то дьяволица,

Её возраст — совсем не преграда,

Я пытался всё ею напиться,

Быть в объятиях — это награда!

Она нежно меня называла «гарсон»,

Я смущался и искренне злился,

Я стоял перед нею совсем без кальсон,

Взгляд у дамы же очень резвился.

Я считал, что она моё сердце украла,

Я мечтал с ней сбежать, я её всю хотел,

Но любовь вдруг так резко пронзило кинжалом,

Под слияньем ночным наших стонущих тел.

Мне сказала она: «Нашим встречам конец,

Надоели ночные свиданья».

Я рыдал, я пылал, предлагал, как птенец,

Заменить форму встреч и гулянья.

Но она непреклонна была и строга,

Мол, вдруг мужа вновь сильно взлюбила.

Я не верил: обида меня всего жгла,

Значит, вовсе меня не любила?

Но закон есть закон: её муж ей не я,

И насильно ведь мил ты не будешь.

Я ушёл, разъярённо в ночи прокричав:

«Ты меня просто так не забудешь!»

Я не спал пять ночей, ходил, грустью съедаем,

Не хотел я харчей, по проспекту гуляя.

Петербург был так сер, и могуч, атмосферен…

Не заметил я сам, как пришёл в тот наш скверик.

* * *

Шёпот, стон, шелест, смех.

Шум в ушах: я наивен,

Она новый успех

Свой использует ныне?!

Новый мальчик — гарсон

Ублажает мадам?

Пока спит сладким сном

Её муж, как баран.

Да, конечно, смешно и не очень:

Я ведь сам оказался с рогами,

Я поверить не мог, между прочим,

В то, что связь прервалась между нами.

Я хотел так узнать, кто же с нею там был,

Но теперь мне всё стало понятно.

Я в агонии был, я её так любил!

А был с ней её муж, вероятно.

Я сначала так тихо, но строго спросил:

«Что у вас тут двоих происходит?»

Её нового друга вдруг след и простыл,

А она ко мне смело подходит.

Подол платья собрав, натянув и корсет,

Гордо свой неся подбородок,

Она смело дала мне свой чёткий ответ:

«Неужели вы здесь мимоходом?

Это наша усадьба, мы здесь живём,

А как вы сюда, барин, попали?»

Я стоял не дыша, и, сгорая огнём

Мои щёки сильно пылали.

За кустом вдруг послышался шорох,

И увидел фигуру я мужа,

Он ко мне подошёл: «Мсье Доров?

Неожиданно видеть вас тут же»

Я поник, растерялся, был бледен,

Мне хотелось избить его в кровь,

Но пора признаваться в победе,

Её муж победил: у них снова любовь!

* * *

Мне учить тебя жизни напрасно,

Ведь у каждого свой длинный путь.

Если вдруг ты решил стать любовником—асом,

То придётся влюбляться, а следом — тонуть!

В ГОСТЯХ ХОРОШО, А ДОМА ЛУЧШЕ

— Я искренне не понимаю, как можно бросить нашу пасеку и уехать к какому—то Айташу, Жужу! — бабушка—пчела взмахнула лапками, нечаянно задев свои очки на носу и уронив их на пол.

— Это любовь, бабуля, — ответила Жужа, на ходу поднимая очки и одновременно застёгивая чемодан. — И он не какой—то, а мой жених.

— Это ты так себе придумала, — грустно отметила бабушка.

— В любом случае, я еду на Фестиваль тюльпанов. Привезу тебе суперского мёду.

— Мне ничего не надо, кроме моего родного, липового, — старушка, всплакнув, махнула рукой и перекрестила внучку на прощание.

* * *

В 7 утра Жужа приземлилась в Стамбуле. Город встретил пчёлку улыбчивым солнцем. Ещё её должен был встретить Айташ, но вместо него в аэропорту её ждал его друг Тюн. От Тюна Жужа узнала, что Айташ женат, и у них с женой вот—вот должны родиться дети. Также от Тюна Жужа узнала, что она «вэй, какой красивий девущк». Добрый Тюн предложил показать город. Жужа обещала подумать, но для начала попросила отвезти её на выставку для оформления.

Целый месяц ей предстояло работать на Фестивале тюльпанов. Цветочный фестиваль — событие мирового масштаба, от одной мысли только, что она будет участницей всего этого красочного великолепия, дрожали ее тоненькие мохнатые ножки.

Местная пасека мало отличалась от родной: здесь так же царила атмосфера бесперебойного труда. Только что больше жужжания было, так как молодые горячие турецкие трутни не могли оторвать своих масличных глаз от приезжих красавиц—самок. Матка видела напряжённость обстановки, но ничего поделать не могла. Весна есть весна. Буйство красок и чувств не чужды ничему живому. Рабочий день закончится, она и вовсе не сможет контролировать обстановку. А посему королевишна подписала Жуже бумаги, после махнула лапкой и ушла в глубину улья к своим яйцам.

