Можно тебя навсегда

Наталия Романова, 2022

Они не должны были встретиться. Свёл случай и его несчастье. Богдан – преуспевающий бизнесмен, нелюдимый и замкнутый, с непростым характером, после трагической гибели семьи предпочитающий жить вдали от цивилизации. Женя – жительница мегаполиса, вынужденная рассчитывать лишь на свои силы. Он больше не собирается связывать жизнь с единственной женщиной, сторонится детей, а она беременна…

Глава 13

Крош уже топталась на кухне, когда пришёл Богдан. Быстро переоделся, вышел узнать, как дела с её переучётом. Она уходила в декретный отпуск, ей подыскали замену, сегодня был переучёт — Крош официально сдавала дела.

— Как дела? — Богдан встал, опираясь на столешницу.

— Как в аптеке, — Женя улыбнулась.

— Ты теперь свободный человек, поздравляю.

— Оторвусь! Пойду на танцы, в бар, буду мужиков кадрить!

— Много не пей только, живот лопнет, — подмигнул он.

— Взял и всю малину испортил, — якобы обиделась Крош.

Забавная она, всё же. Только уж очень маленькая, совсем крошечная. Крош. Странно думать о беременной, совсем не худенькой женщине — «крошечная», но Богдан не мог отделаться от этого ощущения. Всему виной разница в росте. Женя едва доставала макушкой до его плеча. Маленькие кисти рук, маленький размер ноги.

Богдан никогда пристально её не рассматривал, не приглядывался к ступням, ладоням, коленям, но живя рядом с человеком, автоматически отмечаешь детали, запоминаешь бытовые привычки. Тапочки Крош в прихожей рядом с обувью Богдана смотрелись почти детскими, развешанная для сушки объёмная футболка едва ли прикрыла бы его пупок, а в перчатки поместились бы не больше трёх пальцев, приди ему в голову идиотическая мысль их примерить.

Потом ужинали. Сидели за одним столом, ели отварной картофель, салат и запечённый куриный рулет, передавали друг другу соль, разговаривали. Если задуматься — странная ситуация. Она — беременная от другого. Он — якобы строит отношения с другой. У них же почти совместный быт и ужины.

— Декретные получу, — поделилась мыслями Женя, Богдан поднял взгляд от тарелки. — Как думаешь, что лучше купить — посудомоечную машину или швейную?

— Швейная у тебя есть.

— Она на ладан дышит, операций не хватает, — махнула рукой Крош. — А с посудомойкой удобно. Удобно же? — она уставилась на Богдана.

— Удобно, наверное. Никогда не задумывался.

— У тебя нет посудомойки? — Крош с подозрением посмотрела на собеседника. Сказано было таким тоном, словно он только что заявил, что у слона нет хобота, а Земля квадратная.

— В Москве есть, а дома — нет, — он мимоходом отметил, что его дом уже не Москва. — Крош, ты не поверишь, я живу с братом и его девушкой в одном доме.

— Большой дом, наверное.

— Средняя двушка, по российским меркам. Твоя квартира больше, — он подмигнул открывшей рот Жене.

— Я думала ты…

— Олигарх?

— Ну не олигарх…

— Просто мне этого не нужно. Просторный дом, квартира. Когда есть семья, дети — актуально, мне хватает одной комнаты, чтобы переночевать. Иногда сплю в машине или на конюшне.

— С лошадьми?!

— Нет, конечно. В рабочем кабинете административного корпуса, там и душ есть.

— Понятно.

— Так что с машиной-то? — перевёл разговор Богдан.

Обсуждать свою жизнь желания не испытывал. Богдану действительно хватало дома, купленного сразу по приезду в Хакасию. Тогда он был уверен, что жильё временное, отстроится, перевезёт Яну с Аришкой, халупу оставит Егору. Коневодческий бизнес не мега-прибыльное дело, трудоёмкое, требующее огромных вложений, на отдельный дом у родственника не было денег. Всё изменилось в один миг, у Богдана были силы на физическое существование, а планов на жизнь не осталось. Жил и жил, катился, как сухоцвет перекати-поле.

