Сказание о Хранителе Времени

Наталия Рай

Мало кто тщательно интересуется Временем как таковым. Мы больше интересуемся движением стрелок часов. Хотя часы разумом и волей не обладают, зато служат хлыстом.А ведь Время – Живая Стихия и Материя. Нам нужно для начала немного подумать о Времени, как о живом существе. А если утверждение о том, что Время живое верно, то ему свойственно всё то, что свойственно и другим живым существам. В том числе и необходимость защиты тех условий, в которых его существование будет самым удобным и надёжным.

Глава 2

«Хранитель, я согласна!» — Дорми произнесла это мысленно, но не сомневалась, что её услышали. Ей понадобилась неделя, чтобы побороть собственные сомнения в том, что она справится с миссией, сути которой даже не понимала полностью. По крайней мере, в части методов, которые ей придётся применять. Но ведь Хранитель обещал, что её всему обучат. Что Дорми совершенно точно знала — она будет стараться изо всех сил!

И в то же мгновение увидела Хранителя.

— Ты где?

— У себя.

— Но как тогда я тебя вижу?

— Это и есть одна из способностей, которыми ты будешь обладать: видеть всё, всегда, в любой точке Вселенной, с любого места — причём во всех подробностях, включая мысли тех, кто участвует в ситуации.

Дорми ахнула:

— Не может быть! Прямо сейчас?

— Сейчас ты видишь только меня и моей силой. А потом сможешь видеть сама, именно так, как я сейчас уточнил.

— Ты слышал: я согласна! Только я ничего этого не умею.

— Научишься. И многое ты уже умеешь и знаешь, просто не понимаешь этого. Помнишь, как читала мысли?

Она вспомнила и снова впала в ужас: это было непереносимо! Было впечатление, что мозг взорвётся и его ошмётки забрызгают всё вокруг километров на сто в диаметре…

— Было больно, я знаю. Потому что мозг был активен в одной только области, той, которая отвечает за эту способность. А если активными станут все возможности, то мозг будет работать на другом уровне и никакой боли ты испытывать не будешь. Более того — любую из способностей (или все вместе) ты сможешь отключать и казаться обыкновенным человеком.

— А это зачем?

— Чтобы оставаться в это время архитектором, — улыбка Хранителя была ласковой и несколько лукавой.

Сможет ли она оставаться архитектором и быть, одновременно, помощницей Хранителя? Начать с того, что она до встречи с ним вообще не думала о Времени, как объекте хранения. Её отношения с Временем ограничивались одним прибором: часами и необходимостью соотносить свои действия с их ходом: вовремя успевать туда, куда ей было необходимо являться. А теперь?

— А теперь, — сказал Хранитель, — ты узнаешь, что Время — управляемая Стихия. И научишься этому управлению. Но сначала…

— Что? Обучение?

— Сначала посвящение.

Оп-па!

— И в чём оно заключается?

— А ты готова?

— Конечно!

Во мгновение ока Дорми оказалась во вселенной Хранителя. Зал, казалось, вообще не имел потолка, а если имел, то этот потолок или был неописуемо высоко, или того же цвета, что и тёмно-синее небо, так что определить, есть ли он и где — она так и не смогла.

И только потом, опустив глаза, чтобы посмотреть, что это за зал, Дорми увидела, что находится в центре довольно обширного собрания.

Дорми не могла точно определить, люди ли это или другие существа — вряд ли Хранитель был человеком — но они явно собрались здесь не случайно. Но странным было даже не это, а то, что каким-то образом Дорми оказалась совершенно другого, не обычного земного, роста: она могла видеть Хранителя и других присутствующих (а среди них, вероятнее всего, были и её сопланетники) так же спокойно, как если была бы с ними вровень.

— Тебе предстоит принести клятву.

Она удивилась: разве она собирается сделать что-то не то? Клянутся, когда есть опасность предательства.

— Не только. Без этой клятвы ты можешь случайно разгласить те сведения о Времени, которые станут тебе доступны, но не должны быть известны людям. Даже в случае, когда эти сведения окажутся для них совершенно непонятными и непостижимыми.

— Но если они ничего не поймут, то…

— В этот раз не поймут, а в другой могут понять. Но дело даже не в этом, а в том, что есть ещё силы зла. Они точно поймут. И сумеют воспользоваться. А это чревато войной.

— Войной?

— Именно. Если сведения станут им доступны, управление Временем сразу же осложнится и вернуть всё на требуемый уровень окажется во много раз труднее, чем до.

— Но разве клятва может удержать мой дурной язык?

— Да. Потому что ты получишь защиту от, как ты выразилась, своего дурного языка. Но есть ещё и разные состояния, сильной усталости, например, когда человек чисто механически отвечает на какой-то вопрос и этим выдаёт доверенную ему тайну.

— Но кто может задать такой вопрос, чтобы можно было выдать тайну? — если какие-то сведения нужно хранить в тайне, то ведь они настолько неизвестны, что задать побуждающий вопрос могут только те, кто сам знает хоть что-нибудь по теме.

Хранитель не стал отвечать, а просто открыл перед Дорми ужаснувшую её картину: представителей сил зла было так много и они были так разнообразны, что некоторые напоминали не людей даже, а угольно-чёрных упырей с когтистыми крыльями. Остальные представляли собой полный набор существ, населяющих вселенную — на самых разных планетах. Но при этом абсолютно все эти существа были, как минимум, двойными — сверху вид один, под ним — совершенно иной. И таких слоёв у некоторых, даже на неопытный взгляд Дорми, было около полусотни. На любой вкус, как говорится.

— Вот они вполне могут задать провоцирующий вопрос.

— Но откуда они будут знать, что этот вопрос надо задать именно мне? У них что, есть шпионы в твоей вселенной?

— Шпионов нет. Но изменения в людях они прекрасно отмечают и если эти люди не разговаривают с близкими о своих новых способностях, то силы зла не знают, чем именно ты будешь заниматься. Поэтому ни с кем ни слова, ни звука об этом произносить нельзя!

— А я же тебя позвала!

— Мысленно! А мысли им недоступны.

Дорми не поняла, как это получилось, но обстановка изменилась: она вдруг оказалась в центре зала на круглом возвышении. Ей на голову надели нечто вроде купола или короны из очень тонких прутиков (сделанных из непонятного даже на вид материала) и она почувствовала себя кем-то вроде правящей королевы. Сразу же после этого она поняла, что знает текст клятвы наизусть. И она громко произнесла эту клятву: никогда не разглашать ничего, что относится ко Времени и к управлению им.