Жужа в сопровождении Тюна полетела смотреть тюльпановые угодья. Каких узоров и красок здесь только не было! Это был настоящий ароматно—разноцветный рай! Тюн предложил вечером показать Босфорский мост. Подвесной, в свете огней, мост завораживал своим магическим видом. Было довольно ветрено, и Тюн по—мужски старался оберегать от холода свою спутницу и даже как бы случайно поцеловал её в щёчку. Жужа вздрогнула, но ничего не сказала. Не сказала она и тогда, когда он предложил ей посетить хамам. Ведь быть в Турции и не побывать в хамаме — преступление. И почему—то именно в бане Жуже стало очень грустно, она постоянно думала об Айташе, который даже к вечеру не вышел на связь. Жуже сделали массаж, пилинг и маску, обновлённая и немного повеселевшая, она, оказавшись в своём номере гостиницы, уснула сладким сном.

Утром она решила перед работой заехать на Гранд Базар. Толпа народа, шум и гам, обилие товаров, ещё немного любопытства, и она опоздает в свой первый рабочий день. И тут Жужа почувствовала аромат рахат—лукума. Ни на что не обращая внимания, она, будто магнит, приблизилась в лакомству. В эту секунду услышала:

— Чок гузель (очень вкусно)! Красавица, мэмнум олдум (приятно познакомиться)!

Жужа обернулась и увидела… Айташа. Он замолк и опустил глаза. Только крылышки его нервно трепыхались. Жужа же, наоборот, разозлилась. Её милые озорные глазки сузились, а пушистые лапки сжались в мягкие кулачки.

— Как ты мог! Айташ не поднимал глаз. — Ты же сам меня позвал!

— Так получилось, прости, — он вздёрнул нос и выпрямился, но крылышки предательски дрожали. — Тюн — мой добрый приятель, я знал, что всё будет хорошо!

— Твой добрый приятель приставал ко мне! — она набросилась на него с кулачками.

Но Айташ ловко обнял пчёлку и не давал ей пошевелиться. От того, что он был так близко к ней, у неё закружилась голова и Жужа поцеловала его. Сквозь шум в ушах она вдруг услышала грозное шипение. Когда Жужа открыла глаза, то увидела, как к ним приближается толстая злая пчела. Она грозно размахивала кусочком рахат—лукума.

— Пригнись! — только и успел крикнуть Айташ. — Сегвили! Херсей янлис анламмиссин! (Дорогая! Ты всё не так поняла), — принялся он лепетать жене.

Та колотила его по спине и голове, а он лишь закрывал голову лапками.

— Пожалуй, я пойду, ну вас на фиг, — с круглыми от ужаса глазами сказала Жужа и полетела прочь.

* * *

Прошёл месяц пребывания в Стамбуле. Завтра уже домой. Подарки закуплены, чемодан собран. Можно выдохнуть. И тут снова на горизонте появился Айташ. Залихватский шаг, восторженный взгляд и, конечно, жаркие речи. Жужа отмахивалась от него, как могла. Но он клялся и божился, что уедет с ней.

— Да не надо мне, — говорила она.

— Мне надо! Я хочу, — говорил он.

— А я не хочу, — стояла на своём Жужа, готовая расплакаться.

Вдруг рядом оказался и Тюн.

— Что пристал к ней? Она моя! — он выпячивал грудь вперёд и сердито жужжал.

— Э, ребята! Я вообще тут ни при чём, — робко пискнула Жужа, отлетев в сторону.

— А мы тебя не спрашиваем! Разберёмся сами! — хором крикнули самцы, и в этот момент раздался хруст.

Чей—то тяжёлый ботинок наступил на трутней. Спор окончен. Лети—ка ты, Жуженька, домой, пока жива—здорова. В гостях хорошо, а дома лучше.

ИЛИ ПОБЕДИТЬ, ИЛИ УМЕРЕТЬ

«Смотрю вдаль неба сквозь решётку. Воздушные облака манят меня. Кажется, если перебраться через них, то там уж точно начнётся новая жизнь. Но я только могу смотреть в маленький квадратик, обрамлённый кованым железом. Ненавистный скрип! Это значит, принесли поесть. Я не хочу есть, зачем?»

Бородатый стражник осторожно поставил тарелку с кашей на деревянную табуретку возле кровати и задержал свой взгляд на Елизавете. Она стояла возле окна спиной к двери. Её силуэт в свете лучей был хрупок и тонок, но прям и горд. Прекрасна! Величественна! Неприступна!

«Сестра заточила меня в Тауэре. Родная кровь ничего не значит, когда дело касается власти и денег. Почему нельзя жить мирно? Вероятно, я смогла бы править Англией без кровопролития. Хоть отец и не признавал меня, но образование дал достойное. Будь, что будет. Жизнь расставит всё на свои места»

Спустя четыре года Елизавета на балу в Лондоне знакомится с человеком, повлиявшем на её судьбу.

«Не свожу с него взгляда.

