Мультяшка

Наталия Романова, 2022

– Выбор простой, Максим Аркадьевич, либо ты лишаешься работы, всего, что ты достиг собственным трудом, и не имеешь ни малейшего шанса начать всё с нуля, либо становишься членом моей семьи. Решать тебе. И решать сейчас. Единственная наследница немалого состояния вынуждена выйти замуж за простого управляющего. Что кроется за этим решением главы семьи, и чем закончится сомнительная авантюра под названием "фиктивный брак"?

Глава 8. Мирослава

То, что Максим не хотел брать Миру с собой, было ясно с самого начала, но и она не хотела выходить за него, так что потерпеть её присутствие несколько дней, пока ей не придётся возвращаться в поместье дедушки для последней подгонки свадебного платья, — не такая огромная проблема. В договоре прописано совместное проживание после бракосочетания. Будет репетиция.

То, что самой Мире не хотелось лететь неизвестно куда с человеком, которого она не знает, тоже было ясно с самого начала. Если бы не выходка дедушки, она бы не столкнулась с человеком, навязанным ей в мужья, никогда в жизни.

В последние дни Мирослава отлично поняла значение пословицы «из двух зол выбирают меньшее». Несколько дней один на один с будущим мужем — меньшее из зол, даже если он думает по-другому.

Всю дорогу Мира игнорировала оценивающий взгляд Максима Аркадьевича. Его лицо оставалось бесстрастным всё время, пока они ехали к аэропорту, находились в самолёте и добирались к его дому, а вот взгляд будто анализировал любое движение Миры. Он был похож на рейнджера из старых голливудских фильмов — сосредоточенный, готовый в любой момент выхватить оружие и размозжить врагу голову.

Уже сидя в служебном автомобиле, Мира поняла, что не знает, где живёт Максим. Дед щедро платил своим приближённым, вряд ли он проживает в коробке из-под телевизора, но узнать заранее было не лишним. Ещё несколько дней назад незнакомый ей мужчина поднял глаза, смерил её всё тем же невидящим и в то же время напряжённым взглядом и размеренно, даже монотонно сообщил, что у него квартира с одной спальней, кабинетом и помещением, выполняющим роль гостиной и кухни одновременно. Пока Мира приходила в себя, добавил, что санузел в квартире совмещённый.

— О, — не нашлась, что ответить Мира.

— Я живу один, мне хватает, — он равнодушно перевёл взгляд в окно, смотря на иллюминацию центра города, где гудели разговоры праздношатающейся молодёжи, играли уличные музыканты, лилась музыка из магазинов и ресторанов.

Всё оказалось ещё хуже, чем представляла себе Мира.

Квартира располагалась в хорошем жилом комплексе, так называемом «элитном», с подземным паркингом, обустроенной детской площадкой и зелёным двором, охраной и консьержем, просторными лифтами, панорамными окнами и красивым видом из них. Светлой и со вкусом обставленной. Более лаконично, чем нравилось Мире, но это было жильё одинокого мужчины, так что сдержанные цвета и минимализм были понятны.

«Помещение, выполняющее роль гостиной и кухни» оказалось огромным, во всю стену было окно, правильней сказать, что стена была стеклянной. Огромный полукруглый диван делил пространство на две условные зоны: отдыха и кухонную. В первой расположилась огромная панель телевизора на стеклянной подставке, стеклянные же стеллажи, на которых было немного книг — в основном публицистика, учебная литература, никакой художественной, головоломки, какие-то сувениры.

Стеллажи можно было без труда передвинуть с места на место по паркету из натурального дерева, похожего на выбеленный дуб, рядом с диваном — журнальный столик, тоже стеклянный. Немного сглаживал впечатление яркий, с этническим рисунком и высоким ворсом ковёр, распластанный на полу, занимающий примерно половину помещения. Рисунок повторял орнамент на стене кухонной зоны, с неяркой мебелью, но не стеклянной, что само по себе радовало. Иначе от количества стекла и серого цвета можно было ощутить себя в аквариуме.

Дизайн не волновал Миру, а вот всё остальное, помимо «помещения выполняющего роль гостиной и кухни», которое оказалось проходным, не радовало абсолютно. Была одна маленькая спальня и один небольшой кабинет, двери и того, и другого, как и дверь единственного санузла, выходили в это самое «помещение».

Где она будет спать? Даже если хозяин квартиры уступит свою спальню, ей совсем не хочется пробираться ночью в уборную мимо спящего Максима Аркадьевича. Она даже с трудом представляла себе его спящим.

Мира уселась на диван и ещё раз обвела стеклянную стену взглядом. Надвигался вечер, почти ночь. Часовые пояса давали возможность наблюдать за вечерними сумерками второй раз за день. Хотелось спать и есть. Несмотря на то, что Мира плотно поела на борту самолёта, есть почему-то хотелось очень сильно.