Потом Хранитель спросил, какие стихии знает Дорми.

— Человечеству известно пять стихий — Земля, Вода, Огонь, Воздух и Эфир (его ещё называют Дух). Время Стихией не считается.

— Напрасно. И, кстати, Стихий больше, всего их девять — ты потом об этом узнаешь. Но пока тебе предстоит познакомиться со стихией Времени.

— И как выглядит Время, как Стихия?

Оно оказалось схоже с любой другой Стихией, особенно с водой и огнём: так же вилось в самых разных направлениях, заворачивалось в самые причудливые фигуры и пыталось вырваться из-под управления.

— Почему оно такое непокорное? — удивилась Дорми.

— Оно не само по себе такое, ему «помогают» силы зла.

— Почему?

— Если им удаётся добиться своего и вырвать, хоть в каком-то месте, Время из-под нашего контроля, всегда случаются беды.

— Для людей?

— Для всего живого.

Дорми задумалась: это могло бы объяснить, почему некоторые люди и другие живые существа гибнут от так называемых случайностей.

— Случайностей не существует. Этим словом называют события, когда непонятно, что произошло и почему.

— Вот! Я никогда не верила, что случайности существуют!

— И правильно не верила! Потому что их не существует!

— А что существует?

— Воля Высших сил. Или — диверсия сил зла. Теперь ты понимаешь, как важно охранять Время? Ведь именно от его спокойного и правильного течения зависит жизнь!

— Чья жизнь?

— Жизнь, как таковая. Жизнь Вселенной. Жизнь всего живого.

Дорми с сомнением посмотрела на Хранителя:

— Ты уверен, что я справлюсь? Я же обыкновенная!

— Обыкновенных не существует! Все — единственные и неповторимые! Все без исключения! Бывают похожие, но никогда не полностью такие же, в точности одинаковые, во всём совпадающие. Даже однояйцевые близницы различаются! У каждого живого существа — от инфузории туфельки до человека — единственный, особенный набор возможностей и способностей. И чем выше в развитии существо, тем этот набор шире, глубже и мощнее! И эта мощность определяется степенью его развития.

— Ты об интеллекте?

— Я — обо всём! Какой толк в интеллекте, полностью оторванном от морали? Это готовые убийцы и садисты! А в соединении — святые.

Дорми согласилась: трудно заподозрить маньяка в способности пожалеть или, тем более, любить.

— Хочешь ли ты оградить от всевозможных маньяков — от мошенников до садистов и убийц — их жертв?

— Ещё как!

— Ты получаешь такую возможность!

— Что-то я в своих силах не уверена… — пробормотала Дорми.

— Это потому, что сейчас тебе не достаёт знаний и навыков. Но я ведь говорил, что сначала — учёба?

— Говорил. Но не сказал главного: неужели люди способны это делать? В смысле — управлять Временем?

— А ты думаешь, я один это делаю? У меня везде помощники! В том числе и такие, которые не подозревают об этом!

Если Дорми можно было ещё чем-то удивить в такой ситуации — Хранителю это удалось!

— Аккуратные и чистоплотные, люди долга — мои действенные помощники. Разгильдяи и грязнули — столь же действенные противники.

Это Дорми понимала: любители всё откладывать в длинный ящик (который они потом никогда не открывают) ей самой были неприятны. Но, поскольку они были не из числа близких ей людей, то можно было просто устранить их из своей жизни.

— Теперь ты этого делать не сможешь — устранять. Придётся, управляя их Временем, менять их натуру и привычки.

— Да ведь это невозможно!

— Нет ничего невозможного. Есть недостаток в помощниках.

Оставалось научиться всему: Дорми не представляла, как можно управлять стихией. Это какими методиками нужно овладеть, чтобы велеть воде течь не так, как ей течётся в данном русле, а как-то иначе. Или огнём — разве им возможно управлять? Не в смысле — подбросить в костёр топлива или нет, а уже горящим пламенем — как управлять?

— Имей в виду: ты не вправе разглашать ни единой детали из того, что узнаешь в процессе обучения.

— А если я случайно проговорюсь?

— Не проговоришься. Шлём будет оставаться на тебе теперь всегда. Он не будет мешать твоим мыслям, процессу обучения, но будет блокировать любые попытки всё это озвучить своим согражданам.

— Каким образом?

— Это ты тоже узнаешь в ходе учёбы. Ведь тебе нельзя даже сообщить никому, что ты зачислена в ученики.

Дорми удивилась: а что в этом секретного?

— Если силы зла узнают об этом, нападения на тебя будут совершаться постоянно. Ты уверена, что в состоянии отбить эти атаки? А если даже была бы в состоянии — учёбе и, тем более, работе в качестве моего помощника, они будут очень мешать. Иными словами — придётся тебя отчислить из-за плохого качества твоей деятельности. А мне бы этого не хотелось.

Вот это да: её могут отчислить в самом начале пути!

Нет, на это она не согласна. Поэтому шлем будет оставаться до тех пор, пока Хранитель не сочтёт возможным его снять.

— Это случится очень нескоро.

— А он не будет мешать мне спать? Или заниматься привычными земными делами?

— Ничему он мешать не будет: он, вообще-то, в другом измерении будет находиться, но воздействовать на физическое тело при этом сможет.

— А когда обучение начнётся?

— Оно уже началось!

— То есть как?!!

— А ты ожидала оказаться в привычной аудитории? С лектором на кафедре и сокурсниками рядом? Нет, здесь у нас всё иначе. Поскольку нет двух одинаковых людей, обучение тоже индивидуальное.

— И кто учитель?

— Я. И мои опытные помощники.

— Но само обучение похоже на привычное мне?

— И да, и нет. Если тебя пугают предстоящие экзамены — не волнуйся, у нас оценок не ставят и дают возможность пересдавать сколько угодно. Но если наука усвоена — проблем не будет.

Ну, конечно — это же везде так: если предмет не выучен, сдать экзамен по теме — большая проблема. Дорми даже полегчало: неизвестно, что она будет изучать, но принцип стал понятен. Вот только представить себя, умеющей управлять стихией — это нечто запредельное.