— Кто вы? — спрашиваю его.

Сквозь маску на меня пронзительно смотрят лукавые карие глаза. Я не могу оторваться.

— Ваш Ангел Хранитель, — он отвечает спокойно, но я чувствую его улыбку. Начинается гальярда.

— Неплохо двигается этот граф, — думаю я, немного запыхавшись. Я обожаю гальярду, никто не может соревноваться со мной. Но не Роберт Дадли, это я уже поняла»

Елизавета вернулась в свои покои. Снять с себя увесистый наряд — наслаждение. Ванна, наполненная лепестками роз, ждёт её. Она погрузилась в воду и закрыла глаза.

«Я захлёбываюсь! Спасите! Помогите! Наконец, хватаю ртом воздух. Дышу. Меня поднимают на корабль.

— Как Вы оказались в воде? — спрашивает с упрёком меня Роберт.

Я снова тону в его глазах. Мой Ангел Хранитель.

— Я говорил, что женщина на корабле — горе судну.

— Какое же горе, если в воду свалилась сама женщина?

— Вы моё горе и Вы моё счастье, Ваше Величество. Но, кажется, у нас проблемы. По правому борту пираты.

Смотрю на Роберта, прищурившись. Неужели, он действительно думает, что я этого не предусмотрела? Мои пираты в моём море — да разве это проблема? Я давно договорилась с ними о захватах лишь испанских кораблей. Я представила, как будет сейчас удивлён Дадли, и рассмеялась.

— Пойдёмте, граф, я Вам кое-что расскажу, — я беру его под руку и веду в каюту. Мимоходом вижу, как на мачте сидит пеликан и вырывает из себя кровавые куски собственной плоти. Я останавливаюсь. Вся покрытая мурашками, ощущаю внутри тупую боль.

— Что с Вами? — голос Дадли звучит глухо. Смотрю мутным взглядом на мачту ещё раз — никого. Небо голубое и ясное, простор и тишина, море спокойное.

— Показалось, — отвечаю вполголоса и спускаюсь вниз.»

Дела улажены. Можно возвращаться домой, но ночью начинается шторм. Судно бросает на волнах из стороны в сторону, матросы бегают по палубе, тщетно вычёрпывая воду. Бессмысленная затея, если деревяшке суждено превратиться в щепки.

«В горле сухо.

— Пить, — шепчу я.

Открываю слипшившиеся веки. Остров. Солнце. Рядом чайка клюёт что—то. Вдруг меня окружают незнакомые люди, стучат в барабаны, уводят в деревню.

— Начинаем церемонию выбора! — крикнул мужчина с разукрашенным лицом.

Я осторожно поворачиваю голову и вижу, как ко мне подходят трое. Один из них начинает странный танец с прихлопыванием в ладоши и подпрыгиваниями, хохолок из перьев на его голове забавно качается. Я смеюсь. Его уводят. Второй кружится подле меня и то и дело выкрикивает «У!». Я качаю головой, его тоже уводят.

Вдруг в толпе, среди зрителей, я вижу Дадли. Моё сердце бьётся где—то под коленкой, а воздуха так мало, что задыхаюсь. Бегу к нему. Хватаю его руками за плечи, но моя рука просачивается сквозь него. Я делаю ещё попытку и ещё, и ещё, и вдруг слышу грозный окрик. Оборачиваюсь: ко мне бежит третий мужчина из тех женихов и тянет меня за руку. Я сопротивляюсь, он тянет ещё сильнее, срывает с моей руки перчатку и убегает. Смотрю снова на Дадли: он лежит на земле, хватаясь за горло. Я падаю рядом на колени.

— Помогите, — шепчу я, глядя в его глаза.

Не дышит, смотрит на меня неподвижно, как будто сквозь, потому что теперь его взгляд устремлён в вечность.

— Не-е-ет! — из моей груди вырывается дикий крик.»

* * *

— Не-е-ет! — кричит маленькая Елизавета в агонии.

Служанка Лаура подбегает к ней. Доктор рядом.

— Жар, — говорит он, доставая из своего чемоданчика тёмный пузырёк.

— Елизавета, милая, — шепчет Лаура, гладя золотистые локоны больной.

— Hoc somnus! Vincere aut mor!³ — еле слышен тоненький голосок девочки.

— Что она говорит? — взволнованно спрашивает служанка.

Доктор с интересом смотрит на Елизавету.

— Всего лишь сон! — говорит он. — Вы поправитесь. Впереди Вас ждёт большое будущее.

ВИРТУАЛЬНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ

Зал рукоплескал. В кресло сел человек в маске. Он был довольно тучен. Его ноги были подозрительно коротки, но управлялся он ими ловко.

— Шоу «Из тайного в явное» продолжается! Приветствуем нового участника! Вы велели себя величать Токугава? Вопрос на 10.000! Начнём! С чем ассоциируется у вас Япония? Прям по буквам!

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

3

Этот сон! Или победить, или умереть! (лат.)