Я исполню твои мечты

Наталия Романова, 2023

Когда умирающий друг детства попросил Александра проконтролировать, чтобы юная девушка, о которой он заботился долгие годы, получила завещанный ей им загородный дом, тот ещё не догадывался, насколько эта встреча перевернёт его жизнь – жизнь пресыщенного и циничного олигарха.

Глава 5

На что надеялся Александр, какова была цель прогулки с этой странной, вызывающей нешуточное волнение девушкой, он и сам толком ответить не мог.

«Прогуляться».

В его лексиконе не существовала слова «прогуляться». Он не мог себе позволить тратить время на такую ерунду, как бессмысленное топтание земли. Бег по утрам в парковой зоне — да. Неспешные шаги по дворцовым комплексам и паркам в культурологических целях, куда его вечно затаскивала Вера в совместных путешествиях — да. Чем чёрт не шутит, какой-нибудь экстремальный поход в странах третьего мира — тоже вариант.

Но вот так, бесцельно ступать по тропинкам небольшого сквера, брести среди зацветающих осенними цветами, плохо ухоженных клумб, таращиться на синее небо с дымчатыми облаками — нет и ещё раз нет.

Что за городишко! Ресторанов приличных, и тех нет, несколько закусочных и ларьков с шаурмой не в счёт.

— Значит, учитесь на юриста? — спросил Александр для поддержания беседы.

Молчание начинало угнетать.

— Да, на втором курсе, — ответили настолько тихо, словно учёба в филиале регионального университета постыдная тайна какая-то…

— Нравится? — Александр глянул на собеседницу.

Невольно вспомнилась Соколовская — вот она точно была юристом. Всегда поставленный голос, уверенный взгляд, твёрдая походка, элегантные, стильные костюмы, идеальная укладка.

Рядом же с Виссарионовым шла девушка в мешковатом спортивном костюме, кроссовках и с поясной сумкой, застёгнутой через плечо — всё в пастельных тонах, которые делали Анни невидимой. И каким-то, совершенно непостижимым образом, более привлекательной.

Просто ерунда какая-то. Блажь, которая непрошено поселилась в голове, осела теплом в груди и опустилась тяжестью в пах — и всё это совершенно неуместно здесь, сейчас, с этой девушкой.

— Не-е зна-а-аю, — неуверенно протянула Анна, или Анни. — Скорее нет, чем да, — подытожила она.

— Может, стоит рассмотреть варианты другого образования?

— Здесь нет выбора институтов, — сказала она, в общем-то, очевидную, но в целом странную вещи.

Здесь нет, а в стране — полно. В мире же и вовсе море разливанное. К тому же, в наш век вовсе не обязательно впустую тратить четыре-шесть лет на высшее образование, если по факту оно тебе не нужно. Существует масса возможностей для развития — только хватай, осваивай, стремись и получай.

— Бабушка не хочет отпускать меня в другой город…

— Заочная форма обучения, дистанционная, экстернат… — в растерянности начал перечислять Александр. — Вариантов масса, к тому же, насколько я понимаю, финансово вы могли себе позволить платное обучение, Олег Максимович оказывал поддержку.

— Да, спасибо ему огромное. Жалко, что так… всё случилось.

— Мне тоже, — искренне ответил Александр.

Ему было жалко, чудовищно жалко, что жизнь оказалась сукой для Олега Звягильского. Жалко, что он сам потерял десять лет дружбы с отличным парнем, хоть и порядочным говнюком, если поступил так, как поступил… Нестерпимо жалко. Не стоили переживания десятилетней давности потерянных лет дружбы.

— Но что с бабушкой? — вернул он разговор в прежнее русло.

— Она не хочет отпускать меня в другой город, считает, что это опасно.

— Знаете, все не хотят отпускать своих детей, это нормально, но процесс сепарации должен произойти так или иначе, — он сам не заметил, как добавил твёрдости в интонации, будто приказывал подчинённой немедленно отделиться от собственной бабушки.

Анна-Анни замерла, напряглась, попыталась втянуть шею в плечи, спрятаться, как перепуганная черепашка.

— Прости, — прошептал он, снова переходя на «ты».

— Кстати, о бабушке, — решил переменить он тему. Пусть это полумифическое создание живёт так, как ему комфортно. В конце концов, всегда можно купить пару квартирок, сдавать посуточно туристам — на хлеб с молоком точно хватит. — Вы живёте отдельно?

— Вместе. Она сейчас на работе. Она консьержкой в Мысе работает. Это элитный жилой комплекс, — тут же пояснила она. — Раньше в школе работала, но там болеют часто, потом в поликлинике, в гардеробе — там ещё хуже, — вздохнула собеседница Александра. — А до этого она долго со мной сидела, не работала… Вы только ей не говорите, что Василий приходил, — вдруг встрепенулась Анна, или Анни.

— Кто? — опешил Александр, скорее не от упоминания некоего Василия, а от неожиданно длинной тирады из пухлого рта.