Никогда она не думала о Времени, как о Стихии. И о том, что этой Стихией можно управлять. И что с помощью этого управления можно изменять жизнь конкретных людей и даже народов, стран и планет. Ну, до этого ещё очень далеко, но если бы она смогла…

Дорми внезапно обнаружила, что всё ещё находится в том же зале и беседует с Хранителем так запросто, будто это сосед по двору или попутчик в метро. А ведь буквально пару дней назад она видела себя песчинкой у его подошвы. Что изменилось, а?

Её согласие всё изменило. Её готовность учиться и помогать.

— Для начала, — сказал Хранитель, — ты просто будешь наблюдать за стихией Времени. Чтобы понять систему его течения, движения, вращения и влияния на каждую конкретную жизнь. Но до получения моего разрешения не пробуй вмешиваться в него!

— А там есть система? То, что я пока видела, кажется именно Стихией, причём совершенно неуправляемой!

— Она управляема: чем, по-твоему, я постоянно занят? Именно управлением этой Стихией. А что тебе пока этого управления не видно — не страшно. Постепенно ты поймёшь, что кажущиеся случайными и произвольными завихрения, остановки и изгибы Времени вызваны именно управлением! Потому что оставить Время без внимания невозможно — оно, действительно, Стихия и не управлять им — значит, обречь всё живое на непредсказуемые последствия!

— И долго мне наблюдать?

— Пока не разберёшься. А для этого ты можешь задавать мне любые вопросы, причём круглосуточно!

— А ты никогда не спишь?

— Нет. Мне незачем. Я вечен.

— А как ты отдыхаешь?

— Об этом я расскажу тебе позже. Мы же только недавно познакомились, поэтому я кажусь тебе похожим на человека, только очень большого. Я не совсем человек. А если точнее — совсем не человек.

— А кто?

— Пока скажу так: обитатель параллельной Вселенной. А в ней обитают те, кто управляет стихиями. Я, в том числе.

— Ты обещал рассказать, какие ещё есть стихии.

— Непременно расскажу, но тогда, когда ты сможешь понять их суть и методы управления ими.

— Ну, пожалуйста, хотя бы одну!

— Космос. Это не пространство, в котором болтаются небесные тела, а тоже Стихия. О космических ветрах слышала?

Дорми кивнула — кто же не слышал?

— Ну, вот. Вторая, в том числе внутри Стихии Космоса Стихия — Температура. Ещё Холод. Он сам по себе, вне Стихии Температуры. Им тоже нужно управлять. Тяготение — третья. Но об этом потом. Когда ты выполнишь первую учебную задачу и когда тебе потребуются эти знания для освоения твоей, так сказать, новой профессии.

Она не предполагала, что управление Временем так сложно. Впрочем, она прежде не предполагала и того, что им в принципе управляют. Течёт оно себе, течёт — неизвестно откуда и куда — отмеривает жизни и отсчитывает разные события… Оказывается, не всё так просто!

И всю эту технику и технологию процессов управления и хранения ей предстоит не просто узнать, но усвоить крепко-накрепко: от Времени зависит практически всё и вся. А если так — придётся быть очень внимательной и правильно оценивать происходящее.

Как жаль, что никому нельзя будет рассказать обо всём, что она узнает! Зато об этом можно говорить сколько угодно с самим Хранителем и — если она с ними познакомится ближе — с другими его помощницами.

— А ты хотела бы с ними познакомиться?

— Конечно! Это же хорошо — знать одноклассников!

— Теоретически я с тобой согласен, — Хранитель, похоже, улыбался, — но в реальности нет двух одинаково успевающих учеников. Кто-то быстрее усваивает одно, кто-то другое. И если ученики будут сравнивать свои успехи с успехами других, могут возникнуть разные неудобства: сомнение в собственных силах, например.

— Не обязательно!

— Конечно. Но именно индивидуальное обучение показывает, чем именно предстоит заниматься нынешнему ученику в будущем. Поскольку управлять Стихией Времени в полном объёме могу только я, то мои помощники обычно сосредотачиваются на каких-то отдельных участках. На тех, где они могут работать без посторонней помощи и моего вмешательства. Но всю стихию подчинить человеку не под силу.

— А как долго надо учиться?

— Хороший вопрос! Очень хороший! Время учёбы каждого определяется необходимостью максимально полного обучения конкретной дисциплине. Все учатся столько, сколько нужно, чтобы полностью раскрыть свои способности по управлению Стихиями. Я тебе больше скажу — некоторые впоследствии стали помощниками по управлению совершенно другими Стихиями!

Дорми, словно во сне, наблюдала за рекой Времени. Она не понимала, где находится, но впечатление было таким, словно она лежит на далеко выдавшемся языке скалы и сверху смотрит на реку. Хотя, в то же время, она совершенно точно знала, что нет никакой скалы и что она не спит.

Река была удивительной: безбрежной, текущей, в разных местах, то плавно, то с завихрениями, то с омутами, то со стоящими на месте волнами, то мчащимися, словно под дуновением сильного ветра, то вздымающимися так высоко, что было просто непонятно — как? Но при этом река была цельным, единым течением.

— А теперь смотри сюда.

Дорми увидела ресторан. Точнее — пару: красивые женщина и мужчина. Они очень гармонично смотрелись рядом и Дорми подумала, что это влюблённые, которые скоро поженятся.

— Нет, их объединяет другое.

— Что именно?

— Посмотри внимательно на каждого. На Линию Времени каждого — посмотри в их прошлое.

Понятно, что Дорми этого не умела, но, с помощью Хранителя, вдруг увидела, как медленно откручивается время жизни сначала женщины (назовём её условно Марией), потом мужчины (условного Ивана). И обнаружила, что в этих жизнях был третий — один и тот же человек в обоих случаях. И там, где он был, отрезок времени был чёрным.

— А теперь посмотри на него.

Мужчина (вместо имени — Икс) оказался отвратительным. Нет, физически он выглядел симпатично, но внутри это было исчадие ада.

С Марией у него было нечто вроде любовной интрижки, вот только она этой интрижке сопротивлялась всеми способами. Тем не менее, пострадала (до невозможности восстановления) её репутация: ей пришлось сменить несколько работ, потерять дом, из которого её, как запятнавшую имя семьи, грубо выставили, прервав всякие отношения, переехать в другой город, где она не нашла работы по специальности (кто примет на работу учительницу с такой биографией?) и теперь она работала на складе. И никого не интересовало, что добиться своего негодяю не удалось.

С Иваном история была ещё хуже. Когда-то они с Иксом были сокурсниками и соседями. И почти друзьями, если могут дружить столь разные люди. Но общались часто, поскольку жили рядом.