Максим проигнорировал её просьбу, ответив, что спешит, сослался на неотложные дела, предложил поесть дома. И вот она «дома». Неотложные дела его ждали у дверей, как верный пёс, и представились Марией или Машей, как назвал её Максим. В том, что Маша — любовница Максима, у Миры не было никаких сомнений. Помощницы, ассистентки и секретари не смотрят взглядом верной собаки на руководство, тем более вечером, когда безапелляционно прерывают их отдых и требуют срочного присутствия.

Маша держалась с достоинством, Мира даже немного позавидовала её спокойствию. Помощница будущего супруга стояла в стороне, к Максиму не прикасалась, смотрела на него отстранённо, на Миру — приветливо, даже с толикой тепла, но в том, что между ними были отношения, Мира была уверена. Это даже хорошо, она воочию увидела ту, с кем будет проводить время её муж… Оценив её достоинства по достоинству, признала, что у Максима неплохой вкус.

Маше можно было дать около тридцати лет. Она была высокой, выше Миры, и достаточно стройной, при этом её нельзя было назвать худой, грудь и бёдра могли порадовать глаз любого мужчины. В случае Максима не только глаз. Светлые волосы вплетены во французскую косу, уголки серых глаз уже тронуты инъекционной косметологией, и пухлые губы. Будь Мира мужчиной, она бы нашла их чувственными, как и весь образ Маши — красивым и зрелым.

Мирослава прошлась по комнате, заглянула в совмещённый санузел, он был большим. Отдельно стояла ванна, душевая кабина за стеклом, две чаши-раковины, стеклянные стеллажи с полотенцами, биде и унитаз. Когда живёшь один или с любовницей, действительно, удобно. Обследовала кухню. К удивлению, холодильник был забит продуктами, более того, на магните был прикреплён список, написанный женской рукой. Шкафчики, которые Мира открыла интуитивно, тоже оказались заставлены стратегическим запасом.

— Займись этим, — именно так ответил Максим, когда Мира напомнила, что голодна.

Первой мыслью было отправиться в какой-нибудь ресторан, второй — заказать еду на дом, третьей — приготовить самой. В качестве благотворительной акции и один раз.

Мира пробежалась по списку продуктов, решив, что у неё есть всё необходимое, шмыгнула в ванную переодеться и принялась готовить под сильный голос Данилы. Настроение становилось лучше и лучше. Когда подкатывало отчаяние или страх, когда всплывали воспоминания или мороз пробегал по коже, Мира делала звук громче и продолжала чистить, резать, размешивать, натирать, поджаривать, отваривать до полуготовности, и успокаивалась. Даже становилась весёлой. Вот только каперсы никак не желали открываться. Мира добросовестно подковыривала крышку ножом, ставила под горячую воду, крутила изо всех сил, но крышку словно заговорили.

Она посмотрела на дверь кабинета. Интересно, если она сейчас войдёт, а эти двое занимаются сексом, будет ли это нарушением договора со стороны Максима Аркадьевича? И нужно ли это нарушение в первую очередь ей? Мира представила себе Машу, с её светлыми волосами и женственными формами, в объятьях Максима, её передёрнуло, кажется, от злости. Больше на неприятную для себя тему она думать не стала, а просто вошла в кабинет без стука, неся впереди себя банку с каперсами, как вымпел.

Максим Аркадьевич смотрел на листы А4, разложенные в каком-то порядке на столе, и что-то помечал в них карандашом, нагнувшись над столом, одной рукой взлохмачивая волосы. Пиджак он накинул на спинку стула, галстук снял, рубашка была расстёгнута почти до середины. Маша стояла рядом, со стопкой листов, и подавала один за другим Максиму, что-то при этом говоря. Оба замерли, когда на пороге появилась Мира, и проводили взглядом, пока Мира шла к Максиму и протягивала банку.

— Открой, пожалуйста, — она потрясла банкой прямо перед носом обладателя взъерошенной шевелюры.

— Пожалуйста, — спокойно ответил тот и окинул Миру взглядом от высокого хвоста до пальцев ног.

Мира развернулась вокруг своей оси и вышла. Отчего-то улыбаясь от уха до уха.

Через полчаса из дверей кабинета вышли двое, Мира как раз выключила плиту и накрыла салатницу пищевой плёнкой. Маша часто моргала, глядя на Миру в растерянности, а Максим двинулся к входной двери, чтобы открыть её гостье.

— Маша, может, останетесь? — решила проявить вежливость Мира.

— Спасибо большое, — ответила Маша. — Я спешу домой, а вы, должно быть, устали. Дорога, разница во времени и приготовление ужина.

— Да, — мурлыкнула Мира. — Немного устала, но решила побаловать своего любимого ужином. Он очень любит, когда я готовлю ему, правда, малыш? — она перевела взгляд на Максима и лучезарно улыбнулась.