— Сосед, который приходил. Бабушка пойдёт к нему ругаться, потом ей плохо будет, давление, сердце. Он на самом деле неплохой человек, просто нервный очень.

— Заметил.

— Не скажете бабушке? — пискнула заступница здоровенного мужика в растянутых трениках, который уж точно не нуждался в защите почти инопланетного существа.

— Я подумаю, — невольно усмехнулся Александр.

Было в этом «не говорите бабушке» что-то такое… наивное, детское, забытое им за давностью лет и ненадобностью. Когда-то он тоже боялся расстроить бабушку, хотя, конечно, без устали расстраивал мальчишескими, а после юношескими выходками.

— Послушайте, — решил задать он вопрос, который отчего-то не давал покоя. — Всё-таки, Анна, Аня или Анни? По документам Анни, я знаю, а в формальном и неформальном общении?

— Анни — карельский вариант имени Анна.

— Ну, а друзья, учителя, молодой человек, как называют?

— У меня нет друзей… и молодого человека тоже, все остальные называли и называют Аня, бабушка говорит, что это меньше меня выделяет…

Интересно. Меньше выделяет?.. Как имя, пусть и слегка необычное по звучанию, может выделять, и главное, с каких пор это стало пороком для молодой женщины, девушки? Разве стремиться к тому, чтобы заметили, выделили — не основная черта женского пола? Если бы это было не так, индустрия красоты и потребления загнулись бы в корчах.

— Хорошо, а если откинуть мнение бабушки? — продолжил давить Александр.

— Откинуть мнение бабушки?..

— Откинуть. Это просто. Анна, Аня или Анни?

— Анни, тогда Анни. Так назвала меня мама…

— Приятно познакомиться, Анни, — он проигнорировал воспоминания о Марте. — Приятно познакомиться, Александр. Близкие люди называют меня Саша.

— Близкие?.. — растерялась Анни.

— Мы можем ими стать. На какое-то время, — выдохнул Александр, встав вплотную к стройному телу.

Он наблюдал, как расширяются глаза у стоящей рядом, совсем близко, на расстоянии дыхания. Видел, как ветерок колышет прядь светло-русых волос у виска, что светло-карий цвет радужки словно покрыт янтарной крошкой у зрачка, и от него разбегаются тёмные лучики, на бледном лице проступают веснушки, почти невидимые глазу, медовые. И губы, розовые и пухлые, какие-то… невинные губы, нецелованные, будто по внешнему виду это возможно определить.

— Простите? — отшатнулась Анни, отошла на крошечный шаг и посмотрела хмуро на Александра.

— Прошу прощения, забылся, — одёрнул себя Александр.

Буквально выдернул из вязких фантазий, в которые успел погрузиться за несколько секунд настолько глубоко, что реальность со сквером, деревьями, листвой и горько пахнущими астрами хлестнула наотмашь.

— Я пойду домой, — тихо ответила Анни. — Обед надо… и… я пойду.

— Я провожу, — поставил он в известность, внутри ругая себя на чём свет стоит.

— Не стоит, — буркнули ему в ответ.

Анни ускорились, поспешила по тропинке в сторону, обхватив себя руками за плечи, сжавшись так, словно становилось невыносимо холодно. Впрочем, действительно подул ветер, обещали штормовое предупреждение — в этих краях не редкость.

— Прошу прощения ещё раз, — в два шага Александр догнал Анни.

Прикасаться не стал, решил не рисковать… Рисковать чем? Кто бы ответил, чем именно. Мнением об успешном бизнесмене Александре Павловиче Виссарионове девятнадцатилетней студентки, которая по сей день живёт по указке бабушки? О сыне того самого Виссарионова, чьё имя ассоциируется с властью, деньгами и криминалом.

Доверием этой самой студентки? Смешно, ей богу. Она не деловой партнёр, даже не работница службы доставки в его офисе, рассчитывающая на малую мзду за свои труды, которая развернётся сразу, как только фирма не исполнит трудовые обязательства.

Отсутствием острого чувства одиночества, которое снова накатило, как только Анни отошла на несколько шагов, а вот его-то как раз совсем не хотелось ощущать. Иррациональное и глупое чувство. Человек приходит в этот мир один и уходит тоже один, значит, устроен так, что одиночество не должно его мучить… Назойливое общение неприятных людей — да, нарушение личных границ — сколько угодно, а одиночество — естественное состояние для любого человека. Для Александра точно.

Однако… загрызло под ложечкой.

— Анни, ты красивая девушка, честно говоря, самая красивая из всех, кого я встречал, поэтому у меня немного помутилось в голове. Это больше не повторится, я взрослый мужчина и умею держать себя в руках.

Анни, естественно, ничего не ответила, Александр и не ждал от этого существа красноречия. Перестала нестись — уже хорошо. Скосила взгляд на собеседника — отлично.