До того, как их пути успели разойтись, Икс успел сплести пару-тройку интриг, посредством которых попытался отнять всякую возможность успехов Ивана как в учёбе, так и в последующем трудоустройстве. Этого Иксу оказалось мало и он, зайдя в гости к матери Ивана (когда сам Иван был в отъезде по служебным делам), в итоге мать убил. Она была жива ещё целые сутки, но не смогла добраться до телефона и вызвать помощь. И когда через два дня Иван вернулся, то застал уже остывший труп матери.

Полиция, как часто бывает, убийцу не нашла: у него было сколько угодно времени, чтобы уничтожить все следы своего пребывания в квартире и выскользнуть незамеченным.

И теперь двое пострадавших объединились, чтобы отомстить Иксу. Уничтожить его во всех смыслах. И между встречами, на которых обсуждались идеи, как этой цели достичь, оба напряжённо думали над способами, которые привели бы к искомому результату.

— Но почему Икс убил несчастную женщину? За что?

— За то, что сын её оказался слишком крепким орешком для Икса.

— Они хотят его убить?

— На последнем этапе.

— Но это же для них плохо!

— Они не верят в правосудие. Убийцу якобы не нашли.

— Искали?

Хранитель, не пошевельнувшись, пожал плечами.

— Не могут два хороших человека отравить свою жизнь местью!

— Считаешь, они должны простить и забыть, просто жить дальше? Ты бы смогла?

— Я не знаю. И проверять не хочу.

Дорми какое-то время думала:

— Мы можем им помочь?

— Можем.

— Как?

— Изменить время для каждого из троих.

— Как это понимать? И сразу вопрос: если бы я была уже подготовленной, я смогла бы им помочь? Но как?

— Во-первых, запутать линию времени для Икса. Во-вторых, отвести линию времени Марии от встречи с Иксом. В-третьих, максимально отдалить линии времени Икса и Ивана.

Дорми подумала.

— Это не поможет. Нужно сделать что-то с самим Иксом. Если не этим двоим, то другим он навредит. А других тоже жаль.

— Вот видишь, ты сама догадалась.

— А как на Икса повлиять?

— Давай просмотрим его линию Времени. И не только его, но и его семьи. Не только родителей, но и глубже — причём с двух сторон. Понимаешь, если предки человека совершили зло, особенно — убийство, вина за это передаётся потомкам. Пока не будет искуплена. Но искупление случается редко. Чаще — зло усиливается, повторяется, нагромождается. И деяние предка, по сравнению с деяниями потомков, выглядит злом мелким.

Предок Икса по отцовской линии, живший больше двухсот лет назад, был красивым парнем. И, как итог, «перепортил» почти всех девушек, живших в округе. В пешей, так сказать, доступности. Портил бы и дальше, но столкнулся с братом одной из них, которого и убил в драке не на жизнь, а на смерть. Пришлось сбежать из родной слободы. Поскольку он был хорошим кузнецом, то легко устроился в другом месте и продолжил то же самое. Но и там нарвался на противника, защищавшего честь своей молодой жены, оказавшей большое сопротивление и за то предком Икса жестоко избитой. Пострадал и предок, который не чаял скорого возмездия, но молодой муж успел его поймать перед бегством и переломать пару костей.

Так он и скитался по стране, пока не осел в тысяче километров от родного дома. Там женился, но привычек своих не оставил. Зато с выбором жены ошибся: она не согласилась терпеть его кобелиную жизнь и переломала ему обе ноги. За что удостаивалась соответственного отношения от мужа.

Всё это, накопившееся, зло перекочевало на его сыновей, которые оказались ещё хуже, поскольку двое из них стали ещё и разбойниками. И заполучили на свою и потомков шеи ещё несколько трупов, вдобавок к прочим преступлениям.

Так и получилось, что Икс жесток, без совести и иных нравственных ориентиров. Но при этом очень хитёр, отлично владеет методиками обольщения и, как ты видишь, внешне даже привлекателен.

— Это не привлекательность, — возразила Дорми.

— Для тех, кто способен сразу же понять суть человека.

— Странно, что он так ловко выскальзывает из ситуаций, за которые другие уже получили бы пожизненное.

— Всё до поры, до времени…

Дорми очень захотелось стать профессионалом, которому было бы по силам прямо в зародыше удавить зло, которое посеял на земле предок Икса. Но как это сделать? Да и возможно ли?

— Возможно. Но придётся научиться этому.

— Но ты же можешь?

— Могу. Но тут есть свои нюансы.

— А именно?

— Такому негодяю должны противостоять люди. А я — помогу. Как бы ты управилась с этой ситуацией?

— Мне надо подумать…

А чтобы подумать, Дорми сначала было необходимо стряхнуть с себя впечатления от трёх «фильмов», особенно от последнего. И не только потому, что они шли на невероятной скорости, но и потому, что рассказ о жизни Икса и его родни стал настоящим шоком: неужели люди в состоянии жить в таком зле и прямо-таки упиваться этим злом?

— Нет никакой возможности изменить действия первого, предка? С помощью изменений Времени? Чтобы всё-таки не столько проблем было?

— Возможность была. И я её использовал. В частности, у него, в браке и вне оного, рождались только дочери. Чтобы он мог их защищать от таких же мерзавцев, как сам.

— Справился?

— Даже не пробовал. Твоё решение?

— Я бы его уложила с какой-нибудь неизлечимой болезнью: внезапно и на годы. Внезапно, чтобы Мария с Иваном узнали и отказались от мести — Икс и так своё получил. А надолго — чтобы пострадал так, как страдали те, кому он причинил боль и вред.

— Думаешь, раскается?

— Вряд ли.

— Тогда зачем?

— Чтобы пресечь его действия.

— Неплохое решение, если учесть, что оно первое.

— И ты так сделаешь?

— Сначала заглянем, что написано в Книге Судеб против имени Икса.

— А ты знаешь это имя?

— Конечно.

— А мне туда можно заглянуть?

— Пока рано. Урок только первый.

Дарми смиренно подождала, пока Хранитель выяснит нужные сведения и спросила:

— И что там?

— Почти то, что ты предложила, но только в тюрьме. Где он и окончит свои дни, после нескольких лет тяжкой болезни.

— А за что он туда попадёт?

— За драку с полицией.

— А драка из-за чего?

