Двойное несчастье

Ксения Дьяконова, 2023

Иногда то, что для всех кажется великой бедой – оборачивается большим благом. Чем больше несчастий происходит в жизни, тем щедрее богиня удачи одаривает своих служителей. Иногда игра – это не игра, а что-то большее.Это короткий рассказ. В один том

1

— Слышала старостин наказ?

— Ты про вечер нынешний?

— Угу. Чегой-то он баб всех немужних собирает?

— А мне чего? Я прошлую осень свадебку справила. Сынок вот недавно родился.

— Да вся деревня про твоего сынка знает. Ты токмо грязными пеленками у всех перед носом не трясла.

— А коли бы и трясла? Что ж с того? Радость ведь какая!

— Удавись уже радостью своей. Вот любопытно, а Параська знает про наказ?

— Да поди с утра духи ее опять в лес унесли. Не видала ее сегодня.

— Надо старосте донести.

— Ты мужика прихвати, как к старосте пойдешь. Гость у него важный, не надо ему видеть, что тут бабы без мужей ходят.

— А чего это я?

— А кто сказал — с того и спрос.

На том бабы и порешили, пошли от колодца каждая со своими ведрами по домам.

Апраксию, а по-простому, Параську, в деревне не любили. То ли потому что явилась неведомо откуда, то ли потому что взгляд у ней был тяжелый, то ли потому, что косы навыпуск носила две, как замужняя, а голову платком не покрывала. Только бабы, проходя мимо ее ворот через плечо плевались, а мужики, коль надо было к ней за советом прийти — рубаху наизнанку надевали от дурного глаза. Разное про нее говорили: кто-то рассказывал, что она из чумной деревни сбежала, всю родню схоронив, а кто-то — что душегубка она, мужика своего сгубила да тепереча в бегах. Правды никто не знал: баба была неболтливая, сама о себе не рассказывала, а выведать было некому. Знали только, что работает наравных с мужиками, да хозяйство свое одна держит.

Староста сам к ней пошел, вывернув рубаху наизнанку, да ладонку за пазуху сунув. Постучал к ней, говорит:

— У колодца всех баб собираем на закате, у кого мужика нет.

— Ладно. — вот и весь ответ. Сидит за столом, корешки перебирает.

— Ты тоже приходи. Никому не говорил — тебе скажу: рекрутёр из столицы прибыл, зачем баб собирает нам неведомо, а одну точно уведет.

— Спасибо. — так же головы не подняла.

Староста потоптался на пороге да пошел. А к закату Апраксия платье отряхнула, да и с бабами остальными к колодцу пошла. В ряд со всеми встала. Все глаза в землю уткнули — она стоит прямо. Рекрутёр в одеждах по заморской моде: полы кафтана по земле волочатся, сапоги по земле стучат. В одну сторону прошел, в другую. “Эту” — говорит и ткнул навершием трости в Апраксию. “Пусть пару платий в дорогу возьмет, больше ничего не надобно”

— Ты, Парасенька, не серчай, коли что не так. — староста шел рядом с ней, чтоб не сбежала.

— Не юли, Прокофий. Прямо говори: не хотел местных отдавать, вот рекрутёру на меня и указал.

— Брешешь! Этому никто не указ, даже словом со мной не обмолвился.

— А чего тогда извиняешься?

— Так прощаюсь. Перед дорогой надо обиды все разрешить. Коли зло на меня держишь, уедешь — а зло твое останется.

— Не держу. Всем передай, что не на кого не держу.

— Вот и хорошо.