— Правда, — согласно кивнул Максим и вернул улыбку. — Я провожу, — он повернулся к Маше, открыл дверь, вышел вместе с ней и сразу же вернулся, бросил быстрый взгляд на Миру и отправился в ванную комнату.

Непродолжительное время шумела вода, потом появился будущий муж, уже в домашней одежде. Когда он занёс её туда или она и была там, Мира не поняла, да и не хотела задумываться.

Какой чистоплотный ей достался муж, после любовницы и перед едой моет не только руки, но и всё тело. Любо-дорого!

Максим, переодевшись в широкую футболку и спортивные штаны, натянув на ноги самые обычные тапочки для дома, растерял половину своей важности, да и вальяжность, с которой он оглядывал Миру, исчезла, на смену ей пришёл спокойный, немного усталый взгляд, зато ушёл возраст. Несколько лет точно. Мира не приняла бы его за ровесника никогда в жизни, но в таком виде Максим Аркадьевич тянул максимум на Максима, а то и на Макса, и выглядел лет на двадцать пять — двадцать шесть, не старше.

— Ты умеешь готовить? — спросил Максим, когда сел за стол. Ему не удалось скрыть удивления.

— Ты сказал «займись этим», я занялась, — новоявленная хозяйка дома пожала плечами.

— Вообще-то, я имел в виду заказать на дом, — он устало выдохнул.

— Лично ты можешь заказать, а я собираюсь ужинать и спать, — снова пожала плечами Мира.

— Я, пожалуй, съем твой ужин. Что там? Пахнет вкусно, — произнёс Макс, принюхиваясь.

— Ничего особенного. Греческий салат, запечённый картофель, дорадо и солянка, — довольно огласила меню Мультяшка.

— Солянка? Вечером? — Максим поморщился.

— У меня ночь, — ткнула пальцем себе в грудь Мира. — Солянка на завтра, мне захотелось солянки, я её приготовила.

— Ты всегда делаешь то, что тебе хочется? — свернул с кулинарной темы её собеседник.

— Не всегда. Например, мне совсем не хочется выходить за тебя замуж, но я выхожу, — выдохнула она, открывая поочерёдно ящики в поисках столовых приборов.

— О, тут наши нежелания совпадают, кстати, как и любовь к солянке, — кивнул, прищурившись Макс.

— Хоть что-то, — Мира накрывала на стол, ловя на себе взгляды, от удивлённого до оценивающего, такого же цепкого, как в кабинете дедушки.

— Так всё-таки, — Максим оглядел стол, покачал головой, — где ты научилась готовить?

— Я живу одна уже очень давно, иногда лень выходить из дома, а хочется чего-нибудь… домашнего, наверное, — она протянула корзинку с нарезанным и обжаренным багетом и предупредила: — С чесноком! Мало ли, ночью уедешь к Маше.

— К Маше? — за актёрское мастерство при выражении изумления можно было ставить «Отлично».

— Она твоя любовница, — Мирослава широко улыбнулась и откусила хлеб с чесноком. — Я не против, можешь съездить, в кабинете неудобно.

— Нет, почему же, вполне удобно, Маша изобретательная, — произнёс собеседник с долей издёвки.

— Рада за вас. Дорадо, кстати, удалась. Почему не ешь? — Мира решила изобразить озабоченность.

— Подожду, когда ты начнёшь, — парировал Макс.

— Боишься, что отравила? — она ехидно продолжала диалог.

— Опасаюсь, — Максим отправил в рот кусочек морского карася и прожевал с явным удовольствием. Мире даже понравилось, как он смакует, а потом облизывает губы и накалывает следующую порцию. — Действительно, удалась на славу, — он кивнул в знак согласия и продолжил с аппетитом поглощать блюдо, видимо, всё-таки не опасаясь отравления.

Или посчитал, что отравление — это меньшее из зол.

Грязную посуду Максим убрал сам — определил её в посудомоечную машину, протёр стол и устроил остатки ужина в холодильник, упаковав в контейнеры.

Мира не понимала, как ей относиться к происходящему, и не стремилась понять. Она приехала сюда пережить конкретный день, пересидеть его вдали от всего, что напоминало о случившемся, убежать от острой боли, которая начинала скрестись злой кошкой на душе, забыться, не думать, а для этого хороши все средства и любые люди, кроме дедушки и его дома.

Она спросила, где ей ложиться спать, и получила ответ, что в спальне ей будет удобно, Максим даже постелили ей постель и показал, как работает подсветка на потолке и на стене в виде торчащих ассиметричных рейлингов, напротив стеклянной стены, такой же, как в большой комнате. Спальня была обставлена так же лаконично. В ней не было ничего, кроме тонкого шкафа-купе с зеркальными дверцами, в которых отражалось всё пространство, и кровати с огромной, до потолка, обитой серой тканью спинкой и двумя тумбами по краям — они являлись частью кровати, единым целым. Ещё Максим показал, где находятся запасные одеяла и подушки, взял себе постельное бельё и отправился спать на полукруглый диван.