— Перепил и ввязался в драку не с теми людьми. А полиция как раз мимо ехала. Так-то он, ты же видела, мужчина крупный, уверенный в своих силах. А после сильной выпивки, в средней степени опьянения, чувствуя агрессивность, считая себя львом, то есть царём территории, который лезет напролом, не различая противника. Ну, дубинка — вещь крепкая, куда крепче черепа.

Так что первый урок завершён успешно!

— Хранитель, а какие-нибудь учебники в твоей школе существуют?

— Я твой учебник и учитель.

— То есть никакого самостоятельного обучения нет?

— Нет. И быть не может.

— А второй урок когда?

— Как только настанет пора. А пока рисуй свой дом.

— А можно мне ещё раз увидеть тот изумительный город?

— Конечно. Но лучше бы тебе получить чертежи и фото лучших домов. Прислать?

— Куда?

— У тебя же почта есть? Вот на почту и жди.

Буквально через мгновение…

— Потом посмотришь. Вопросов нет?

— Хранитель, а почему до сих пор — двадцать пятый век на дворе — так и не построили машину времени?

— Причин много.

Первая — люди уверены, что время движется по определённому маршруту. Неважно по какому — прямому, зигзагом, спиралью, лесенкой или ещё как-то. Но только по одному виду. А между тем Время может двигаться — в разных направлениях — всеми этими и множеством других способов, причём — одновременно! Более того — перетекать из одного пути в другой!

Смотри: я окрашу время, текущее своими путями, в разные цвета. А теперь полюбуйся.

Дорми была ошеломлена: цвета, то есть Время, переплеталось в невероятные «соцветия», завивалось в самые разнообразные фигуры (и становилось невозможно цвета, то есть течения, разделять), образовало самые удивительные сооружения, как движущиеся, так и статичные, создавало ответвления, возвращающиеся к основному течению и образующие разнообразные тупики и лабиринты…

— Людям также невдомёк, — продолжил Хранитель, что Время может замедляться, останавливаться, поворачивать вспять, разделяясь, уходить от своего русла в любые стороны (в несколько разных с одного и того же места) и там даже попадать в тупики, а потом возвращаться. Или не возвращаться. Уходить вниз или вверх. Или в стороны. Оно ведь легко проникает сквозь любую материю. А если бы в такой тупик Времени попала пресловутая машина?

Второе — никакая машина не способна двигаться внутри Времени, как внутри Стихии. Кстати, мало кто подозревает, что Время — Стихия.

И — главное — люди понятия не имеют, что Стихия Времени — управляема. Мной. Обо мне они представления не имеют точно!

— Я им расскажу о тебе! Только я сама ещё ничего не знаю.

— Узнаешь. И обо Времени, и обо мне. И расскажешь. Потому что попытки внедриться в управляемую мной Реку Времени, пока очень редкие, иногда досаждают. Это терпимо, но совершенно излишне!

А теперь урок второй. Ты, увидев окрашенную Реку Времени, решила, что это вся Река. Но это не так. Я на короткий период окрашу Время в голубой цвет. И посмотри на всё сразу.

Дорми увидела, что вся планета окрашена голубым: сквозь каждый атом, сквозь всё живое текло Время. По-разному текло — то быстрее, то медленнее, то мчалось стрелой, то почти стояло на месте. И завивалось ногда в самые причудливые фигуры.

— Вся Вселенная пронизана Стихией Времени. А не только планета Земля и всё, что на ней — от пыли до людей…

И правда — всё, что только можно было видеть, было голубым, текущим, льющимся, как вода — то в узком ручье, то в широкой реке, то в глубоком океане… Но везде было разнообразие — не стабильно, с одинаковой скоростью, ровно и плавно текущее Время, но живое, меняющееся в каждой точке и в каждое мгновение…

— И так везде, во всех галактиках?

— Точно так.

— А как ты со всем этим управляешься?

— Я вмешиваюсь только в двух случаях: когда Стихия начинает буйствовать и когда мне необходимо вмешаться в какие-то события, чтобы их изменить или вовсе предотвратить.

— А я тоже смогу предотвращать?

— Тоже. Но не сразу и только после моего разрешения.

— Всегда?

— До тех пор, пока я не сочту, что твоё вмешательство не только ничего не испортит, но непременно улучшит!

— И когда такое мгновение наступит?

— Когда ты будешь признана моим помощником. Пока ты только ученица и пробудешь в этом статусе довольно долго.

— Ты уверен, что я научусь со всем этим управляться? Посмотри — в каждой точке Время разное: течёт иначе, выглядит иначе, словно состоит из даже большего числа атомов, чем самая большая планета…

— Так и есть. Хотя относительно каждого объекта имеется отдельная Линия Времени, но она не статична — может разделяться на микроны, обтекая или протекая насквозь микроны другой Линии и даже многих других. А потом возвращается и собирается воедино. Но уже не так же точно, как было.

Действительно, было столько разных, удивительных фигур — от простой Линии течения, до таких загогулин, из которых время словно и не смогло бы само выбраться.

— Это не так. Время течёт сквозь материю — любую. И сквозь себя.

— Но откуда такие волнения и всплески?

— От живых. Вот ты, к примеру, кого-то любишь. То есть излучаешь на него оберегающую энергию. И если любишь сильно, то эта энергия простирается на всю его жизнь. То есть в Линию его Времени вплетается ещё одна нить. Что делает эту Линию шире и крепче. И она не то, чтобы отталкивала рядом текущие ленты, но как бы отодвигает их и даже заставляет сворачиваться негативные. А поскольку Время — живое — оно поневоле (в каждой ленте) старается найти для себя оптимальный режим.

При этом кто-то другой кого-то ненавидит: и всё происходит по аналогии с «любит», но с отрицательным знаком. И эта новая нить не сияющая, а словно соткана из яда и тьмы. От такой нити и сама Линия, куда нить вплелась, и соседние, стремятся отодвинуться: любым способом.

Но между этими двумя крайностями есть ещё масса эманаций, излучаемых людьми в самых разных духовных и физических состояниях, которые, если достаточно сильны, тоже вплетаются в Линии Времени. Если только не становятся причиной завихрений.

— И что ты делаешь тогда?

— Слежу, чтобы Время двигалось с нужной скоростью.

— Но не распрямляешь?

— Не всегда.

— Почему?

— Про закон бумеранга знаешь? Он должен всегда прилетать обратно. И попадать по тому, кто его послал.

— То есть был наказан?

— Или награждён.