— Пристань? — спросил он специально, чтобы перевести разговор, указывая рукой на асфальтированную дорогу, ведущую вниз, к серому озеру, где действительно находилась пристань.

— Да, — кивнула Анни.

— Посмотрим? — он легонько дотронулся до рукава толстовки Анни.

Плотный трикотаж не дал почувствовать тепло руки, но и лишь воображаемое тепло прострелило пальцы и пустило жар желания по телу.

— Ладно, — пожала плечами Анни, свернув на дорогу к причалу, которая шла мимо малоэтажных домой, часто деревянных, ещё довоенных.

Некогда Финская, Шведская территория хранила в себе память предыдущих хозяев, смешав за годы советской власти и последующего развала всего, культуру, архитектурные стили, следы воин.

Потоптались у пирса. Ряд катеров медленно покачивался на воде, с шумом ударяясь бортами о мелкие волны. Вальяжно отчаливал метеор, набитый под завязку туристами. Рядом топтались не успевшие на рейс или любопытствующие стоимостью и графиком поездок. Само собой, рядом мельтешили продавцы экскурсий, которые только смогли выдавить из себя представители туристического бизнеса в этом месте. Рядом же бойко торговали нехитрыми сувенирами и копчёной рыбой, оглушающе пахнущей на всю округу.

— Ребята, не хотите прокатиться?

К ним бодро подошёл мужчина, примерно ровесник Александра, небрежно посмотрела на тех, к кому обращается, и тут же начал расписывать красоты, которые может показать за малые копейки, лично для них — почти бесплатно.

–… все возвращаются на шхеры^[1], — втирал бодрый мужичок, пока не остановился на полуслове, прищурился и не выдал: — Сашка? Виссарионов? Ты, что ли?

— С кем имею честь? — Александр попытался вспомнить говорящего, ничего не выходило.

Со времён истории с Мартой прошло десять лет, а со дня, когда он увёз отсюда бабушку, все пятнадцать, если память ему не изменяет. Он общался с кем-то из местных, дружил, пил, гулял, а сейчас забыл всех.

Помнил лишь Звягильского, но тот лежал в могиле, да Петра, которого родная бабулька упорно звала на карельские лад — Пекка, с ударением на первом слоге, чем вызывала неизменный смех у друзей.

— Пётр я, — вдруг выдал этот незнакомый, коренастый торговец впечатлениями с поредевшей шевелюрой и изрядным животом, уходящим в плотные бока.

— Пекка? — не поверил Александр.

— Он самый, — пристань огласил громогласный смех, больше похожий на ржание коня.

Не оставалось никаких сомнений, что это именно Пекка, только он мог издавать тогда ещё тощим телом такие оглушительные звуки.

— К Олегу приехал? — спросил Пётр после дружеских объятий и рукопожатий.

— Да.

— Горе какое… Глупо как-то, несправедливо.

Помолчали, что тут скажешь. Глупо и несправедливо. Гадко, противно, хоть вой от злости на мир, себя, господа бога, если он есть, но ничего не попишешь, не изменишь, не вернёшь.

— Ты же в мореходке учился, в Питере, — вспомнил Александр. — Не сложилось?

— Почему же, сложилось, отлично всё было, но тут оно роднее как-то, привычней, да и… — махнул он неопределённо рукой, явно не договорив, скосил взгляд на молчавшую Анни.

— Анни, это мой друг детства Пётр, а это — Анни, моя знакомая, — очнувшись, представил Александр свою спутницу.

Постояли ещё минут пять, Александр слушал имена тех, с кем провёл детства и не мог вспомнить, скорее не хотел. Посторонние люди, чужие, ненужные ему здесь, сейчас и уже никогда в будущем. Вот Петра, Пекку он был искренне рад видеть.

— Говоришь, твои катера? — он показал глазами на покачивающиеся судна.

В общем-то, не бог весть какого класса для зажравшегося Виссарионова, но всё равно отличные рабочие лошадки. То, что нужно для крепкого малого бизнеса.

— Мои, — с гордостью ответил Пётр.

— Анни получила в наследство дом на берегу Ладожского, — Александр назвал населённый пункт, где находится дом, оставленный Звягильским, ткнул в точные координаты на телефоне. — Туда ведь можно на твоём рысаке добраться? Пристань там есть, точно знаю.

— Можно, — кивнул Пётр, бросив ошарашенный взгляд на Анни. — Сегодня уже Ладога красным показывает^[2], а вот завтра после обеда — домчим.

— Что скажешь, Анни? — повернулся Александр к наследнице.

— Но…

— Рад, что ты согласилась, — спокойно ответил Виссарионов.

Примечания

1

Шхе́ры (швед. — утёс, скала в море) — архипелаг, состоящий из мелких скалистых островов, разделённых узкими проливами и покрывающих значительную часть прибрежной морской полосы, окаймляя берега шхерного и фьордового типа.

2

Штормовое предупреждение. Просторечие.