Мира вздохнула, быстро переоделась, прошмыгнула в душ, внутренне содрогаясь от того, что за дверью всё прекрасно слышно. Как шумит душ, работает фен, шипит вода из-под крана. В итоге, не просушив толком голову, она предпочла заплести волосы в косу, скользнула в спальню и нырнула под одеяло. Когда она пробиралась мимо, Максим уже спал, свет из спальни осветил часть большой комнаты. Она обернулась — диван был разложен, Максим откинул руку вверх, ладонь расслабленно раскрылась, нога, согнутая в колене, торчала из-под одеяла, лица не было видно.

Долго ворочаясь и устраиваясь на новом, не самом удобном, несмотря на комфортный матрас и хорошее постельное бельё, месте, Мира, наконец, уснула.

Проснулась она от вскрика, кажется, чужого, от ощущения взгляда из темноты, по спине прошёл холод, кожа мгновенно покрылась мурашками, начало знобить, она не могла дышать, боялась повернуть голову и увидеть того, кто смотрит в упор, хотя и понимала, что это больное воображение и усталость.

Закрыть глаза Мира долго не могла, а когда всё же получалось, тут же проваливалась в забытьё, выныривая резко от того же крика. Как бы она ни куталась в одеяло, становилось холоднее и холоднее, будто липкий туман расползался по спальне и тянул к ней свои леденящие щупальца в попытке обхватить, обжать, как тисками, и задушить. Она дышала всё чаще, покрылась потом, несмотря на холод, и уже стучала зубами не только от сырости тумана и холода, но и от ужаса, от взгляда, который вворачивался в неё до боли, как гвоздь.

«Это просто кошмар, это не на самом деле», — твердила себе Мира, но сколько не говори «халва», слаще не станет. Сколько она не убеждала себя, что это кошмар, но холод и покрытая мурашками кожа, сердцебиение, затруднённые дыхание, были наяву, как и страх, сковывающий движения.

— Мира? — вдруг раздался голос.

Она завизжала так, что сама чуть не оглохла, подпрыгнула на кровати и начала открывать рот, как рыба на суше, испытывая такой же ужас, пятясь спиной к изголовью кровати, упираясь и скользя пятками по скользкому белью, путаясь в одеяле.

— Мультяшка? — снова донеслось из темноты.

Голос надвигался, был совсем рядом, так близко он ещё не был ни разу, она даже чувствовала дыхание и горячие руки, которые схватили её, прижали руки к бокам, а тело вжали в матрас.

— Мирослава, перестань драться, — теперь голос звучал спокойно, размеренно, даже высокомерно и у самого лица Миры. — Всё хорошо, это кошмар, у тебя была сложная неделя, не лучший день твой жизни, ты устала, но это кошмар, он прошёл. Прошёл?

Мира открыла глаза и посмотрела на Максима, лицо было рядом, она даже почувствовала лёгкий запах чеснока и медленно кивнула, соглашаясь, что кошмар прошёл. Ненадолго, как она точно знала, но сейчас прошёл.

— Тебе лучше? — казалось, Максим был взволнован.

— Пить хочу, во рту пересохло, — еле проговорила слова Мира.

— Я принесу воды, — Максим медленно отпускал руки, внимательно, с опаской глядя на девушку, как на снаряд замедленного действия. Мира покачала головой, показывая, что она не останется здесь одна. Ни за что.

— Пойдём, — он потянул за руку, почти силой поднимая её из кровати, выпутал из одеяла, отвёл и усадил на разобранный диван, принёс стакан воды. Мира покорно выпила.

— Может, ты лекарства какие-нибудь не приняла? — Макс вздохнул.

— Я принимаю только витамины, а это… пройдёт через несколько дней, — Мира потрясла опущенной головой.

— Хорошо, ложись, — он показал глазами на свою подушку, рядом пристроил ещё одну и лёг сам, потянув Миру на себя. — Ложись, мне на работу к восьми утра, попробуем так.

Она внимательно посмотрела на Максима — тот был в трусах, которые скрывались под длинной футболкой, смотрел спокойно и даже как-то свысока. Не похож на насильника, да и кто в трезвом уме решится причинить зло внучке самого Сильвестра?

— Мультяшка, ныряй под одеяло, — прочитал её мысли Максим. — Я не собираюсь насиловать тебя или домогаться, просто зверски хочу спать, да и тебе не помешает здоровый сон.

Мира устроилась на подушке, через мгновение оказалась прижата к Максиму, ей не хотелось спорить, она пару раз вздохнула и уснула.