— А кто наказывает или награждает?

— Судьба. Или — Время. Всё, что выплеснуто во Время, возвращается и является либо тем, либо другим.

— То есть Время и есть Судьба?

— Не совсем. Существуют и другие стихии. И они все, точно так же, воспринимают эманации людей и включают их в себя. Вот сплав этих Стихий, точнее, сплав Линий каждого объекта во всех стихиях и есть Судьба.

— То есть — Бог?

— Как источник, создатель и объединитель всех стихий.

— И как на это повлиять?

— Быть человеком.

Дорми пришла к логическому заключению, что древняя поговорка о ковании собственного счастья ещё раз подтвердилась.

— Но мерзавцы не исправляются.

— На них есть много разных видов управы.

— Пока толстый похудеет, худой сдохнет.

— Далеко не всегда. Для этого есть я, управитель и Хранитель Времени и другие такие же управители других Стихий.

— А вы общаетесь?

— И сотрудничаем.

Дорми задумалась:

— Но землян — около десяти миллиардов человек, когда же вы всеми, то есть каждым, занимаетесь?

— А остановка Времени на что?

— Чтобы с каждым разобраться? Но разве потом не приходится Время подгонять?!!

— Зачем? Мы совершенно никуда не спешим!

Дорми некоторое время раздумывала, как задать вопрос и стоит ли вообще об этом спрашивать. Но всё-таки не выдержала:

— А как ты управляешь Временем? Тебе разве не нужны какие-то приборы, приспособления? И вообще — как можно управлять необозримым океаном с корабля? Даже с самого большого? Если только океаном вообще возможно управлять!

Хранитель спрятал улыбку.

— Во-первых, мы, Хранители Стихий, все на семь восьмых состоим из собственной стихии, а на одну восьмую — из всех остальных.

— Зачем?

— Чтобы быть в контакте с Хранителями и управителями всех других Стихий. Ведь они взаимосвязаны — между собой и с жизнью как таковой. И не только на твоей планете, но во всей Вселенной.

— А во-вторых?

— Во-вторых, управлять Временем управлять легко и просто в случае, когда я сам и есть — Время. И состою из него.

— Но его-то — вон сколько, а ты хоть и большой, но ведь меньше всего существующего Времени.

Хорошо, что Дорми не видела лица Хранителя.

— Ты моих истинных размеров не знаешь.

— То есть?

— То голубое время, которое ты видела — тоже я.

— Не может быть!

— Может. И есть.

Это следовало обдумать и принять, как факт. Ладно, потом.

— А в-третьих?

— В-третьих, любая Стихия сама требует, чтобы ею управляли. А то беда грозит и ей, и всему живому.

— Как это?

— Ты представляешь, что может натворить упряжка взбесившихся, перепуганных лошадей, потерявшей кучера? Причём из многих тысяч лошадей, чего люди не умеют: максимум восемь, по две четвёрки цугом.

— Легко.

— Легко? Управление стадом взбесившихся лошадей лёгким не бывает. Тем более, что только упряжь держит их вместе. А если кучер погиб…

— Не пугай…

— Я не пугаю, это для иллюстрации. У меня такого не было никогда. А чтобы и не случилось никогда, требуются помощники.

— Хранитель, вряд ли из меня получится помощница.

— Получится. Ты просто себя не знаешь.

— А ты меня знаешь?

— Лучше, чем ты сама и все тебе известные люди, вместе взятые.

Дорми хмыкнула, не очень в это веря.

— Позже убедишься.

Информации был такой вал, что Дорми её просто запоминала — потом всё это нужно тщательно осознать и рассортировать.

— А как тебя зовут? Вот я — Дорми. А ты?

— Хранитель.

— Это же должность.

— Имя. Не по должности, а по целям моего создания.

— Но ты же и Управитель Временем?

— Да. Но самое главное — Хранитель.

— А как ты его хранишь?

— Слежу, чтобы оно не погибало зря, не терялось, не застаивалось в тупиках, не оказывалось под угрозой разрушения… И много чего ещё.

— Разрушения? Кто же в состоянии разрушить Время, если оно по самой сути своей — Стихия? Другая стихия?

— Всегда — люди.

— Это мы такие поганцы?

— Такие.

— А что ты делаешь с поганцами, перешедшими точку невозврата?

— Я — ничего. Они сами с собой делают. Получают в лоб вернувшимся бумерангом. Часто настолько сильно, что череп не выдерживает удара.

— А если выдерживает?

— Что-нибудь другое не выдерживает. Сердце. Позвоночник… Это и есть инвалиды. А не те, кого поезд сбил или кому ногу или руку оторвало. Физически пострадавшие — вполне живы.

— Послушай, Хранитель, но ведь рядом с поганцем могут быть вполне нормальные люди. Они ведь тоже страдают!

— Рядом с поганцем невинных людей не может быть априори. Просто они не осознали для самих себя собственной вины. И тем более о ней не знают другие, наблюдающие издали.

— Ты прямо, как Жеглов: «Наказания без вины не бывает».

— Конечно, не бывает.

Внезапно Хранитель исчез. Вот мгновение назад Дорми его видела, но больше не видит. Хотя и знает, что Хранитель где-то рядом.

Это следует понимать так, что у него дела? А ей пора всё это обдумать. Начать с того, что временем, как воздухом, пронизано всё до мельчайшей частицы существующей материи во всей вселенной? И не просто пронизано, а сплавлено с этими частицами так, что, случись Времени изменить плавность течения, с материей, включая живую, может произойти всё, что угодно. Мало того, этот сплав тесно переплетён со всеми остальными существующими Стихиями, друг на друга влияющими…

И добро бы, если бы всё это происходило только на одном уровне — по горизонтали, к примеру. Нет, происходит одновременно во всех измерениях и при этом всё то и дело закручивается (перекручивается), заворачивается в самые немыслимые конструкции, попадает в тупики, из которых действительно нет никакого выхода, кроме течения обратно…

Вот и получается, что неизвестно, к чему приведёт бросок даже очень маленького камушка в эту таинственную Реку…

А Хранитель? По виду — человек, только поразительно большой. Но каков он на самом деле? Человек, с виду очень телесный, состоит, на три четверти, из воды. А Хранитель — причём почти весь — из Времени. Из стихии. И если Стихию Времени Дорми увидела, то как выглядят остальные? Ну, кроме Огня и Воды. Их ведь ещё около десятка…

Да ведь не в том дело, как выглядят, а — как реагируют на бросок того самого камешка, который даже не в них брошен. Но ведь они едины со Стихией Времени…

Куда, сквозь какие Стихии (или их единство) летит бумеранг, заброшенный глупцами? И с чем именно он возвращается обратно? И с той же ли силой, с какой его бросали, он вернётся? Или в пути наберёт совершенно новых, непредсказуемых и неуправляемых сил всех Стихий? Только ли ударит пославшего или удар будет чересчур силён?…

А самое главное: как Хранитель может быть статичного, пусть и огромного размера, а при этом быть всей той голубой материей, которую он показывал Дорми, уверяя, что это и есть Время. Которое — везде. Если Хранитель — эта материя, то как он сам собой управляет?