— Не знаю, надо подумать, что нужнее.

Богдан убирал со стола, Женя мыла посуду, хмурясь своим мыслям, а потом упала на диван, упираясь в угол, подложила под поясницу подушку и вытянула ноги. Богдан автоматически закинул их себе на колени и начал массировать. Крош мучили отёки, он не знал, насколько это опасно, но ноги к концу дня выглядели надутыми. Женя хваталась то за поясницу, то потирала икры, борясь с собственным животом, а то тяжело вздыхала. Когда он впервые взял маленькие ступни в руки, она завизжала от неожиданности, пришлось успокаивать.

— Крош, перестань дёргаться, — цыкнул он. — Я же не домогаюсь, просто сил нет смотреть на тебя. От массажа тебе станет легче.

— Это как-то по-дурацки.

— По-дурацки отказываться от помощи, — он несильно дёрнул за ногу.

Хотелось добавить, что по-дурацки рожать без мужа, без поддержки родных и близких, но промолчал. Женя не похожа на легкомысленную дурочку, рассуждающую о зайках и лужайках, значит, есть причина сегодняшнего положения, и серьёзная причина.

С тех пор массаж стал обязательным вечерним ритуалом.

Богдан подспудно думал о том, что ему уезжать в январе, перенести свои дела в угоду отцовским он не мог, а Крош останется одна. Хорошо, если к тому времени родит, а если нет? Хотя и в этом ничего хорошего. Первые месяцы жизни младенца — форменный ад для женщины. Когда родилась Аришка, он два месяца провёл в Москве, у Яны была помощница по хозяйству, и всё равно, некогда цветущая красавица стала похожа на агрессивное привидение. Как возможно справиться с подобными нагрузками в одиночку, Богдан не представлял. Материнский инстинкт, «в детях счастье» — это всё прекрасно, но человеку необходимо спать, есть, полноценно отдыхать, тем более — молодой матери.

— Крош, ты не думала о том, чтобы раскурить трубку мира с родителями?

— Я с ними не ссорилась, — Женя подобралась, опираясь на подушку.

— Вы не общаетесь. Может, стоит съездить к ним, поговорить?

— Не знаю…

— Жень, как ты будешь одна справляться? Какие бы ни были родители, лучше с помощью, чем без.

— Они наверняка этого и ждут, — буркнула Женя.

— Чего «этого»?

— Что я не справлюсь, попрошу помощи, поваляются на Ивашкиных костях.

— Всё так плохо?

— Ну… — Женя вздохнула.

— Ещё кто-то у тебя есть? — он имел в виду отца ребёнка, вслух произносить не стал.

— Старший брат родной, — не поняла собеседница. — Он точно не поможет, злится из-за этой квартиры. Бабушка одна на двоих, а квартиру я единолично захапала, получается. Мы почти не общались с ней, когда росли. С мамой у неё всегда плохие отношения были, на папу вечно ворчала, невестка не устраивала, мы с братом лицами не вышли, тупицы пустоголовые.

— О, как! — не сдержался Богдан.

— Когда заболела, позвонила, мол, оставлю квартиру за уход. Мама отказалась даже за квартиру в Москве. Представляешь, как её свекровь за жизнь достала?

— Представляю.

— А я согласилась, переехала, ухаживала, лечила, терпела. Она вредная была — жуть! Ежедневно истерики устраивала, орала, будто её режут, драться пыталась при замене памперса. За два года папа приезжал два раза, функциональную кровать собрать и на Пасху, больше никого не было. Ни мамы, ни брата. Бабушка умерла, они сразу побежали оформлять наследство, не знали, что мы договор ренты оформили. Мама смирилась, а брат в суд подавал, считает, я его ограбила. Приезжать и помогать надо было! — твёрдо заявила Крош. — Получается, капризы терпеть, купать, убирать — Жене, а квартира — Славе? Не пойдёт!

— Молодец! — похвалил Богдан Крош. У каждого своя правда, у Жени такая: кто два года за лежачей больной ухаживал, тому и квартира.