Вот человек — на три четверти — вода, но кто может утверждать, что способен управлять водой? Разве в каком-то локальном случае, строя плотину, но чтобы одновременно всей водой на планете? Даже если бы все люди планеты вошли в океаны, то и в этом случае не смогли бы этими океанами управлять! Естественно, пришлось придумывать богов.

Дорми поинтересовалась мифологией и обнаружила, что у древних славян был свой морской Олимп:

Ящер — бог воды. Имя его, видоизменяясь в Яшу, Ящура, модифицировалось в Пращура.

Волыня — великая владычица океанов.

Дана (Дану) — покровительница рек. Девушка-река. Вместе с ней упоминаются речные божества Днепр, Ока, Агдель, Дон и Кама.

Переплут — бог моря и мореходства.

Русалки, среди них и русалка Рось (жена Перуна, дочь Аси-Ясуни Светославны и Дона).

Морской Царь, Морская царица (второе имя Вода-Царица) и Морская Царевна Моряна — дева морских вод.

Батюшка Водяной, начальник над водой.

Озёрный — дух озёр.

Градивник — бог злого дождя, дождя с градом. Также его называли ведуном и чародеем.

Ситиврат — повелитель благодатного дождя.

Рыбич — покровитель рыб.

Но и эти божества, явно, не исчерпывали всего сонма управителей и хранителей воды.

То есть человечеству на тот момент уже было понятно, что управлять Стихией Воды должны те, кто на это способен — по уму и силе. Кто-то, кто выше и мощнее людей.

А Время никто, включая Дорми, до самого последнего времени, Стихией не считал. Точно так же, как никто не верил и не понимал, что Воздух — тоже стихия. И потому никому не пришла в голову логичная идея — а кто им, Воздухом как таковым, управляет? Нет, не ветрами-ураганами, тут всё понятно — тоже немало божеств — но Воздухом в спокойном состоянии? На предмет самоочищения, к примеру? Или впитывания ароматов лесов, лугов и полей? Медленного передвижения в пространстве?

Да, о Времени: ведь у Хранителя в подчинении должен же быть тоже штат «богов», управляющих этой стихией? Включая стоящих на самой нижней ступени, вроде Дорми. Если она, конечно, справится.

Если вспомнить фразу из старого фильма (если умеешь управлять тремя подчинёнными, то дальше количество не имеет значения), получается, что Дорми окажется одной из многочисленного отряда помощников Хранителя. Если, конечно, её в помощники примут. В чём она пока сомневалась…

Надо бы представить себе иерархию тех, кто управляет Временем. Понятно, что главный — Бог, Создатель Стихий. Потом — Хранитель, как прямой, непосредственный управитель. Ему, по логике, подчиняются управители галактик, тем — управители планет. И далее, по ниспадающей, до таких мелких, какой, видимо, предстоит стать Дорми.

Это, по сути, нечто вроде русалок и прочих домовых, но только по отношению к другой Стихии. На таком уровне Дорми, пожалуй, справится. Если только поймёт, как остановить Время ради занятий архитектурой. И как его потом с той же точки запустить так, чтобы оно не отстало от течения.

Потому что, если где-то остановить воду, поставив запруду, прекратив течение, то потом, когда запруда будет снята, вода вольётся в течение потока — но уже в другую, а не в ту, что была в момент остановки. Это вода, но совершенно другая, ибо та утекла уже в невесть какие дали.

Или у Времени есть возможность возвращаться с последней точки именно в то место, на котором течение было остановлено? А если есть, то как со всем этим управляться? Хранителю хорошо, для него всё это — давно прочитанный букварь, а для Дорми…

Она решила на время отвлечься от этих мыслей и вернулась в те мгновения, когда стояла на ладони Хранителя и любовалась изумительным городом в его мире. Каждое здание, как оказалась, Дорми запомнила и теперь словно видела их все вместе и каждое в отдельности.

И тут её осенило: её дом будет выглядеть, как две, вставленные одна в другую, под углом в 90 градусов, деки скрипки! А расстояние между уголками изгибов надо остеклить выпуклым стеклом, за которым будут просторные лоджии, связанные с межэтажными галереями. Но по центру лоджий стеклянные сферы надо сделать не из обычного, а совершенно другого вида и свойств стекла, чтобы остекление не превратилось в линзы, которые вполне могут дом и поджечь…

«Эфы» тоже нужно остеклить, возможно, цветным, матированным, узорным или гравированным (а сюжеты для гравировки — не проблема) стеклом, что придаст дому просто волшебные краски.

Если оставить и «грифы», то они станут отличным каркасом для кровли, точнее — для чердака, который можно оставить одним пространством. И устроить там множество окон — создать светлый простор с видами во все стороны… Или устроить там оранжерею, чтобы цветы цвели круглый год…

Дорми стала думать о внутреннем устройстве своего дома: тут, собственно, проблем возникнуть не могло — у неё будет всё, что она сама придумает и устроит. Речь не об удобствах, а о том, чтобы было светло и просторно — никаких клеток-минималок! В доме будет два этажа, плюс нулевой, хозяйственный и чердачное пространство!

И да, нужно самой придумать мебель, которая была бы одним целым с внешним и внутренним видом дома… Чтобы всё пребывало в такой гармонии, как в величайших музыкальных произведениях…

Теперь осталось решить вопрос с остановкой Времени. Вот она его остановила и занялась архитектурными проектами. Занималась, допустим, день. И когда остановка Времени прервана, куда она, Дорми, попадает? В ту же минуту или только в свою Линию? А для неё Время тоже останавливалось? Если бы, к примеру, она эту минуту растянула на полгода, то стала бы она старше на эти полгода или нет?

— Не стала бы, — ответил Хранитель. — Потому что на сколько бы ты не растянула остановленную минуту, она так минутой и остаётся и ты возвращаешься либо в неё же, либо в следующую за ней.

— А как это возможно?

— Пока это тайна. Когда ты хотя бы немного разберёшься в управлении Временем, это не будет вызывать у тебя вопросов. А пока просто прими как факт. Считай, что это я так управил.

— Но как можно вместить в одну минуту целых полгода?

— Эти полгода просто сжимаются. Ты ведь слышала, что можно сжать любую материю? Вот и Время можно сжать.

— Но после сжатия материя меняет свои свойства!

— Ко Времени это не относится.

Дорми только плечами пожала: не относится — и отлично. Пока непонятно, как так получается, но ей ведь всё равно, раз на данном этапе это для неё необъяснимо.

Она вернулась к только что созданному, пока даже не в проекте, а в наброске проекта, дому. Он ей нравился, настолько, что она уже представляла, как заселится в это чудо и будет любоваться и наслаждаться обилием света. Самое главное, что он просторный!

Дорми все хозяйственные службы поместила не в пересечении «дек», а по боковинам — «обечайкам» и нулевом этаже. Так, во-первых, проще доставлять наверх необходимое, а во-вторых, чинить механизмы, если оные сломаются. Хотя сломаются вряд ли. Но — мало ли… Ни к чему ей в доме посторонние люди и их роботы. Да и собственные хозяйственные — тоже. Пусть выполняют свою работу так, чтобы она их и не видела. А равно и людей, которые ими командуют.

А на самом верху она устроит мастерскую. Поставит там всё — от мебели, включая кульманы, до компьютеров и кухонного лифта, по которому к ней будет подниматься кофе и еда. Если ей не захочется спускаться вниз…

— А ты так и не додумала, как происходит остановка Времени и как это потом устраняется…

— Хранитель, не пугай! Ты прав — я не в состоянии этого понять.

— Всё просто: представь Время в виде пружины. Что надо сделать с пружиной, чтобы она перестала работать?

— Убрать!

Хранитель засмеялся.

— Это тоже решение. Но чтобы её совсем убрать, а не переместить в другое место, её надо сжать, превратить в плоскость. А потом эту плоскость свернуть так, чтобы ты могла легко через неё переступить. И ты из дня, допустим, 20 переступаешь сразу в 23-й. Или в любой другой. Для тебя этого временного промежутка просто не существует. Так что твой возраст отстанет от реального как раз на тот отрезок, через который ты переступила.

— Но при этом моя лента времени будет разорвана?

— Не будет. Я её позже соединю в цельную.

— Как?

— Как соединяют разломанный пластик? Нагревают те концы, которые требуется соединить и склеивают их. Потом выравнивают и место соединения никто и не заметит. Конечно, я делаю это несколько иначе, но как именно — потом расскажу. Сейчас ты просто этого не поймёшь.

— А ты это можешь сделать не только с отдельной Линией, но и со Временем, допустим, планеты?

— И планеты, и отдельного человека. Всё зависит от ситуации. Если человека нужно избавить от беды, проще ведь переместить его по Времени, чем подвергать страданиям, разве нет? Или планету. Или галактику.

— Остановки Времени всегда имеют такую причину?

— Как правило.

— А растянуть «пружину» — остановить прекрасное мгновение — чтобы оно длилось как можно дольше? Чтобы люди были счастливы не минуту, а хотя бы месяц? Не говорю уж — год…

— Растягиваем. Причём с куда большим удовольствием!

— Но потом следующий участок придётся ужимать? И вообще — разве сама длина Линии от этого не изменится?

— Ни первое, ни второе. Просто в жизни каждого человека бывает столько разных ситуаций, когда время приходится изменять, что на общую длину ленты времени это никак не влияет.

— И ещё, — Дорми не увидела, а почувствовала, что Хранитель улыбается, — ты ведь понимаешь, что с момента, когда ты меня позвала, ты стала ученицей? А если так, то вот тебе ещё один пример, после «пружины времени», который можно разрешить с помощью управления.

Ты ведь в курсе, что некоторые живые существа обладают свойствами, недоступными людям? Например, обонянием, в несколько раз превосходящее человеческое? Такими способностями, обладают, например, медведи, африканские слоны и акулы.

Возникла ситуация: некие разработчики новых ароматов духов изучили предпочтения этих трёх животных, пленили их и на них испытывали, насколько мощный и приятный аромат разработан. Ты считаешь, это нормально — привлекать к такому (или иному) делу пленных животных?

— Это ненормально.

— Как ты разрешила бы подобную ситуацию?

— Оказалась бы в точке времени, когда подобная идея возникла у создателей ароматов. И стёрла бы у них эту мысль, изъяв тот кусок времени, в которое мысль возникла и сформировалась. А если мысли нет, никто никого пленять не станет.

Хранитель отвернулся, чтобы Дорми не увидела, что он улыбнулся во весь рот, довольный донельзя.

— То есть ты считаешь, что любое неправильное действие можно остановить, перейдя в минуту формирования замысла?

— Да. А что, я неправа?

— Права.

— Кстати, если есть ты и толпы твоих помощников, почему преступления всё-таки случаются? Это вы прохлопываете моменты подобных замыслов? Или в чём причина?

— В том, что каждому человеку дан свободный выбор. И в половине всех случаев будущему преступнику на роду написано сделать выбор. И мы не имеем права мешать этому выбору до того мгновения, когда предстоит пострадать невинным.

— Но ведь именно невинные всегда страдают!

— «Наказания без вины не бывает…» — помнишь это выражение? И вот это: «Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвёртого [рода], ненавидящих Меня, и творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои (Исх. 20:5—6)». Иными словами, вина отцов возлагается не на совершенно безвинных детей, а именно и только на тех, чья собственная преступность (ненавидящих Меня) генетически проистекает из грехов их отцов.

Так что те, кто оказываются жертвами преступников, тоже не блистают невинностью, даже если сами не сделали ничего плохого за всю свою жизнь. И своей такой смертью они останавливают для своих потомков возможность тоже стать жертвой. Искупают вину отцов и дедов, понимаешь?

Дорми кивнула: что же тут непонятного?

— А зайти в ту минуту, когда возникла их вина и предотвратить тот поступок, из-за которого страдают потомки? Это возможно?

— Да.

— Так почему никто не зашёл и не остановил это?

— Это я объясню тебе позже…